Врата Полуночи

Глава 3 Мы узнаем истинные мотивы посещения усадьбы и что случилось по дороге

В далекой и беззаботной юности Алека действительно называли Алексеем. Имя раздражало его до безумия, отдавая чем-то мерзко-официальным, высокомерным и недовольным. Когда мать звала его, первоклашку ли, подростка, домой. Стоило им только компании устроиться во дворе, как она кричала в окно:

— Алексей! Сюда!

Как собачке, ей-Богу. Тон при этом у нее становился странно манерным и приторным, словно сын провинился в чем, а ругать ребенка — ну что вы, разве же можно.

До пятого класса он терпел, потом… нет, потом ничего не изменилось. Ни просьбы, ни требования, ни истерики и попытки спокойно поговорить, попросить — ничто не приносило желаемого результата.

Окружающие давно уже называли удачливого и в меру обаятельного парня Алеком, кличка «Айден» давно уже превратилась в фамилию — дань странной моде на все зарубежное, — и проект в социальных сетях уверенно набирал популярность, а мать все никак не могла уловить, что что-то изменилось и раз в месяц спрашивала, жеманясь, на семейном обеде:

— Алексей, когда же ты порадуешь меня наконец? Вот Воленька…

Традиционным радостям радоваться никто не хотел. Что за радость, позвольте узнать, это желание наговорить гадостей с экрана даже не телевизора, а какого-то там телефона? Конечно, успешность по традициям вымерялась через количество бывших и будущих жен и детей, сплетнями — а что в этом такого? Все так живут.

Вот это «все» Алек ненавидел. От всего сердца. И, пожалуй, ненависть была единственным его самым настоящим и искренним чувством.

Начиная свой безумный проект, Алек не полагался на удачу, положив во главу угла и делая ставки только на голый расчет. И весь этот бред про необходимость «любить своих зрителей», «понимать потребности зрителя» и прочую ахинею он легко отбросил. Любить? Не смешите! Кому это нужно? Правильно — никому. Что нужно зрителю в первую очередь? Зрелище. Что нужно во вторую? — побольше страшного зрелища. Репортажи с места трагедий привлекли достаточно внимания, ибо талантом Алек действительно обделен не был. А поднабравшись опыта и поняв, что даже с таким багажом, как у него, никто из спонсоров не спешит нести мешки с пиастрами и умолять великого журналиста заняться своим прямым делом — вести программу в прайм-тайм на центральном канале — одним из первых открыл свой видеоблог на только набиравшем популярность ютубе.

Помыкавшись по темам, поскакав от жанра к жанру, помучившись с зарабатыванием аудитории, а по большей части — с поиском дешевой вспомогательной силы — Алек нашел свою нишу. За этим пришли и спонсоры, появилась нормальная аппаратура, профи, готовые за хорошую зарплату внимать, снимать, писать, монтировать и совершать еще массу необходимых действий… Чем плохо?

Отчасти Алек вполне мог считать себя победителем. Последние исследования говорили в пользу того, что еще год-два его шоу продержится в топе. По нынешним временам — так просто сказочно. Потом… а что загадывать, что будет потом — дело свое откроет, благо, все необходимое подготовлено на случай, если такой вариант развития событий придется реализовывать раньше. Или найдется новый спонсор и новая тема. Впрочем, может быть удасться и с этой просуществовать дольше — тяга к неизведанному всегда существовала и будет существовать. Один из низменных инстинктов человечества — кто кого обманет лучше. Да и, благо, идей подобная тема регулярно подкидывает массу.

Для себя Алек выбрал самый скандальный вариант — разоблачения. Во-первых, антипиар в ряде случаев более востребован, а подчас и куда более оплачиваем, чем стандартная карамелька. А во-вторых, Алеку просто нравилось самому выискивать «жареное». И зрителям нравилось. Шоу получались — загляденье. А с некоторых пор и нестандартными. Смысл оставался один — найти нечто, что позволило бы размотать «клубок колдуна», найти то, что убедило бы людей в обмане. Найти и показать то, что вызвало бы скандал. На сегодняшний день несколько смелых «магов» и очаровательных «ведьмочек», обманутых сладкими обещаниями антипиара точили свой магический зуб на нахала-журналиста, в судах лежали несколько исков против слишком демократичного Алека, он сам довольно потирал руки, ожидая, какой результат дадут несколько новых инфоповодов… И обдумывал новые сюжеты.

Тут-то ему и подвернулась Мирена.

Обычно агенты магов всех сортов добивались расположения Айдена — антипиар, того самого… да? Мирена не имела агента, да и желания сняться в программе — тоже.

Но даже после сложных и длительных переговоров, когда пришлось самому Алеку подключаться, звонить, разговаривать и даже уговаривать — неслыханно! — Мирена не проявила особого желания. Даже при том, что ей посулили. Некоторое подобие интереса она проявила, когда было обещано сделать небольшой сюжет о музее. На этом все. Алек был раздосадован. Но из упрямства продолжил добиваться встречи. И добился. Неожиданно.

Проблемы начались дальше. Никакого компромата нарыть не получалось. Ни обманутых старушек, проданных квартир, отданного золота. Никаких обещаний вылечить последнюю стадию, сделать счастливым и подарить бессмертие в отдельно взятом месте. Охотничий азарт Алека получил пищу, жизнь заиграла новыми красками. Он с трудом дождался момента выезда, и с трудом сдерживался. И вот тут-то все и произошло. Как всегда, по законам самого подлого жанра жизни — комедии.

День в лесной глуши — это погружение в спокойствие и отчасти — почти магия. Время здесь течет медленно, а каждая мельчайшая деталь кажется живой и важной. Входишь в лес, и ароматы земли заполняют все вокруг.

Деревья, покрытые мохом и лишайниками, словно старейшины этого священного места, встают по сторонам, провожают взглядом, переговариваются на неведомом тебе языке. Ягоды уже созрели, пригибают к земле слабые побеги и прячутся от алчных взглядов за резными шторками-листьями. Раздвинуть бы их, осторожно взять в руки хрупкое чудо и насладиться ароматом, вкусом — нужно-то всего ничего, только наклониться и вот они, истинные сокровища. А там, глядишь, под слоем старой листвы отыщутся грибные местечки. Осеннее солнце проникает сквозь листву и чертит на земле узоры из пятен, пробираясь между листвой и еловыми лапами. Несмотря на прохладный воздух в солнечных лучах тепло и нежно.

Могучие стволы — как стража этого священного и тайного места — готовы расступиться и открыть свои тайны тому, кто осмелится пройти к ним. Но смельчаков мало. Недаром ведь люди проложили именно эти тропки к сердцу лесной чащи. А туда, за границы тропы — не ходи. Как бы ни кивали тебе деревья, как бы ни манил мох, расстилаясь мягким ковром под ногами, приглашая присесть и отдохнуть. Держись тропы и не смотри вверх. Взглянешь — и тут же обступят тебя древние великаны, не найти будет тропинки домой, заманит и заведет тебя в самое сердце — и в доброе ли сердце! — чаща.

Лучше не сворачивать с тропы. Благо, дорога лесная так утрамбована, что даже может называться почти ровной. Но какое же это испытание для водителя! Тому, кто хоть раз пытался проехать по лесу, по такой маняще загадочной и прекрасной, словно магический путь, дороге, достанет впечатлений, будет о чем рассказать. А уж во второй раз он точно подумает, пускаться ли в путь, срезая дорогу, или все же сделать по благоустроенной асфальтированной трассе. Здесь-то на каждом сантиметре поджидают ухабы и колдобины, тряска и неудобства, машину трясет, как во время шторма в море, и кажется, что каждый бампер и колесо вот-вот осчастливят лесных обитателей новой загадкой. Да и звуки, которые способен издать многострадальный внедорожник, пробираясь сквозь угрозы, поджидающие на пути и борясь с неровностями дороги, пытаясь преодолеть явно куда большее, чем просто трассу — это нечто непередаваемое. Массу впечатлений можно получить в лесу, только пожелай.

Джип, на котором съемочная группа Алека выбралась из каменных просторов столицы, был достаточно мощным. И достаточно выносливым, чтобы преодолеть не только дорожную тряску. Алек сам сел за руль, не доверив в этот раз никому, даже навигатору, прокладывать маршрут, и пользовался картой. Эта карта и завела их всех в лес, и казалось, эта чудесная дорога никогда не закончится, будет бесконечно виться среди деревьев.

Потеряв счет времени, Алек отвлекся на долю секунды, всего лишь на долю секунды. И этого хватило для непоправимого. Удар, машину повело, и все произошло так быстро, что сообразить времени не оставалось. А у замершей машины под искореженным бампером лежал олень. С большими ветвистыми рогами. Олень был мертв.

Руки у Алека тряслись, когда он выбирался из машины. Неожиданность, едва не стоившая жизни машине и людям, все-таки погубила невинное существо.

Ольга что-то пискнула на фоне, Алек оглядывался и пытался успокоиться. Ощущение, что голову его погрузили в вату, только усиливалось и никак не исчезало. Потом в глазах начало двоиться, и уже Алек видел перед машиной не лежащего оленя, а человека. Стоило закрыть и открыть глаза — все в реальности возвращалось на свои места, чтобы через несколько секунд вновь уплывать, подтверждая дикость происходящего. Дальше по дороге ехать было проблемно, да ни у кого и желания не возникало, но помощники полушепотом переговаривались за спиной, ожидая окончательного решения.

Машина по счастью не пострадала и была на ходу. Чтобы вернуться в спасительное нутро джипа Алеку понадобилось слишком много сил. За руль он не вернулся — руки дрожали, и успокоиться никакими способами не получалось. Оператор Женя прав не имел или не признался, поэтому вести пришлось Ольге. Джип мягко и неторопливо сдал назад и как-то слишком резво двинулся обратно, к съезду в лес.

Разговаривать не хотелось, молчание было невыносимым, радио раздражало. Слишком бойкие ведущие выпендривались в студии, напоминая, что есть в мире еще островки беззаботности и отсутствия проблем. И все это бесило, бесило безумно. Это добивало так, словно непоправимое произошло, но никто не понял и не смог ничего предпринять.

Голова гудела, висок ныл.

Алек наконец справился с собой и закурил.

Дурак, так и не смог от идиотской привычки избавиться.

Все эти пластиковые безникотиновые фиговины не помогут, случись что. Только сигарета. Успокоит, согреет, что там еще.

Пора взять себя в руки. Да, случилось, да, впервые. Неприятно. Горько почему-то. Еще какие-то ощущения — смутные и непонятные, но копаться в них точно не хочется. Ну никакого желания. Только почему-то мысли все время крутились вокруг происшествия. Отпустить — хотя тут-то Алек был мастер, не просто фору кому угодно мог дать, но и поучить как надо в легкую — не удавалось. Принять случившееся — не удавалось тоже.

Мелькнувшее за окном название «Кукобой», перечеркнутое красной полосой сменилось новой табличкой, оповещавшей, что в деревню Калиново можно попасть через пару десятков километров если повернуть налево. Слева тянулась лесополоса, за которой угадывались поля и какое-то бескрайнее ощущение простора.

Джип медленно повернул на проселочную трассу, к деревьям.

— Слушай, другой дороги в это Калиново нет? — недовольно спросил Алек, оглядываясь. Предчувствие оставалось исключительно неприятное. — Вот угораздило.

Что именно, куда или кого угораздило — он уточнять не стал.

Потом деревья закончились, поле вскоре тоже, проселочная пыльная дорога продиралась сквозь кусты, на горизонте уже виднелись белые домики над которыми возвышалась белая колокольня с золотистым шпилем, мелькала голубая ленточка воды — какого-то безвестного озерца, наверняка имеющего такое же среднестатистическое название типа «Святого». Солнце стояло на самой верхушке неба, забравшись выше колокольни. День разгорался и вовсю приносил кому-то радость.