Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух

ГЛАВА 16 БРАЧНЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬСТВА

По пути в городской дом герцога я обдумывала план своих действий. Я должна заставить герцога уважать меня, прислушиваться к моим советам, вместе мы должны защитить герцогство, а после помочь и самому королю. О своих чувствах я пока решила забыть, как тяжело мне бы это не давалось.

Когда карета остановилась у городского дома герцога, я почувствовала, как напряглась. Дом был высок и строг, каменный. Мне не был чужд этот фасад, я помнила его… и как входила сюда по делам или на приемы в другой жизни. Теперь я возвращалась, точнее, входила сюда в первый раз как герцогиня, как хозяйка.

Герцог Терранс первым вышел из кареты, протянул мне руку и сдержанно, но твёрдо, повёл меня к входу. Внутри, как только мы пересекли порог, нас встретило несколько человек из его старой гвардии слуг. Один из них — очень пожилой, крепкий мужчина, с влажным блеском в глазах, подошёл, опираясь на тяжёлую трость, и склонил голову.

— Герцогиня, позвольте поприветствовать вас от лица всего дома, — прошептал он с улыбкой, искренне радуясь и за меня, и за герцога.

— Это Мастер Виллер, наш дворецкий. Он служит дому дольше, чем ты живёшь, — сдержанно сказал герцог, но я уловила тень уважения к мастеру в его голосе и пренебрежение ко мне.

— Для меня честь, — сказала я и слегка коснулась руки старика.

Следующим герцог представил мне своего помощника, человека, которого я давно не видела.

— Леннокс, к вашим услугам. — представился личный помощник, секретарь герцога. Он шагнул вперёд, всё такой же подтянутый, в строгом сером камзоле и с той едва заметной иронией во взгляде, которая всегда была ему присуща.

— Очень приятно — ответила я так же легко, понизив голос.

Когда-то все документы и указы для герцога мы с лордом Форшем передавали через Леннокса. Именно он иногда приносил короткие ответы, иногда просто пожимал плечами, когда герцог не считал нужным ответить. Фрейлины королевы с удовольствием посмеивались надо мной: «Не можешь достать герцога — подружись с его тенью.»

Я не обижалась. Леннокс действительно был мне почти другом… хотя потом, резко, он исчез. Его заменил Карл. Я долго не могла понять почему, пока вдруг не вспомнила — герцог отправил его в герцогство, чтобы тот «наводил порядок». Значит, скоро и это произойдет.

— Леннокс под моим прямым началом. Если не можешь меня найти, ищи Леннокса. Любой, повторяю, любой вопрос можешь передать через него. — отрезал герцог. Я только кивнула.

Мы прошли по лестнице наверх, в коридоры, где каменные арки и мягкие ковры поглощали звуки шагов. В одной из комнат на втором этаже уже ждала Эва — она поклонилась с облегчением, увидев меня, и с улыбкой метнулась поправлять подушки на постели.

Комната — спальня герцогини — была огромна, с балконом, зеркалами в рамах из резного серебра и приглушенным светом от каминов. Здесь было тепло, и пахло сушёной лавандой и маслом розы.

— Ты останешься здесь, — сказал герцог. — Комнаты для женщин моего рода — в восточном крыле. Эта спальня ближайшая к моей.

Я кивнула — молча, не зная, что ответить. Всё было слишком… аккуратно. Словно он и не планировал проводить со мной брачную ночь. Впрочем, мое терпение почти иссекало. Он не мог сказать хоть какие-нибудь слова поддержки для своей будущей жены, молодой девушки, покинувшей ради него свой дом.

Когда он ушел, и Эва затворила двери, я подошла к зеркалу. Эва раскрыла сундук и достала ночную сорочку, которую мы с ней купили мне на рынке у отличного торговца с востока. Матушка же завернула мне с собой хлопковое платье с тремя пуговками на шее.

Я приняла ванну, которую заботливо для меня принесли слуги, натерлась розовым маслом. Переоделась в роскошную, лёгкую, из тончайшего серебристого шелка ночную рубашку. Она скользнула по моей коже, как вода. Ткань была почти прозрачна, с глубоким V-вырезом, расшитым нитями, напоминающими морозные узоры. На плечах — тонкие ленты, на талии — мягкое уплотнение, подчёркивающее изгиб. Я выглядела как женщина, а не как девочка, которую ведут на жертвенный алтарь.

Я села за трюмо и начала расчёсывать волосы. Длинные, гладкие пряди шли за гребнем легко, и я смотрела в зеркало на своё лицо — спокойное, упрямое.

Это был не первый раз для меня. В прошлой жизни я дрожала, опуская глаза, пряталась под одеялом от мужа, даже думала, что если усну, то ничего не случится. И я благодарна лорду Форшу за тот опыт в моей прошлой жизни. Потому что сейчас я не покажу слабости. И не покажу застенчивости. Только гордость. Я не хочу быть жертвой. Не перед ним.

Я хочу, чтоб он был со мной нежен, чтобы он показывал мне свою страсть. А не утешал плачущую девушку половину ночи. Сегодня я — его герцогиня, и пусть он ведет себя со мной соответствующе.

За окном уже сгущалась настоящая ночь — не серая и таинственная, а глухая, глубокая, с чернильным небом, в котором даже звёзды будто стеснялись показаться. Лишь тусклый свет факелов во дворе выделялся в этой темноте, подсвечивая и очерчивая силуэты стражников и лошадей в стойлах. Я стояла в полумраке у кровати — в своей шелковой, почти воздушной ночной сорочке — и ждала.

Сначала терпеливо. С ощущением, что вот-вот скрипнет дверь, и он войдёт. Высокий, холодный, как всегда сдержанный — но всё же войдёт. Проходили минуты. Потом — десятки. Я присела на край кровати, потом легла. Мягкие подушки и тёплая ткань манили, и я вдруг поняла, как сильно устала. Но уснуть не могла. Не с этим ожиданием в груди.

Я пересела к окну. Моя кожа ощущала лёгкий холод от стекла, руки обвили колени. Я наблюдала за тем, что происходило внизу, пытаясь найти в этом хоть какой-то смысл. Что делает герцог? Где он сейчас? Зачем он оставил меня одну?

Я снова поднялась. Начала ходить по комнате, то касаясь занавесей, то поправляя без нужды то, что и так было идеально. Как дикая птица в клетке. Во мне кипели эмоции — злость, тревога, глупая обида, и рядом с ними — стыд. Почему я злюсь? Почему вообще жду?

Я ловила себя на том, что раз за разом подходила к двери, почти решаясь распахнуть её и пойти искать его. Но каждый раз отступала, здравый смысл останавливал меня. Юная девственница так не поступает. Невеста герцога ждёт. Молчит. Сохраняет видимость покорности.

Но я больше не была той наивной юной девушкой. Я — не просто невинная невеста. Я — герцогиня. И я уже прожила одну свою жизнь. Но, как больно быть отвергнутой в другой жизни. Я боролась со слезами. С яростью. С ожиданием. Мне хотелось кричать, меня отвергли, меня просто заставили ждать. Словно мои чувства, моё право быть с мужем, моё тело и душа — что-то второстепенное, в череде его задач.

Я не знала, входит ли это в его план — сломать меня. Но все чаще меня посещали мысли, что будущее не изменилось, просто теперь я, а не Селия, стала для герцога не нужной женой, о которой можно забыть в первую брачную ночь.

Утро выдалось пасмурным, серым и туманным. Дождь, тяжелый и глухой, ударял по оконным стеклам, словно повторяя мое настроение. Ночь прошла плохо. Порой мне казалось, что я засыпаю, но стоило глазам сомкнуться — и я снова просыпалась, будто сердце не позволяло отдохнуть. Только с первыми бледными проблесками рассвета я позволила себе лечь в постель по-настоящему — чтобы спать, а не хоть на минуту прилечь и успокоить себя ложью.

В дверь осторожно постучали. Эва. Всё такая же солнечная, с легким румянцем на щеках, который выдавал ее смущение.

— Мне сказали, что герцог уже уехал, поэтому… Я решила к вам зайти, — сказала она, и, едва переступив порог, внимательно окинула меня взглядом. Я почувствовала, как ее глаза задерживаются на моей коже под глазами, на усталом лице.

— Да вы совсем не спали… — со смехом и ужимками в голосе прошептала Эва и, не удержавшись, по-дружески обняла меня.

— Эва… он не пришел, — сказала я сдержанно, почти отстранённо, и в этот момент, кажется, даже дождь за окном затаил дыхание.

— Да как же так… — ахнула она, тут же прикрыв рот рукой, словно боялась, что кто-то услышит. — Не может быть… — уже тише добавила она, глядя на меня как на потрескавшуюся фарфоровую статуэтку. — Вы не переживайте, никто не узнает, что он не приходил… Мы никому не скажем. У него, наверное, много дел… очень много.

И она заговорила торопливо, подбирая оправдания, как будто каждое должно было заклеить брешь в моем достоинстве.

Полчаса Эва хлопотала над моим видом: холодные компрессы, чуть румян, ароматный лосьон на шею и запястья. И вот — я спустилась к завтраку.

В столовой комнате меня ждал Леннокс, всегда сдержанный, вежливый, верный помощник герцога. Он спросил не возражаю ли я против его общества и присоединился ко мне. Мы разговаривали о погоде, жизни в городе и прочих мелочах. Пока я не решила задать важный вопрос:

— У вас есть семья, господин Леннокс? — спросила я, после того, как он ответил на мой прошлый вопрос. Стоит отдать должное его воспитанию, он не начинал разговор первым.

— Нет, ваша светлость. Я сирота, а как окончил учёбу, почти сразу начал служить у герцога. Всё своё время отдаю работе. На семью не было ни времени, ни средств. Он замолчал, а потом, словно вспомнив:

— Кстати, о герцоге. Он велел передать вам письмо, если не сможет сам присутствовать на завтраке.