Девочки замерли. Даже Мэричка — перестала вертеться.
И тут — шмыг.
Не шаг. Не шорох.
Шмыг.
Как будто кто-то прижался к пологу палатки. Тень. Незваная. Зловещая. Как будто сама зависть решила заглянуть на огонёк.
— Господин генерал, — прошипела я, не отрывая глаз от входа, — закройте девочек. У меня плохое предчувствие.
— Может, я… — начал было Марон. — Нет, — прошептала я. — Шум и скандал сейчас не нужны. Это может быть просто прохожий, который что-то потерял, а может, и нет… Марон мгновенно сдвинулся, как стена. Его взгляд — ледяной, острый, как клинок. Он всё понял. Без слов.
И тут — оп!
Что-то тяжёлое, круглое, с мерзким зеленоватым свечением — влетело в палатку. Прямо через щель внизу с той стороны, где начинались деревья парка. Какая-то тварь, простите, обошла палатку сзади и бросила нам какую-то мерзость!
Это что-то, словно в замедленной съемке, прокатилось по ковру, оставляя за собой след из искрящейся слизи.
Зелье.
Не лечебное. Не для красоты.
Боевое.
С запахом серы, гнилых яблок и чьей-то злобы, перебродившей в подвале.
— ВСЕ НАЗАД! — заорала я, как сирена на корабле, идущем ко дну.
Я бросилась.
Не думая. Не колеблясь.
Как мамаша-медведица на охотника, который напал на её медвежат.
Схватила склянку — не за горлышко, нет, дураков нет — за дно, всей ладонью, как будто это — раскалённый уголь.
— Полог! — закричала я, а Марон тут же поднял полог палатки. И — размах!
Я вышвырнула "подарок" обратно в ночь. Надеюсь, что прямо в лицо тому, кто это сделал!
И тут…
БА-БАХ!!!
Взрыв. Не фейерверк. Не хлопушка.
Настоящий взрыв.
Воздушная волна ударила по палатке — полог затрепетал, как крыло раненой птицы. Посыпались искры. Запахло гарью и магией, и чем-то горелым дотла.
— Вы в порядке?! — раздался голос Марона, и он вылетел из палатки, как тигр из клетки.
Я отшатнулась, прижимая к груди девочек, как цыплят.
— Теть Оль! — взвизгнула Мэричка, побледнев. — Твоя рука!
Я посмотрела на свою руку.
Правая ладонь — от запястья до пальцев — была обожжена. Кожа — красная, как будто её обварили кипятком, местами — с волдырями, местами — с трещинками, из которых сочилась не кровь, а чёрная, дымящаяся слизь. Магический ожог. Самый гадкий. Боль — не острая. Глубокая. Жгучая. Как будто внутри руки поселился дракон и теперь плюёт огнем на мои несчастные нервы.
— А-а-а! — завыла Симба, увидев мою руку. — Теть Оль, ты горишь! Ты вся в дыму!
— Не горю, — прошипела я сквозь зубы, сжимая кулак, чтобы боль не вырвалась наружу в виде вопля. — Просто… немного обжарилась. Как бифштекс на сковородке. Ничего страшного. Главное — вы целы.
Генерал вернулся к нам. Мрачный, как наши перспективы. Но все еще с подозрением поглядывал на улицу.
Толпа за стенами палатки гудела, как улей. В открытую дверь было видно, что люди смотрели в нашу сторону, кто-то аплодировал, думая, что это часть шоу, кто-то кричал: «Что случилось?!», кто-то — просто стоял и пялился. Ни бегущих фигур. Ни подозрительных теней. Ни мадам Пим с торжествующей улыбкой престарелого зла! Хотя я бы не удивилась!
Сбежал.
Как крыса. Как трус. Как настоящий подонок.
— Никого, — выдохнул Марон, его глаза — полны ледяной ярости. — Исчез. Слился с толпой.
— Ясно, — прохрипела я, опускаясь на пуфик, потому что ноги вдруг стали как ватные. — Значит, будем искать потом. А сейчас — скорая помощь! Девочки, чемоданчик! Быстро! Там, где написано «Скорая помощь».
Мэричка, дрожащими руками, рванула чемоданчик из большого чемодана. Открыла. Внутри — бинты, зелья, мази, пластыри с блёстками (на всякий случай), и флакон с надписью: «От ожогов магических и бытовых».
Генерал выхватил зелье из рук Мэри.
— Дайте сюда, — сказал он, и его голос был не командным. Был… мягким. Почти нежным. Как будто он боялся меня напугать.
Он сел передо мной. Взял мою обожжённую руку — осторожно, как хрустальную вазу. Его пальцы — тёплые, сильные, но сейчас — невероятно бережные.
— Это будет больно, — предупредил он, открывая флакон.
— Да ладно, — махнула я здоровой рукой, стараясь улыбнуться, хотя губы дрожали. — У меня болевой порог — как у мамонта! А-а-а-а!!!