Врата Полуночи

Глава 8 Мы воочию можем наблюдать, как создаются популярные блоги

Проблема существовала давно, но Алек приспособился к ней, постарался и сумел приспособиться в конце-концов. И гордился этим.

Как бы смешно это ни звучало, но действительно гордиться этим стоило, ибо многие ли из нас способны одним только усилием со своей стороны справиться со страхами? И может быть это покажется странным, а может быть — и совершенно надуманным с моей стороны, но я, дорогой мой читатель, убеждаюсь постоянно, что бороться с собственными страхами куда сложнее, чем просто говорить об этом или выслушивать другого. Хотя и для этого требуется мужество. Да-да, поверь мне! А уж когда ты узнаешь историю Алека…

Его блог возник не на пустом месте. Бурная юность у каждого из нас бурная примерно одинаково. Последствия вот только разные. Алек вырос на окраине Москвы и мог по праву назвать себя москвичом. Откуда приехали его родители он не интересовался — достаточно было того, что постоянная московская прописка, наличие квартиры, пусть не в самом престижном, но и не в самом отстойном районе столицы, да еще и рядом с метро выделяла его из толпы первокурсников. А поступил он после благих одиннадцати лет обучения — в меру качественного обучения, потому что школа была не самая плохая, и контингент в школе — тоже, не самый плохой, не элитный, но и не лимитный — в сам МГУ. Сам поступил. Почти. Не понимающая его потребности мать постаралась. При всех недовольствах взаимных друг другом, при всех недопониманиях, жесткости и попытках воздействовать на сына через унижающие сравнения, через угрозы и наказания, скандалы и шантаж, мать нашла нужные связи, и Алек не только вполне прилично закончил школу, но и оказался на бюджете. На той специальности, о которой мечтал.

Отец его журналистику за профессию не считал, к сыну-писуну относился в меру презрительно даже после первых заработков, но не вмешивался. И деньги давал исправно. Мало, но исправно. Хоть на что-то хватало.

Хватило и на то, чтобы на первые же майские заявиться всей группой на дачу к сокурснику, чьи родители отбыли в Тайланд и милостиво разрешили разнести кучке молодых дом и участок при условии «не спалить ничего» и «ночью потише — соседи не железные». Два условия, в принципе выполнимых для взрослых и самостоятельных первокурсников перед сессией. Хозяин, несколько девушек и пара парнишек попали на дачу тридцатого апреля — подготовить дом, накрошить салатов, нарезать сиротливую колбасу и сыр (а как же) и завезти алкоголь, пока была машина. Ради алкоголя в основном, которого было, как водится, прилично и, как положено, намного больше, чем закуски, но все же поменьше, чем планируемых гостей, они и поперлись в деревню заранее. Так что все должно было начаться более-менее пристойно. В эту компанию затесался и Алек — очень уж нравилась ему сокурсница, вызвавшаяся перетряхнуть половички и порезать огурцы с колбасой. Москвичка, что важно. И совсем не пафосная, хоть и проживающая на Садовом — совсем уж хорошо.

С частью подготовки дома справились быстро, забили холодильник, напились чаю — Алек потом пытался припомнить, не было ли чего покрепче. Но нет, пили действительно только чай, правда, пассия хозяина дачи активно бросала туда разные найденные ею листочки, от чего вкус стал непривычнотерпким и каким-то… липким.

Дождавшись, пока стемнеет, Алек позвал девушку погулять по деревенским улицам, насладиться местным колоритом и впечатления заодно подкопить — точно же когда-то пригодятся, особенно когда станут они великими журналистами. Что-что, а распинаться красноречиво Алек всегда умел. Девица согласилась, особо и не ломаясь.

Улица привела их на околицу, — но они этого не замечали, — и заводила все дальше и незаметнее в лес, пока девушка не вскрикнула испуганно, обнаружив себя уже далеко не на деревенской тропе вдоль асфальтированной трассы, а среди сосен-исполинов, терявшихся где-то далеко в вышине, в темноте ночного неба, скрывая звёзды мощными ветками.

И это действительно почему-то было страшно. Будь он один, Алек не раздумывая рванул бы обратно по этой самой коварной дороге, которая завела хрен знает куда. Но при девушке — столичной язве — надо было лицо держать. Каких усилий стоило ему не поддаться паническому ужасу, он предпочитал не вспоминать. А между тем вдали, из самой глуши, постепенно набирали силу тоненькие голоса, поющие на однообразный и какой-то варварский мотив нечто, показавшееся Алеку нечеловеческим.

Девушка опомнилась быстрее.

— Леш, пойдём поближе, а? Что у нас сегодня? Бельтайн? Тут язычники, похоже, тусуются. Давай посмотрим. Танцы у костра — романтика!

Никакого костра впереди Алек не видел, и танцем это мелькание белых балахонов назвать можно было с большой натяжкой. Алека продирало какое-то странное, жуткое чувство тревоги, и становилось еще хуже от нестерпимых, переходящих в визг воплей за деревьями. Никакого желания приближаться к психопатам в белых одеждах, уже мелькавших вдали среди чёрных колонн-сосен, он не испытывал. Только развернуться и бежать.

— Насть, давай домой, ребята нас уже потеряли, наверное, — неуверенно предложил он.

— Блин, Айден, ну ты и зануда! Нафига мы им там? У них все шикарно, и чем дольше мы протусуемся вне дома, тем им же лучше. Ты что, тупой?

Тупым Алек и тогда не был. Наивным — да, отчасти, и доверчивым, пожалуй, больше, чем надо. Хотя и понимал, и планировал, и даже пробовал уже свой цинизм. Не в полную силу — для полноты ему пары разочарований не хватало как раз. Так вот, поскольку тупым он не был, то слишком быстро сообразил, отчего его так охотно взяли. Одной девушке справиться со всем было сложновато, а вот две в самый раз. Потому и поехала девушка хозяина с подружкой. А Алек, как щенок за колбасной шкуркой — в довесок, чтобы Настенке не скучно было бродить по деревушке и внимания не привлекать местных парней, пока подружка со своим парнем будет. отдыхать. Ему стало противно. Не разозлило, не выбесило, а именно противно стало. Мерзко. Предпринимая попытки использовать других, он как-то не учёл, что и его можно использовать, и им тоже можно манипулировать. Как ребёнком. За какую-то призрачную награду! Идиот!

Тем временем, и, главное, совершенно незаметно для Алека, голоса приближались: круг бродивших вокруг поляны теней в белых одеждах с фонариками расширялся, вырисовывая совсем уж дикие узоры. Но совершенно точно они двигались не хаотично. У них явно была цель. Какая же? Почти закончив первый курс, а значит будучи уже сложившимся профи в журналистике, головой Алек понимал: увидеть и заснять такое — ну если и не бомба, то на основу для развлекательной статьи очень даже потянет. Главное — остаться, досмотреть все это представление до конца и заснять. М-да, его неплохой, и даже немножко сенсорный смартфон в такой темноте не снял бы ничего даже со вспышкой, но попробовать записать на диктофон творящийся звуковой хаос можно бы и попробовать. С каждым звуком ему становилось все более жутко, но мысли о том, как будут ржать его сокурсники, слушая красочный рассказ Насти. Нет, только не это. Достаточно того, что он как клоун тут использовался.

Настя лихорадочно отстраивала режим фотографии на своём новеньком айфоне, когда Алек схватил ее за руку и выразительно постучал по лбу.

— Что? — прошипела она, оттолкнув трусливого одногруппника. — Материал сам себя не сделает!

— Дура! Вспышка! Ты знаешь, что придёт им в голову, если узнают про нас? Хотели бы они журналистов на свой шабаш — позвали бы.

Толчок от одногруппницы был несильный, но неожиданный, Алек тёр ушибленную руку, и злобно шептал самые разные пожелания в ее адрес.

— Вот же ж. Черт, и как же?

— Тихо сиди. Я диктофон включил, что запишется — то и запишется.

— Трус ты, Алеха. Ладно, сиди здесь, записывай. Я с той стороны обойду, там попробую посмотреть и тоже диктофон включу.

Удержать ее он не успел, девушка как-то слишком ловко нырнула в кусты, как-то слишком вовремя — через несколько секунд замелькал неровный, трясущийся свет фонаря, сопровождавший подскакивающую фигуру в белом балахоне, и Алек затих в кустах. Ну вот не хотелось ему быть замеченным. Совсем не хотелось — настроения для подобных встреч не имелось этим вечером.

Посидеть пришлось достаточно долго. Но в конце-концов безумный танец окончился, фонари погасли, пение — давно стихло. Лес стоял безмолвный и сонный, словно успокоенный дикой колыбельной. Настя не возвращалась. Алек еще несколько минут прислушивался — но нет, ни под чьими шагами не шуршал мох, никаких звуков. Он осмотрелся и только тогда рискнул выйти из своего укрытия.

До полянки он дошёл, особо не оглядываясь. Настя должна была смотреть откуда-то отсюда, но никого не было. Он пересёк полянку, обойдя кострище в самом ее центре, побродил вокруг, немного расширил круг побродив между деревьями… Насти не было. Вообще. Уверяя себя, что она наверное бы закричала, найди ее эти странные язычники (все же было что-то, не позволявшее Айдену на сто процентов называть их так — что-то непередаваемо странное в этом то ли обряде, то ли нет). Значит, самое невероятное, а потому и самое явное — она уже ушла в деревню, не озаботясь своим спутником. Ее проблемы. Алек отстроил камеру смартфона, помня о забитой важными программами и фотографиями (вот что не удосужился их на компьютер переписать, идиот?) карте памяти, и, сокрушаясь о качестве, которое точно будет хреновым, начал фотографировать полянку, лес, папоротники, сосны, кострище — все, что попадало под руку. И прикидывал, как все это можно будет оживить белыми призрачными балахонами дорисовав их в фотошопе…

Деревня спала, когда он вернулся из леса. Соседская собака вяло брехнула на калитку, заскрипевшую, стоило Алеку толкнуть ее, но из будки даже не показалась. В доме на первом этаже горело одно окно, Настиной комнаты. Он заглянул осторожно. Девушка расчёсывала волосы и собиралась ложиться — постель уже была разобрана. И никаких волнений о том, с кем она в этот лес пошла прогуляться. Никаких вообще эмоций не отражалось на ее лице.

Дверь в дом была закрыта, и, решив никого не оповещать и не будить, Алек влез в кухонное окно, по счастью открытое. Он обошёлся без света, умудрился пройти по половицам почти неслышно и поднялся на второй этаж. Не раздевась, не стеля постели, он лёг на диван и уснул.

Почему его не удивило, что Настя ни одного вопроса про случай в лесу ни разу не задала, почему сам он ни словом не намекнул ей на ночное приключение, Алек не знал. Просто внутренний голос чуть ли не орал ему: «Не задавай вопросы! Забудь! Не все там просто! Молчи и не выдай себя!». Прикидывался дураком, свёл плавно все общение с девицей к формальному «как дела?», но несколько лет подряд, почти до выпускного курса, подмечал на себе ее заинтересованный взгляд. И точно знал — это не взгляд влюблённой девушки. Ей почему-то нужно убедиться, что он, дурачок, не видел ничего, а если и что-то видел — то не понял, что зачем. И материалы свои Настька ему так и не показала.

Незадолго до выпуска Настя исчезла. Поговаривали, что она заболела, потом — что подалась в некую буддистскую секту и уехала на Гоа искать смысл жизни. Алек вздохнул с облегчением, перестав ожидать подвоха.

Дело в том, что фотографии, сделанные им в злополучную ночь Бельтайна, когда новые язычники, почитающие себя славянами, празднуют ночь Белобога, так вот — фотографии, не смотря на плохую камеру и отвратительный свет, все-таки получились. Подредактировав что-то, что-то из деталей увеличив, а что-то — обработав, чтобы получить картинку почётче, Алек — а мы же помним с тобой, читатель, что он был кем угодно: карьеристом, циником беспринципным и прочее, но совершенно точно не дураком — сопоставил увиденное с уже ему известным. Выводы ему не понравились, и долго, очень долго он старался не думать обо всем этом, чтобы не додуматься до совсем уж страшных вещей. Но материалы хранил до сих пор. Они и стали основой его блога, подсказали тему и дали первоначальную уверенность: при грамотной подаче зрителей ему хватит надолго, а при хорошем, тщательно выбранном контенте — удастся и удержать на канале и их, и рекламодателей. Но на самом деле… на самом деле аккуратно, старательно и по возможности незаметно старался он узнать, что же случилось в те злополучные несколько часов, пока он наблюдал за мечущимися белыми фигурами и слушал их дикий, разнузданный визг. И кто скрывался под балахонами.

Несколько картинок из полученной от Мирены книги заинтересовали его, напомнив о прошлом. Он разобрал несколько абзацев — без труда, но напрячься пришлось, не любитель он был дореволюционных книг. И решился.

— Мирена, это действительно интересный экземпляр, и действительно — неплохой визуал, — начал он, льстить как льстить, чего уж. — Можем мы использовать эту книгу в съёмках? И хорошо бы сделать фотографии некоторых страниц. Для примера.

Мира кивнула, немного рассеянно, как ему показалось, и отрешённо.

— Только мне потребуется ваша помощь. Здесь есть руны. Можете их расшифровать?

Алек отложил книгу в сторону открытой на нужной странице так, чтобы Мирене было удобно посмотреть, и ожидал хозяйку. Он даже немного обрадовался, что она сразу направилась к нему, без всяких отговорок по типу «да-да, отложите, я потом посмотрю».

— Эти — смогу, — бросив взгляд на страницу, ответила Мира.

И дальше великий журналист решил не заморачиваться. Ничего необычного в ответе ведьмы местной он не усмотрел, ничего нестандартного не заметил, никаких особых взглядов на себе не поймал и «Ах, как необычно, что вы этим заинтересовались» — тоже не произошло. Вечер продолжался, убедив Алека в том, что его интерес — закономерен, логичен, естественен. И ничем не выдаёт его истинных причин.