Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух

ГЛАВА 29 СОСЕД

Дорога к владениям графа Дюка прошла спокойно — ровная, ухоженная, совсем не та, по которой мы скакали в последние недели. Может сосед следит за дорогами, или грунты здесь лучше, а может недавно кто-то очень важный сюда приезжал с проверками.

Солнце поднималось высоко, лениво освещая дорогу и башни замка, показавшиеся вдали — крепкие, из светлого камня, с черепичными крышами, почти изящными, как в картинках из книг. У него был вкус — это ощущалось ещё до того, как нас впустили внутрь.

Я вышла из кареты, и подол платья едва коснулся земли. Эва тут же подала перчатки и выровняла складки на моей юбке. Леннокс, как всегда, шагнул на полкорпуса вперёд, взгляд его был внимателен и чуть подозрителен. Он, в отличие от меня, что-то знал о графе и не мог позволить себе расслабиться.

И вот он появился. Граф Дюк.

Молодой, высокий, с лёгкой походкой и светло-русым оттенком волос, как у ангела с фрески. Он не спешил, но каждый шаг был отмерен, будто в танце. Его костюм сидел безукоризненно, сапоги сверкали, а улыбка, когда он увидел меня, была слишком теплая для простого «рад встрече».

— Ваша Светлость, — произнёс он, слегка склонившись в поклоне, — честь для моего дома — принимать столь прекрасную гостью.

Он взял мою руку, едва коснулся её губами — без вольности, но с явным акцентом на возможное симпатию. Я услышала, как Эва за моей спиной чуть задержала дыхание. Леннокс наблюдал с пристальным вниманием. А я — я сделала всё, как положено: лёгкий кивок головы, сдержанная улыбка. Всё по протоколу.

Взгляд графа скользнул по моему лицу чуть дольше, чем стоило бы. Это не было оскорбительно — просто слишком внимательное восхищение. Мне даже стало немного неловко. Он не позволил себе лишнего — нет. Но я все равно почувствовала смущение, как будто у него есть ко мне интерес.

— Граф, благодарю за приём. Ваши земли выглядят так, будто их благословили сами боги — улыбнулась я.

— Что вы, — мягко отозвался он, — они просто хорошо управляемы. Хотя сейчас, признаюсь, все слуги и жители замка будут думать, что сама Весна в вашем облике пришла к нам в гости. И боюсь, работа в этом замке может остановиться.

Я чуть хмыкнула, как бы вежливо отмахнувшись от такого странного комплимента. И сделала шаг внутрь замка.

Нас проводили в большой зал. Убранство не кричащее, но утонченное: дерево, резьба, гобелены с сюжетами из местной истории, полированная мебель. Всё говорило о том, что хозяин не только богат, но и умеет тратить с умом. Слуги расставляли чайные приборы, пахло свежей выпечкой, лавандой и ещё чем-то сладким, почти восточным.

Мы сели за длинный стол, где уже собрались домочадцы графа — несколько его родственников, советники, несколько дам из высшего круга. Все вели себя корректно, с интересом, но без нажима. Лишь сам граф Дюк держался рядом со мной слишком по-дружески, наклоняясь, чтобы прокомментировать поданный сорт чая или деликатес. Иногда он дарил мне комплименты, сдержанные, но всё же знаки симпатии.

Когда я брала чашку в руки, мне хотелось, чтобы пальцы не дрожали. Я пила чай с вежливой улыбкой, перебрасываясь парой слов с ближайшей дамой. И мысленно задавалась вопросом, не мог ли граф Дюк быть любовником моей сестры, герцогини в прошлой жизни?

А граф Дюк всё продолжал улыбаться, будто знал, что он привлекателен. Но я старалась о нем не думать.

Когда стол опустел от первых блюд, и разговор принял более спокойный, неторопливый оборот, я решила перейти к делу. Я аккуратно поставила чашку на блюдце, откинулась чуть назад, позволив себе более деловой тон.

— Граф, я не могла не заметить, насколько ухожены ваши земли. Зелёные поля, исправные дороги… скажите, как вам удалось добиться такого порядка? Особенно в сельском хозяйстве. У нас — не хватает рабочих рук, урожайность падает.

Он откинулся в кресле, небрежно, но с достоинством. Уголок его губ тронулся лёгкой, почти мальчишеской улыбкой.

— Ах, сельское хозяйство… Я обязан этим не себе. Мой дядя, младший брат покойного отца, был, как бы это сказать… помешан на эффективности. У него была одержимость — заставить землю работать лучше, чем она сама того хотела бы.

— Благороднейшая цель и неожиданный интерес к хозяйству, — заметила я, приподнимая брови от удивления. Странная цель для младшего сына графа. Ни оружие, ни дипломатия, ни даже юриспруденция.

— Безусловно. Но он был упорен. Первое, что он сделал — придумал усовершенствованный плуг. Простое, казалось бы, изменение угла и формы лемеха, а производительность выросла на треть. Родственники смеялись над ним, пока не увидели результаты.

Я слушала, склоняя голову чуть вбок. В голосе графа чувствовалась гордость, и, кажется, даже глубокая благодарность дяде за труд.

— После этого, — продолжил он, — дядя начал собирать вокруг себя мастеров, кузнецов, даже одного чудаковатого мага, который попытался заставить навоз светиться, чтобы удобрения видно было в темноте. Неудача, разумеется, — добавил он с улыбкой. — Но из этой затеи выросла настоящая мастерская. Сейчас у нас есть небольшое производство — всё ещё для нужд наших деревень, но часть плугов и сеялок уже готова к продаже. Мы начинаем потихоньку торговать с югом.

Я кивнула, пряча искру зависти.

— Позвольте вам показать, — вдруг предложил он. — Не всё сегодня, конечно. Но я бы с удовольствием устроил вам экскурсию в поля. Думаю, и вам, и вашим людям будет интересно.

Он взглянул на Леннокса и Эву, и та, неожиданно для себя, слегка покраснела, поймав его взгляд. Все таки граф очень обаятельный мужчина. Как так получилось, что в прошлой жизни я не слышала сплетен во дворце о нем, не замечала его лично. Хотя раньше мы и трех минут не провели за беседой.

— Если вы не возражаете, конечно, герцогиня. — граф снова привлек мое внимание.

Я сделала глубокий вдох, чувствуя, как тёплый чай успокаивает внутреннюю тревогу. Это было то, зачем я приехала. Союз. Опыт. И, возможно, кое-что большее, как торговые отношения — но пока пусть это будет просто интересом к сельскому хозяйству.

— Напротив, граф. Я с удовольствием приму ваше предложение.

Нам пришлось остаться на ночь и расположиться в замке графа. Эву я предусмотрительно оставила ночевать в своей комнате, а господин Леннокс расположился в крыле для рыцарей и слуг в стороне от помещений господ.

На следующее утро, когда роса ещё не успела полностью сойти с травы, мы с графом шли бок о бок по его землям. Позади, на разумном расстоянии, следовали Леннокс и Эва. Служанка шла молча, напряжённая, как всегда в чужом месте, но зоркая. Леннокс сдержанно наблюдал, но не вмешивался. Поля простирались перед нами — ровные, ухоженные, щедро покрытые зеленью.

Граф шёл рядом, чуть впереди, указывая на различные участки земли, где уже вовсю работали его крестьяне. Он рассказывал о порядке смены культур, о сеялках с регулируемой глубиной, о механизмах, что могли бы сэкономить полдня работы при сборе урожая. Он был действительно умен. И, что ещё хуже — обаятелен.

— Всё это можно было бы внедрить у нас, — заметила я. — Плуги, сеялки, даже структура полей. Мои люди многое бы почерпнули. Скажите, граф, могли бы вы продать нам хотя бы тридцать плугов и столько же сеялок?

Он повернулся ко мне, как будто ждал этого вопроса.

— Тридцать и тридцать? — переспросил с ухмылкой. — Моя дорогая герцогиня… в знак признательности за ваш визит — я просто отправлю их вам. В подарок.

Я остановилась и спокойно посмотрела на него.

— Нет, милорд. Я хочу оплатить ваши изобретения. Пришлите счёт. Мои финансы позволяют, а гордость просит об этом.

— И всё же… — он медленно подошёл ближе и подал мне руку, чтобы помочь пересечь неглубокую канаву. Я колебалась мгновение, но взяла её — и сразу почувствовала, как он чуть дольше, чем следует, задержал мою ладонь.

Мы шли дальше, и каждый раз, когда он подводил меня к какому-нибудь интересному участку или устройству, он то придерживал меня за локоть, то кланялся слишком близко. Я чувствовала его взгляд — слишком внимательный. Сначала — в глаза, потом — ниже. Он заглядывал мне в вырез платья с тем самым выражением, какое носят ухоженные хищники в приличной маске.

Когда он снова наклонился ко мне, под предлогом показать, как устроена сеялка, и коснулся моего локтя с небрежной, но уверенной лаской, я выпрямилась, отстранившись чуть сильнее, чем было нужно. Взгляд мой стал холодным.

— Милорд, — сказала я тихо, но отчётливо, — Я не показывала вам свое расположение и не давала «подобные» намеки. И я надеюсь, вы не хотите нанести оскорбление мне?

Я смотрела на него с немым укором, ожидая ответа, он в свою очередь изучал меня, вглядывался в глубь моих глаз. Мне казалось, что он принимает какое-то решение, взвешивает факты.

— Если вы в сговоре с вдовствующей герцогиней, прошу вас, выберите сторону с умом. — я решилась проверить уж совсем не реалистичную версию.

— Вы красивый, мужественный и весьма умный человек. За вас, простите за прямоту, любая красотка пойдёт хоть замуж, хоть без. И определённо, вы можете привлечь леди моложе и привлекательнее меня. Вам же не нужны проблемы с герцогом или мной. Особенно с герцогом. — продолжала я.

Он замер, всё ещё держа меня за локоть. Я смотрела на него прямо.

— Поэтому, пожалуйста, объясните своё внимание. — сказала я с нажимом, добавляя твердость моему голосу.

Он медленно отстранился, опустив взгляд.

— Простите, герцогиня. Я... увлёкся. Вы, как вы правильно заметили, умны. Владеете собой. Приехали одна, справляетесь с управлением… И, быть может, я слишком много позволил себе надумать. Это моя ошибка.

— Да, и вы меня выставляете в невыгодном свете, — добавила я мягко, но твёрдо. — А я ничего дурного вам не сделала. Правда же?

— Вы правы, — ответил он, уже более сдержанно. — И нет, я не выбирал сторону вдовствующей герцогини. Я не хочу чинить вам никаких проблем. Наоборот. Я очень хочу извиниться перед вами, я правда позволил себе многое. Я даже… хотел бы сделать вам ещё один подарок — чисто из уважения и надежды сохранить нашу дружбу.

— Давайте без подарков, милорд, — остановила я его спокойно.

Я была так напугана поведением графа, своей нервозностью, и уже жалела об этой поездке. Леннокс наблюдал за мной, хотя в его верности я не сомневалась. Эва смотрела на графа с недоверием. Мне казалось, что все вокруг ждали моей ошибки.

Когда знаешь, что в будущем герцогиню обвинили в прелюбодеянии, невольно начинаешь бояться повторения истории. А поведение графа Дюка так и кричало, что он готов занять эту роль — любовника герцогини.

Сейчас у меня редкое преимущество — я старше. За моей спиной годы, полные интриг, ошибок и наблюдений. Я уже не та наивная Оливия, которой когда-то легко вскружило бы голову такое внимание. Но даже теперь становится не по себе при мысли: как справилась бы с этим та, прежняя я? А Селия? Она, может, знала больше о любви и интригах … но была ли готова к такой игре?

Непосредственно перед отъездом я всё же решилась на разговор. Мы остались наедине в кабинете с приоткрытой дверью. По ту сторону стены ждали Леннокс и Эва — они видели всё, но не слышали ни единого слова.

Извинения графа были сбивчивыми, неопределёнными, как будто он старался больше запутать, чем открыть правду. За каждым словом сквозило нечто иное, скрытое. Казалось, дело вовсе не во мне. Между графом и герцогом чувствовалась тень прошлого, старая история, которую никто мне не рассказывал.

После череды заверений он протянул мне конверт и проводил к карете.

Я вернулась домой поздно вечером. Солнце уже садилось за холмы, и знакомые очертания уже ставшего родным замка показались за поворотом дороги. Карета мягко покачивалась, Эва дремала, прислонившись к стенке, Леннокс, как всегда, молчалив, листал какие-то бумаги. А я сидела в тишине, глядя в окно и всё ещё прокручивала в голове разговор с графом Дюком и его «подарок» в знак извинения, который он мне передал.

Поездка была крайне полезна. Хоть и стоила мне большого беспокойства. Мы вскоре ожидали получить новые плуги и сеялки, цену граф запросил за них и не маленькую, можно сказать целое состояние.

Карета остановилась у главного входа. Как только я сошла на гравий, ко мне сразу же подошёл начальник охраны — сэр Алдред. Он слегка поклонился и заговорил чуть тише, чем обычно:

— Герцогиня. Простите, что беспокою сразу по возвращении. Но… у вдовствующей герцогини гости. Они прибыли днём. Сейчас размещены в восточном крыле.