За тысячи лет до Рагнарека

Два сына и два отца

— Я доверил тебе представлять Скадву в Озерном крае. Велел участвовать в состязаниях, достойно держать себя перед королем Борием и, упаси тебя Тиус, не лезть на рожон…

Раздраженно кусая отросший ус, король Рольф восседал на большом троне, сложенном из плоских каменных плит, устланном волчьими и медвежьими шкурами. Его плечи прикрывал синий плащ отороченный мехом рыси. Синие глаза хмуро смотрели на Тейна, стоявшего посреди чертога в Большом Доме — одновременно столицы и королевского дворца Скадвы. Стены здесь украшали головы и рога охотничьих трофеев Рольфа, а над троном висел большой бронзовый топор, с рукоятью выложенной пластинками слоновой кости и с алым рубином в навершии. Двое стражников из отцовской дружины стояли у входа, усердно отводя глаза, чтобы не видеть ссоры в королевской семье.

Не поднимал глаз и Тейн — с тех пор как он вернулся домой, с вестью, что Рольф скоро может стать свекром принцессы Озерного края, король почти не говорил со своим отпрыском. Только сегодня он вызвал его к себе — и разговор с отцом не сулил Тейну ничего хорошего. Вот и сейчас он, как и подобает послушному сыну, стоял перед троном, не смея взглянуть в лицо разгневанному родителю и про себя подбирая слова для ответа когда король, наконец, выговорится. Пока же Тейн, опустив голову, рассматривал огромные черепа, стоявшие у подножия отцовского трона, хмуро уставившиеся на молодого принца. Эти черепа много лет назад преподнесли в дар королю Краке, отцу Рольфа, охотники с далекого севера, клявшиеся, что сняли эти головы с волосатых чудовищ, что живут под землей и умирают при виде солнечного света. Посреди лба красовалось огромное отверстие, что вызывало у суеверных воинов толки, что устрашающие черепа принадлежат каким-то одноглазым великанам. Впрочем, опытные купцы говорили, что подобные черепа они видели у огромных зверей с длинными носами, что обитают на каком-то немыслимо дальнем юге: якобы после смерти те самые носы сгнивают и образуется именно такая дыра, и впрямь напоминающая огромную глазницу. Эти рассказы вроде бы подтверждались тем, что и у тех зверей и у чудовищ, найденных на севере, имелись огромные длинные зубы, торчащие из нижней челюсти — пластинками из той кости был инкрустирован и топор над головой Рольфа. Однако Тейну, сейчас смотревшему в эти самые «глазницы» невольно казалось, что чудовища в ответ недобро пялятся на него. Тейн не возражал — лучше смотреть в лицо мертвым монстрам, чем живому и разгневанному отцу.

— Оставьте нас, — бросил владыка Скадвы и, по раздавшимся за этими словами звукам шагов, Тейн понял, что королевская стража оставила чертог. Когда же они остались вдвоем, Рольф снова обратился к сыну.

— Ты теперь считаешь себя героем, верно? — продолжал Рольф, — плевать на отца, на то, что мы теперь разругались и с Борием и с Мароном; что мы теперь в шаге от войны с обоими — зато ты чуть не убил этого кичливого недоумка и отхватил себе самую роскошную красотку по обеим берегам моря.

Голос отца неуловимо изменился и Тейн, не веря своим ушам, поднял глаза на Рольфа. Тот широко улыбался, глядя на сына с явным одобрением.

— Я горжусь тобой, — король ухмыльнулся в усы, — давно уже воин Скадвы не ставил так на место этих южан — без кораблей и армий, один только человек. И этот человек — мой сын!

Не в силах больше сдерживать себя, Рольф подскочил с места и, прихрамывая, — все еще давало о себе знать действие змеиного яда, — подошел к сыну, крепко обняв его за плечи.

— Я, конечно, не мог открыто порадоваться твоему успеху, — сказал Рольф, — когда ты взойдешь на этот трон, то поймешь, что правитель редко может позволить показать свои чувства прилюдно. Если бы я поздравил тебя с победой при всех, рано или поздно это донеслось бы и до Бория — и он оскорбился бы еще больше и Марон вместе с ним. Пусть лучше знают, что я, конечно, разгневан и раздосадован, но если Борий не смеет идти против воли Нерты, то кто я такой, чтобы перечить богине? Ваш брак будет удачей для Скадвы — если только мы сумеем удержать эту удачу в руках. Ты уже думал о том, как достать олово для Бория?

— Думал, — с несчастным видом кивнул Тейн, — но так ничего и не придумал .

— Кто бы сомневался, — Рольф неодобрительно покосился на сына, — был бы я там, может я бы и сумел выторговать у Бория более выгодное приданное, но ты, конечно же, чувствуя себя виноватым, быстро согласился на все условия?

— Прости, отец, — смущенно сказал Тейн.

— Прибереги эти сожаления для Бория, — поморщился Рольф, — на случай если все же тебе придется вернуться к нему с пустыми руками. Шесть сотен оловянных слитков — это очень много. Есть только одно место, кроме Рудогорья, где ты мог бы разжиться этим добром — и успеть вернуться с ним ровно в назначенный день.

— И где же, отец?

— В Альбе, — сказал Рольф, — она богата оловом, может, и побольше Рудогорья. Но дорога туда опасна — и тебе не обойтись без надежной дружины. Я не могу тебе дать своих воинов — потому что не могу поручиться, что наши соседи статут спокойно смотреть, как я отсылаю на запад лучших дружинников. Но всегда найдется достаточно отчаянных голов, жадных до славы и добычи в чужой земле. Если хочешь — я помогу тебе найти нужных людей.

— Спасибо, отец! — произнес Тейн.

— Не торопись благодарить, — нахмурился отец, — я не только твой отец, но и король Скадвы, а ты — ее наследник. Ты должен не просто расплатиться оловом с Борием, но и действовать на благо королевства. Олово нам нужно, как бы не больше, чем Озерному краю — хотя бы потому, что у нас нет Рудогорья в соседях. Твоя задача — не просто добыть приданного для своей невесты, но и сделать так, чтобы наших людей начали привечать в Альбе, а олово оттуда шло бесперебойно. Причем как можно скорее — нам потребуется много бронзы, если война, которую ты привез в Озерный край, все-таки разразится.

— Я понял, отец, — кивнул Тейн, — и не подведу тебя.

— Надеюсь сейчас у тебя получится лучше, чем в Озерном крае, — усмехнулся Рольф, — там ты показал себя ярким, но в Альбе ты должен быть толковым.

Иной разговор состоялся за много миль к югу от Скадвы.

Цитадель Марона стояла на высокой скале, словно нависая над окружавшими ее густыми лесами. Окруженное стеной из каменных блоков, жилище владыки Рудогорья еще больше возвышало его над всеми подвластными ему вождями с их деревянными укреплениями и земляными валами. У подножия скалы на отвоеванном у леса участке, стояли дома селян, амбары и помещения для скота, тогда как многочисленные кузни и печи для плавки металла, были вырублены прямо на склоне скалы. Здесь всегда курился дым — именно сюда свозилась руда из раскинувшихся на востоке Рудных гор и здесь же не смолкал звон кузнечных молотов, денно и нощно ковавших силу и славу владыки Рудогорья. Средь суеверных селян ходило много темных слухов про эту гору: якобы Марон так богат и удачлив потому, что подмешивает в расплавленную бронзу кровь убитых им людей; что за внешним истовым почитанием Неба и Солнца скрывается поклонение безымянным подземным богам; что оружие ему куют таящиеся в недрах гор безобразные черные карлики, с которыми Марон расплачивается кровью и плотью своих врагов.

Самого же короля Рудогорья не особо тревожили эти слухи, никогда не выливавшиеся во что-то большее чем испуганное перешептывание по углам. Марона беспокоили совсем иные думы: даже сейчас, когда он сидел в своем пиршественном зале за блюдом жаренной дичи и кубком сладкого вина с юга, хмурое выражение не сходило с его лица. За столом кроме короля сидела еще Баркина, тогда как у входа в зал, прямо перед пиршественным столом, стоял Одрик, исподлобья глядя на отца. Пока они возвращались домой из Озерного края, Марон не перекинулся со своим наследником и десятком слов, так что от сегодняшнего разговора молодой человек не ждал ничего хорошего. Даже мать, время от времени бросавшая на сына сочувственные взгляды ничем не могла ему помочь.

Марон не спеша доел мясо, запил вином и отставив пустой кубок, наконец-то перевел тяжелый взгляд на сына.

— Ты подвел меня, Одрик, — негромко сказал он.

— Отец, я…

— Не перебивай, — сказал Марон и Одрик послушно смолк, — по твоей милости Озерный Край может уплыть из наших рук к королю Скадвы — если мы не найдем способ все исправить.

— Я готов, — с надеждой воскликнул Одрик, — тебе стоит только приказать, отец и я сам принесу тебе голову Тейна.

— Ты дважды сошелся с ним в бою, — пренебрежительно протянул король Рудогорья, — и оба раза проиграл. Думаешь, в третий раз у тебя получится лучше?

— Первый раз мы сражались не в настоящем бою, — возразил Одрик, — а второй раз ему помогла Амала — не кидаться же мне на нее с мечом? Третий раз я не подведу.

— Третий раз, — усмехнулся Марон, — что же, может вам и приведется еще раз скрестить клинки, но вряд ли это произойдет скоро. Тейну осталось меньше года, чтобы привезти олово Борию. Думаю, он станет искать его в Альбе, а значит поплывет на запад.

— Я могу отправиться за ним! — сказал Одрик, но Марон лишь покачал головой.

— После твоего провала в Озерном краю, — сказал он, — если ты потерпишь неудачу еще в незнакомой тебе земле и это выйдет наружу…нет, я не могу так рисковать. Ты покинешь мой дом — но отправишься не на запад, а на восток.

— На восток? — недоуменно спросил Одрик, — но почему?

— Потому что я не могу допустить, чтобы мой сын отсиживался дома, пока наследник Скадвы ищет подвигов, — прогремел Марон, — если он поплывет в Альбу, то ты отправишься в земли своей матери и вернешься оттуда славным воином — или не вернешься вообще.

За спиной Одрика послышались шаги и, оглянувшись, он увидел двух степняков — в высоких шерстяных шапках и куртках из вареной кожи, с нашитыми бронзовыми пластинами. Оба мужчины коротко поклонились королю и королеве, после чего застыли у входа.

— Эти воины — молочные братья Вораха, моего младшего брата, — сказала Баркина, — он правит сейчас одним из родов Клана Волка и не откажется принять родича в своем становище.

— Еще бы он отказался, — хмыкнул Марон, — откуда он берет олово для своей бронзы? У тебя славный меч, сын, пусть железо и не в чести в наших краях. Настала пора окропить клинок кровью — и вернуться домой героем во главе конной орды. Если дело дойдет до войны, всадники с востока нам пригодятся — если, конечно, ты сможешь завоевать их доверие.

— Я сделаю, что смогу отец, — мотнул головой Одрик, — клянусь, что кровью смою свой позор.

— Посмотрим, — сухо сказал Марон, — твой конь ждет тебя у ворот. Ступай.

— Пусть Сунна озаряет твой путь, — добавила Баркина, — передавай привет Вораху.

Одрик помялся, словно ожидая, что родители добавят, что-то еще, но, наткнувшись на холодный взгляд Марона, склонил голову и вышел вон, в сопровождении кочевников. Когда их шаги стихли снаружи, Баркина подняла взгляд на мужа.

— Не мне оспаривать твое решение, — сказала она, — и все же…не слишком ли много стараний ради какой-то наглой девки, к тому же еще порченной.

— Озерный Край — сердце наших земель, середина торговых путей, — сказал Марон, — туда стекаются янтарь и меха с севера, кони с востока и разные товары с юга. Даже сам Борий не понимает, каким сокровищем он владеет. Я завладею его землями, объединив их с Рудогорьем, выжгу скверну лесных ведьм, сокрушу морских разбойников Скадвы и раздвину границы своих владений до самого моря. В чертоги Диуса я войду как величайший правитель к северу от земли Хатти — и если ради этой цели мне понадобится свести Одрика хоть с десятком распутных девок с севера — пусть будет так.

— А если у тебя не получится? — спросила Баркина, — если сын короля Скадвы все же вернется со своим оловом?

— То ему недолго останется праздновать победу, — перебил ее Морон, — зря, что ли я отправил старшего сына договариваться с твоими сородичами? Если я не получу Озерный Край через брак, значит я заберу его войной.