Задача третья: судиться!

Глава 12 О том, что некрасиво обижать женщин, даже если они ведьмы

Я думала, что арена — это просто название, но нет.

Это действительно была арена — гигантское помещение, расположенное в соседнем здании, куда вёл крытый переход. Каменные плиты заменяли сиденья и амфитеатром окружали овальную площадку, посыпанную чёрным песком. Зрителей от места боя отделял лишь каменный заборчик высотой примерно полметра — ведьмаки его перешагнули и встали в правой части арены. Они все держали в руках оружие. Двое с катанами — один из Арских и низкорослый толстячок, которому его катана доходила до пояса. Третий с прямым мечом. Его я узнала, он тоже учился в Стамбуле, кажется его зовут Вельмар. Четвёртый — носатый и патлатый шатен с внушительного вида мачете. Он держал своё оружие уверенно. Замыкал композицию худощавый длинный блондин с такой же длинной алебардой.

Ведьмаки нервно что-то обсуждали. Вельмар судорожно тыкал свободной рукой в ту часть арены, которая пока пустовала. Длинноволосый ведьмак с мачете отрицательно качал головой. Остальные переводили взгляды с одного на другого.

Артур усадил меня рядом с Игорем и принялся не торопясь разоблачаться. Вокруг сомкнули плотное кольцо оборотни, загораживая вожака. Сначала на каменную скамью лёг подаренный мною свитер, затем настал черёд штанов со сломанной молнией. Я в ужасе следила за тем, как Артур раздевается. Носки, ботинки — оборотень остался в одном белье, а затем натянул те самые шорты, которые я уже видела у поместья Ивсоревых. Артур размял плечи, наклонил голову из стороны в сторону и сыто потянулся. Какой он волк? Ни дать ни взять огромный кот. Волки — звери порядочные, догнали и сожрали, а он явно красовался и томил пятерых ведьмаков, раздираемых страхом.

Поймав мой испуганный взгляд, он наклонился и шепнул на ухо:

— Даже не знаю, приятно или обидно, что ты так за меня переживаешь. Лейла, всё будет хорошо. И ещё — лучше не смотри. Понятно, что это сопляки, которые просто зарвались. Но пусть это будет уроком остальным. Мы устали терпеть подобное. Я на них очень зол, поэтому их смерти будут некрасивыми. А тебя я не хочу пугать, поэтому лучше не смотри, — он коснулся губами моего виска.

— Я буду смотреть, — я подняла на него глаза и проговорила так тихо, чтобы услышал лишь он: — Прошу, будь осторожен. Ты — вся моя жизнь.

Поцеловала его в метку и отпустила. Села на холодное сиденье и всмотрелась в арену до рези в глазах. Светло-серый камень зрительских мест резко контрастировал с чернотой поля боя. Артур вышел туда босиком… И где его оружие? Почему он медлит⁈ Зачем дразнит?!?

Артур улыбнулся пятерым ведьмакам.

Ласково.

Торжествующе.

Многообещающе.

У меня перехватило дыхание, мгновенно замёрзли руки и ноги. Сердце билось с запредельной частотой, но вместо жара меня бросило в озноб.

В обе ладони Артура скользнули длинные кинжалы — два тёмных изогнутых клинка с расширениями у острия и изящными рукоятями. Я смотрела на него так пристально, как только могла, но всё равно не поняла, откуда они появились. Словно вытекли из предплечий сразу в руки.

Артур взял клинки обратным хватом, чуть наклонил голову набок и насмешливо наблюдал за попыткой ведьмаков его окружить. Они обходили его с двух сторон, причём каждый старался находиться от оборотня как можно дальше. Когда Арский — такой же губастый и бледно-рыжий, как остальные в их роду, — начал заходить Артуру за спину, мой оборотень оскалился и резко топнул в его сторону. Арский резво отскочил назад и чуть не выронил катану.

Оборотни в зале издевательски рассмеялись. Их вожак сделал театральный поклон, а потом сразу же — резкий выпад в сторону мечника. Тот отпрянул, неловко запутался в ногах и едва не упал. Оборотни заулюлюкали.

— Надо же, а обычно вы такие дерзкие… — ехидно прокомментировал Артур. — Сделаем так. Я подарю быструю смерть тому, кто извинится перед моей парой. Один удар. Есть желающие?

— Засунь себе в зад сво… — Арский захлебывается словами, когда оборотень делает выпад в его сторону.

— Некрасиво обижать женщин, неважно, ведьмы они или нет.

Арский уворачивается, пытается достать оборотня катаной, но… рубит лишь воздух. Артур скользит в сторону от чужого лезвия и бьёт стопой Арскому в колено. С влажным хрустом подламывается нога ведьмака. Артуру в спину уже летит алебарда — мощный удар со всего размаха. Оборотень разворачивается и накрывает древко рукой, усиливает удар и вгоняет лезвие боевого топора в ограждение арены. Во все стороны брызжут искры и осколки камня. Лопасть алебарды раскалывается надвое и слетает с древка. Блондин теряет равновесие и падает на колени.

Кричит Арский. Свистит меч Вельмара — метит Артуру в лицо. Оборотень ныряет под руку мечника и ударом гарды бьёт в запястье. Со звоном падает на пол меч. Вельмар с воем хватается за кисть. Сзади толстяк рубит катаной. Кровь застывает у меня в венах. Остриё чертит дугу и рассекает воздух там, где уже нет Артура. Оборотень прыгает вперёд, и носатый с мачете задевает его остриём. На боку Артура проступает алый росчерк.

Артур отпрыгивает и ничком роняет на песок Вельмара. Бьёт ногой между лопаток. Трещат рёбра, из груди лежащего рвётся хрип. Блондин кидает бесполезное древко и ужом ныряет за мечом Вельмара.

Носатый с мачете прыгает оборотню за спину. Толстяк снова бьёт, на этот раз в лицо. Артур отклоняется, катана врубается в песок. Артур брезгливо отпинывает толстого ведьмака в сторону. Поворачивается к носатому, ловит мачете предплечьем, на свой клинок — и едва успевает уйти от выпада блондина. Меч царапает спину. Толстяк влетает в бортик и оседает у края. Катана отлетает к Арскому. Тот скулит у края арены и пытается перебраться через бортик, но перед ним вырастает массивная фигура Ророва. Лёгким толчком следователь отправляет ведьмака обратно.

Блондин делает выпад — снова мимо.

— Всё ещё можно извиниться, — насмешливо бросает Артур.

— Лучше я сдохну! — сипит тот.

Артур пожимает плечами:

— Сдохнешь, конечно. Тогда концерт окончен. Это всё равно не так весело, как я думал.

Артур ныряет блондину за спину и коротко бьёт его рукоятью в висок. Тело блондина оседает на песок. На спину оборотня обрушивает удар мачете носатый. Артур уклоняется и бьёт противника кулаком, с хрустом впечатывая нос тому в лицо. Ведьмак роняет мачете и падает навзничь.

К мечу ползёт толстяк. Артур убирает клинки. Они исчезают так же неуловимо, как появились. Оборотень подходит к толстяку и ломает ему шею одним ударом. Смотрит на Арского. Тот скулит у края арены, выставив перед собой две катаны. На его штанах расползается отвратительное пятно. Артур морщится. Поднимает с пола меч, плавно подходит к Арскому. Одним ударом отбивает обе катаны и бьёт стопой в голову. Арский валится на бок.

Пятёрка ведьмаков лежит на песке.

Бой окончен.

Артур, не оборачиваясь, бросает чужой меч и уходит с ринга. Прямо ко мне. Я трясущимися руками достаю из рюкзака влажные салфетки и не могу открыть пачку.

Мой оборотень спокойно говорит:

— Тихо, тихо, только не плачь.

Киваю.

Подходит Тимея, забирает из моих непослушных рук пачку и подаёт салфетки. Я помогаю стереть с бока Артура подтёки его и брызги чужой крови. Рана уже затянулась. Игорь вытирает спину. Эльвира подаёт антисептик. Оборотни морщатся при виде пластиковой бутылочки. Мы все молчим. Я окончательно прихожу в себя, забираю у Эльвиры жидкий гель и выдавливаю на салфетку. Артур безропотно подставляет части тела под обработку.

— Лейла? — он с тревогой заглядывает мне в лицо.

— Спасибо, что… что… быстро и без кишок, — сглатываю я.

Артур быстро оделся и неуверенно подошёл. Я взяла его за руку и демонстративно поцеловала в щёку. Меня ещё потряхивает, но это неизбежно. Мы же не в кино. Равнодушно смотреть на смерти людей — даже если они конченые подонки и нелюди — я пока не научилась и надеюсь не научиться никогда.

Мой оборотень натянул свитер как можно ниже, чтобы скрыть полурасстёгнутую ширинку, и мы пошли обратно в зал суда. Краем глаза отметила массивные резные ворота, ведущие на улицу. Нестерпимо захотелось на воздух, на мороз, но я прошла мимо, вцепившись в руку Артура.

— Любимая, ты как?

— Нужно время, чтобы прийти в себя. Я всегда понимала, что ты способен на что-то подобное, но одно дело представлять, а другое — видеть. Теперь ведьмаки обозлятся ещё сильнее, — сглотнула я.

— Пусть. Злость — не лучший советчик. Чем больше ошибок они делают, тем лучше для нас.

Мы вернулись в зал.

— Следствие предлагает начать допросы ведьм, обнаруженных в поместье Ивсоревых, — громко произнёс Роров, когда все расселись по местам.

Михаил Натанович жестом пригласил на место свидетеля одну из четырёх ведьм, находящихся за нашим столиком. Она послушно поднялась, подошла к нему и села. Я бы назвала её красавицей, если бы не странное выражение лица и остановившийся взгляд. Словно перед нами покойница, а не живая юная девушка.

— Представьтесь, пожалуйста, — попросил Михаил Натанович.

— Мирина Шестакова. Ведьма. Пятый ранг, — тихо проговорила она.

— Скажите, при каких обстоятельствах вы оказались в поместье Ивсоревых?

— Я случайно познакомилась с Аривальдом Ивсоревым. Он мною заинтересовался. Поначалу его внимание льстило. Он предложил инициировать меня. Я с радостью согласилась. Он привёз меня в поместье семнадцатого августа, — она говорила без эмоций.

— То есть вы приехали туда добровольно?

— Да, — механически отозвалась Мирина. — Добровольно. Аривальд инициировал меня почти сразу после того, как мы туда приехали. Опыт получился крайне болезненным. Ему это понравилось. Особенно ему понравился вид крови. Простыня была белой, на ней он написал моё имя кровью. Я попросила отвезти меня домой, так как почувствовала себя плохо.

— И он отвёз?

— Нет. Он сказал, что я ему понравилась и останусь там столько, сколько он захочет.

— То есть он держал вас там против воли?

— Да. Резал, насиловал, избивал, давал попользоваться гостям. Обычно после игрищ он мазал раны или помогал их заживлять. А на следующий день всё начиналось заново.

— Вы пытались выбраться?

— Один раз. После этого он вырезал мне глаза. Больше не пыталась. Он всё заживил, но я теперь плохо вижу, — её опустошённый голос пробирал до дрожи.

— Как вас освободили?

— Со временем раны перестали заживать. Это очень злило Аривальда. Я несколько раз пыталась покончить с собой. Это разозлило его ещё сильнее. Он начал мазать раны мазью. От неё всё очень сильно жгло. Тогда я просто перестала обращать внимание на его приходы. Не реагировала. Даже когда он очень старался. Он стал приходить реже и реже. Потом дни начали путаться. Я не помню, как наступила зима. В один день приехали люди из Трибунала и забрали меня, — пугающе спокойно перечисляла Мирина.

— Вы просили вас отпустить?

— Поначалу да. Потом — нет. Всех это только заводило. Поэтому перестала.

— Скажите, у меня на руках дело о ваших поисках. Ваша мать, Татьяна Шестакова объявила вас в розыск с общим уведомлением восемнадцатого августа прошлого года. Ивсоревым было об этом известно?

— Да. Они приносили копию заявления. Говорили, что никто никогда меня не найдёт.

— К счастью, это не так, и вас всё-таки нашли, пусть и в тяжелейшем состоянии. Уважаемые судьи, у вас есть протоколы осмотра и лечения Мирины. Вопросов у обвинения больше нет.

Михаил Натанович сел на место, и тут же поднялся Грибальский.

— Мирина Шестакова, мать — ведьма первого поколения, не так ли?

— Так.

— Где вы сейчас проживаете?

— В гостинице.

— И кто платит за ваше проживание?

— Московская стая оборотней, — равнодушно отозвалась она.

— И рядом с вами постоянно дежурит минимум два оборотня, так?

— Да.

— И сколько они вам платят за дачу этих показаний? — ехидно спросил он.

— Они не платят. Мне никто не платит.

— Ну что вы мне рассказываете? Нищая семья, кроме вас ещё две девочки с ещё более низким даром. Мать у вас семёрка же?

— Да.

— И сёстры семёрки. А вы родились пятёркой и решили попытать счастья с ведьмаком из именитой семьи. Вешались на него, уговаривали на инициацию. Позвольте, я зачитаю сообщение, которое вы написали ему 16-го августа прошлого года. Цитирую: «Вальд, я и волнуюсь, и предвкушаю нашу завтрашнюю ночь. Ты для меня — подарок небес. Я с нетерпением жду, когда мы наконец останемся наедине. Хочу тебя и хочу забеременеть от тебя в нашу первую ночь». Вы писали это сообщение?

— Да, — безразлично отозвалась Мирина.

— Аривальд сделал всё, о чём вы его просили. Привёз вас гостьей в свой дом, инициировал, хотя для Высшего ведьмака связаться с пятёркой… сами понимаете, какой мезальянс. И тем не менее, он вам открылся, взял в свой дом. Но на второй же день вы начали качать права и требовать внимания. Вы были недовольны решительно всем, бесконечно капризничали, обвиняли его в том, что после инициации вы не смогли подняться выше своего пятого ранга, дерзили, злословили. Он относился к вашим недостаткам философски, потому что вы солгали, что забеременели. Был увлечён вами, пленён вашей красотой, — Грибальский указал на девушку пальцем и изобразил в воздухе замысловатую спираль. — И вы беззастенчиво этим пользовались. Месяцами он вас содержал, потакал вашим прихотям, но вам этого было мало! О нет, вы требовали жениться на вас. И Аривальд и на это бы пошёл, если бы не выяснилось, что вы солгали о своей беременности. Он разозлился и попросил вас уехать, но вы устроили скандал и изрезали себя. Как порядочный ведьмак, он залечил ваши раны и оставил отдыхать… И доброта стала его роковой ошибкой!

Грибальский вскинул руку и указал на привлекательного молодого мужчину за столом обвиняемых.

— Отныне вы каждый день резали себя, вешались на шеи его гостям и друзьям, бились об стены, угрожали, что покончите с собой, если он с вами порвёт. Вы терзали его ультиматумами! Когда он наконец решился и велел вам убираться, вы что-то с собой сделали и принялись крайне достоверно изображать умирающую. Конечно, он не мог выгнать вас в таком состоянии, хотя вы этого и заслуживали! О нет! Он старался, увещевал, но вы, видимо, решили женить его на себе любой ценой. А когда начался обыск, то вы воспользовались случаем и грамотно сыграли невинную жертву обстоятельств, чтобы отомстить ему за то, что он предпочёл другую!

— Всё было не так, — коротко ответила Мирина, глядя строго перед собой, а не на расхаживающего перед ней Грибальского.

— Да, вот только показания Аривальда могут подтвердить Ольга Дорохова и Аравия Колдунчева! А кто может подтвердить ваши?

— Никто, — глухо отозвалась девушка.

— Вопросов больше не имею!

Допросы трёх других ведьм не сильно отличались. И даже аргументы Грибальского повторялись из раза в раз. Наговор, месть, желание обратить на себя внимание — по его словам, ведьмами двигали только эти мотивы. Ни слёзы, ни слова девушек, ни нестыковки — защитника обвиняемых не трогало ничего. Он то говорил шёпотом, то кричал. Кидался обвинениями и тут же переходил на ласковые уговоры. Вторая допрашиваемая ведьма плакала, утирая лицо рукой без трёх пальцев. Последняя — нервно дрожала, поминутно сжимая и разжимая кулаки. У них у всех общим было одно — никто из них не принадлежал к знатному или заметному роду. Одна и вовсе родилась в человеческой семье. Эта девушка смотрела на обвиняемых с такой ненавистью, что ею пропиталось пространство. Пожалуй, её единственную не сломали, но и провела в жутком поместье она всего лишь два дня.

Заседание закончилось в восьмом часу, и я шла к машине на нетвёрдых ногах. Если бы не поддержка Артура — распласталась бы на скользком тротуаре.

Сочувствие к пяти убитым ведьмакам так и не проснулось в моей душе.

​