Времяточец: Исход

2. РЕВОЛЮЦИЯ

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Несмотря на то, что Объект пригоден по многим параметрам, у меня по-прежнему есть серьёзные опасения. Он не стабилен, склонен к маниям, и даже к паранойям. Нельзя игнорировать возможность полного расстройства его психики. Вы настаиваете, что его огромная ментальная энергия делает его особенно подходящим для Процесса, однако эта энергия также является причиной некоторых сомнений, поскольку её источник по-прежнему ускользает от нас. Управлять Объектом тоже непросто, чему свидетельство его предложение совершить переворот. Тем не менее, я рекомендую позволить ему совершить попытку. Когда он потерпит неудачу, а он потерпит её почти наверняка, Объект будет уязвлён и станет беззащитным, он будет готов для Процесса.

К тому же, попытка переворота предоставит ценные сведения о том, как Объект ведёт себя в стрессовой ситуации. По этой причине исключительно важно, чтобы вы постоянно держали его под наблюдением.

***

ТАРДИС материализовалась в переулке, рядом длинной узкой улицей со старыми высокими домами. С конца переулка доносился гул возбуждённых голосов. На углу улицы вокруг мужчины в старом плаще собиралась толпа. Он стоял на деревянной трибуне, в окружении вооружённых людей. Рядом с ним был поразительно высокий осанистый пожилой мужчина в коричневом охотничьем пиджаке. Позади них стоял молодой человек в униформе, шатающийся под весом огромного знамени со свастикой.

Человек на трибуне произносил речь, и Доктор и Эйс подошли ближе, чтобы послушать. Речь произносил Адольф Гитлер, ещё молодая версия знаменитого лица, но уже со спадающими на лоб гладкими чёрными волосами и маленькими усиками.

Речь была бурная и бессвязная, он то бормотал, то кричал, и Эйс была о ней невысокого мнения. Но толпе, похоже, нравилось.

«Есть раса», – вопил Гитлер, – «которая тысячи лет не имела собственного государства, а вместо этого расползлась по всему миру. Они не крестьяне и не фермеры, вместо этого они захватили денежные рынки, начав в нищете, a теперь богатые паразитами, пороком и заразой, решительно настроены не служить нам, а править нами. Я говорю, что этих евреев нужно гнать прочь!»

Эйс сердито посмотрела на Доктора:

– Ты слышал, что он сказал?

Тихого вида мужчина рядом с ними сказал:

– Чёртовы жиды, у них все деньги и все рабочие места!

Эйс сердито развернулась к нему, но Доктор схватил её за руку и покачал головой. Эйс неохотно послушалась.

Гитлер продолжал метаться от темы к теме, направив в этот раз свою агрессию на заключённый после Первой Мировой войны договор, который лишил Германию территорий и вынуждал её выплачивать унизительные репарации.

– За мной! – кричал он. – Идёмте за мной, и мы сметём это зло, и Германия снова станет великой! Германия, проснись! К Военному Министерству!

Толпа возбуждённо заревела, и процессия направилась по улице. Впереди шёл мужчина, который нёс знамя со свастикой. За ним маршировали Гитлер и высокий старик. За ними маршировали высокий толстяк и ещё один мужчина, помельче, Эйс эти двое напоминали комиков Лорела и Харди.

За этой группой лидеров шла разношёрстная толпа их сторонников, некоторые были одеты в униформу, некоторые нет, у некоторых были ружья со штыками, кто-то размахивал револьвером. Несмотря на всё это оружие, атмосфера была праздничная, радостная, как будто большая часть людей вышли просто погулять.

Эйс схватила Доктора за руку:

– Что происходит? Что он делает?

– Захватывает власть, или пытается это сделать.

– У него получится?

– Пойдём, увидишь.

Улица была такой узкой, что действовала как воронка, она сжимала процессию в плотную массу. Идя вслед за толпой, Доктор сказал:

– Мы в Мюнхене, Эйс, 1923 год. Волнения охватили всю страну, и Гитлер со своей бандой пытается захватить власть.

– А кто этот второй, высокий старик?

– Генерал Людендорф, герой Первой Мировой Войны. Он тут в качестве свадебного генерала, не понимает, что происходит.

Они приближались к концу узкой улицы, и Эйс увидела, что улица выходит на большую площадь. Поперёк выхода на площадь стоял кордон одетых в зелёные мундиры полицейских, вооружённых ружьями.

– Эта площадь называется Одеонплатц, – сказал Доктор. – Им нужно перейти её, чтобы дойти до Военного Министерства.

– Но копы им не дадут?

– Нет, если справятся. Их проблема в том, что они не хотят открывать огонь, чтобы случайно не ранить Людендорфа. Он ведь всё ещё народный герой.

Голова колонны подходила всё ближе к полицейскому кордону. Полицейские подняли ружья. Один из людей, шедших рядом с Гитлером, побежал вперёд, крича:

– Не стреляйте! Здесь генерал Людендорф!

Полицейский закричал:

– Стоять! Всем остановиться и отступить!

Смеясь и подбадривая друг друга, толпа бросилась вперёд... и полиция открыла огонь. Но они стреляли не в толпу. Они направили ружья вниз и стреляли по гранитной мостовой. Осколки камней и отрикошетившие пули ударили по первым рядам процессии, и тут же несостоявшиеся революционеры развернулись и побежали, в том числе и Гитлер. Эйс увидела, что он споткнулся и упал, и толпа бежала через него.

– Сюда! – крикнул Доктор.

Он схватил Эйс под руку, и они отступили на ступени большого старого дома. Укрывшись в дверном проёме, они наблюдали за воцарившимся хаосом.

Со стороны полицейского кордона всё ещё слышался треск ружейного огня, и толпа отступала по улице. Звучали крики и вопли, Эйс увидела, что люди вламываются в магазины и дома, выбивают стёкла и лезут в окна, лишь бы убраться с улицы. Большая часть толпы уже прошла, но тут и там после неё на земле оставались тела, некоторые дёргались и стонали, другие лежали неподвижно. Они увидели толстяка, который был одним из лидеров; он шёл, шатаясь, и держался за живот.

– Это бедняга Геринг, – сказал Доктор. – Один из гранитных осколков попал в него... А вот и наш герой!

В их сторону по тротуару ползла, всхлипывая от боли, грязная фигура. Это был Адольф Гитлер. Он был в синяках и помятый, ему было так больно, что он с трудом двигался.

– Он ранен? – спросила Эйс. – Надеюсь, серьёзно?

Доктор покачал головой:

– Просто немного помят. Идём!

К удивлению Эйс, Доктор сбежал по ступеням вниз и помог Гитлеру встать, а затем поддерживал его, помогая идти. Для Адольфа Гитлера боль его поражения была гораздо сильнее боли в плече. Люди, которых он попытался вести к славе, не выдержали и бежали. А что случилось с ним? Не славная смерть, даже не ранен. Его просто сбили с ног и втоптали в грязь... его же собственные бегущие последователи! Он осознал, что кто-то помогает ему вставать. Этот кто-то был не один, с ним была девушка.

– Что ты делаешь, Профессор? – с осуждением говорила она.

– Помогаю раненому, – ответил мужчина. – Давай отведём его к той двери.

Девушка подхватила его с другой стороны, и они его почти занесли вверх по крыльцу и уложили у двери.

Гитлер смотрел на них дикими глазами. Мужчина был невысокий, темноволосый, с серыми проницательными глазами, а девушка молодая, круглолицая, привлекательная. Раньше он их никогда не видел.

Мужчина спросил:

– Вы ранены?

Гитлер покачал головой:

– Только плечо – я упал.

Он скривился, когда незнакомец расстегнул его шинель и ощупал плечо.

– Я так и думал. Вывих левого плеча. Не очень серьёзно, но очень больно.

– Вот и хорошо, – сказала девушка всё с той же враждебной интонацией.

Гитлер посмотрел на мужчину:

– Вы доктор?

– Можно сказать, что я Доктор с большой буквы, – скромно сказал невысокий мужчина. – Дайте-ка я вас переверну.

Быстрыми уверенными движениями он перевернул Гитлера лицом вниз. Он упёрся одной рукой в лопатку, другой схватил левую руку, и одновременно толкнул и потянул их. На мгновение Адольфа Гитлера охватила невыносимая боль, и он закричал.

Постепенно боль отпускала его. Гитлер попытался сесть.

– Я вправил вам плечо, – оживлённо говорил мужчина. – Немного наспех, но пока этого достаточно, – он снял с шеи Гитлера шарф, и соорудил из него подвязку для левой руки. – Теперь вам будет легче, но вам всё равно нужна медицинская помощь и отдых.

Гитлер прохрипел:

– Меня неподалёку ждут друзья, ещё один доктор, на случай проблем. Жёлтый «Фиат», припаркован на Макс-Йозефплатц...

– Тогда будет лучше, если мы отведём вас туда, – сказал Доктор. – Идите как можно спокойнее. Постарайтесь вести себя как невинный прохожий.

Они помогли ему спуститься по ступеням, и пошли по засыпанному битыми стёклами тротуару, поддерживая его по бокам.

Пока они его вели, Гитлер бормотал:

– Я вас не знаю. Вы члены партии, сочувствующие?

Девушка сказала:

– Разме...

Мужчина остановил её взмахом руки.

– Нет, – сказал он. – Просто проходили мимо. Можете считать, что мы наблюдатели.

Глубоко в сознании Гитлера зашевелилось что-то чужеродное, оно корчилось в бессильном гневе. Она почувствовала присутствие своего врага: близко, так близко... и его сознание было заперто для неё, оно отвергало её. Но её время ещё наступит...

Гитлер внезапно остановился, глядя прямо перед собой невидящими глазами.

– В чём дело? – спросил незнакомец.

Гитлер понял, что серые глаза незнакомца смотрят в его глаза. Он встряхнул головой, прогоняя наваждение, и отвернулся.

– Ничего. У меня бывают приступы головокружения... напряжения...

Он шёл, уныло озираясь по сторонам. Его недолгая попытка совершить революцию завершилась. Мёртвых и раненых начали уносить, из ближайших домов начали выходить любопытные, чтобы узнать, что произошло. Всё было кончено... он потерпел неудачу. Стоит ли продолжать?

Они шли по улице, а за ними на безопасном расстоянии кралась тёмная фигура, перебегая от дерева к дереву, словно огромный чёрный паук.

Доктор качал головой, подавленный странным предчувствием. У него было такое чувство, будто его враги собираются вокруг него.

Макс-Йозефплатц была всего в нескольких кварталах, и жёлтый «Фиат» стоял, припаркованный на краю площади. Гитлер остановился на углу и внимательно посмотрел на Доктора.

– Я вам навеки благодарен за вашу помощь. Я хотел бы отплатить вам за это, но мне нечего предложить, – он горько рассмеялся. – Полчаса назад я надеялся править Германией, а теперь я разыскиваемый беглец. Мне повезёт, если меня не арестуют, а то и казнят... Я потерпел полное фиаско. Я покончу со своей жизнью, это единственный способ сохранить честь!

Он услышал, что девушка пробормотала что-то, похожее на «Хорошо!». Невысокий человек снова велел ей молчать. Он положил руку на здоровое плечо Гитлера и внимательно посмотрел в его глаза.

– Послушайте меня. Сегодня вы проиграли, но так будет не всегда.

Гитлер смотрел на него, не понимая:

– Что вы хотите сказать? Откуда вы знаете?

– Однажды вы будете править Германией. Не очень много лет, но этот день настанет. И тогда мы снова встретимся. Всё, чего я прошу – запомните меня!

В тихом голосе мужчины было что-то странно неотразимое, абсолютно убедительное, и Гитлер понимал, что этот человек каким-то образом знает правду. Ещё не всё потеряно. Однажды он добьётся верховной власти и поведёт Германию к славному будущему. Его судьба предопределена.

– Я никогда не забуду вас, Доктор, – прохрипел Гитлер. – Вы дали мне новую надежду. Если эти надежды исполнятся, вы получите любую награду, которая будет в моей власти, – он повернулся и пошёл к ожидавшей его машине.

Когда он к ней подошёл, дверь пассажирского места открылась. Задержавшись на мгновение, он вскинул правую руку, отдавая салют.

– До свидания, Доктор!

Он неуклюже сел в маленький автомобиль, дверь закрылась, «Фиат» загудел и поехал.

Позади себя Доктор услышал злой шёпот Эйс:

– Прощай, Адольф!

Инстинкт подсказал ему обернуться, и он увидел, что рука Эйс высунулась из кармана и замахнулась.

– Нет! – закричал Доктор, хватая её за руку.

Он не смог помешать ей бросить, но не дал попасть в цель. Стеклянная капсула с нитро-9а упала левее отъезжающей машины, проделав взрывом в дороге огромный кратер. «Фиат» поехал большими зигзагами, затем выровнял курс и умчался.

Крадущаяся за ними тёмная фигура спряталась.

Доктор отпустил вырывавшуюся Эйс.

– Ты что это себе вздумала?

– Ты сам слышал ту расистскую грязь, которую он орал. Мы видели, что он сделает с Англией, если его не остановить. Я думала, что мы меняем историю, Профессор!

Доктор схватил её за руку и повёл прочь.

– Лишь ровно настолько, насколько нам придётся. Изменение истории – операция деликатная, как операция на мозге. Её не начинают с ампутации головы пациента!

– Я её разнести хотела, – пробормотала Эйс.

Тёмный силуэт подошёл ближе. Спорившие мужчина и девушка его не замечали. Он с радостью отметил, что был прав – это был Доктор. Его внешность изменилась, но он узнал его голос, его манеру двигаться, саму душу этого повелителя времени, которого ненавидел столько лет. Его старый враг оказался в его руках. Доктор клюнул на наживку гораздо быстрее, чем он надеялся. Как жаль, что он умрет не зная кто его убил! Силуэт осторожно настроил энергетическое оружие...

– Ладно, предположим, что ты бы его убила, – нетерпеливо сказал Доктор. – Что было бы потом?

– Откуда мне знать? Что бы это ни было, было бы лучше.

– Откуда тебе знать?

– Ну, это логично...

– Разве? – яростно сказал Доктор. – В истории, в настоящей истории, Тысячелетний Рейх Гитлера существовал с 1933 по 1945 год. Двенадцать лет, и всё. И ему конец.

– И что?

– Главная причина этого – Гитлер был некомпетентным безумцем. Разнеси его в клочья, и его место может занять компетентный безумец. Кто-то, кто действительно сделает Тысячелетний Рейх тысячелетним.

– Ладно, Доктор, ты победил, – устало сказала Эйс.

Где-то рядом чей-то голос прошептал:

– Нет, Доктор, ты проиграл!

Из-за одного из деревьев вышел тёмный силуэт, держа в руках длинную трость. Раздался электрический треск.

Доктор пригнулся, но недостаточно быстро, и энергетический луч отрезал кончик его уха и полу его шляпы. Луч метнулся вверх, отрезал тяжёлую ветку дерева, и та рухнула на землю, едва их не задев.

Эйс замахнулась.

– Эйс, пригнись! – закричал Доктор, но капсула нитро-9 уже летела.

Дерево, за которым стоял стрелявший в них, поднялось высоко в воздух... и убийца, наверное, вместе с ним.

– Бежим, Эйс! – крикнул Доктор. – Обратно в ТАРДИС, пока ты ещё не весь Мюнхен разрушила!

Они бросились к переулку.

Забежав в ТАРДИС, Доктор устало опустился в кресло.

– Спасибо, Эйс... снова!

– Значит, тех, кто в тебя стреляет, взрывать можно?

– Всегда. Особенно, тех, кто стреляет в меня в 1923 году из энергетического оружия. И тем не менее... – Доктор протянул руку.

– Что? – невинным голосом спросила Эйс.

– Давай сюда.

– Но это последний!

– Давай сюда, говорю.

Эйс неохотно вынула последнюю капсулу с нитро-9а.

Доктор взял её и спрятал себе в карман.

– Я больше не могу рисковать твоим взрывным вмешательством в историю. Ты могла нарушить временной поток, – он осмотрел свою шляпу. – Посмотри на неё – хоть выбрасывай! И ухо он мне тоже испортил.

Эйс уже рылась в шкафчике.

– Найдёшь себе другую шляпу.

– А как на счёт уха?

Она кинула ему каменный сосуд:

– Попробуй, там ещё чуть-чуть оставалось. Если всё и дальше так пойдёт, тебе лучше будет запастись эти средством.

Доктор осторожно помазал ухо мазью.

– Теперь моё левое ухо будет моложе остального меня.

Эйс кивнула на центральную колонну. Та поднималась и опускалась, но очень, очень медленно.

– Мы летим куда-то или нет?

– Кажется, мы просто зависли в Вихре, – Доктор достал из шкафа набор электронных инструментов, снял с консоли одну из панелей, и взялся что-то переделывать.

– А чем ты сейчас занялся?

– Небольшой эксперимент с телепатическими контурами, – сказал Доктор.

Эйс какое-то время наблюдала за его работой.

– Так какой у нас план?

Доктор похлопал по консоли:

– У неё спроси.

– Ты серьёзно?

– Абсолютно. Это план ТАРДИС, а не мой. А я только действую по подсказкам.

– Ты там собирал подсказки?

Доктор кивнул.

– Да, и пытался по ходу дела вносить как можно меньше изменений.

– Но ты внёс изменения. Ты познакомился с Гитлером и спас его задницу.

– Не совсем. Согласно истории, наш Адольф действительно сбежал с Мюнхенской катастрофы с вывихнутым плечом. Всё, что я сделал – как можно более ненавязчиво внедрил себя в его жизнь. Мы пока что ничего по-настоящему не изменили. Если не считать нескольких частей Мюнхена, конечно... это спишут на бомбы революционеров.

– И что будет дальше... с ним? Его арестуют?

– О да, его в конце концов поймали.

– И что было дальше?

– Ему дали пять лет за измену, он отсидел шесть месяцев как особо важный заключённый, написал за это время «Mein Kampf», затем его простили и он оказался героем. Ещё десять лет грязной политики, и он, наконец, смог прийти к власти.

– И ты думаешь, что ему помогли?

– Я уверен в этом, – задумчиво сказал Доктор. – Кто-то, у кого есть энергетическое оружие. Кто-то, кто меня знает, и знал, что я должен прибыть.

Он завершил свою возню с приборами, вернул панель на место и спрятал инструменты.

– А что насчёт Времяточца? – спросила Эйс.

– А и в самом деле... – Доктор достал индикатор пути во времени. Индикатор ярко светился. – Он говорит, что она где-то рядом, а ТАРДИС снова приземлилась. Идём?

– А нужно ли? В том смысле, что... если это была типичная нацистская политика...

– О, нет, нет, нет! – сказал Доктор. – Это были всего лишь ранние её дни. Потом всё стало гораздо хуже, – он уставился в пространство.

– В чём дело, Профессор?

– Это был первый раз, когда я встретил Адольфа, – задумчиво сказал Доктор. – Но до этого, когда у него было что-то вроде небольшого припадка по пути на площадь, мне показалось, что я его уже знал. Было такое чувство, будто его глазами на меня смотрел кто-то знакомый. Странно, очень странно...

Он открыл двери ТАРДИС, и вовнутрь хлынул свет.

В ночном небе бегали лучи прожекторов, рядом слышался рёв огромной толпы.