Здравствуй, 1984-й

Глава 19

Обернувшись, вижу Фаранову со статной высокой женщиной — её мамой. Обе в платках и длинных платьях блеклой расцветки. Я всё удивлялся, как такая монументальная женщина родила такую тростиночку как Аленка.

— Привет, Алён, здрастьте, теть Маш, — приветствую обеих. — Зашёл маме свечку поставил и за малыша найденного.

— И чего ты с таким хорошим парнем не дружила, — с улыбкой тетя Маша гладит мои вихры.

— Мааа-м! — с возмущением тянет ноту протеста Аленка.

— Ладно, пора мне, — пытаюсь закруглить беседу и не смущать девчонку.

— Стой, — строго сказала тетя Маша. — Погляжу, кто на улице идёт, а то нас однажды Николай Николаевич увидел.

Через полминуты мне разрешают выйти наружу. Конспирация, однако!

Так, о душе подумал, теперь можно и о теле. Иду в комитет комсомола, кирпичное двухэтажное здание, заполненное людьми. Там вовсю кипит работа. Ищу нужного человека, некто Корд Саша — инструктор. Хватаю за рукав смазливую мелкорослую блондинку.

— Извини, как мне Александра Корда найти?

— Не Александра, а Александру, — поправляет меня малышка. — Считай, нашёл уже, что хотел?

— Я думал это парень, извини. Я Анатолий Штыба.

— Поздравляю, — пфыкает комсомолка и пытается свалить.

— Да куда ты! Мне сказали тебя найти! — возмущаюсь я.

— А ты кто? — щурит глаза, очевидно близорукая, красотка.

— Штыба! Анатолий! — терпеливым голосом врача-психиатра повторяю я входные данные.

— Я поняла, не глухая. Для чего тебя вызвали, откуда ты приехал?

— А я знаю для чего? Мне наш комсорг школы Зина сказала, — теряюсь я.

Нет, я не ждал оркестра и хлеб-соль, но такое пренебрежение немного цапнуло мою детскую составляющую души. Взрослая ехидно ухмыльнулась и заметила — «Бардак»!

— А, Зиночка! Так бы сразу и сказал! Да, я ей звонила, а ты, значит, претендент на поступление в зональную школу? И за какие заслуги? — строго спросила комсомолка.

Мне происходящее активно не нравилось. Что значит претендент? И что за допрос?

— Александра, мне тут в коридоре отчитываться? Ты в курсе, что на допрос повестками вызывают, а не через Зиночку. И что за школа? Можно подробнее? — делаю вид недалекого парня.

— Зональная, в Красноярске, сегодня утром пришло направление на тебя из комитета комсомола области, не придуривайся! Откуда ты вылез? — почти зло спрашивает она.

— А ты сама, что ли, хотела туда поехать? В Красноярск? «Так там девять месяцев полярная зима, дети рахитами вырастут», — издеваясь над ней, выдаю цитату из кинофильма будущего.

— Есть и другие школы, где девять месяцев лето, — не понимает моей издёвки она.

— Харе! Зачем ты меня вызвала, я понял, я домой поеду, раз других вопросов нет, — поворачиваюсь к ней тылом и ухожу.

— Стой, — пыхтит она, уцепившись за мои брюки.

Но я сильнее, и тащу как паровоз упирающуюся комсомолку к выходу.

— Корд, Саша, а что тут за бардак, — удивлённо спрашивает высокий парень лет тридцати. — Отпусти парня, что он сделал тебе?

— Жениться не хочу на ней, вот, она меня вызвала и стращает, — моментально жалуюсь её начальнику.

— Ладно, это лирика. Штыба приехал? Как приедет, сразу ко мне! — говорит парень.

— Вот он и есть Штыба, — сдаёт меня с потрохами Александра. — Не говорит за что ему направление сделали.

— Саша, ты иди, наверное, по своим делам, — мягко говорит парень и добавляет. — Он за неделю и школу от пожара спас и вчера вот ребенка нашёл украденного, а врачи сказали, что, если бы не Толя, малыш бы до утра не дожил. Чем не передовой комсомолец? Жаль мы тебя поздно заметили, но старшие товарищи помогли.

Вот чешет, как по писаному, аж заслушался я.

— Да он, да я, — пыталась вставить слово девушка, но под напором руководителя вынужденна была уйти.

— Не обращай внимания, мы её раньше планировали в зоналку, ничего страшного, на следующий год отправим. В армию ей не идти, а год она и здесь поработает, наберётся, может, ума, — пояснил Сергей, как он представился.

Повел он меня в свой кабинет, тот не поражал роскошью, но был из двух комнат и приёмной, маленькой, плохо освещённой лампами, зато с секретаршей. Впрочем, та точно была не комсомолка по причине предпенсионного возраста. Она осмотрела нас, и я узнал отчество Сергея.

— Сергей Сергеевич, Вам опять из нашего горкома звонили, сказали, наберут через двадцать минут, то есть уже через десять, — сказала тетка, сверившись с записями у себя на столе.

— Ну что, Анатолий, во-первых, я хочу тебе вручить вот эту грамоту за спасение ребенка, — он действительно вручил мне почетную грамоту, которую я мельком просмотрел. Во-вторых, комитет комсомола принял решение тебя как сознательного и отличившегося комсомольца отправить на учёбу в зональную школу в городе Красноярске. Дорога за наш счёт, проживание обеспечат на месте, питание тоже. Но стипендию будут платить с сентября, так, что ты уж возьми на карманные расходы деньги.

Беру листок бумаги с четверть обычного и читаю уже подробнее. Да, всё верно, к первому августа мне надлежит прибыть для сдачи экзамена в город Красноярск по адресу Ленинградская 34. Хотя, стоп! Первого уже экзамен по истории, надо приехать немного раньше, ну, или с утра с самого.

— А где вопросы взять по истории? И по каким темам спрашивать будут?

— Вопросы обычные, что в школе учили. Вообще, это формальность, и я скажу больше, собеседование важней для поступления. Тут такой посыл, чтобы ты не думал, что блат и прочие глупости. Комитет комсомола тебя рекомендует, и основная ответственность лежит на нас. Но сдать постарайся хорошо, хоть и нет там конкурса, а хотелось бы не краснеть за тебя.

— Собеседование? — удивился я.

— Придётся рассказать тебе подробнее о школе. Она состоит из двух частей, первая и самая многочисленная это вечернее отделение, на котором обучается актив города и края, и второе это обычная школа, где за три года помимо получения среднего образования вы получите трудовое, нравственное, патриотическое образование. Жить вы будете в общежитии, но сколько человек примут, я не знаю, мы в первый раз так далеко людей отправляем. Я заканчивал Куйбышевскую зональную школу, там за год обучалось около семисот человек. Наша школа была в Доме молодёжи. В помещениях школы были современные учебные аудитории, оборудованные техническими средствами, гостиничные номера, фойе, и кино — концертный зал Дома молодёжи.

— А как в Красноярске? — спросил я, видя, что Сергей Сергеевич заткнулся и погрузился видимо в воспоминания. — И почему три, а не два?

— Про них скажу, что место там живописное, общежитие новое, а про три года — это понятно же. Вы ещё дети и перегружать вас нельзя. Вроде, сейчас не более тридцати часов в неделю разрешено, но это время уйдёт на школьные предметы, а есть ещё и специализированные, например, история КПСС.

— А сколько стипендия? — уточняю важный вопрос.

— Вас там кормить будут, стипендия, думаю, небольшая, я ведь в вечернем отделении учился. Короче, покупай билеты и приноси нам, мы тебе денежные средства компенсируем, — завершил разговор Сергей Сергеевич.

Спускаюсь со второго этажа на первый и опять натыкаюсь на Александру Корд.

— Анатолий, ты сейчас домой же? — спросила она и, дождавшись утвердительного мычания, продолжила. — Отвези Зинаиде кое-что, идём со мной.

Саша развернулась и пошла к себе, оглядываясь, иду ли я за ней. Методисты сидели не в пример более убогом кабинете, чем их руководство. Большой прямоугольной формы кабинет заставлен столами и различной агитацией. Зайдя в кабинет, я сразу попал под прицел четырех пар девичьих глаз. Причем смотрели они с этаким, нехорошим интересом, явно что-то предвкушая.

— Вот эту коробку отвези Зинаиде, это краска для оформления наглядной агитации, — приказным тоном говорит Саша.

Смотрю на среднего размера коробку и понимаю, что это подстава. Сама коробка не большая и не сильно тяжёлая. Вот только нести её будет трудно, того и гляди развалится картон. Заглядываю в коробку и вижу стеклянные банки с краской. Поднимаю и ощущаю что не донесу её. А какого, собственно, черта я должен таскаться по автобусам с ней? Я уже вне комсомольцев школы, да и тут в комитете я не работаю.

— Неудобно её нести, так что сами доставите, — говорю я и намереваюсь уйти.

— Ой, какой мальчик слабосильный, — немного гнусавым голосом говорит одна из соседок Саши.

— В школе полно здоровых десятиклассников, они вам с радостью помогут, — не ведусь на провокацию я.

— Штыба, стой! Это комсомольское поручение, и ты обязан… — набрав воздуха в легкие, начинает Саша.

— Корд, нет! Не уговаривай, если есть такое поручение, то покажите его в письменном виде, а я пошёл, пока гражданки.

Девчонка бежит за мной как хвостик и трясёт за полы пиджака, однако, будучи очевидно явно невезучей, натыкается опять на комсомольского вожака.

— Корд! Ты от парня отстань, что ты его дергаешь, взрослая девушка ведь, — журит он её. — Выговор захотела?

— Сергей Серегевич, он краску не хочет отвезти Зинаиде, — неожиданно заливается слезами блондинка.

Я и Сергей смотрим на неё изумлённо, да и прохожие, а вернее пробегающие, тоже начали оглядываться.

— Да отвезу я краску, если сумку дадите, а то коробка не выдержит и развалится, — вздыхаю я.

— Утром к ним поехала машина, а почему краску туда не положили? — спрашивает у неё руководитель.

— Я забыыыыла, — воет Сашок.

Я неожиданно для себя обнимаю девушку за плечи и рыдания постепенно затухают на моей груди. Сергей Сергеевич смотрит на нас насмешливо и идёт сам смотреть фронт работы.

— Коробка из царских запасов, Анатолий не донесёт даже до остановки, — резюмирует он. — Вы его специально такой глупостью заставили заняться?

Девушки сделали вид, что не поняли вопроса, но за минуту нашли мне две сетки, в которые я погрузил по две трёхлитровых банки краски. Сашка уже не ревёт, а стыдливо смотрит на окружающих. Прощаюсь со всеми и иду на улицу. Девушка вышла меня проводить.

— Толя, — поднимает глаза она. — Ты извини, если что.

— Не бери в голову, давай лучше в кино сходим? — предлагаю ей, ещё раз окинув её взором.

Сашка смеётся:

— Шустрый ты. Я подумаю.

Бреду с краской на автовокзал и тут впереди останавливается жигуль, и я слышу голос:

— Толя, садись, подвезём.