Задача третья: судиться!

Глава 1 О том, как я не могу отказаться от сомнительной поездки

Утро началось со сборов, мой оборотень сам приготовил завтрак, кофе для себя и какао для меня. Артур наказал одеться потеплее, поэтому взяла с собой жилетку.

Присутствовать при допросе он не сможет, но будет наблюдать из другой комнаты. Со мной отправится юрист, который проследит за корректностью вопросов.

Поели плотно, собрались быстро и поехали в Москву.

Почти всю дорогу до Трибунала Артур держал меня за руку и молчал. А на меня накатило вселенское спокойствие. Буду говорить только правду, мне нечего скрывать и незачем юлить.

— Что бы ни случилось, я буду рядом, — повернулся он ко мне, погладив по щеке, когда машина наконец остановилась на парковке какого-то административного здания.

— А если я что-то скажу не так? Или допущу двусмысленность?

— Это неизбежно, допрос будет идти много часов. Просто знай, что этот день закончится и я заберу тебя домой. Говори правду и ни о чём не переживай. Ты не сделала ничего плохого.

— Артур, а я говорила, что люблю тебя? — мягко улыбнулась я.

Обняла и поцеловала его, на коротких пять минут отрешившись от внешнего мира.

— Пойдём, нам пора. Я тебя тоже очень люблю. Мы справимся.

Он уверенно распахнул двери здания, и мы погрузились в странный мир недружелюбного взаимодействия оборотней и ведьмаков. Просторная приёмная оказалась почти пустой, а вот на втором этаже сновали люди. Вернее, нелюди. Артур забрал у меня куртку, подождал, пока я забегу в местную уборную, сунул в руки термос и поцеловал на прощание, передав под опеку юристу. Немолодой оборотень с жёсткими чертами лица и упрямыми складками вокруг губ вежливо кивнул.

— Добрый день, меня зовут Михаил Натанович. Я буду сопровождать вас сегодня, Лейла Ахмедовна. Как настроение?

— Здравствуйте, приятно познакомиться. Настроение спокойное.

— Это хорошо. Артур присоединится к нам, когда мы закончим. А сейчас прошу последовать за мной. И помните, что я на вашей стороне, но говорить можете только вы. Я же смогу вносить возражения только в крайних случаях.

— Моральная поддержка тоже важна.

— Это так. Надеюсь, что смогу её оказать. Ну как, готовы?

Я кивнула, и он приоткрыл двери одного из кабинетов. Ни таблички, ни указателя. Видимо, все, кроме меня, и так знают, кто там сидит.

— Доброе утро. Лейла Абдуллина на допрос к дознавателям Ворожеенко, Чернокнижнову, Виденеевой, Звереву и Когтину.

Я уже приготовилась исправлять ошибку в своей фамилии, которую почему-то никто не может нормально произнести с первого раза, но он приятно удивил. Дотошный. Это хорошо для юриста.

Ожидаемо, Зверев и Когтев оказались оборотнями. Виденеева — Высшая ведьма, достаточно пожившая, судя по седым волосам и чуть надменному выражению лица. На меня она смотрела с удивлением. Ведьмаки представляли собой забавную парочку: один высокий и полноватый, второй худой и низкий. Мысленно я окрестила их Тимоном и Пумбой, но внешней безобидностью не обманывалась.

— Здравствуйте, — я вежливо поздоровалась, садясь на стул, галантно пододвинутый Михаилом.

В помещении было прохладно, поэтому я сразу надела жилетку и устроилась поудобнее, рассматривая дознавателей.

— Здравствуйте, обвиняемая, — начал Пумба, он же Ворожеенко, судя по табличке на столе. — Расскажите нам об обстоятельствах произошедшего двадцать второго декабря. Чем вы занимались? С самого утра.

Я начала свой рассказ, спокойно глядя ему в глаза и максимально подробно рассказывая обо всех участниках похищения, виденных мною.

— Это правда, что вы носите Десницу Жизни? — перебила мой рассказ Виденеева.

— Да. Насколько мне известно, Завьялова Наталья Борисовна сообщала об этом в Трибунал.

— Каким образом браслет оказался у вас? Вы его украли?

— Нет, это подарок Артура Волкова.

— И какие отношения вас связывают с этим оборотнем? — последнее слово она буквально выплюнула из себя.

— Близкие. Мы пара.

От этих слов господ ведьмаков немного перекосило, но мне даже понравилось наблюдать за спектром эмоций на их лицах. От удивления к брезгливому презрению. Много вы понимаете!

— И каким образом вы стали парой?

Играли в гуся и гагару!

Пришлось рассказать о нашем знакомстве, о поддержке, которую оказал мне Артур. И, естественно, о том, как меня приняли в школе, о нападениях, оскорблениях и прочих малоприятных фактах.

— Это всё домыслы и голословные обвинения. Доказательств у вас нет, — оскалился Пумба-Ворожеенко.

— Почему же нет? От моего имени было подано три рапорта в Трибунал и порядка шестидесяти заявлений в администрацию школы.

— Вот тут есть копии в пяти экземплярах, подшито по датам. Оригиналы будут представлены в суд, — Михаил Натанович передал документы мне, а я отдала их дознавателям.

На изучение им потребовалось минут пятнадцать. Я глотнула из термоса горячего мятного чая с мёдом, ощущая заботу Артура.

— Итак, вы утверждаете, что вас травили в школе. Кто может подтвердить ваши слова?

— Тимея Яхно, Эльвира и Мадина Рамазановы, Александра Хабарова… Но Сашу вы ведь пока не нашли?

— А почему вы думаете, что её нужно искать?

— Потому что последний раз, когда я её видела, Жиар Ивсорев её бил и угрожал ей. Я надеюсь, что с ней всё в порядке.

— Неужели? После того, как она, по вашим словам, опоила вас зельем и якобы поспособствовала мнимому похищению?

— Да, даже после этого. Конечно, былой дружбы между нами уже не будет, но я бы всё равно не хотела, чтобы ей причиняли вред. Я надеюсь, что она пошла на этот шаг не из жестокости и неприязни к нам, а под гнётом обстоятельств. До тех пор, пока мы с ней не поговорим, нельзя точно знать, что именно произошло. Кроме того, Жиар дал ей Слово Ведьмака, она поверила, что нам не будет причинён вред. Она не знала, что это Слово действует только если дано другому ведьмаку. Данное ведьме или оборотню — не значит ничего. Пустой звук.

Виденеева подалась вперёд, разглядывая меня с интересом.

— А вот с этого места поподробнее.

Под зубовный скрежет двух ведьмаков я в подробностях рассказала об услышанном от Жиара.

— Это ложь! — злобно плеснул Тимон-Чернокнижнов.

— Это то, что сказал Жиар, а ложь это или правда — понятия не имею. Правда в том, что он говорил эти слова. Но, вы знаете, я ему поверила.

Я видела, что дознаватели-ведьмаки просто дымились от злости, но оскорблять не решались. Оборотни смотрели с интересом. Виденеева стала задумчивой, с её лица ушла враждебность.

— Что ж, это многое объясняет, — протянула ведьма. — Вы сказали, что их целью был артефакт. Эрлен Орвеев планировал его с вас снять. Вам известно что-то о процедуре?

— Нет, точно ничего не известно. Он только сказал, что если я выживу, то он хочет использовать меня для зачатия. Я так поняла, что Мадина была нужна ему с этой же целью.

— Да, вопрос. У нас в документах указано, что до инициации вы были второго ранга, потенциально первого. Я так понимаю, это ошибка в записях? — уточнила ведьма, водя карандашом по бумаге.

— Нет, почему же ошибка? Второй ранг у меня определила Злата Юрьевна Зелеваренко, в дальнейшем все соглашались с её оценкой. Это могут подтвердить все преподаватели школы.

— Бред, — хмыкнула ведьма.

— Почему бред? — растерялась я.

— Потому что вы Высшая! И не надо пудрить мне мозги. Высшая ведьма — пара для оборотня! Да это просто бульварный романчик какой-то, дешёвое скабрёзное чтиво! В реальной жизни такого быть не может и не должно! Очевидно, что у вас прошляпили первый ранг! — распалялась она.

— Почему вы считаете меня Высшей? — только и смогла спросить я.

Видимо, выражение лица у меня было настолько шокированное, что дознаватели переглянулись.

— Это, в общем-то, очевидно, — влез в разговор Пумба-Ворожеенко.

— В таком случае для меня это новость, — сложила я руки на коленях, обдумывая, чем это может грозить. Да вроде бы ничем.

— Не просто Высшая. У ведьм вне категорий тоже есть свои градации силы. Вы одна из сильнейших, и я совершенно не понимаю, как вас могли так бездарно прошляпить, — досадливо вздохнула Виденеева. — Но ничего страшного, к счастью, метки на вас пока нет, поэтому не всё ещё потеряно.

После её слов я беспомощно обернулась на Михаила Натановича. В смысле метки нет? По его непроницаемому лицу сложно было понять, что происходит. Я чувствовала метку! Она окутывала тёплым одеялом, я ощущала силу и любовь Артура. Оборотни-дознаватели с любопытством посмотрели на ведьму, а затем заговорщически — на меня. Один даже подмигнул.

Исправлять её никто не стал, ведьмаки тоже ничего не сказали. Почему они не видят метку?

Допрос продолжился. Они то уходили к новым темам, то требовали подробностей об уже трижды рассказанном, то внезапно задавали вопрос, когда я последний раз видела Мадину или Тимею. Раз за разом, по кругу, одни и те же вопросы в разных формулировках.

Домыслы. Презрение. Враждебность.

Я вымоталась. Дважды пила чай и уже хотела бы попасть в туалет, но они не унимались. Горло саднило, нижняя половина тела затекла, приходилось ёрзать на стуле.

Накатило чувство, что меня вывернули наизнанку и теперь ковыряются и тянут за жилы.

— Извините, а можно вопрос? Разве нельзя допросить кого-то с применением зелья правды или артефакта истины? Тогда бы сразу стало понятно, кто врёт, а кто нет.

— На оборотней не действуют такие штучки, а протокол един для всех, — сочла нужным пояснить Виденеева.

— А такое зелье существует? Разве не проще в таком случае принять его добровольно, чтобы доказать свою правоту?

— А вы бы согласились это сделать? — ехидно улыбнулась Виденеева.

— Я бы рассмотрела такую возможность. Если нет побочек, то почему бы и нет? — пожала плечами я.

— То есть вот так спокойно взяли бы и выпили неизвестное вам зелье из моих рук? — с насмешкой спросила Виденеева.

Пришлось притормозить коней на повороте. По тому, как я замялась, ведьма сама поняла ответ и засмеялась.

— Скажите, а если вы с Артуром Волковым пара, и вы даже проживаете у него в доме, то почему на вас нет метки? — ядовито поинтересовался Тимон-Чернокнижников.

— Вы знаете, я всё ещё не очень хорошо разбираюсь в этом всём. Видимо, не срослось что-то, — честно ответила я. — Возможно, из-за браслета. Но я люблю Артура, и наличие или отсутствие метки для меня не имеет значения.

— Лейла Ахмедовна, я бы хотел, чтобы вы ещё раз описали обстоятельства обнаружения Евстигнея и знакомства с ним, — вмешался один из оборотней, отвлекая внимание от щекотливой темы.

И я описала, а куда деваться?

В который раз пожалела, что у меня нет наручных часов. Без них я даже не знала, сколько прошло времени. Четыре часа? Восемь? Голова гудела от бесконечных вопросов, теперь дознаватели сыпали их вразнобой, противоречили друг другу и повторяли, а затем возвращались с уточнениями.

«Вы сказали, что…», хотя я такого не говорила. «Мы уже выясняли, что проехать в загородный дом вы согласились добровольно», хотя мы такого не выясняли. «Вы утверждаете, что…», хотя я ничего подобного не утверждала, наоборот, утверждала ровно противоположное. И дальше: «зачем вы придумали, что вас похитили?», «своим текущим поведением вы хотите обратить на себя внимание Арских?», «почему вы сначала согласились на поездку с одногруппниками, а теперь выставляете себя жертвой?», «на каких условиях вы договорились о бесплатном перемещении из Стамбула в Санкт-Петербург?».

Создавалось впечатление, что они издеваются, нарочно коверкая мои слова. Хотелось разрыдаться, настолько обидно и глупо я себя чувствовала. Казалось, что ничего из сказанного мною просто не имеет значения. Тогда какой смысл в этом цирке?

Больше всего пугали вопросы о деталях. Например, во что была одета Тимея, какого цвета были глаза у Ареса, какую руку порезала Эльвира, вскрывая дверь?

Эти мелочи доводили до отчаяния. В какой-то момент я начала сомневаться в своей адекватности, потому что не могла точно сказать, была ли у Жиара рубашка в полоску или однотонная. Если утверждаю, что видела его, разве я бы не запомнила такой важной детали? Вопросы дознавателей звенели в голове. Их резкие насмешливые голоса атаковали с разных сторон. Лживые выводы звучали один за другим.

Никакого сочувствия, ни передышки, ни паузы. Они раздирали меня на куски. Чем больше проходило времени, тем невозможнее становилось держать себя в руках. Особенно старались ведьмаки.

— Сколько времени вы состояли в отношениях с Эрленом Орвеевым?

— Я никогда не состояла в отношениях с Эрленом Орвеевым.

— Куда вы планируете потратить деньги, украденные в доме Ивсоревых?

— Я ничего не крала и не брала из их дома.

— Вы утверждаете, что владеете Элейским кинжалом, допустим. Вы говорите, что его не нашли при обыске, потому что он стал частью вашей ауры. Вот только доподлинно известно, что для не-оборотней это невозможно!

Для демонстрации пришлось снять жилетку и свитер, оставшись в одной майке. Показала им клинок и то, как могла его призывать. Их лица вытянулись, а Виденеева подалась вперёд так, что чуть не столкнула бутылку воды со стола.

— Видимо, вам известно не всё, или ваша доподлинность хромает на обе ноги, — не удержалась я от резкого ответа.

Они ошарашенно замолчали на секунду, и я уже обрадовалась короткой передышке, но вздохнуть не дали.

— Скажите, а кто именно пригласил вас в загородный дом Ивсорвых? — спросил Пумба-Ворожеенко.

— Меня никто не приглашал, меня привезли туда против воли, связав и опоив парализующим и блокирующим дар зельем.

— Скажите, вас больно задевало то, насколько сильно вас не приняли свои? Было ли вам обидно стать изгоем-полукровкой, дочерью бездарки? — продолжил он.

— Было обидно, что меня судили по внешним признакам, вешая ярлыки, вместо того чтобы узнать меня как человека. И да, конечно, травля была мне неприятна.

— И когда вам в голову пришёл этот блестящий план?

— Какой план? — не сообразила я.

В голове звенело всё сильнее, мысли ворочались неохотно, даже зрение начало подводить. Пумба-Ворожеенко терял человеческие черты и всё сильнее походил на мерзкого кабана.

— План сговориться с другими изгоями и жестоко отомстить элите ведьмачьего общества, цвету семей нашего племени. Изящный план, такая подстава, такой размах. Я в восторге, — елейно улыбался Ворожеенко. — Или же это настолько гениальная импровизация?

— Это не план, не подстава, не провокация и не шутка. Похищение, угрозы, связывание, заточение в камеры действительно произошли. Я это не придумала!

Мой ответ разозлил толстяка, и новые вопросы стали ещё более изощрёнными.

Первым устал Чернокнижнов. Он начал тереть переносицу, чаще моргать, пытался разминать шею. На взгляд я определила его ранг как второй и точно знала, что он слабее меня. Допрос измучил и его.

Оборотни и Виденеева держались хорошо.

На чём именно держалась я сама? Понятия не имею. Кажется, на метке. Точно знала, что если сдамся, заистерю и расплачусь или, хуже того, выпущу силу, это помешает нашему делу. Повредит Артуру. Он обещал Евстигнею право на месть, и я не имела права подводить моего мужчину. Он слишком много для меня сделал и значил, чтобы вот так взять и раскиснуть.

Это всего лишь допрос.

Он кончится.

Ещё одну бесконечность вопросов спустя Ворожеенко тоже начал сдавать. Вопросы стали грубее, их периодически забраковывал Михаил Натанович. Ведьмак больше не пытался меня подловить, скорее, просто ломал. Но я держалась. Даже стало полегче. Я знала, что рано или поздно это завершится, и просто отвечала на вопросы один за другим.

Адвокат всё чаще смотрел на часы. Оборотни-дознаватели давно молчали, глядя на меня со смесью сочувствия и любопытства.

И тут Чернокнижнову принесли папку с документами. Я воспользовалась моментом, чтобы попить, но сделала только два маленьких медленных глотка. В туалет мне нужно было уже давно, но, видимо, организм смирился с нашей участью, и желание несколько отступило. Меньше всего хотелось, чтобы оно вернулось с новой силой, но в горле так саднило от бесконечных разговоров…

Папка прошлась по столу, с содержимым ознакомился каждый дознаватель.

Затем Чернокнижнов поднял на меня красные глаза, и я поняла, что настоящая игра началась только сейчас. Постаравшись не выдать эмоций, спокойно смотрела ему между бровей. Этой технике меня в своё время обучил комдир.

— Вы знаете, нам поступила новая информация касательно вашей пятой подруги, Александры Хабаровой. И она даже дала показания. Не самые удачные для вас, — протянул Чернокнижнов.

Меня вдруг озарило: он врёт!

— Она жива? С ней всё в порядке? — подыграла я ему.

— А вы действительно хотите знать?

Знать я действительно хотела. На удивление, судьба Саши сейчас волновала меня очень сильно. Мои чувства в отношении близких обострились, но остальные-то находились в безопасности. Вот только я ведьмаку не поверила.

— Да, я очень хочу знать. И готова рассказать вам кое-что важное, что не успела озвучить сегодня. Кое-что пока не известное ни ведьмакам, ни ведьмам и способное изменить ситуацию. Изменить всю расстановку сил. Если мы договоримся.

Я говорила о своей метке. Приукрасила? Возможно. Но метка не была секретом, в конце концов, Артур носит её на шее! Подходи и смотри. Просто они об этом ещё не знали.

— И что вы хотите взамен?

— Увидеть Сашу сейчас же.

Лицо ведьмака изогнулось в чуть презрительной усмешке, и в глазах загорелось торжество.

— Что же, ваше желание будет выполнено, если вы сейчас действительно откроете нам то, чего мы не знаем и что может изменить ситуацию и расстановку сил. Но вы лгунья, и сейчас это все поймут. Ничего вы не знаете настолько важного, что реально может хоть что-то изменить! — торжественно объявил Тимон-Чернокнижнов.

— Дайте мне Слово Ведьмака, — повинуясь наитию, я подалась вперёд, видя перед собой только его.

— Да пожалуйста, — зло рассмеялся он. — Даю вам, лживая ведьма, Слово Ведьмака, что вы сейчас увидитесь с Александрой Хабаровой, если сообщите что-то нам неизвестное и действительно важное, способное изменить существующий порядок.

— Ведьмы тоже умеют ставить метки. Я поставила метку Артуру.

В допросной повисла пауза, каждый участник переваривал информацию.

— И это, по-вашему, та самая информация? — взбесился Чернокнижнов.

— По-моему, да. Она была вам неизвестна, может изменить ситуацию, потому что доказывает, что союз ведьм и оборотней отнюдь не противоестественный. И может изменить расстановку сил. Как только ведьмы поймут, что отношения могут быть полны любви, заботы и верности, они наверняка откажутся от зарвавшихся ведьмаков.

— Я хотел слышать не это! — взревел он.

— Понятия не имею, что вы там хотели слышать. Я выполнила условия, а вы дали Слово ведьмака. Приведите Сашу, — твёрдо сказала я.

— Обойдёшься! — мстительно и самодовольно ответил он, сложив руки на груди.

Я посмотрела на Виденееву.

— Вам нужны другие доказательства ценности Слова Ведьмака?

Лицо Чернокнижнова побелело. Он в панике оглянулся на ведьму и оборотней, но те уже поняли, что произошло. Худощавый ведьмак слишком устал. Считал, что загнал меня в ловушку, дав Слово, которое не собирался исполнять. Которое не принято исполнять, если оно дано не ведьмаку. Вот только не сообразил, что нарушить это Слово — тоже доказательство, тем более, если это сделать при свидетелях, да ещё при таких.

— Думаю, что мы закончили на сегодня, — подала голос Виденеева. — Спасибо за информацию, Лейла Ахмедовна, вы дали нам обширную пищу для размышлений.

Я покидала помещение с высоко поднятой головой, стараясь, чтобы походка не выдала усталости и напряжения.

Михаил Натанович поддержал под локоть, я измученно ему улыбнулась.

— Я так устала. Сколько же прошло времени?

— Десять с половиной часов, любимая.

Артур уже был рядом, его руки скользнули на талию, поддержали под спину и прижали к себе.

— Ты держалась великолепно. Я горжусь тобой.

— Я тоже горжусь собой, что не лопнула. Мне срочно нужен туалет.

Артур помог добраться до заветной двери. С каждым шагом мне делалось всё хуже, накатывали тошнота и головная боль. Наконец сбросив балласт, я умылась, но даже это не принесло облегчения. Мне было плохо.

До выхода из здания я шла, цепляясь за своего оборотня, и уже в машине скрючилась на сиденье и замерла, преодолевая боль и тошноту.

— Ты тоже устал, наверное. Сколько сейчас времени? Не могу сообразить.

— Половина девятого.

— Ты в состоянии ехать за рулём?

— Да, вполне. Пристегнись и отдохни. Будем дома через час. Хочешь перебраться назад?

— Нет, хочу держать тебя за руку. Подожди, Артур, они действительно нашли Сашу?

— Нет, Чернокнижнов блефовал.

— Откуда ты знаешь?

— Во-первых, я всё это время наблюдал за допросом из соседней комнаты. Во-вторых, знаю, что за документы ему принесли. Это была окончательная экспертиза по мёртвой ведьме, её срочно доставили всем участникам процесса. Евстигнею пытались пришить её смерть, но не смогли. Зато теперь есть анализы ДНК семи ведьмаков.

— Это победа?

— Нет, но это шажок к ней. Отдохни. А завтра я расскажу тебе, как сильно меня поразила одна невероятная ведьмочка. Продержаться на допросе десять с половиной часов, Лейла! Это нереально тяжело.

— То есть мне не показалось? — вяло улыбнулась я.

— Мадина выдержала меньше пяти.

— Ей восемнадцать лет.

— А ещё она теперь тоже Высшая. А ещё у Игоря тоже есть метка. И старейшин очень интересует, что же такое происходит.

— Никаких допросов в ближайшие пять лет, — усмехнулась я, кладя холодную руку себе на лоб. — У тебя есть ибупрофен? Или парацетамол?

— Нет. Хочешь, заедем в аптеку?

— Лучше домой, у меня должны быть лекарства. Артур, почему мне так плохо?

— Потому что они применяли несколько совершенно убойных техник допроса. Одновременно.

— Зачем?

— Хотели тебя сломать. И никак не ожидали, что ты сломаешь кого-то из них в ответ. Не предполагали, что ты можешь так изящно провести Чернокнижнова. Никто не ждал такого финала, Лейла. Даже я. Хотя я-то знаю, насколько ты выдержанна, умна, собрана. Для большинства подобный допрос закончился бы продолжительной истерикой или припадком ярости. Тебя раскачивали эмоционально и физически. Но ты справилась. Эльвира и особенно Тимея тоже хорошо держались, но ты просто звезда. Поломала им такую легенду.

— Вышло неожиданно даже для меня. Я чувствовала, что он врёт, но не думала, что он так по-глупому подставится.

— Он устал, все устали. Считал, что контролирует ситуацию, что уже дожал тебя. Ты подвела его к тому, что откроешь что-то неведомое, хотя тайны из наших меток не сделать никакой. Это было очень круто, любимая. Мне уже выразили соболезнования.

— Почему?

— Делают ставки, как быстро ты загонишь меня под каблук. Единогласно решили, что жить с такой сильной и умной женщиной опасно для мужского самолюбия. Что бы они понимали! Ты самая лучшая.

— Артур, а почему они не видят метку? Это только у меня?

— Нет, у Мадины тоже не видели. Я точно сказать не могу, что там видят или не видят ведьмаки и ведьмы. Мы, оборотни, чуем эти метки. Просто они словно по ауре вашей размазаны, а не сконцентрированы в одном месте, как у человеческих женщин. Вот и всё отличие. Ты сама-то их видишь?

Я задумалась.

— Да… но я-то знаю, что они есть…

Я молча улыбнулась, глядя на его профиль. Огни за окном мелькали, гипнотизируя. Горячие пальцы Артура поглаживали ладонь, расслабляя. Сквозь накативший сон почувствовала, что он накидывает на меня свою куртку, а дальше провалилась в темноту.