Второе пришествие Воланда

Нехорошая квартира № 50

Василий проводил взглядом спускающегося участкового и взглянул на телефон. Время на телефоне указывало на то, что Вовка уже давно должен был прийти из школы, а его нет. Но тут он услышал, как участковый с кем-то поздоровался.

– Майоры поднялись на пол-этажа, открыли окно и, по всей видимости, закурили, тихо говоря о чем-то.

– Ну, наконец, – прошептал Василий, поднеся палец к губам и указывая Вовке пальцем наверх. – Они, похоже, курят.

– Что интересного? – вопрошающе кивнул Вовка.

– Практически ничего. Единственно, соседи дяди Коли делают ремонт в квартире, обклеивая комнаты обоями под доллары США, – Василий скорчил рожицу. – Мне это не понравилось.

– И?

– Как-то необходимо проверить. Прощупать, что ли.

– Как попасть в квартиру?

– Не знаю, – Василий помолчал. – Сходи наверх, они меня видели, и спроси что-нибудь. А сам взгляни на эти обои, у них их шесть рулонов.

– Откуда?

– Квартиранты дали. Те, что ремонт делают. В этой квартире дед старый жил. Его сын к себе забрал, а квартиру сдал, да ты помнишь ведь его?

– Конечно, помню.

– Иди.

– А что спросить?

– Только не как пройти в библиотеку.

Вовка медлил.

– Иди уже, чего стоишь? Уйдут. Вот дубина.

– Сам дубина. Отец узнает – запорет. Ты вон сирота. Одна бабка.

– Они меня видели. Ну, хорошо, пожалуйста, Владимир Сергеевич, ради меня.

– Ох, уж Василий Анатольевич, ради Вас. Иду.

– Идите.

Вовка неспеша поднялся на третий этаж, затем на пол-этажа до окна. Слышно было, как затихли его шаги и раздался голос.

– Дядь, дай закурить.

– Что? – ахнул голос – похоже, Буряка. – А ну, брысь.

– Совсем распоясались, – вклинился Рак.

– Извините. Извините. Это я со страха, – оправдывался Вовка.

– С какого страха?

– Увидел у вас обои, хотел посмотреть. Папа ищет под доллары, не может достойных найти. Можно взглянуть?

– Взгляни. Только быстро, – голос принадлежал Раку. – Мы торопимся.

Василий слушал разговор, сидя на подоконнике с закрытыми глазами, и не обратил внимания на шаги кого-то, идущего снизу. Он их открыл в последний момент, чтобы поздороваться. Перед ним стояла его классный руководитель.

– Здравствуйте, Таисия Максимовна.

– Здравствуй, Василий, – она смотрела на него и улыбалась. – Прогуливаешь?

– Нет, Таисия Максимовна, – Василий состроил правдивое выражение лица. – Я свидетель.

– Свидетель чего?

– Возможно, убийства, – Василий не спеша повел рассказ, он тянул время, давая возможность Вовке разглядеть обои.

– Чего ты тянешь? – засомневалась учительница. – А ну, давай быстрей.

Василий в быстром темпе закончил повествование и в конце громко крикнул:

– Вот такие дела, Таисия Максимовна.

После чего наверху послышались торопливые шаги.

– Без справки в школу не приходи.

– Вы к кому, Таисия Максимовна?

Наверху хлопнула дверь.

– Хорошо. Принесу.

– Вот и молодец. Я к модельеру.

– А, к портному. Понятно, – Василий плюхнулся на подоконник.

– Не сиди на холодном, – учительница зашагала вверх по ступенькам.

Василий услышал, что и майоры двинулись вверх.

Услышали это и фальшивомонетчики. Все это время они прослушивали лестницу через приоткрытую дверь. Тихо затворив ее, они закрылись на все запоры.

– Ну ты и дурак, – произнес нараспев Грин, при этом стуча себя по голове правым кулаком.

– Почему? – сделал вид, что возмущается, Еврик.

– Да потому, что открыл.

– Там стоял майор. Я решил, что это наш, – Еврик махнул в сторону двери. – Давно глазок необходимо поменять. Он виноват.

– Ты виноват, – Грин жестом изобразил, будто хочет хлопнуть его по голове. – Дубина. Иди включай, краска засохнет.

– Думаешь, они догадались? – почти весело спросил Еврик.

– Да все нормально. Обошлось, – Грин вытянул руки вверх и прогнулся. Вернувшись в нормальное положение, изрек: – Пойдем работать.

Входная дверь с номером пятьдесят резко открылась, и из квартиры выскочил афроамериканец. Черный, как квадрат Малевича.

От неожиданности инспектора полиции даже расступились, и он с кейсом в руках метнулся вниз по лестнице. Но когда он преодолел лишь первый лестничный пролет, его приспущенные штаны попытались свалиться. Он засунул ручку кейса в белоснежный рот и руками подтянул штаны. В таком положении он пробежал еще два пролета, и раздались выстрелы. Первая пуля ударилась в перила, отскочила в стену, брызнула ему в лицо мелкими крошками штукатурки. Пыль проникла в легкие. Затруднилось дыхание. И все же сердце пыталось выскочить из груди от переполнившей его радости. Вот он кейс – в его крепких зубах, он никому его не отдаст.

Пули цокали о бетонные ступени, звякали о металлические перила, но он бежал и бежал. И вот первый этаж, перед ним дверь из подъезда. Уперев ногу в стену, он положил на нее кейс и приоткрыл его. Из-под крышки хлынули в глаза теплые, сияющие разноцветными лучами, но больше изумрудными потоки света. Они исходили от долларов. Доллары лежали плотно перевязанными пачками, прижатые друг к другу.

– Детройт, ты мой, – взревел афроамериканец, и наверху вновь зазвучали выстрелы.

«Полицейские перезарядились, – сообразил афроамериканец. – Но им меня не догнать».

Он захлопнул кейс, подтянул штаны и шагнул к входной двери. Дверь не открывалась. Он жал и жал на кнопку, но дверь не открывалась. Кто-то оторвал провода от кнопки. Засунув кейс под мышку, он соединил провода. И в этот самый момент раздался оглушительный, пробирающий до кончиков нервов звонок во входную дверь.

Член союза писателей в сердцах бросил ручку на недописанный лист бумаги.

– Ну кого еще Воланд притащил? Дадут мне поработать, на конец то концов?

Он прошел в прихожую и открыл дверь.

– Здравствуйте, – Буряк поглядел в бумажку, – Аркадий Михайлович? Как ваши дела?

– До вашего прихода все было хорошо, – Аркадий Михайлович снял очки и закрыл глаза правой ладонью. – Глаза устают. Много работаю.

Жестом он пригласил полицейских войти и посторонился:

– Прошу. Чем могу быть полезен? Я не занимаюсь порнографией и не печатаю фальшивые деньги, как некоторые.

– Что вы имеете в виду? – насторожился Рак.

– Вы сами прекрасно знаете что, – писатель надел очки и взглянул на рулоны в руках Рака. – Ближе к делу. Пишу сценарий для Голливуда, абсолютно нет времени.

– У вас контракт с Голливудом? – удивился Буряк.

– Нет. Просто напишу и отправлю. Они не смогут отказаться, – писатель поднял очки на лоб. – Вы взгляните, что они снимают. От таких сценариев у меня волосы на голове встают дыбом. Полный бред. Я пытаюсь писать, встраиваясь в их стиль, но у меня есть мораль.

– Мы не сомневаемся, – кивнул Рак.

– Итак? – снова надел очки на нос Аркадий Михайлович. – Спрашивайте.

– Сегодня утром на помойке в вашем дворе обнаружен труп, – начал Буряк. – Знаете, не знаете?

– Слышали, не слышали? – добавил Рак.

– Видели, не видели? – подхватил Буряк.

– Помните, не помните? – закончил Рак.

Писатель медленно снял очки и, переводя взгляд подслеповатых глаз с Буряка на Рака, двинулся спиной назад. Уперся в тумбочку и, не отрывая взгляда от майоров, положил за спину на тумбочку очки. Медленно поднял руки и обхватил ими голову. Затем, наклонив голову, застонал:

– А-а-а, волки позорные, выследили, – медленно наклоняясь вперед, упал на колени. – Век воли не видать, – и, уткнувшись головой в ковровую дорожку, принялся биться в истерике, ударяясь головой об пол, а затем упал на бок, корчась и ругаясь.

– Аркадий Михайлович. Что с вами? – испугались майоры.

– Что делать-то будем? – Буряк с округлившимися глазами смотрел в растерянные глаза Рака.

– Ничего страшного, – через приоткрытую дверь Василий успокоил майоров. – Он в образе. Сейчас встанет.

И действительно. Писатель остановил конвульсии. Встал и кинулся к письменному столу.

– Я сейчас, – бросил он на ходу, – необходимо этот эпизод записать.

– Ты кто такой? – спросил у Василия Рак.

– Прохожий. Живу я здесь. На втором этаже.

– Это четвертый этаж, – буркнул Буряк и захлопнул перед Василием дверь.

– Четвертый этаж, – передразнил его Василий и не успел договорить, как на его плечо упала чья-то рука. Он обернулся: – Ты чего, Вовка? – Василий постучал по своему лбу кулаком. – Испугал.

– Как дела?

– Пока никак. Ходим по квартирам. Обои разглядел?

– Классные обои. На долларах разные номера. Идут по порядку. Как настоящие.

– Странно, – Аркадий Михайлович почему-то вспомнил фальшивомонетчиков. – К чему бы это?

– Не знаю. Откуда у нас фальшивомонетчики? Мы же не в Чикаго.

– Необходимо проверить, – Василий двинулся к окну между четвертым и третьим этажами. – Исчезнем с глаз долой.

Едва они уселись на подоконник, как майоры покинули пятидесятую квартиру и позвонили в соседнюю.

– Сейчас спортсменка им даст, – прошептал Вовка. – Мало не покажется.

Дверь майорам открыла крепкая девушка и замерла в проеме, сквозь зубы ответив на приветствие.

– В квартиру не пригласите? – спросил Рак.

– Еще чего. Муж только что полы помыл.

Посыпались вопросы, видела она или не видела, слышала или не слышала.

– Не видела и не слышала, – оборвала она на полуслове.

– Хотелось бы спросить и вашего мужа.

– Он ничего не видел.

– Я ничего не видел, – появился из-за спины девушки долговязый молодой человек с синяком под левым глазом. – Я еще не выходил из дома. Прогулка в магазин за продуктами в пятнадцать ноль-ноль.

– У вас все в порядке? – спросил у него Рак.

– Да. Все просто отлично, – кивнул долговязый.

– Он счастлив, – заверила спортсменка. – Мы счастливы.

– Возможно, вы хотите написать заявление по поводу домашнего насилия? – Буряк указал пальцем на его синяк.

– Что вы. Какое насилие, – долговязый оскорбился.

– До свидания. Ему еще обед готовить, – спортсменка захлопнула дверь.

– Остался пятый этаж, – сказал Буряк. – Не густо.

– Что-то мне подсказывает, – ответил Рак, – что мы близки к абсолютному результату.

Над головами Василия и Вовки слышались шаги майоров.

– Близки к абсолютному результату, – прошептал Вовка. – Гляди в оба.

– Слушай в оба, – поправил его Василий. – Наверху у портного наша училка.

– Таисия Максимовна?!

– Она.

– А если…

– Не бойся, – оборвал его Василий. – Сбежишь. Меня она уже видела.

Двигаясь на цыпочках, они перебрались на подоконник между четвертым и пятым этажами.

В первую квартиру майоры дали длинный звонок. За дверью послышался шорох, но дверь не открывали. Нажимая на кнопку, Буряк послал три коротких звонка, немного выждал и громко потребовал:

– Открывайте!

– Какие ваши обвинения? – послышался испуганный голос.

– Открывайте! Немедленно!

Отошла в сторону задвижка, щелкнул закрытый на один оборот замок, и дверь открылась.

– Что у вас против нас? – за дверью стоял мужчина средних лет в тельняшке. Из-за него выглядывал чуть помоложе мужчина с залысиной.

– Сегодня утром на помойке, – Буряк замер, разглядывая мужчин. Он выдержал паузу.

В тельняшке не выдержал:

– Что?

– Мертвое тело, – рявкнул Буряк.

– Мы не убивали, – закричал в ответ с залысиной. – У вас против нас ничего нет. Чистые мы.

– Врете, – гаркнул Рак. – Вы убили.

– Мы все знаем, – подключился Буряк. – Колитесь.

– Я. Я… – начал заикаться с залысиной.

– Молчи, брат, – повернулся к нему в тельняшке и обнял. – Пойдем на кухню.

Рак закрыл за собой дверь, и Василий с Вовкой кинулись к квартире. Они, не сговариваясь, прильнули ушами к металлической двери.

В прихожей Буряк повернулся к Раку, и они ударили по рукам.

– Неплохая раскрываемость по горячим следам, – усмехнулся Рак.

– Согласен.

Прошли за братьями на кухню.

На кухонном столе, выдвинутом на середину, лежали два разобранных дробовика, масло и шампура.

– Следы заметаете? – строго спросил Буряк.

– Оружие чистите? – Рак погрозил пальцем. – Это вам не поможет. Баллистическая экспертиза покажет.

– Сознавайтесь. Вы убили, – Рак искал глазами, куда поставить обои. Буряк прислонил свою авоську с бутылками к холодильнику, и он последовал его примеру.

– Нет, – заорал с залысиной. – Он сам на нас бросился.

– Хорошо. Хорошо, – Буряк произнес спокойным голосом. – Расскажите, как было?

– Мы из леса уже вышли, – начал в тельняшке.

– По дороге идем, – перебил его брат. – На охотбазу направляемся.

– И вдруг, – продолжил в тельняшке. – На опушку леса выскочил кабан. Выскочил, нас увидел – и назад.

– Мы ружья-то с плеч повскидывали, думаем: как если бросится? – вставил с залысиной.

– А он в чащу ломанулся и поднял с опушки русака. – В тельняшке развел руками. – Заяц-то не ожидал, видно, да как бросится в противоположную сторону от кабана.

– То есть на нас.

– Мы и пальнули, – закончил на тревожной ноте в тельняшке.

– Так получилось, – добавил брат.

– Да, – Буряк поднес руку к столу и забарабанил пальцами. – Шкура где?

– На помойке, – выдохнул в тельняшке. – В контейнере.

– Эх, братаны, – выдохнул разочарованно Рак.

– Пойдем обратно на окно, – прошептал Василий. – А то училка от портного выйдет – убежать не успеем.

На окне они просидели недолго. Квартиру майоры покинули с дополнительным пакетом, в котором, как поняли ребята, лежал контейнер с лосиными котлетами.

– Свежайшие, – распинался в тельняшке. – Буквально с огня. Пообедаете.

– Спасибо, братцы.

– Спасибо.

Рак позвонил в соседнюю квартиру. Вскоре на пороге появился модельер и пригласил их в прихожую. Прихожая была, как видно, небольшая, и Рак со своими пакетами не поместился. Разговаривали с открытой дверью. Все свелось к тому, что модельер ничего не видел, хотя и спускался утром на помойку. Обратно встретил Петровича.

– Похоже, не выгорело с ходу найти ни труп, ни преступника, – прошептал Василий. – Пойду краем глаза взгляну на портного, и, вообще, следствие зашло в тупик.

– Он не портной, а заслуженный художник России, – не согласился Вовка. – У него табличка рядом с дверью. Я сам видел.

– Дед зовет его портным. Значит, портной он и есть.

Василий поднялся и заглянул в квартиру. В прихожей стоял манекен, и из-за этого было тесно. На манекене красовался пиджак, под ним рубашка. Приглядевшись, Василий обнаружил приклеившуюся к ножке манекена картофельную очистку. Всмотревшись в пиджак, он обнаружил темные пятна, рубашка и вовсе была залита кетчупом, а на голове поналипло всего понемногу. Такое положение дел его обескуражило, и он просунул голову между Раком и стенным шкафом.

– Скажите пожалуйста, а почему у вас манекен испачкан? – обратился он к модельеру. – Как с помойки.

– Не твое дело, – буркнул художник.

– Василий, – училка стояла в новом платье. – Как тебе не стыдно.

– Ух ты, Таисия Максимовна, – восхитился Василий. – Как вам идет. Красиво.

– Исчезни, – прошипел Буряк, и Василий исчез.