Времяточец: Исход

7. СОПРОТИВЛЕНИЕ

В кабинете на верхнем этаже Канцелярии в Новом Берлине Альберт Шпеер, главный архитектор Тысячелетнего Рейха, изучал подборку чертежей. Огромное окно давало вид на перестроенный город с широкими бульварами и колоссальной триумфальной аркой, гигантскими стадионами, административными зданиями и вокзалами. Большей части старого Берлина уже не было, и новый город своими колоссальностью и грандиозностью превосходил Рим и Афины времён их расцвета. Это был город с населением десять миллионов человек, он стоял во главе Германской Империи с её 140 миллионами граждан и бесчисленным множеством рабов.

Шпеер только что вернулся со встречи с самим Фюрером. Он демонстрировал ему проекты нового Дворца Фюрера, который должен был стать высшим достижением Нового Берлина. Он будет в сто пятьдесят раз больше, чем старая Канцелярия Бисмарка. Два миллиона квадратных метров общей площади этажей, восемь огромных приёмных залов, театр, обеденный зал с местами на тысячу человек. Но он всё ещё не был построен, и Фюрер был недоволен. Шпеер вздохнул. За последние пять лет они перестроили большую часть Берлина, и даже ресурсы Германской империи, опирающиеся на бесконечные запасы рабского труда, не могли сделать невозможное.

В кабинет вошёл Мартин Борман. Личный секретарь Гитлера был одним из самых влиятельных людей в Рейхе, и одним из очень немногих, кто всё ещё мог общаться с Гитлером.

Он вопросительно посмотрел на Шпеера:

– Как прошла ваша встреча?

Архитектор пожал плечами:

– Обычная нетерпеливость. Даже Рим не за один день был построен, но попробуйте сказать об этом Фюреру. Он разозлился.

– Этого я и боялся. Опять был припадок?

– Боюсь, что да. Пришлось вызвать врачей, и я ушёл.

– Его состояние ухудшается, – медленно сказал Борман. – Его постоянное стремление что-то делать, внезапные приступы. Победа в войне не дала ему покоя, он теперь стал ещё неспокойнее, чем раньше. Иногда мне кажется, что он истощит себя.

Шпеер промолчал. У него в ушах всё ещё звучал голос Фюрера, энергичный и кричащий; его всё ещё преследовало то, что он увидел в ярко-голубых глазах Гитлера, или даже за ними. Что-то запертое, разочарованное, бушующее... что-то не совсем человеческое.

***

Удар Хеммингса пришёлся Эйс между носом и верхней губой. Это было ужасно больно, и из носа тут же хлынула кровь. Она свалилась со стула, перекатилась через плечо, вскочила на ноги, и бросилась на Хеммингса, пытаясь достать руками его лицо. Хеммингс удивлённо отпрянул от неё, выставив для защиты руки. Придя в себя, он схватил её за предплечья, больно вонзив стальные пальцы в её кожу, и сильно встряхнул её. Её голова дёрнулась назад и вперёд, забрызгав кровью из носа его униформу. Брезгливо прорычав, он толкнул её в угол. Она налетела на стену и сползла по ней на пол.

Тяжело дыша, Хеммингс посмотрел на неё. Нос и губа у неё распухли, всё лицо и большая часть футболки были залиты кровью.

– Да, так гораздо убедительнее, – сказал он и нажал кнопку звонка у двери.

Почти мгновенно дверь открылась, и появились двое громил из Freikorps.

– Оправдана после предварительного допроса, – сказал Хеммингс. – Отправьте вместе с остальными на освобождение.

Оба солдата не проявили ни удивления, ни даже интереса к внешнему виду Эйс. Они просто схватили её под руки и подняли на ноги. Словно они за мусором пришли, – подумала Эйс; – впрочем, учитывая моё состояние...

Они вытолкали её по коридору в комнату ожидания, где несколько людей сидели, сгрудившись, на деревянных скамьях, стоявших вдоль стен. Среди них были растерянный седой старик, две худые подавленные девушки, очень толстая женщина, одетая в бесформенное рваньё, и коренастый рабочий с фингалом под глазом и избитым лицом. Когда завели Эйс, они посмотрели на неё без особого интереса. Она опустилась на скамью рядом с толстой женщиной, которая ей по-дружески улыбнулась:

– Что, досталось тебе от них?

– Ничего страшного, – сказала Эйс, утирая с носа последние несколько капель крови.

К её собственному удивлению, она поняла, что говорит правду. Нос и верхняя губа у неё всё ещё болели, но боль постепенно проходила. Может быть, выглядит она из-за крови и страшно, но пострадала она не так уж сильно. Вынув из кармана грязный носовой платок, она плюнула на него и попыталась протереть лицо. В конце концов, – подумала она, – всего-то разок ударили, и кровь из носа пошла. В детском саду и то хуже бывало.

Она уселась и стала ждать.

***

Доктор сидел в окружении разбросанных папок. Он изучал начала Второй Мировой войны, неожиданное объявление войны Британией, молниеносный Блицкриг, поражение французского Сопротивления. Он отслеживал события вплоть до известного чуда Дюнкерка, спасения потрёпанных остатков Британской Армии, переправленных на ожидавшие их эсминцы печально известного флота малых кораблей.

Чудо не произошло.

В лежащих перед ним жёлто-коричневых папках Доктор нашёл другую историю. Он читал о том, что немецкие танки продолжили наступление, чтобы захватить порт Дюнкерк, о безнадёжном последнем сражении и, в конечном итоге, о неизбежной капитуляции остатков Британской Армии. Он прочёл о великой победе Люфтваффе Геринга в Битве за Британию, о разгроме и поражении Королевских ВВС. Отдельные похвалы уделялись гуманному и мудрому решению Фюрера сосредоточить бомбардировки на аэродромах и местах размещения радиолокаторов, а не на самом Лондоне.

Наконец, со всё нарастающим удивлением он прочёл об успешном завершении операции «Морской Лев», плана Гитлера по вторжению на территорию Великобритании и её завоеванию, о странных штормах, потопивших большую часть Британского Военно-Морского Флота, и о не менее странной хорошей погоде, установившейся во время пересечения Ла-Манша гитлеровскими войсками. Их высадка почти не встретила сопротивления, и вскоре танковые колонны ломились в сторону Лондона.

Доктор откинулся на спинку стула, уставившись в пространство... во время. Как шахматист, сражающийся заочно с невидимым противником, он попытался нащупать ход мыслей своего врага.

Дюнкерк был поворотной точкой. Но наверняка и Дюнкерк, и последовавшее завоевание Британии были лишь кульминацией долгосрочного плана, медленно горевшего бикфордова шнура, спрятанного глубоко в нацистской истории. Он подумал о невероятном взлёте Гитлера из неизвестности. Семена зла были посеяны там.

Внезапно Доктор почувствовал реакцию на свои мысли. Было такое ощущение, что то, что он пытался нащупать, пыталось нащупать его. А затем последовал шок от узнавания.

– Ты! – прогремел в его голове голос. – Добро пожаловать, Доктор. Я надеялась, что мы снова встретимся.

Бушующий вихрь яростных эмоций промчался в сознании Доктора, эмоций, которые он отчаянно пытался контролировать, проанализировать. Сильнее всех была исступлённая, безумная ярость, но был также и страх, и ощущение беспомощности. А не было ли там скрытой тоски, мольбы?

Словно подстёгнутый мыслями Доктора, вихрь психической энергии пронёсся по комнате архива, разбрасывая бумаги, стулья, столы, подняв в воздух самого Доктора.

Буря улеглась так же неожиданно, как и началась; Доктор со стуком упал на пол, ударившись головой об металлический шкаф. Лёжа посреди опустошённой комнаты, Доктор слабеющим сознанием услышал металлический, нечеловеческий смех. Смех Иштар. Он почувствовал запах серы... Это было неправильно, – с трудом думал он. Совсем не правильно. Это всё-таки Времяточец...

***

Эйс и других заключённых везли в кузове грузовика Freikorps по ухабистым улицам. В кузове с ними сидел охранник – прыщавый коротко-стриженный парень в чёрно-коричневой, плохо сидящей на нём униформе Freikorps. В руках у него была винтовка с пристёгнутым штыком.

Эйс повернулась к сидевшему рядом с ней рабочему:

– Что происходит? Разве они нас не отпускают?

– Отпускают, дорогуша. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– Тогда почему они нас просто не отпустили?

Он изобразил на лице ужас:

– В таком шикарном месте, возле отеля «Савой»? Они не хотят, чтобы такие, как мы, портили тут вид, особенно после того, как нас избили. Людской мусор, вот мы кто. Они отвезут нас и выбросят где-нибудь подальше, где никто носом крутить не будет.

– Молчать! Никаких разговоров в кузове! – нервно, высоким голосом сказал охранник.

Заключённые повернулись к нему.

– Заткнись, сынок, – сказал рабочий.

– Что вы сделали? – спросила Эйс.

– Говорят, я выпил лишнего и поссорился с кем-то из Freikorps. Если честно, то я почти ничего не помню. Ужасная вещь, выпивка...

Грузовик резко остановился, и охранник выпрыгнул.

– Приехали, – сказал рабочий. – Выбираемся! – он спрыгнул с кузова. – Ну что, я пошёл похмеляться... если смогу найти паб, в котором ещё осталось пиво.

Он ушёл.

Остальные заключённые, а сними и Эйс, слезли с грузовика. Эйс огляделась. Они были среди невзрачных улочек, в тени железнодорожного моста. Повернувшись, она увидела толстую женщину, пытавшуюся слезть с грузовика под нетерпеливым взглядом охранника.

– Шевелись давай, у нас мало времени, – сказал он и толкнул её так, что она чуть не упала.

Эйс оттолкнула его и помогла толстой женщине слезть.

– Спасибо, дорогуша, – тяжело выдохнула она, спуская свой вес с кузова.

– Слышь, ты! – сказал хриплый голос. Охранник схватил Эйс за плечо и развернул её лицом к себе. – Тебе что, одного раза мало было? Хочешь вернуться ещё за одной порцией?

Толстая женщина пошла на него, как танк.

– Я бы на твоём месте, сынок, тут не задерживалась. Freikorps тут не очень любят. Они тут иногда исчезают.

– Да? – сказал охранник. – А знаешь, что будет с этим районом, если нас кто-нибудь тронет?

– Прекрасно знаю, – спокойно сказала женщина. – Застрелите пару заложников, взорвёте пару зданий. Мы всё это уже раньше видели. Вот только... тебе это уже ничем не поможет. Ты этого всего уже не увидишь.

В голосе женщины была такая ненависть, что у Эйс кровь стыла в жилах. Охранник, похоже, почувствовал то же самое. Он запрыгнул в кузов, постучал по крыше кабины, и грузовик потарахтел прочь.

– Шавки фашистские! – презрительно сказала женщина.

Эйс вспомнила о том, что она должна была сделать.

– Я ищу кафе под названием «Ма Баркерс»...

Толстая женщина недоверчиво посмотрела на неё:

– А где ты о нём услышала?

– Его мне порекомендовали... вернее, мне и моему другу. Старик на Фестивале сказал, что там делают хороший чай.

– Старик? Что за старик, как его зовут?

– Я не знаю. Седой такой и очень высокий. Велел нам сказать, что нас прислал Попп.

Толстая женщина широко улыбнулась.

– А, ну тогда другое дело. Идём со мной, дорогуша, я тебя проведу. Тут рядом, мне по пути...

***

Встревоженный шумом ветра, старый смотритель поспешил в комнату архивов. К своему ужасу, он увидел, что в комнате всё разбросано, а посетитель лежит на полу без сознания. На мгновение старик-смотритель замер от ужаса. Если с высокопоставленным нацистом что-то случилось в музее...

Он опустился на колени рядом с телом:

– Герр Доктор! Герр Доктор!

К облегчению смотрителя, Доктор открыл глаза.

– С вами всё в порядке? – с тревогой спросил смотритель.

Потирая затылок, посетитель сел.

– Чудесно, чудесно как никогда!

Он вскочил на ноги, развернулся и, шатаясь, схватился за шкаф, чтобы не упасть.

– Я услышал шум, странный, как будто ветер; пришёл посмотреть, в чём дело, и обнаружил вот это, – смотритель обвёл взглядом кавардак. – Что тут случилось?

– Что-то очень странное.

– На вас напали?

– Думаю, да, некоторым образом.

Смотритель снова испугался.

– Заверяю вас, все двери были хорошо заперты, – бормотал он. – Ни одна живая душа не могла сюда проникнуть.

– Думаю, это была не совсем живая душа, – сказал посетитель и улыбнулся смотрителю. – Что бы это ни было, это не ваша вина. Вы мне очень помогли, я доложу об этом начальству. Давайте наведём тут порядок...

– Ну что вы, я сам, герр Доктор.

– Нет, нет, я настаиваю. Это ведь, неким образом, моя вина.

Смотритель был шокирован тем, что посетитель настоял на том, чтобы помочь с уборкой. Он поднял опрокинувшиеся стулья и столы и вернул их на место, а смотритель тем временем разложил бумаги по папкам, а папки сложил в шкаф.

Когда они закончили, посетитель попрощался и пожал смотрителю руку – тот уже и забыл, что такое бывает.

– Сожалею, что вам так нелегко сейчас, – сказал посетитель. – Будем надеяться на лучшие времена.

Выйдя из здания Музея, Доктор увидел, что водитель всё ещё неподвижно сидит за рулём. Он выпрыгнул наружу, чтобы открыть перед Доктором дверь лимузина.

– Штаб Freikorps, – резко сказал Доктор.

Водитель снова сел за руль, и машина тронулась.

– Позвольте узнать, успешно ли у герра Доктора прошло утро?

– Не позволю! – холодно сказал Доктор. – Разве что вам очень хочется явиться в гестапо и объяснить причины своего любопытства относительно того, что вас не касается.

Эта фраза надёжно заставила водителя замолкнуть. До конца поездки он не сказал ни слова, что полностью устраивало Доктора. Он размышлял над тем, что с ним произошло, над странной смесью эмоций, которые он так ясно прочувствовал. Безумная, злая, и запертая, – думал он. – Интересно... Его насторожила та лёгкость, с которой чужое сознание внедрилось в его.

Проблема в том, что мы связаны, я и Времяточец. Может быть, она чувствует, где я... Она, возможно, даже знает, о чём я думаю...

Откинувшись на спинку сидения, Доктор начал вспоминать методики защиты сознания, которым в молодости обучался на Галлифрее у отшельника, который жил на вершине горы. Он вспомнил замёрзшие лужи на тропе, ведущей на вершину, и ромашку, которая, казалось, таила в себе тайну бытия. Этими знаниями он давно не пользовался, но всё ещё не растерял.

Он закрыл глаза и очистил сознание.

Когда они подъехали к штабу Freikorps, Доктор улыбнулся, раскрыл глаза, и сел, наполненный новыми силами и устремлениями. В будущем незваные гости или призраки обнаружат, что двери его сознания заперты на засов, ставни закрыты, и включена сигнализация.

Он вышел из автомобиля и направился в украшенное полотнищами со свастиками фойе гостиницы. И снова он увидел генерала, спускавшегося по лестнице в окружение своей свиты.

Увидев Доктора, тот поспешил к нему:

– А, герр Доктор! Я собираюсь на отложенную экскурсию по Фестивалю. Если, конечно, нет никаких...

Доктор покачал головой:

– Вы можете ехать.

Генерал понизил голос:

– Есть прогресс в вашем расследовании?

– Я напал на след, – загадочно сказал Доктор. – Вы не подскажете, где я могу найти лейтенанта Хеммингса? Я надеюсь узнать от него новости о моей ассистентке.

Генерал оглянулся в поиске помощи, и в тот же миг адъютант, один из окружавших его полковников, шагнул вперёд:

– Лейтенант провёл утро допрашивая неких подозреваемых.

– Он ещё тут? – нетерпеливо спросил Доктор.

– Вы с ним только что разминулись, герр Доктор. Буквально только что он взял взвод солдат, чтобы совершить облаву на место, подозреваемое как штаб подполья, – с некоторым отвращением полковник добавил: – Заведение, известное как «Кафе Ма Баркер».