Вселенная великой Богини

Глава 23. Та, чье имя – холодная смерть

Здесь, в самом отдаленном уголке планеты, позади могучих Колючих гор, которых восславляют десятки и сотни стихотворений и баллад, куда стремятся тысячи туристов круглый год и откуда можно увидеть все владения короля Мудрости, частичку империи Непреклонности и море Пламенных ветров, воняло сыростью, кровью и чьими-то отходами. Запах стоял разящий и настолько противный, что простирался, наверное, на несколько километров. Это зловоние означало то, что в самой охраняемой тюрьме имени Снутара Третьего сегодня случилось пополнение. Очередной преступник, серийный убийца или крупный воришка проторчит здесь до конца своей жизни. Его никто не придет навещать, про него перестанут писать газеты и уже через пару недель, а то и дней, весь мир про него забудет. Он растворится в городских новостях, заголовки с его именем перестанут привлекать внимание и вскоре они исчезнут вовсе. А также это означало, что очередной никому не известный шериф полиции прославится на весь мир. Опять же, на пару недель. О нем забудут так же быстро, как и о том бедняге в одной из соседних камер.

Единственное, что беспокоило сейчас бывшую наемницу и самого опасного убийцу из всех, что видел мир, это ужасное зловоние, Богиня его побери.

Она плохо помнит момент, когда оказалась здесь. Сначала все говорили: «О, Богиня, неужели это та самая?..», потом: «Богиня, наконец-то она взаперти», а затем и вовсе: «Так тебе и надо, безбожная тварь». И все, как один, благодарили за ее поимку Богиню. Ей даже стало немного жаль этого урода Сима – офицера, лично вколовшего ей первую дозу антимага, когда ее скрутили, – у которого Ровенна отобрала все почести.

Сколько лет прошло? Сначала она считала дни. Крохотное окошко ее темной, не слишком просторной камеры стало единственным источником света и первым способом, позволяющим определять время. Все четыре металлические стены были пусты, а оконце – единственная радость. Но она уверена, если бы не одно «неудобство», то сутками напролет разгуливала бы себе туда-сюда по этой жуткой камере, чтобы не атрофировались мышцы на ногах. Это было первое “но”.

А под «неудобством» подразумевались цепи. И, ох, если бы это были обычные цепи. Одного антимага, ежедневно поступающего в ее организм огромными дозами, охранникам, видимо, недостаточно для полной уверенности в ее неспособности сбежать. Цепи прикреплялись к ее запястьям, локтям, шее, талии, бедрам, коленям и лодыжкам. Ох, будь это просто цепи, прикрепленные к полу…

Эти толстые, металлические исчадия, вероятно, прибывшие сюда из космоса, ибо даже самые изощренные человеческие умы просто бы не додумались повесить ее на них в воздух, крепко держа ее в подвешенном состоянии, а специально для нее построенный механизм переворачивал положение из «подвешенного вниз» в «подвешенное вверх», чтобы не затекали мышцы. Это должен был быть второй способ считать дни, ведь делалось это ровно шесть раз за день. Если бы не второе «но». Жалкие, ничтожные уроды-смотрители пренебрегали своей работой, как только могли. Единственное, что они делали исправно, это третий способ считать время – вкалывание антимага. И делали они это, вложив всю свою злость к жизни и своему отвратительному существованию и к заключенной.

Мысли вновь вернулись к вони. Она будет стоять здесь несколько недель. Пока безмозглые уборщики не соизволят все убрать, пока запах выветрится… О, Богиня.

Она содрогнулась всем телом, отчего звон цепей нарушил вновь образовавшуюся тишину. Она уже давно перестала пытаться вырваться. Бесполезно. Отсюда невозможно сбежать. По крайней мере, еще никому не удавалось. Должно произойти чудо, чтобы она стала первой.

– Ты что там дергаешься?! – Злобно крикнул Уолтер. Или Пит. Охранники, сидевшие в коридоре и играющие в покер, были все как один: злые и до боли в глотке некомпетентные. Боль стояла уже несколько дней из-за жажды, и никто из них не соизволил исполнить свою обязанность.

– Во… Ды… – Заключенная на секунду ужаснулась собственному голосу. Нет, это был не голос, это был хрип голодного зверя, медленно умирающего самой мучительной смертью. Хотя, чего таить, она и была этим зверем.

Цепи снова качнулись. Отвратительный лязг ударил по ушам, как молотком. Кто-то хлопнул по столу и закричал:

– Я неясно выразился?! – Он подошел к камере и ударил по решетке. – Еще хоть звук издашь и получишь новую дозу антимага!..

Она не видела его. Ее голова была опущена вниз, а грязные, длинные, раньше пепельные волосы закрывали лицо. Теперь их цвет больше походил на темную плесень. Если бы она повернулась рассмотреть, кто это такой орет на нее, то снова издала бы много шума, а преждевременного и очень больного антимага не хотелось.

– То-то же. – Тяжелые шаги доносились все тише. – Пошли, мужики. Там на кухне Эмити сегодня, может получится уломать ее сегодня дать по добавке овощного рагу…

Тяжелый, противный мужской смех оставил невидимый порез на ухе. Заскрежетали стулья, звука удаляющихся шагов прибавилось.

– Филипп, ты идешь? – Спросил какой-то другой грубый голос.

– Нет… – Ответил совсем юный голосок новобранца. Он явно здесь всего пару дней. Или недель. – Интересный момент в книге, я еще посижу.

– Как хочешь. Присоединяйся, если что.

Все стихло. Наконец-то тишина. Дышать носом стало невыносимо, поэтому она приоткрыла рот. С каждым вздохом по коридору доносился тихий сдавленный хрип. Изо рта пошла кровь. Капли громким стуком ударились о металлический пол.

Парень в наверняка такой же как у остальных черной и для него не по размеру большой форме аккуратно подошел ближе.

– Ты. – Его голос дрожал. Он боялся. Если бы у нее остались еще силы, то она бы усмехнулась этой новости. – Тебя зовут Ставиль?

Она дернулась, цепи дрогнули вместе с ней. Давно ее никто не называл по имени. Еще одна большая капля крови оставила след на и без того грязном полу.

– Ты хочешь пить?

Ставиль не ответила. Только закрыла глаза и расслабилась настолько, насколько позволяли цепи. Места натяжения давно перестали болеть: она их попросту не чувствовала. Лучше уж так, чем корчиться от боли несколько месяцев, не в силах даже поспать. Хотя в подвешенном состоянии это и без боли было весьма проблематично. Парень вздохнул и куда-то отошел. И пусть. Он еще слишком юн и зелен, но скоро и он станет таким же бездушным ничтожеством вроде Уолтера или Пита, не скупившимся дать ей пощечину при удобном случае. Например, при вводе антимага.

Механизм цепей издал до боли в висках знакомый гул. Цепи начали движение, и через минуту Ставиль зависла в положении, как если бы она лежала на диванчике где-нибудь в Оостеросе и наслаждалась сладофруктами. Только ни диванчика, ни сладофруктов здесь не было: только металл, кровь на губах и вонь. Голова запрокинулась назад, упавшие назад волосы открыли лицо. Мертвенно-бледное, взгляд пустой, синяки под глазами больше напоминали черные кляксы, остающихся после неудачного использования чернил. Неестественно белые губы потрескались. Они приоткрылись, впуская воздух в легкие с ужасным хрипом. Струйка крови быстро окрасила шею в алый.

Парнишка явно постарался. Если ему объяснили принцип механизма и даже разрешили его использовать, значит он работает здесь уже несколько месяцев. И как Ставиль могла его не заметить? Хотя, по правде говоря, ей было все равно, кто здесь работает и как давно. Ей явно не до этого.

– У меня отметка океана. – Сказал он, приблизившись к решетке. – Мне нельзя заходить внутрь, поэтому через прутья я пущу поток и дам сделать тебе пару глотков.

Ставиль не ответила. Даже если бы очень хотелось, она бы просто не смогла из-за боли.

Послышалось тихое журчание, которое медленно приближалось. Она приоткрыла глаза и повернулась к парню, отчего он вздрогнул. Действительно, в темной бесформенной кофте и таких же штанах, а на вид ему не больше двадцати пяти. Глаза испуганные, невинные, как у младенца. В руках прозрачный стакан, из которого в сторону Ставиль по воздуху приближалась струйка воды.

Вода прохладным блаженством разливалась по всему телу, заставляя заключенную вновь почувствовать себя живой. Как будто после нескольких дней работы она наконец уткнулась лицом в подушку. Как будто после многочасовой прогулки в заснеженных Колючих горах она приняла горячую ванну. Богиня, эту минуту она не забудет никогда.

– Спасибо. – Еле выдохнула она уже не таким хриплым голосом.

– Не думай, что я сделал это из жалости. – Жестко отчеканил парнишка. Хотя с его тонюсеньким тембром это вышло слегка смешно. – Ты заслужила эту участь.

Ставиль беззвучно задергалась в смехе. Цепи засмеялись в такт ее плечам.

– Заслужила?.. – Она повернула голову, чтобы детальнее рассмотреть выражение его лица. От страха не осталось и следа. – У меня не было выбора…

– Выбор есть всегда! Особенно у наемника. Ты убивала невинных людей.

– Они вкалывали мне особый антимаг… – Слово «особый» она словно выплюнула и нарочито растягивала каждый слог. Говорила тихо, стараясь не напрягать и так слабые связки. – Такого нигде не найдешь, а жаль, правда? Он при желании мог в одну секунду стать для меня ядом. Болезненным, который сжигал бы мне вены и артерии изнутри, а мой мозг бы расплавился и как суп вытек из ушей.

– Если бы меня заставили убивать невинных, я бы скорее перерезал себе глотку. – Парень чуть не сорвался на крик, но вовремя вспомнил, где находится, и перешел на злобный шепот. – И ты могла так же.

– Не все такие благородные, как ты. – Она снова посмеялась. – Моей маленькой сестре кололи точно такой же. Ее бы убили самой жуткой смертью на моих глазах, не исполняй я приказы. – Выждав паузу и насладившись замешательством на лице парня, она продолжила, – Дитя, не сделавшее ничего плохого, просто оказавшееся не в том месте не в то время… Ее бы убили в муках, даже перережь я себе горло.

– Что-то непохоже, что она очень благодарна тебе. К тебе никто ни разу не пришел.

– Наверное потому, что она мертва? – Рявкнула Ставиль и напряглась всем телом, о чем тут же пожалела. Воспоминания о маленькой сестре, запертой вместе с ней в темном подвале организации «Омонару», всплыли в голове. Позабытая на несколько мгновений рваная рана на спине вновь открылась и заныла. Теплая кровь медленно стекала вниз вдоль позвоночника и звонко капала на пол, в уже образовавшуюся лужицу.

Ее спина… Этим тюремным уродам было мало вкалывать ей антимаг и подвесить на цепях.

Они вместе с кожей и мясом вырвали отметку и не давали ране зажить, даже не потрудившись давать обезболивающее.

– Мне жаль… – Единственное, что он смог выдавить. Страх и ужас вновь застыли в его глазах. Все они одинаковые. Либо боятся, либо ненавидят. Была еще сестра, которая любила. Но ее убили на глазах Ставиль, как только их лагерь обнаружили. Именно благодаря этому ее было так легко схватить. Ее – самую безжалостную и кровожадную наемницу мира, за услуги которой в криминальном мире могли лишить головы.

А стала она такой из-за экспериментов.

«Омонару» проводил несколько таких. Она была первая, кто действительно выжил. Возможно даже единственная. В ее вены влили кровь другого отмеченного, и она прижилась и активировалась. Тогда она стала несокрушимой. Никто не смел ее тронуть без разрешения, ее боялись. И изобрели особый антимаг, затупляющий открывшееся могущество и позволяющий убить в любой момент. Но чтобы наверняка она не вздумала умереть, они схватили и угрожали убить единственное дорогое, что у нее осталось. Маленькая Бэй. Плакать по сестре уже не было сил.

– Ей было пять лет. – Одними губами прошептала Ставиль. – Пять гребаных лет. Ее убили у меня на глазах, когда один из ваших схватил меня.

– Мне жаль… – Только и смог он еще раз повторить, опустив голову.

Филипп. Так его звали. Втайне от остальных работников, он единственный играл благородного и исполнял свою работу, как следовало. И даже чуть больше. Когда изо рта Ставиль уже начинала идти кровь, он давал ей свою воду. Когда до него доходила очередь, не так жестоко вкалывал антимаг. Конкретно этот – вещь тоже особенная. Он позволял телу функционировать без еды, а вода просто со временем испарялась сама по себе из организма.

А иногда он просто заговаривал с ней. Просто так, бездумно спрашивал, хоть и бывшую, но все еще самую опасную преступницу и убийцу мира о всякой чепухе и даже зачитывал новости из газет.

Так бы продолжалось и дальше. Долгие годы ее бы переворачивали на цепях, вкалывали антимаг, оставляя отвратительные синяки на теле, больше похожем на труп, а Филипп бы сбавлял все эти страдания каплей света. Только этот свет был как спичка в лесу ночью.

* * *

День. В окошко льется свет полуденного солнца. Уж очень он яркий.

Смотрители снова куда-то смотались, когда наступило время “тихого часа”. Спать в таких условиях было невыносимо тяжело. Дневной охранник сделал очередной обход и скрылся в черноте коридора. Ставиль закрыла глаза и провалилась в полудрем, не заметив, как на несколько секунд солнце скрылось за странной чернотой, заволокшей небесные просторы.

Когда

В

Спину

Вонзили

Огромный

Гребаный

Раскаленный

Кинжал.

Боль. В глазах все покраснело, скорее всего лопнули сосуды. Горло сдавил немой крик. Костяшки на руках побелели от напряжения, звякнули цепи. За спиной образовалось свечение. Сцепив зубы, Ставиль немного обернулась.

Два огромных светящихся крыла торчали прямо из ее спины. Яркий белый свет слепил, но лишь секунду. Оказалось, прошло не больше мгновения.

Что это было? Неужели от безумия ей уже начали появляться галлюцинации? Тогда откуда боль?

Нет.

Она знала это чувство.

Знала эту боль.

И этот приятный холод, разливающийся у нее по венам.

Боль немного отступила. Этого было достаточно для того, чтобы сосредоточится на запястье. Кандалы покрылись толстым слоем инея. Слегка на них надавив, она увидела, как они треснули и упали с гулким лязгом. Охранник сейчас на другом этаже продолжает обход, так что даже если он и слышал, то ничего удивительного в этом явно не нашел. Такие звуки в тюрьме никого не удивят. На руке, в месте упавших кандалов остался красный след, весь в царапинах и грязи. Ставиль это мало волновало. Ясно одно: сегодня она покинет это жуткое место, став первой, кто смог это сделать.

За все время, проведенное здесь, она ни разу не стояла на ногах. Мышцы не атрофировались: ее незастывающий лед вовремя зафиксировал тело и не позволил времени его разрушить. Хвала Богине, она успела заморозить ноги до того, как ее лишили этой возможности. Но учиться ходить пришлось заново. Каждое движение рук и ног доставляло огромный дискомфорт и ноющей болью припоминало каждый день бездействия, проведенного здесь.

Лед в ногах исчез. Она сделала первый самостоятельный шаг. И еще один. Привыкла держать равновесие. И с одного удара сделала дыру в стене размером с человека, явно сама этого не ожидав.

Если Богиня правда существует, то сейчас она наверняка сидит и смотрит на то, как Ставиль, упиваясь горной прохладой и светом настоящего солнца, делает, пожалуй, самый мощный прыжок в своей жизни и убегает отсюда прочь.

Туда, куда зовет ее этот нежный и тихий голос, вызволивший ее из самого космоса.