Замкнутый дракон, или Кто съел кулебяку с катикаком?!

Пролог

- А ну, дыхни! – велела я, преградив путь дракону, что бодренько шагал по замку.

- Еще чего, - буркнул он.

- Дыхни, сказала! – повысила голос и уперла руки в талию, намекая, что так просто мужчина не отделается.

Захария нахмурился, глядя на меня исподлобья. Взгляд налился огнем, в котором всполохами протаивали ярко-белые вспышки.

- И нечего тут молнии метать своими глазищами, - фыркнула презрительно, - не напугаешь.

- Точно?

- Точнее только в аптеке господина Лата.

- А так? – скорчив гримасу, скрестил руки на груди и поиграл мускулами, что красиво ходили под рубашкой.

- Не боюсь, - отрезала, мотнув головой. – Я не из пугливых, сам знаешь. И вообще, не морщи лицо куриной гузкой, это смешно.

- А должно быть страшно. Я дракон, женщина! – возмутился нахал с нотками обиды в голосе.

- А я управляющая в этом замке! И договор имеется, тобой самолично подписанный! Дыхни, сказала, чешуйчатый!

- Да не ел я твои пироги, - простонал мужчина, сдаваясь, - чего ты привязалась?

- А кто тогда умял кулебяки с катикаком? На кухне пусто!

- Будто некому, кроме меня, - Захария усмехнулся. – Полон дом детей, вот с них и спрашивай.

- Ябеда! – донеслось из-за угла возмущенным мальчишеским голоском.

- Бедные малыши, - притворно вздохнула. – Тут ведь такое дело… - покачала головой. – Я туда нечаянно не те специи положила. Баночки перепутала. Представляешь? Примешала в кулебяки магические снадобья. Теперь у всех, кто съел, уши длинные вырастут и носы. Ужас-то какой! Если противоядие не принять, так навсегда и останется.

- Коварная женщина, - дракон широко усмехнулся, но увидев мой кулачок, подыграл, - раззява ты, говорю, Виктория, ужасная! – повысил голос. – Это ж надо так перепутать! Хорошо, что не я те пироги съел, а не то пришлось бы жить с длиннющими ушами и носом!

- А тебе бы пошло, - хихикнула по-тихому и покосилась на угол.

Судя по шорохам и приглушенным голосам, малолетние разбойники, совершившие налет на кухню с целью тотального уничтожения моей свежей выпечки, совещались по поводу сдачи с повинной.

- Эх, а еще так времени мало осталось, - посетовала я. – Скоро и не вернуть все обратно будет.

- Ааааа! – раздалось из штаба воришек. – У меня уши растут! – послышался топот.

- А у меня ноооос!

Градус истерики стремительно повышался.

- Попались, голубчики! – я довольно потерла руки, глядя на бегущих к нам мальчишек с выпученными от страха глазами. – Теперь знаю, кто будет чистить картошку до самого ужина. А ты куда направился? – окликнула Захарию, что хотел удалиться под шумок. – Ты мне репу из погреба принес? Нет? И куда тогда торопишься?

- Никакого покою… - пробурчал он и зашагал обратно. – Как же хорошо было раньше.

- Я все слышу! – крикнула вслед и уставилась на озорников. – Таааак, признавайтесь.

- В чем? – осторожно уточнил тот, что постарше.

- Во всем.

- Это долго.

- Ничего, время есть.

- А как же уши и нос? – забеспокоился младший. – Я не хочу с такими навсегда остаться!

- Тогда в ваших же интересах побыстрее во всем признаться, - пожала плечами. – Ну, слушаю вас.

- Ладно, - средний вышел вперед. – Помнишь, мы сказали, что это Килька разлила кисель? Так вот…