Здравствуй, 1984-й

Глава 20

Фарановы! Мама, папа на передних сиденьях и Аленка на заднем.

— Я с удовольствием, — отвечаю на приглашение подвезти. — Только у меня тут краска в банках, дядь Миш, что с ней сделать? В багажник?

— В ноги ставь, — вздыхает дядя Миша. — В багажнике разбиться может.

Он, по-моему, не сильно рад, но перечить жене и любимой дочке не может. Я не тушуюсь, ведь лучше в авто с красивой девочкой, чем в автобусе с храпящей бабкой, заваливавшейся тебе на плечо. Чо? Так и было, пока я ехал сюда! Аленка уже без платка помогает разместить краску у нас между ног. Одну сетку держит сама, вторую я.

— А мы тебя ждали! — радостно палит родителей «бешка», так мы называли учеников из параллельного класса.

— Вот, смотри чего дали, — даю бумажку Аленке, но показываю и родителям.

А пусть не думают, что я мышей не ловлю.

— Красноярск! — ахает она. Я, думала, ты ближе будешь, — грустнеет её мордашка. — Там холодно!

— Красноярск? — заинтересовался дядя Миша. — На КАТЭК дали путевку?

— Нет, в комсомольскую школу. А что за КАТОК?

— Канско — Ачинский — Топливно — Энергетический — Комплекс, — веско говорит дядя Миша. — Комсомольская стройка! Всесоюзная! Уже лет пять строят разрез, город и ГРЭС. У меня свояк там вкалывает, экскаваторщик.

— Это Петька? — вступила в беседу тетя Маша.

— Он денег зарабатывает, как мы с мамой вместе, даже больше, — хвастается батя Алёнки, причем без зависти, а с гордостью, так немногие могут, только очень хорошие люди, по-моему.

— Да я пока в школе буду, мне же ещё десять классов заканчивать.

— Толя, а верно, что ты математику на пятерки сдал? — меняет тему тетя Маша.

— Сдал, меня даже в Москву доцент приезжий заманивал, — не без гордости ответил я.

— Молодец парень, — похвалил отец.

— А я в медицинский хочу, — попыталась вернуть к себе часть внимания Алёнка.

— А какое сейчас самое серьёзное заболевание? — поддержал я тему.

— Рак, наверное, его не лечат у нас хорошо, только ранние стадии, — грустно сказала девчонка.

— Значит надо обследоваться регулярно, и желательно, полностью, — категорично утверждаю я.

— Это конечно, — соглашается Аленка, чем радует меня. Может, года через три, уговорю её на обследование.

— Дождь, что ли собирается? — вдруг озадаченно заметил дядя Миша.

И действительно, небо впереди стремительно чернело, а поскольку ветер дул на нас, то стало очевидно, что скоро пойдет дождик.

«Хм, дождик. Ни буя себе дождик!» — думал я через десять минут, сидя в машине, стоящей на обочине дороги под проливным ливнем.

Мои попутчики также были удивлены таким количеством воды.

— Льёт-то как. Надо с дороги съехать совсем, а то мало ли кто въедет, — озабоченно пробормотал наш водитель и осторожно выехал на обочину дороги, подальше от проезжей части.

Тем временем стена дождя уже закрыла обзор и видимость упала метров до десяти. Звуки дождя убаюкали Аленку, и она уснула на моем плече. Хоть и было неудобно, я её не будил. Родители её разговаривали о своих домашних делах, а мне оставалось тупо смотреть в окно. Вдруг машина, скрипнув, поехала боком куда-то вниз. Дядя Миша встревоженно пытался рассмотреть, куда мы едем, но видно не было, ясно только, что нас несло с обочины в овражек.

«Только бы машина не опрокинулась», — встревоженно подумал я, представляя, что будет с салоном, если вдруг банки с краской разобьются. Для автомобилиста тех лет это будет вселенское горе.

Скорость сползания нарастала, и дядя Миша крикнул:

— Ребята, держитесь, можем перевернуться.

Машина действительно попыталась перевернуться, но встала лишь набок, столкнувшись с чем-то вроде дерева. Аленка, проснувшись, с изумлением обнаружила, что буквально лежит на мне лицом к лицу, и вообще, что-то поза у нас странная.

— Пааап! Что с нами?

Батя её, тем временем, придавил маму, упав на неё и пытался вылезти, открыв дверь. Дверь, очевидно, заклинило, и у него ничего не получалась. Тётя Маша, хоть и ругалась вполголоса, но, похоже, не пострадала.

— Алена, попробуй открыть дверь, тебе ближе, — прошу я уже проснувшуюся окончательно девочку.

— Толя, с ума сошёл, нас зальёт сразу, — отпирается она.

— Она права, — внезапно из-под папы говорит мама.

— Машина может и на крышу перевернуться, тогда кузов поведёт, ремонтировать устанем, — приводит довод отец, а машина и вправду покачивается.

— Алена, дуй к нам, а ты, Толя, попробуй открыть дверку, — командует тетя Маша.

Сверкнули ловкие девичьи ножки, слегка оголив коленки, и я, встав во весь рост, с трудом открываю дверь машины. Хлынувший поток воды меня не смутил и вот я, повиснув на руках, наконец, шлепаюсь в траву. Пиджак я снял, а вот брюкам капец! Следом за мной лезет дядя Миша — им там тесно втроём в одной половине машины. Ему, по причине роста, висеть на руках не надо, он спрыгивает легко, как кузнечик, одарив меня в благодарность камуфляжем из грязи. Сквозь слой воды вижу картину, машина поехала в кювет, где росли деревья, но зацепившись за одно из них, и встав на бок, свой путь закончила. Пока закончила, но ветер и шевеления женского пола в машине грозили дальнейшими неприятностями с переворотом на крышу и прочими радостями.

— Ну-ка тихо там! Машка, вылезь! Потом ты, доча, — неожиданно строгим голосом сержанта крикнул их отец и муж и потом дал команду мне. — Ты слева, я справа, держи, чтобы машина не завалилась.

Что? Держи? Я что ему сизиф тяжести поднимать? Взор падает на сломанную машиной древесину, отрываю до конца деревцо и в один момент подпираю свой край этой лесиной. Дядя Миша доблестно зашёл в тыл машины и держит свой край руками, я не такой дебил и стою у капота, толком не держа автомобиль. Притихшие девочки выбираются из кабины, и теперь максимум что грозит семейству Фарановых — это починка авто. С помощью тети Маши и ещё какой-то матери мы опрокидываем машину назад на колеса. Аленка, мокнет в одиночестве на приличном расстоянии от машины, меня Фарановым жалко значительно меньше. Лезть назад в кабину не решаемся, машина хоть и стоит на четырех колесах, но и овраг приличной глубины, а ну как заскользит ниже? Бредём с тетей Машей к дороге, искать помощь, оставив дядю Мишу караулить свое транспортное средство, а Аленку не взяли по причине её, якобы, бесполезности. Ну-ну. В мое время бесполезными были бы мы трое, а Аленка бы запрягла в помощь первого встречного. Тонкое платье облегает её фигуру, и полное впечатление, что она голая. Округлый задик, небольшая грудь, стройные ноги, облепленные платьем как лосины — мечта поэта.

По дороге тупо никто не едет, стоим уже минут десять между прочим, и вдруг слышен звук трактора. К нам, сверкая фарами, на скорости километров десять в час подваливает тракторишка — ДТ-75. Тетя Маша, маша руками, останавливает этот мини танк и просит помочь, такой вот каламбурчик возник в голове. Я слышу почему-то знакомый голос тракториста, который отказывает по причине срочного вызова на ремонт моста.

— Не растаете тут под дождём, а там мост! Он всем нужен, — слышу я, подходя ближе.

Мама Алёнки огорченно развернулась и пошла ко мне, бульдозер затарахтел и приготовился продолжить путь, однако внезапно заглох.

— Толя, ты, что ли тут? — удивился бульдозерист.

— Я! А вы кто? — подхожу ближе, не понимая, откуда он меня знает, знакомых трактористов нет у меня.

— В гостях у тебя были, забыл? Магнитолу тебе за внука подарил! — радостно щерится дед спасенного мальчика.

«Да ну на!» — больше мыслей в башке нет.

— Ну, показывай, девушка, где ваша машина, будем думать, как вытащить, — обняв меня за плечи, говорит мужик.

Девушка лет сорока, оглядев меня как-то по-новому, пошла показывать фронт работы. Нашёлся и трос, у обоих причём, и через двадцать минут машина уже стояла на дороге, но чего-то не заводилась.

— Не беда! — сказал дядя Сёма. — Я вас до моста дотяну, а там и до поселка недалеко.

Самое приятное было, что краска не разбилась! Умели банки делать в СССР! Дверки с трудом, но открывались, царапины, если и были, мы их не искали. Меня посадили на почетное место рядом с водителем, я подозреваю для того, чтобы не смущать мокрую девчонку, около которой хлопотала курицей-несушкой её мама. До моста ехали часа полтора, за это время дождь не спал, и по пути нам ни одна машина не попалась, да и не обогнал нас никто. Аленка начала шмыгать носом, приведя в панику почему-то дядю Мишу. А, нет, всё верно! Кабздец дяде Мише! Жена начала его пилить, что он не там поставил машину, что чуть не убил нас троих и прочее, прочее. Моя роль наоборот подчёркивалась, и машину я держал, и подпереть деревом догадался, и знакомые у меня хорошие. Что заставляло уже нервничать меня, жениться я не собирался, и не потому, что рано, а вообще, не хотел. Даже на Аленке, даже на Верке, даже на обеих сразу.

С горем пополам доехали до места, и дядя Сема бодро включился в производственную планёрку около сломанного моста. Речка Неглюйка была речкой очень редко, весной и в период сильного ливня как сейчас. Подьём воды снес часть деревянного моста совсем не новой постройки. Пешком ещё можно пройти, а вот проехать нет. На том берегу уже маячит автокран, на самом мосту копошатся несколько рабочих, не ремонтируя, а пока просто оценивая объём работ.

— До ночи провозимся! — сообщает как-то излишне радостно дядя Сёма, впрочем, легкий алкогольный выхлоп причину хорошего настроения объясняет.

Дядя Миша тоже был не против тяпнуть, это было видно по его оживлению, но мешала жена.

— Так, девочки и Толя! Идите пешком, дождик утих немного, тут всего километров пять до поселка, — командует он.

— У меня краска с собой, будь она неладна, — кривлю физиономию я.

— Да отвезём краску сами, кому там? Этой рыжей? — говорит тетя Маша. — Идём уже, в машине сыро, а девочка моя уже простыла.

И побрели мы, дождём заливаемы, ветром сносимы к мосту.

А перейти мостик ещё та задачка! Мостик был однополосный, с перилами по краям, так вот сейчас одних перил не было совсем, а вторые выглядели ох как ненадёжно. Может верёвкой связаться?

— Иди, Толя, первый, — говорит тетя Маша, подтверждая мою версию, что меня не жалко.

Иду осторожно, стараясь не наваливаться на перила и глядя под ноги, плавать я не умею и смотрю в поток воды под мостом неприязненно. Уже пройдя самую опасную часть, и видя приближение берега, я расслабил булки и тут же получил ответку. Внезапный поток ветра так мотнул меня, что я полетел на деревянный настил.