Выход там, где вход

Глава 40. Разгадка становится загадкой

Своё последнее письмо Юлиус начал записывать ещё до того, как на их мастерскую напали: мастера уже знали от главного волшебника, что в наш мир проникли воины, что на главной площади идёт битва, что враги наверняка хотят захватить мастерские вместе со всеми волшебными материалами и инструментами. Поэтому мастера успели запереть все двери и готовились к обороне. У Юлиуса было несколько минут, чтобы попрощаться с женой. Сначала он говорил о сыновьях и напоминал Анне, чему она обязательно должна их научить, если он не вернётся. Потом давал ей советы по ведению хозяйства. Потом признался, что вокруг мастерских собралось целое войско, и вряд ли кому-то удастся выйти оттуда живым. Разве что если случится чудо. Но мы уже знали, что чуда в тот день не случилось: мастерские были разрушены, а все мастера погибли.

С каждой минутой Юлиус говорил всё быстрее, его голос иногда прерывался, в запись то и дело врывались какие-то посторонние звуки: грохот, крики, выстрелы. В самом конце письма Юлиус вдруг вскрикнул, как будто внезапно увидел что-то страшное. Через секунду он растерянно сказал: "Неужели это Захария?" Но объяснить ничего не успел. Торопливо сказал "прощай", попросил Анну беречь сыновей и выпустил голубя в окно.

Когда письмо закончилось, мы никак не могли собраться с мыслями. Даже взрослые испытывали ужас, представив себе последние минуты мастеров. А что уж говорить о детях. Они вообще родились через много лет после той битвы, и для них это было просто страшной легендой из прошлого. Но голос Юлиуса как будто вернул нас в то время, и легенда ожила.

Роза шмыгнула носом, достала из кармана носовой платок и высморкалась. Это разрядило обстановку. Эрик встал и отошёл к окну, Ивица налила себе воды из крана, Амалия мотала головой, как будто не соглашалась с тем, что всё это могло произойти на самом деле, и всё время повторяла: "Какой ужас! Бедная Анна!"

Элиза, как обычно, сохраняла хладнокровие. Она спросила:

-- Имя "Захария" кому-нибудь знакомо?

-- Нет, никогда не слышала, -- сказала я. Остальные закивали.

-- Получается, что так звали предателя, который привёл врагов?

-- Похоже на то, -- согласилась я. -- Хотя уверенности нет.

-- Наверное, стоит рассказать о нём госпоже Амаре?

-- Да, ты права!

И мы опять, как после исчезновения Марка, все вместе обратились к главной волшебнице: каждый из нас достал из-под одежды шарик на цепочке и взял в правую руку. Через секунду мы услышали голос госпожи Амары:

-- Узнали что-то важное?

-- Да, госпожа Амара, -- произнесла я вслух. Я подумала, что мысленные разговоры возможны только один на один. А когда меня окружают такие же простые волшебники, как я, им нужно слышать мой голос, чтобы воспринимать мои слова.

И я пересказала письмо Юлиуса, упомянув и Захарию. Госпожа Амара задумалась. Она тоже не знала ни одного волшебника с таким именем. Оставалась надежда, что его могут знать Тени -- ведь они долго жили среди волшебников, прежде чем покинули земные тела.

Нам повезло: одна из Теней вспомнила и Юлиуса, и его лучшего друга Захарию. Эта Тень когда-то очень давно была волшебником по имени Герман и работала в той самой мастерской, куда сначала пришёл Захария, а через десять лет и Юлиус. Герман учил их обращаться с волшебными металлами, придавать материалам нужную форму, делать их прочными. Всё это требовало не просто ловкости и навыков, но и знания сложных правил. Малейшее их нарушение приводило к потере волшебных свойств, и у неумелого мастера вместо магических предметов получались обыкновенные, хоть и очень красивые, металлические браслеты, кольца, шкатулки. Поэтому пожилые наставники проводили с учениками много времени, передавая им свои секреты, и успевали по-настоящему подружиться с ними.

Сначала Герман обучал только Захарию, потом Юлиус стал его вторым учеником. Оба ученика целыми днями беседовали, выполняя одни и те же задания мастера, и вскоре стали лучшими друзьями. Ещё через десять лет Герман почувствовал, что ему пора отдохнуть. Покидая мастерскую, он поручил Захарии заботиться о Юлиусе, который к этому времени тоже стал отличным мастером. С тех пор Герман приходил в застенный мир только на весенние слёты, а в остальное время занимался земными делами. А незадолго до разрушения мастерских он распрощался с земным телом и решил не уходить в другой мир, а остаться Тенью и служить нашему главному волшебнику.

Значит, он ничего не слышал о Юлиусе и Захарии уже больше тридцати лет. Но теперь мы хотя бы знали, кем был Захария, и могли поискать его ровесников, которые были с ним знакомы. Госпожа Амара попросила нас подождать несколько часов: она попробует что-нибудь узнать, а потом сама свяжется с нами.

Наши шары сверкнули и погасли. У меня возникло странное чувство: как будто я ребёнок, заблудившийся в лесу. Вот только что рядом со мной был взрослый, который действует уверенно и ничего не боится, но внезапно он исчез, и теперь некому меня защитить. Я решила не поддаваться мрачным мыслям и, чтобы отвлечься, громко спросила:

-- А обедать нам не пора?

Все радостно оживились. Амалия воскликнула:

-- А ведь тут есть плита! И кастрюли! И сковородки!

Эрик начал открывать дверцы кухонных шкафчиков и смотреть, что там есть:

-- О, смотрите-ка! Спагетти! Умираю от голода!

-- А ничего, что мы в чужом доме так хозяйничаем? -- спросила Ивица.

-- Ничего, -- успокоила её Элиза. -- Анна не обидится. Мы же пришли сюда, чтобы спасти её.

Амалия нашла оливковое масло, несколько банок с консервированными овощами, разные приправы и даже кусок засохшего пармезана. Первый настоящий обед за много дней! Это скрасило нам часы ожидания. Мы с Ивицей, радостно улыбаясь, расставили на обеденном столе обычную керамическую посуду, а потом все с удовольствием смаковали простую домашнюю еду, от которой мы успели отвыкнуть за две недели.