Задача третья: судиться!

Глава 13 О волчьей радости

Мы ехали до дома молча, я держала Артура за руку и думала.

Я ведь не успела испугаться и пострадать по-настоящему. Девочки всё время были рядом. Браслет, Элейский кинжал — Артур позаботился о защите. Возможно, не будь артефакта, меня бы не похитили… Хотя, если подумать, девочки-то этой участи не избежали, а у них ничего подобного нет. Следовательно, Десница Жизни — не единственная причина. Началось-то всё с моей строптивости. Они старались меня унизить, я дерзила в ответ, а это не принято. И задело их за живое. Как я посмела не хотеть пресмыкаться и играть по чужим правилам? Меня бы наказали в любом случае, вот только без защиты Артура я, скорее всего, сейчас мечтала бы о смерти в том поместье.

С нежностью посмотрела на его профиль. Он почувствовал взгляд и повернулся. Машина мчала нас сквозь зимнюю непогоду.

— Лейла, ты… ты теперь считаешь меня монстром? — он сжал руль одной рукой так, что тот протестующе заскрипел.

— Нет. Если ты о тех ведьмаках, то мне их не жаль. Но я никогда не видела смерть так близко и не могу сказать, что зрелище мне понравилось. Напротив, — я взяла его ладонь обеими руками. — Но, Артур, я благодарна тебе за защиту. За подарки. За любовь. Даже если бы ты растерзал их на куски, я бы как-то это приняла, нашла бы оправдание любой жестокости. Ты поглумился над ними вначале, чтобы унизить. Я это понимаю. Желание отыграться, наказать, раздавить силой. А потом ты просто сделал то, что тебе предписывает ваш кодекс. Убил за оскорбление пары. Можно ли убивать за оскорбление? Это тяжёлый вопрос. Но если ваши законы это позволяют, то ведьмакам стоило держать языки за зубами. А они этого не умеют. То, как они себя ведут… то, что они делают… В моих глазах в них больше нет ничего человеческого. И поэтому их больше не жалко. Наверное, это защитная реакция психики — полная дегуманизация противника, чтобы совесть не мучила.

Он ощутимо расслабился.

— Жаль, что это были сопляки.

— Почему вы дрались без колдовства?

— В поединке без ограничений я бы смог принять боевую ипостась. В человеческой меня убить в разы легче. Нет шерсти, нет подшкурника, нет клыков и когтей. Если бы они хоть немного тренировались, то могли бы меня ранить. Я, конечно, сильнее, быстрее и выносливее, но не бессмертен. Именно поэтому они и выбрали холодное оружие.

— Ясно. Артур, я очень волновалась. Не знаю, как передать… Мне казалось, что половина меня — там, на той арене, и если она погибнет… то вторая тоже не справится. Не надо, пожалуйста, больше так рисковать. Ты мне слишком дорог.

— Лейла, я и не рисковал. Надо как-то взять тебя на тренировку, чтобы ты понимала, с чем я привык работать. Это тебе не ведьм по углам щемить. Взять того же Давида. Пропустишь от него удар в челюсть — голова будет два дня звенеть, будь ты хоть трижды оборотень. А Стас? Юркий, как мангуст. Даром, что волк. Ты пока его ловишь, он тебе сзади по шее надаёт так, что ходишь потом, точно палку проглотивший, пьёшь из трубочки, носишь тапки, потому что наклониться и завязать шнурки не можешь.

Я улыбнулась. Напряжение понемногу уходило.

— Артур, а что будет завтра?

— А завтра будет самое интересное. Допрос всех Арских и Ивсоревых, которых арестовали. Показания тех двух ведьм, что против нас выступили. Это если успеется. Однокурсников твоих ещё не всех вызывали, но после допроса этого, валерьяночного, Грибальский поумерил пыл. Боится, что они по тупости своей что-то лишнее сболтнут, наверное.

— Вряд ли. Ильяр среди них был самый обратно гениальный. Он и говорит-то с трудом. Кажется, даже читает по слогам.

— А всё туда же, на вершину мирового господства, — хмыкнул Артур. — Последнее поколение вообще не впечатляет. Что-то ведьмаки переборщили со своей чистотой крови. Раньше такого не было. Тот же Орвеев. Его хоть и не видно из-за гонора, но хотя бы не урод и не дурак. И что его найти не могут — лишнее тому подтверждение.

— А сколько их всего?

— Ведьмаков? Думаю, что в России около трёх тысяч. И ведьм тысяч пятнадцать, не меньше.

— А оборотней?

— Чуть меньше трёх тысяч в четырёх стаях.

— А остальные?

— Канада, США, Скандинавия, Исландия, Англия, север Европы. На юге Чили живут две огромные стаи, остальные по миру раскиданы. Если много лесов и не слишком жаркий климат, то нам подходит. Но большими стаями жить тяжело, нужны леса и расстояния. Мы не можем селиться слишком близко к людям или слишком плотно. А просторы мало где остались. Но и совсем уж отдаляться тоже не вариант. Были тут разговоры, что это наши похитили портальный камень, Слезу Младенца, чтобы в другой, менее населённый мир уйти. Но это бред. Куда нам идти без самок? Они у нас не рождаются. Да и переход в другой мир мы открыть не сможем, будь у нас хоть три камня. Так что это всё ведьмачий трёп.

— Нам Таверий Равич про этот камень рассказывал.

— Ага, такой переполох был четыре года назад. В каждую задницу заглянули, но не нашли.

Убаюканная мерным ходом машины, я задремала. Артур вёл молча, по салону разливалась плавная мелодия. Я проснулась, когда мы остановились.

— Хочешь, отнесу тебя?

— Нет, я не настолько устала… есть хочу ужасно. Игорь с девочками уже тут?

— Вон они, подъезжают.

— Будешь суп грибной? — я потерла ладонями лицо, чтобы поскорее проснуться.

— Хочешь, я приготовлю? Ты, наверное, очень утомилась.

— А ты не утомился?

— Я выносливее.

— Хорошо, уговорил, — я сонно улыбнулась.

Артур открыл пассажирскую дверцу и подал руку.

— Тогда иди переодевайся, а я пока поставлю вариться курицу и быстренько искупаюсь. Идея грибного супа мне нравится, особенно сливочного, особенно с белыми грибами, особенно если заедать им стейк.

Мы вошли в дом. Приятно окутала тишина. Разуваясь, я расслабленно привалилась к стене. Помыла руки, умылась и пошлёпала по тёплому полу в гостиную. У входа уже толпились ребята. Игорь помог снять куртки Мадине и Эльвире. Я включила телефон, пиликнули уведомления.

— Тимея с Давидом хотят зайти, мы не против? — спросила я всех, глядя на экран.

— Пусть приходят, — крикнул Артур из кухни.

— Да, — выдохнула я. — Я буду на диване!

— Идите прилягте, а я вам чаю сделаю, — сочувственно предложил Игорь.

Я завалилась на диван и обняла подушку.

Вроде ничего не делала на суде, просто сидела, но уставала дико. Каждый вечер ощущение такое, будто из меня всю душу выцедили по капле. Стоило закрыть глаза, как перед ними возникла Мирина. Отрешённая, сломленная, мёртвая изнутри. Нет, не расправа над ведьмаками стала самым сильным потрясением дня, а её допрос.

— Ты так уснёшь, — села рядом Эльвира. — Нет, я-то не против, но ты хоть поешь сначала.

Мадина приземлилась на другой диван и вытянула ноги.

— Я пойду помоюсь, наверное. Ощущение, будто меня в дерьме вываляли. Ненавижу всех ведьмаков, но особенно — Грибальского! — яростно процедила она.

Я не ожидала от юной ведьмы таких эмоций.

— Он переигрывает, — ответила ей Эльвира. — Иди искупайся, конечно, минут двадцать у тебя точно есть.

В дверь позвонили.

— Я открою! — крикнул Игорь из кухни.

— Эльвир, тебе не кажется, что они какие-то слишком уж хорошие? Что так не бывает? — тихо спросила я.

— Не бывает, — согласилась она. — Жди. Пока ты в школе училась, Артур не мог не быть идеальным. Он взрослый мужик и отнюдь не дурак. Понимал, что ходит по канату. Да и потом, все люди, когда знакомятся, хотят себя с лучшей стороны показать. У меня в деревне ухажёр был, Вова. Он не знал, кто я. Вернулся к родителям, потому что в городе у него не сложилось. Жаловался, что аренда высокая, платят мало, женщины все меркантильные — кому огурцы зимой подавай, кому походы в кино.

— Да уж, нереальные запросы, — фыркнула я.

— Так вот, ко мне он ходил, когда Мадинке уже пять исполнилось. Высокий, плечистый. Не как Давид, конечно, да и с животиком, но типаж похожий. Сам светловолосый и кудрявый. В общем, богатырь такой. Мне поначалу было неловко, но потом… он то починит что-то, то дров для бани наколет, то шкаф переставит, то картошки достанет из погреба. В общем, я его кормила, а он мне помогал по хозяйству. И как-то у нас повелось, что он почти каждый вечер приходить стал. Я уже и привыкла к нему, и ждать начала. Мадинка в окошко выглядывала и глазами его искала, а то и на крылечко выбегала, если тепло. Полгода он ходил. Я переживала, что он приставать начнёт, но Вова с этим не торопился. Не могу сказать, что влюбилась, но он мне нравился и сильно.

— А он?

— Ухаживал. Когда весна началась, цветы носил. Подснежники, ландыши, потом тюльпаны дикие. А потом он заболел. Пропал. Я к его матери, мол, что случилось-то? А она говорит, ой, Элечка, да ты не переживай, он просто не хочет, чтобы ты его таким видела. Как выздоровеет, так придёт.

— В запой, что ли, ушёл? — спросила Тимея, садясь рядом.

По дому расплывался умопомрачительный и слюноотделительный аромат жареного мяса.

— Вот ты сразу догадалась, а я не знала. Оказалось потом, что он запойный. И ни слова, ни взгляда, ни намёка. В общем, пришёл он ко мне день спустя, дверь высадил. Орал, что я ему в близости отказываю, недотрогу из себя строю, а сама, шлюха, безотцовщину ращу. Такие дела. А по началу-то просто ангел был. Хорошо, что отец с матерью его от меня забрали. Он ещё приходил, орал под окнами. А потом мать его пришла и начала меня уговаривать. Мол, хороший он парень, только руки ему женской не хватает. Но я его уже боялась к тому моменту. Потом Вова сам приходил, прощения просил, в ногах валялся. В общем, у каждого есть недостатки. Просто до какого-то этапа мы в состоянии их сдерживать.

— Я тоже не идеальна, — устало вздохнула я. — Поживём увидим.

— Ведьмы, вы всем косточки уже перемыли, или ещё нет? Ужинать идёте? — весело спросил Игорь.

— Идём! — бодро ответила Тимея и встала. — Так, подъём! Нечего тут растекаться по мягкой мебели.

Ели молча. После ужина Артур сам убрал со стола и запустил посудомойку. Нет, ну нельзя же быть таким идеальным…

— Неужели завтра снова?.. — тихо спросила Мадина.

— И завтра, и послезавтра, и до тех пор, пока не вынесут приговор, — отозвался Артур. — Девочки, у меня к вам просьба. Нужно одно зелье, вот рецепт. Оно из трёх частей состоит, мы обычно по отдельности покупаем, а потом смешиваем, но есть рецепт, как его сразу изготовить. Сделаете?

— Конечно, неси рецепт. Тебе сегодня?

— Не знаю, Тимея. Лучше бы поскорее, но вы устали, — неуверенно ответил Артур.

— И завтра устанем. А усталость ещё имеет противное свойство накапливаться. Предлагаю сделать, пока хоть какие-то силы есть, — ответила я.

— Поддерживаю. Давай рецепт. Что за зелье-то?

— «Волчья радость», — тихо ответил Артур.

За столом повисла пауза.

— Вот как… и сколько тебе? — подобралась Тимея.

— Чем больше, тем лучше, — Давид сжал её руку и посмотрел в глаза.

— Что это за зелье? — обеспокоенно спросила я.

— Боевое. Оборотни с ним ни боли не чувствуют, ни смерти, — тихо ответила Тимея и подняла глаза на Давида. — Значит, всё-таки будет война?..

— Мы не знаем, что будет. Но процесс идёт совсем не так, как хотелось бы. Лучше подстраховаться, — миролюбиво пробасил Давид. — Да нам и нужно-то…

— Я сделаю столько, сколько будет нужно, — глухо ответила Тимея, с болью глядя на Давида.

— Тий, ты чего? Никто помирать пока не собирается. Просто нужно быть готовыми к разным ситуациям.

— Да, но «Второй шанс» вы не просите, а «Волчью радость»… — упрекнула Тимея и встала. — Готовить лучше у меня, там вся посуда есть.

— Набор для Лейлы привезли, он в гараже стоит. Там всё по списку, что ты давала, — сказал Артур.

— Хорошо. Тогда несите. И рецепт. Который без смешивания. Оно эффективнее будет, — отдала распоряжения Тимея и с мрачным видом принялась вытирать чистый стол. — И уходите. А то надышитесь ещё. Ингредиенты, я так понимаю, есть.

— Да. Я всё достал, — откликнулся Игорь.

Тимея кивнула. Мы с девочками поднялись и принялись распаковывать посуду для зельеварения, которую принёс Артур. Мрачность Тимеи вгоняла в тоску — она не из тех, кто истерит по любому поводу. Если сейчас она сжала губы в тонкую линию и с клацаньем выкладывает на стол пинцеты, ложечки и мензурки, то дело дрянь. Я с тревогой обернулась на Артура, но тот лишь чмокнул меня в нос и сказал:

— Не надо так за меня переживать. При самом плохом раскладе в бой первыми пойдут те, у кого нет пары, а дети уже взрослые. Так что рано ты меня хоронить надумала, любимая.

Я ни иронии, ни веселья не разделяла, но какой выбор у женщины, когда мужчины решили воевать? Лечить, поддерживать, ждать, терпеть, надеяться.

В руках звякнули и едва не разбились колбы. Поставила их на стол и сделала несколько глубоких вдохов. Ладно, что уж теперь. Будем делать лимонад.

— Игорь, ингредиенты для «Второго шанса» тоже найди, пожалуйста, — тихо попросила Мадина. — Это же то зелье, что улучшает заживление и позволяет быстрее восстановиться после кровопотери?

— Да. Хорошо, пусть будет, — сдался Игорь.

— Оно в холоде долго простоит, пару месяцев точно.

Игорь притащил в кухню несколько ящиков. Чего там только не было! И зелёные травы в горшочках, и топлёный вонючий жир (судя по смраду — от дохлого скунса), и сушёные пауки, и живые белые мышки в клетках, и баночки со свежими ягодами, и какие-то порошки с резкими запахами, и небольшие кристаллики в крошечных пузырьках. Кухня преобразилась в ведьмино логово. Не хватало только четырёх мётел, прислоненных к стене, и кота Бегемота в качестве молчаливой галлюцинации.

Тимея зачитала рецепт зелья и прикрепила его на холодильник, прижав магнитиком из Парижа к дверце. Меня в который раз поразил контраст мира ведьм и людей.

Работали медленно и вдумчиво, делали сразу три порции и сверяли результат. У меня зелье первого этапа тихо светилось изнутри дартмутским зелёным, у Тимеи получился изумрудный, а у Мадины — малахитовый с едва уловимым синим оттенком.

Вытяжка работала на полную мощность, но по кухне всё равно плыл горький пряный аромат. Чем меньше в коробке оставалось ингредиентов, тем сильнее я сочувствовала мышам.

— А как мы заставим их плакать? — робко спросила Мадина.

— Расскажем им, как ведьмы обижают бедных ведьмаков, — ядовито ответила Тимея, отбрасывая со лба выбившуюся из пучка прядь.

На лбу осталась белая полоса, и я поспешила вытереть её салфеткой. Мало ли какая это гадость. На мешочке просто написано «шарток», что бы это ни значило.

— Мама им уколы делала, если нужны были мышкины слёзы, — вздохнула Эльвира.

Готовить зелья она не могла, поэтому подавала нужное и отмеряла количество на сверхточных электронных весах. И как без них обходились предыдущие поколения ведьм?

Второй этап завершился тем, что из зелья повалил густой дым. Все три склянки булькали и изрыгали ядовито-зелёные клубы. Завоняло дохлыми скунсами, ведьмачьей порядочностью и протухшими принципами.

— Я бы на месте мышей уже начала плакать… — сдавленно сказала Мадина, отмахиваясь от особо беспардонных испарений, лезущих прямо в лицо.

— Уже плачут. Я их уколола.

— Теперь только осталось дать им кактус, — пошутила я, но юмора никто не оценил.

— Третий этап! Эля, давай сушёную дышь, — протянула руку Тимея. — Отлично, теперь толчёную шедлу и вартрок. Только с шатроком не перепутай, они похожи на вид.

Едкий дым потускнел и поредел. Когда зелье перестало булькать и вырываться из мензурок, мы начали добавлять остальные ингредиенты. Если до этого нужна была лишь толика колдовства, то сейчас его потребовалось в изобилии. Под воздействием ворожбы снадобье превращалось в эликсир — темнело, загустевало и наливалось силой.

Закончив, Тимея осела на пол.

— Чтоб я ещё раз рядом с тобой встала колдовать, Мадина! Издевательство какое-то!

— Извини, я же не нарочно… просто как начну, так чужие силы ко мне сами и тянутся… — виновато ответила та, поставив мензурку на стол.

Теперь они загадочно переливались рядом — три сосуда с мощнейшим эликсиром глубокого фталоцианинового зелёного цвета. Сейчас отличий уже не осталось — они все мерцали изнутри синеватыми бликами.

— Теперь разлейте по крошечным флакончикам. Миллилитров по десять в каждый, не больше. Иначе эффект станет необратимым. Когда иссякнут силы организма, то наступит смерть.

Тимея глубоко дышала, приходя в себя на полу. Эльвира хотела помочь ей подняться, но та лишь отмахнулась, откинувшись на лакированную дверку кухонного фасада.

— Полы тёплые, посижу тут. Со стула и упасть могу, а ниже пола падать точно некуда.

Эльвира закончила работу и расставила всё по местам. Закрыла здоровенный ящик с посудой и убрала в холодильник и морозилку компоненты зелий. Надо будет для зельеварной комнаты купить отдельный холодильник, не среди стейков же ингредиенты хранить…

Закончив, Эльвира неловко замерла с клеткой мышей в руках.

— Тимея, забирай ты, — щедро предложила я.

— Та ты что, это же твои! Смотри, какие хорошенькие, и пищат так задорно… Нет, разве я могу таких милашек у подруги отобрать? — почти искренне улыбнулась Тимея. — И потом, у нас их кот сожрёт.

— А почему сразу мои? Это Игорь ингредиенты принёс. Значит, Мадинины… — с сомнением возразила я.

— Ой, нет, точно не мои! И вообще, мне рано. Я ещё слишком молода для того, чтобы усыновлять сразу пятерых! — протестующе замахала руками Мадина. — У нас и дома-то своего нету пока!

— Ничего, тут поживут, — щедро разрешила Тимея, поднимаясь с пола.

— Может, в гараж их? — предложила я.

— Замёрзнут, жалко же… — укоряюще посмотрела на нас Эльвира. — Не хотите — не надо. Я себе заберу. Судя по всему, тут одни самцы. А я всегда мечтала о целом гареме молодых блондинов.

— Смотрите, чтобы вас Артур не выгнал. Лейле он бы и не такое простил, а вот остальным… — многозначительно протянула сероглазая ведьма и направилась к дверям. — Так, я на сегодня больше ни на что не годна. Увидимся завтра. Спокойных снов.

Мы переглянулись и пошли искать Артура.

Оборотень нашёлся в гостиной, они с Игорем смотрели фигурное катание. Я аж споткнулась в дверях.

— Интересный выбор… Не футбол, не бокс, не бильярд, в конце-то концов, — пробормотала я, усаживаясь рядом с Артуром.

— Да что там смотреть-то в этом футболе? А тут, она когда прыгает, у неё юбка так задир… — весело начал Артур, а потом резко осёкся, обернулся на меня и затараторил: — Высший пилотаж, такое мастерство… мы исключительно с технической точки зрения оцениваем, она очень чисто исполнила каскад с акселями! — он схватил пульт и нажал на кнопку в тот самый момент, когда оператор взял крупным планом неприкрытое юбкой место. — Давайте выключим!

Экран погас.

— Эля решила завести гарем с блондинами. И жить они будут у неё в комнате. Пятеро молодых самцов с шикарными усами и длинными, толстыми… хвостами. Так что смотрите, а мы пока с ними познакомимся, — мстительно улыбнулась я.

— Что⁈ — подлетел с дивана Артур.

— В смысле? — возмущённо подхватил Игорь. — С какими хвостами?

Эльвира закатила глаза и молча показала клетку.

— Они же… вонять будут! — жалобно посмотрел на меня Артур.

— Лю́бите на женские прелести пялиться, люби́те и мышей нюхать, — сощурилась я.

— Лейла, ну ты же всерьёз не будешь сердиться из-за этого?.. У нас все любят фигурное катание, синхронное плавание и гимнастику, — замялся Артур. — Мы даже на соревнования ездим, на чемпионаты… — добавил он уже тише.

— Так ты поэтому про шпагат спрашивал? — вырвалось у меня.

Я внезапно почувствовала себя очень глупо. Ревновать к телевизору — последнее дело. С другой стороны, неприятно, что твой мужчина на других девиц пялится, ездит на какие-то там соревнования. Ещё и тебя наверняка с ними сравнивает. Шпагат ему подавай. Что ещё, тройной тулуп? Развернулась на пятках и направилась в спальню. Надо остыть, а то наговорю ему сейчас каких-нибудь гадостей. Эх, сюда бы маму!.. Или хотя бы Тимею. Вот как в таких случаях себя вести?

Артур ринулся следом. Поймал меня на лестнице.

— Лейла, ну чего ты, это же всего лишь спорт по телевизору…

— То есть если я начну смотреть соревнования каких-нибудь качков, а потом на их выступления съезжу, тестостероном подышать, то ты возражать не станешь? — прошипела я.

— Лейла, чего ты сразу, это олимпийский вид спорта…

— Что же ты кёрлинг тогда не смотришь? — я вырвала руку и пошла наверх.

Определённо стоило отмолчаться и остыть, но его давняя шутка про шпагат теперь не давала покоя. И стало обидно. Мы там, значит, слёзы мышиные собирали, эликсир для них варили, дымом дышали, а они на попы женские смотрели⁈ Что самое ужасное — на молодые, спортивные, подтянутые попы. Смотрели бы на старые и дряблые — никто бы им слова против не сказал!

— Лейла, тебе не кажется, что это несколько надуманный повод для скандала? — шёл за мной следом Артур.

Я обернулась и смерила его злым взглядом. Если до этого скандала ещё можно было избежать, то теперь точно нет. Надуманный повод! Надуманный⁈

Сила вихрем взметнулась внутри.

Артур шагнул назад и уставился на меня огромными глазами.

А не надо ведьму злить! Надуманный, говоришь⁈ Сейчас мы ещё что-нибудь надумаем. А чего мелочиться? Сгорел сарай, гори и хата!

— Я понял, не кажется. Лейла, ну я же пошутил про шпагат. Мне на самом деле глубоко всё равно, что ты не умеешь…

— Ах, не умею… надумывать поводы умею, а на шпагат садиться — нет! Вот не повезло-то тебе, бедолаге! — рявкнула я в ответ и с грохотом закрыла дверь перед носом оборотня.

Никакого засова изнутри не было, поэтому я просто от души поворожила, запечатывая проход. Стало легче? Не особенно. Остервенело почистив зубы, я залезла в душ и ошпарилась — вода мгновенно превратилась в кипяток. Разозлившись ещё сильнее, я фурией вылетела из ванной и обнаружила в спальне Артура. Он стоял, глядя на меня исподлобья. Дверь стояла рядом, прислоненная к стене, и тоже смотрела волком.

Ах, так?

— Ты чего творишь? — рыкнул Артур.

— Лучше уйди и не зли меня! — процедила я.

— Это вообще-то моя спальня.

— Ах вот как мы заговорили! Я так и знала, что все эти песни про «это твой дом» быстро кончатся.

— Не придирайся к словам. Я имел в виду, что это и моя спальня тоже!

— Прекрасно, счастливо оставаться в твоей спальне тоже! — я рванула на выход, но он преградил мне путь. — Пусти!

— Давай поговорим!

— О чём? Ты же уже решил, что повод надуманный!

— Лейла, ты же не можешь всерьёз так беситься из-за такой ерунды? — вздёрнул брови он.

— То есть мои чувства для тебя — ерунда? — ещё сильнее распалялась я.

— Нет, просмотр фигурного катания для меня ерунда!

— А мне показалось, что чужие задницы крупным планом тебе очень даже по душе!

— Ты же не будешь ревновать к телевизору? Это же глупо!

Я, конечно, знала, что это глупо. Но говорить такое вслух ему не стоило. В окнах зазвенели стёкла. В камине вспыхнули и разлетелись пеплом дрова. Дверь, кажется, попыталась уползти в сторону. Стоять, паршивка! Ты сейчас тоже получишь на орехи!

— Прекрасно. Повод надуманный, я взбесилась из-за ерунды и веду себя глупо, — я распрямила плечи и говорила спокойно. — Я всё правильно сказала или что-то упустила?

— Лейла…

— Уйди!

— Да выслушай ты меня! — пророкотал он. — Я тебя люблю, и никакие другие задницы мне не нужны!

— Зачем же ты на них смотрел, если они тебе не нужны? — обманчиво ласково спросила я.

— Просто по привычке.

— То есть я лишилась дохода, жилья, должности… не могу нормально встретиться с приятелями, не могу никуда поехать без твоего высочайшего соизволения, не могу устроиться на работу… и никого не волнует, что там с моими привычками. Зато ты можешь жить так, как привык, а если мне что-то не нравится, то это ерунда и глупость. Я правильно понимаю ситуацию?

— Лейла, не надо всё смешивать в одну кучу! Какая работа? Когда? Вот закончится суд, и тогда мы переделаем гараж, чтобы ты могла зелья варить. Будет у тебя работа, даже ехать никуда не надо, — увещевал он. — А ехать куда-либо сейчас одной — самоубийство чистой воды. Неужели ты не понимаешь, что это ради твоей безопасности?

— Я не настолько беспомощна!

— Тебя похитили две недели назад!

— Я сама выбралась!

— Вам помог Евстигней! Ты могла погибнуть!

— И что, мне теперь всю оставшуюся жизнь не выходить из этого дома, варить зелья и не отсвечивать⁈

Ответ я видела по глазам.

В комнате вдруг стало невыносимо душно.

— Лейла, я понимаю, что ты пошла на ряд уступок. Если тебе действительно настолько неприятно, что я смотрю фигурное катание, то я не буду этого делать. Хрен с ним, оно не настолько ценно. Но что такого плохого я тебе предлагаю? Жить в большом красивом доме, не подвергать себя опасности выезжая в город, заниматься любимым делом в своей лаборатории? Что в этом плохого?

— То, что это всё твоё. Это всё даёшь ты. И сможешь забрать тогда, когда тебе захочется, — горько ответила я.

— Лейла, ты себя вообще слышишь? Я о-бо-ро-тень! Ты — моя пара. Единственная, неповторимая, бесконечно ценная. Что я у тебя могу забрать?

— Не знаю, свободу? — воскликнула я.

— То есть ты вот так это воспринимаешь? Что я, злой тиран, запер тебя в темнице и белый свет выдаю по талонам? — сощурился он. — Может, ты работы и жилья тоже по моей вине лишилась?

— Я чувствую себя уязвимой, потому что…

Он подошёл и сгрёб меня в охапку.

— С этим точно нужно что-то делать. Самое последнее, чего я хочу, это чтобы ты чувствовала себя уязвимой, несвободной или обязанной мне.

Злость сошла с меня стремительным потоком, впитавшись в ковёр.

Мы долго молчали.

— Я дверь испортила, извини… — я уткнулась ему в плечо и замерла.

— Я её сам порезал, так что будем считать, что её испортил я. Лейла, моя девочка, ты устала. Столько всего свалилось. И ты права, я с самого начала знал, что тебе нужно нечто большее, чем просто дом и возможность в нём сидеть, — он бережно обнял меня и погладил по спине. — Но всё время есть какие-то более важные дела и проблемы. А ты совсем по-другому относишься ко времени, и это тоже естественно, потому что ты в два раза младше. Наверное, для тебя две недели — это половина вечности, а для меня — просто вжих, и всё.

— Артур, дело не в фигурном катании…

— Неужели? Никогда бы не догадался, — мягко улыбнулся он.

— Я просто не хочу чувствовать себя полностью зависимой от тебя. Я не смогу так жить, — голос дрогнул. — Даже в самом дорогом и красивом доме с самыми дорогими и красивыми сковородками.

— Нетривиальная задачка… думаю, что мы найдём решение, которое устроит нас обоих. Может… может, тебе больше понравится обустроить лабораторию в посёлке? Открыть ведьмину лавку или как это называется? К тебе будут приходить заказчики, будешь выбираться из дома. Правда, до центра посёлка отсюда километров шесть…

Я обкатала его предложение в мыслях.

— Но мы же всё равно говорили о том, что мне нужна машина… а в хорошую погоду можно и пешком. Для здоровья полезно. Да и девочки смогут туда приходить, а не тебе глаза мозолить. У меня будет своё место и своё дело… — воодушевилась я.

— И на тебя будут глазеть все одинокие оборотни стаи. А некоторые проходимцы даже заговаривать с тобой… — Артур прижал меня к себе крепче и театрально возвёл глаза к потолку. — Ужас, и, главное, сам же предложил.

— Ты фальшивишь, — обняла его в ответ.

— Ага, есть немного. Так, я сейчас прилажу дверь и займёмся, наконец, по-настоящему важным делом.

— Каким? — удивлённо огляделась я.

— Родинки будем пересчитывать. Вдруг я в прошлый раз на радостях обсчитался?