Второе пришествие Воланда

«Том Сойер» в центре скандала

– Присядем на дорожку, – произнес Грин, вынимая из шкафа черный кейс.

– Бежать надо, а ты со своими приметами, – проворчал Еврик.

– Присядь.

Молча посидели и по команде Грина направились к выходу.

Входная дверь захлопнулась, и Вовка толкнул в бок Василия.

– Пошли.

– Пошли.

Вылезли из шкафа и на затекших ногах направились к лежащей у стены дамочке.

– Принеси с кухни нож и разрежь скотч, – дал указание Василий. – И смотри не трожь пистолет. Наверняка табельное оружие.

Василий заглянул в комнату. В общем-то, порядок. Так, несколько брошенных вещей, не представляющих интерес для следствия. И вдруг – брошенный телефон.

«Пригодится», – подумал он, убирая его в карман.

Вовка разрезал скотч и, отлепив его ото рта, побежал за Василием во вторую комнату.

В этой комнате было не убрано. Разбросаны какие-то вещи. Раскуроченный компьютер, сушка для белья, гладильный станок, какие-то емкости. Все рассмотреть не успели, в коридоре послышалось шевеление дамочки. Привычно отворили двухстворчатый шкаф и погрузились в него. После небольшого кряхтения послышались шаги и открывание дверей в ванную комнату и туалет. Шаги приблизились, и дамочка вошла в комнату. Остановилась, пнула что-то лежащее на полу, выскочила в коридор, и далее хлопнула входная дверь.

Молча выпрыгнули из шкафа и почти бегом направились в прихожую.

Грин и Еврик в мгновение ока преодолели расстояние с третьего этажа до выхода из подъезда. Но соскочив с крыльца, остановились в растерянности.

Перед ними стояли партнеры по бизнесу. Весь в черном на середине с кейсом в руках, по бокам его коллеги. Их грозный вид не предвещал ничего хорошего. Это сразу поняли работники средств массовой информации.

После побега Николаева во дворе в целом и на помойке в частности наступила тишина.

Кто-то сидел в тени, ведя беседу, кто-то потягивал кофе.

Вид застывших напротив друг друга мужчин заставил всех быстро сконцентрироваться и включить камеры и микрофоны.

– Смирнов, почему бензин закончился? – еще немного неприятностей – и Николаев бы разрыдался.

– Почему?

– Все будет хорошо, – Смирнов понял: лейтенант с головой ушел в работу, – и потому засеменил за канистрой. – Есть бензин в запасе. Все будет хорошо. Не уйдут.

– Уйдут, наверняка уйдут, – Николаев озирался по сторонам, ища внезапное спасение, чудо.

– Так, где бензин? Почему закончился?

– Это к либеральному правительству. Они для проведения президентских выборов искали деньги. Вот и решили проблему. Продали весь бензин на три года вперед за границу. И теперь ограниченно покупаем у них свой бензин. Мне дают семь литров на день. Приходится экономить. У нас ослы не водятся, бензин ослиной мочой не разведешь.

– Не разводи демагогию. Заводи машину.

– Потерпи, лейтенант.

– Чем больше актер, тем больше пауза, – произнес оператор своему комментатору. – Но пора уже начинать, пауза затянулась.

И действительно, у ничего не понимающего Грина лопнули нервы, и он крикнул в раздражении:

– Сколько можно молчать? Что произошло? Почему вы здесь?

– Шакал ты паршивый, – с чувством собственного достоинства произнес мужчина в черном. – Двух артисток пригласил. Театр устроил, представление срежиссировал, портфель подменили, шайтаном обзывали.

– Не понимаю, – Грин развел руки в стороны. – Ты о чем?

– Я о художественной литературе в целом, а о «Томе Сойере» в частности.

– О «Томе Сойере»! – пронеслось среди работников средств массовой информации.

Мужчины не обращали на телевидение никакого внимания. Одетый во все черное медленно повернул кейс в сторону Грина и Еврика и открыл крышку. Объективы камер крупным планом показали телезрителям содержимое кейса. Ахнули не только Грин и Еврик, но и вся аудитория у телевизоров. Плотно прижавшись друг к другу, весь кейс заняли книги. Сверху лежал «Том Сойер».

– Вот, полюбуйтесь, люди добрые, – в клетчатом пиджаке взял книгу о Томе Сойере и, подняв ее над головой, повернулся к телекамерам. – Вот что продали нам эти недобросовестные продавцы. Мы все взрослые люди. Мы не ожидали от них такого.

– Не ожидали, – подхватили репортеры. – Недобросовестные продавцы продали взрослым мужчинам «Тома Сойера».

Положив книгу в кейс, мужчина плавно повернулся к Грину и сунул ему в нос фигу.

– Вот вам, а не наши денежки.

После чего с каким-то звериным рыком уцепился в черный кейс в его руках.

– Отдай наш кейс.

Еврик был готов к такому обороту событий и потому с разворота влепил своей длинной ногой сильнейшего пинка нападавшему. Но это не возымело должного эффекта. Черный кейс рвали каждый в свою сторону. Тогда Еврик попытался скинуть со своего плеча большую спортивную сумку с вещами и кинуться на врага. Но в этот момент мужчина в полосатой ветровке схватил его за ремень сумки, дернул на себя и, повалив на асфальт, взгромоздился сверху. Они принялись барахтаться и цеплять мусор и окурки на свою одежду. Мужчина в черном гордо закрыл кейс с книгами и, произведя четыре шага в сторону дома, поставил его у стены.

– Словесная перепалка уличных торговцев книгами, – неслось в прямой эфир, – переросла в потасовку.

– «Том Сойер» оказался в центре скандала.

– Удастся ли примирить конфликтующие стороны?

– Двор дома тридцать один остается в центре криминальных новостей уже второй день.

Грин, крепко держась за кейс, поджал короткие ноги и ударил ими в живот своего оппонента. Клетчатый пиджак отлетел в сторону, а сам Грин упал и не удержал кейс. Портфель ударился об асфальт, крышка кейса открылась, и из него выпало две пачки американских долларов.

Камеры уставились на содержимое кейса, зрители у экранов телевизоров и работники телевидения ахнули.

Грин безумными глазами уставился на Еврика, затихшего в пыли, затем перевел взгляд на мужчину в черном и в самом конце уже извиняющимся голосом произнес на камеры:

– Это не наше. Это принадлежит им, – и указал в сторону мужчины в черном.

Мужчина в черном первым пришел в себя. Поднял две пачки долларов с земли, уложил в кейс и захлопнул крышку.

– Как они оказались в черном кейсе? – произнес, отряхивая себя Еврик. – Ничего не понимаю.

– Спросите своих женщин, – злобно произнес мужчина в черном. – Нам пора. Мы уходим.

Комментаторы молча провожали взглядом уходящую троицу.

– А наши деньги? – повернулся Грин к Еврику.

Они, не сговариваясь, резко повернулись к подъезду, желая немедленно вернуться в квартиру, но испытания не закончились.

В прыжке, растопырив широко руки, на них летела дамочка без определенного социального статуса. Ее энергии хватило, чтобы все трое оказались на асфальте.

– Мы знаем эту женщину, – взревели репортеры. – Без нее не обходятся последние репортажи. Она в центре событий.

– Женщина-Бэтмен.

Троица пустилась на утек.

– Внучек, – бабушка подозрительно смотрела на входящих в квартиру Василия и Вовку. – А ты когда это уроки собираешься делать?

– Пришли делать уроки, – Василий кивнул на Вовку. – Не видишь, человек с портфелем?

– Большой портфель, – бабушкина бдительность притупилась. – Много уроков задают. – Вздохнула она. – Эх, бедолаги.

– Много. Много задают.

– Может, перекусите? – бабушка кинулась на кухню. – Драники жарю.

– Нет, бабуля, – Василий отмахнулся. – Минут через десять, дай отдышаться.

– Ну, дышите, дышите.

– Убегают, – вскрикнул первый репортер.

– Кейс с деньгами покидает двор, – вторил второй.

– Еще немного – и никто их не догонит, – сделал вывод третий.

Женщина-Бэтмен вскочила на ноги и с криком:

– Стоять. Стрелять буду, – и бросилась в погоню. Но пробежать ей удалось не более двух шагов. На ее ногах повисли Грин и Еврик.

– Тикайте, – истошно заорал вслед троице Грин. – Мы ее держим.

– Уносите компромат, – завизжал Еврик.

– Всё. Ушли, – повернулся к объективу камеры первый репортер.

– Постойте, – вскрикнул второй.

– Сирена, – выкрикнул третий.

Дорогу убегающей троице перегородил полицейский автомобиль. Из него выскочил Николаев, а с другой стороны – водитель Смирнов.

– Руки вверх. Вы арестованы, – проговорил Николаев и положил руку на кобуру.

Весь в черном задержал взгляд на кобуре и поднял глаза на участкового.

– Пистолет покажи.

– Есть у меня пистолет, – как можно безразличнее ответил Николай.

– Врет он, – в полосатой ветровке оглянулся. – Я его задержу, а вы бегите.

– Есть пистолет, – Смирнов передернул затвор. – Руки вверх.

Грин и Еврик отпустили дамочку и на другом конце двора, как и троица, подняли руки.

– Есть герои в нашем Отечестве, – понеслось в эфир центральных каналов телевидения. – Сержант полиции, водитель служебной автомашины, вооруженный табельным оружием, арестовал пять подозрительных мужчин, имеющих при себе кейс со старинными антикварными книгами, и кейс, набитый долларовыми купюрами.

– Беспрецедентный случай, когда один полицейский арестовывает одновременно две группы людей на расстоянии от одного конца двора до другого.

Николаев и Смирнов погрузили троицу в полицейский уазик, а Вадим привел, держа за шиворот, Грина и Еврика. Затем Вадим сбегал в квартиру за своим пистолетом, и переполненный уазик покинул двор, облепленный взорами телекамер.

Телевизионщики еще долго стояли и смотрели в сторону уехавшего автомобиля, чем не преминула воспользоваться престарелая крыса. Она быстро, как только позволял артрит в конечностях, добежала до кем-то оброненного и уже кем-то раздавленного кусочка колбасы. Крепко схватив его зубами, она так же быстро вернулась в свое укрытие.

– Понаехали, – уже в сотый раз проворчала она на телевизионщиков.

Проглотив последний кусок колбасы, она повеселела, отрыгнула воздух и хотела уже вздремнуть, как послышался шум шагов и в контейнер что-то ухнуло.

– И что они все выбрасывают? Покоя от них нет, – настроение прекратило улучшаться и осталось на удовлетворительном. Она почесала бок и произвела умозаключение: телевизионщики не уедут допоздна, так как сейчас нагрянет полиция и начнет искать улики, снимать отпечатки пальцев и рыться в ее контейнерах. Придется ждать глубокой ночи. Одно радует: колбаса дорогая, и потому во рту осталось приятное послевкусие. Телевизионщики – народ зажиточный. «Ну да ладно, пойду в дальний угол покемарю».