Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух

ГЛАВА 11 РИТУАЛ

Атмосфера в доме становилась всё более напряжённой. Мачеха, как я и предполагала, проводила много времени в библиотеке, проверяла кладовую, пересматривала наше приданое и в целом третировала весь дом. Селия как и мачеха тоже зачастила в библиотеку, и обе они лишали меня любимого островка спокойствия в этом доме.

Меня охватила почти паническая паранойя — я боялась даже примерить платье, думая, что в нём могут оказаться булавки, я боялась передать канцелярский нож или нож для сливочного масла. К счастью, отец объяснял наши с Селией странности и нервозность своей жены предстоящими свадьбами — и, похоже, не слишком вникал.

Господин Форш наведывался к нам несколько раз — приносил книги Ордена, делясь отмеченными им фрагментами, которые считал особенно важными.

А вот герцог у нас так и не появился. Ни записки, ни цветов, ни даже случайного подарка. Зато слуги шептались, что встреча всё же состоялась: герцог, Селия и матушка были замечены на центральной площади ярмарки, среди пестрых лавок, цветущих гирлянд и запахов жареных орехов. Говорят, что свита герцога Терранса шла чуть позади, не мешая «случайной» прогулке. Он будто бы держал Селию под руку, говорил с ней негромко, внимательно глядя в глаза, а потом купил ей тонкие шелковые ленты у заморского торговца — будто в знак симпатии или... демонстративной доброжелательности.

Ходили даже слухи, что он сам выбрал оттенок — глубокий васильковый, подходящий к волосам и платью Селии. Кто-то из служанок божился, что видел, как матушка едва не прослезилась от умиления, наблюдая за этой сценой, словно уже видела на голове Селии венец герцогини. Кто-то говорил, что сам герцог смеялся — искренне, тепло, как не смеялись мужчины его круга с чужими дочерьми, если не было определённых намерений.

Как жаль, что я, избегая матушку, не пошла с ними на ту ярмарку…

Когда мы вечером следующего дня остались втроем в гостиной, мачеха вдруг подошла ко мне слишком близко. Её глаза, обычно улыбающиеся для окружающих, вблизи были настороженными и холодными. В руках она держала красивую, тонкую брошь с острым наконечником — украшение, которым легко можно было бы нечаянно уколоть кожу.

— Ах, Оливия, дитя моё, какая ты у нас стала утончённая, — протянула она сладким голосом и сделала вид, будто хочет поправить складку на моём рукаве. — Позволь… примерить эту брошь к твоему платью?

Я сделала шаг назад, но было уже поздно — легкое касание иглы царапнуло кожу на ладони. Боль была почти незаметной, но я мгновенно почувствовала: она чего-то добивается. Мачеха тут же ловко поднесла к пораненному пальцу белый платочек, в складке которого был мне померещился небольшой пузырек. Моя кровь уже стекала на платок.

Селия, наблюдавшая за всем с напряжённой улыбкой, вдруг шагнула вперёд — она решила показать свою вышивку, а после отреагировала на кровь таким испугом, что она вдруг пошатнулась и чуть не упала. Селия зацепилась рукой за локоть мачехи, та вздрогнула, и флакончик с тихим звоном выпал из её пальцев, разбившись о пол.

— Мама! Прости, я не хотела... — воскликнула Селия испуганно, но её глаза на миг встретились с моими — и я не увидела в них вину ни перед матерью, ни передо мной.

— Ничего милая, эти духи уже пусты…

Осколки разлетелись по ковру, а мачеха, побледнев, метнулась было к моему пальцу, но я уже надавила на подушечку пальца со всей силы остановив кровь и обмотала руку собственным платком. Я носила сегодня везде с собой маленький кристалл-очиститель, который купила в лавке. Аккуратно провела им над рукавом своего платья— ткань рукава словно засияла, след крови исчез без следа. Выхватила из рук платок мачехи и очистила его тоже, также поступила и с каплями крови на ковре. Никакой капли, нигде, никакого шанса украсть частичку моей силы.

— Всё в порядке, — сказала я холодно, спрятав кристалл обратно в карман платья. — Такие неловкости случаются.

Мачеха стояла над разбитыми осколками, сжав губы, её пальцы дрожали от ярости, которую она едва сдерживала.

— Конечно... конечно, дорогая, — прошептала она с фальшивой улыбкой. — Всего лишь досадная случайность. Но следующий раз не трать заряд на такие мелочи, у нас нет личного мага, чтобы заполнить резерв. Вдруг несчастье случится на важном балу.

Селия стояла рядом, её руки судорожно сжимали подол платья. Она не произнесла ни слова. Но я чувствовала — что-то было не так. Её взгляд был слишком встревоженным, дыхание сбивчивым.

В прошлой жизни Селия волновалась, почти до слёз, что учёный господин Форш не подходит ей по статусу. Она стыдилась того, что ее вероятный будущий муж — пусть даже блестящий ум — не носит дворянского титула. Я помню, как в ту ночь она молилась в своей комнате, шёпотом прося судьбу послать ей магической энергии и сделать так, чтоб знатный, благородный, достойный её амбиций герцог влюбился в нее.

Сейчас же она не упоминала ни о герцоге Террасе, ни о господине Форше.

До дня определения потенциала и я, и Селия избегали мачеху как огня. Я старалась лишний раз не выходить из своей комнаты, ссылаясь то на женский недуг, то на мучительную головную боль. От еды за общим столом я тоже отказалась. Чем вызывала волнение отца и недовольство мачехи. В прошлой жизни я ни о чём не задумывалась, принимая всё как должное, но теперь я решила не рисковать и быть осторожной до мелочей.

Питалась я только булочками, которые Эва приносила мне с рынка, тайком пряча их в свою сумку под покупками. Пусть скудно, зато безопасно.

И вот настал назначенный день. Мы всей семьёй в строгом молчании отправились в храм. Я шла с прижатыми к груди руками, чувствуя, как под рёбрами скапливается тревога. Сердце стучало в висках.

У входа в храм уже стояли служители Ордена Порядка, облачённые в длинные темные одеяния с серебристыми элементами, подготовленные специально для церемоний. Их лица были скрыты капюшонами, а движения точны и безмолвны. В центре зала, окружённого высокими колоннами и витражами, они установили главный артефакт для проведения обряда.

Артефакт был величественным: огромные песочные часы из чистого горного хрусталя, между двумя чашами которых в самой середине находилась тончайшая игла, обрамлённая сияющим магическим узором. Внутри верхней чаши переливалась светящаяся субстанция, словно густой серебристый туман.

Меня представили первой. Я являюсь наследницей магии своего отца, его первенцем. Я почувствовала на себе взгляды отца, мачехи, Селии и всех служителей. Стараясь держаться прямо, я направилась к центру круга, установленного вокруг артефакта.

Монах с каменным лицом жестом пригласил меня остановиться, затем взял мою руку, подтянул её к прибору и осторожно направил мой палец к игле.

Когда острие коснулось кожи, я едва почувствовала укол. Мгновение спустя игла впитала каплю крови, и внутри артефакта началось движение.

Я смотрела, как в верхней чаше медленно заклубился белый дым — чистый, светящийся, как утренний туман на полях. Он начал собираться в вихри, явно указывая на духовную магию.

Я совсем забыла — в храме стояли не одни часы для определения дара. Пока я, всё ещё охваченная облегчением, возвращалась на своё место, служители ловко вытянули за верёвки второй артефакт, а первый аккуратно оттащили в сторону, поближе к алтарю.

Настала очередь Селии. Она выступила вперёд, прижав руки к груди, и, несмотря на старания держаться достойно, её тело выдавало дрожь. Я заметила, как её тонкие плечи слегка подрагивают под тканью лёгкого платья. Монах, с лицом, по которому невозможно было прочесть ни сочувствия, ни ожидания, приблизился к ней. Он почти резко, без всяких церемоний, схватил её руку и с небрежной поспешностью потянул к игле, как будто сам не ожидал от неё многого.

И в этот самый момент резким эхом по храму разнеслось громкое хлопанье дверей. Главная дверь храма распахнулась настежь, словно от сильного порыва ветра, хотя воздух внутри оставался недвижим.

Все взгляды мгновенно обратились туда. Служители, наша семья, даже безмолвные монахи — все замерли, вытянув шеи, чтобы разглядеть незваных гостей.

В проёме, освещённом светом восходящего солнца, можно было разглядеть только силуэт мужчин. Они вошли неспешно, гордо, словно их присутствие здесь было заранее предопределено.

От их вида у меня неприятно сжалось сердце. Такого в моей прошлой жизни не было. Всё шло совсем по-другому.

Монах, державший руку Селии, выпустил её, едва не забыв о её существовании. Он поспешил вперёд, навстречу гостям. Его голос, обычно спокойный и уравновешенный, теперь прозвучал почти напряжённо:

— Мы никак не ожидали увидеть вас здесь, милорды.