Возмездие князя (СИ)

Глава 30

— Даю слово, что месть оставлю на потом, — сказал я, приподнимая правую ладонь.

— Спасибо, Антон, — Пестов кивнул.

— Кто этот человек, причастный к смерти моего отца?

— Мне кажется, — Кирилл посмотрел на Жимина, тот одобрительно кивнул, — это Эдуард Вяземский.

Повисла пауза.

— Здесь что-то не вяжется, — я задумчиво откинулся в кресле.

— Что именно?

— Даша мне показывала альбом, там были фотографии с бала, который устраивали Митины в прошлом году. На нём присутствовали все влиятельные роды колонии «Ярцево». Так вот, человека, которого революционеры в Москве называют князем, там не было.

— И что тебя смущает?

— Девушка уверяла, что на общей фотографии были все представители Митиных, Рыбаковых, Вяземских и Подлесных. Эдуард там тоже был, но выглядел по-другому: мужчина был рыжим, как и большинство его родственников. Хотя… — я на мгновение задумался, — очень схож по комплекции с князем.

— Ничего удивительного, Эдуард ещё во времена нашей юности любил перевоплощаться и всех разыгрывать.

— Не могу понять, как получилось, что отец дружил со своим кровным врагом? У меня это никак не вяжется.

— Твой отец Всеволод учился в училище для одарённых инкогнито. Ты догадываешься почему?

— Да, за ним, как за последним представителем рода Пожарских, велась охота.

— Вот именно. Даже мы, лучшие его друзья, — Пестов кивнул в сторону адмирала, — узнали, что он из опального рода Пожарских, перед его смертью.

Фабрикант ненадолго умолк, он начал медленно вращать бокал, наблюдая за тем, какие следы оставляет янтарная жидкость на внутренних стенках.

— Больше двадцати лет тому назад, — Кирилл повторил за мной и тоже откинулся в кресле, — а ведь этому напитку примерно столько же, — он недовольно поджал нижнюю губу.

— А Вяземский? Он в вашем училище тоже был инкогнито? — продолжил я расспрашивать.

— Он учился под фамилией матери, это вполне нормально, если учесть, что Эдуард был третьим или четвёртым по очереди наследования. Но как ты понимаешь, он оказался очень хитрым и коварным, раз всё же умудрился стать патриархом рода Вяземских, — ответил адмирал Жимин вместо Пестова, так как тот всё ещё игрался с бокалом, витая в своих мыслях. Наверное, что-то вспоминал.

— Всё же предположение, что убийцей отца был Эдуард, кажется уж больно надуманным, — засомневался я.

— Нет, Антон, теперь всё сошлось, — уверенно сказал Амат, ткнув указательным пальцем в стол. — Вспомни, что говорил захвативший тебя князь в Москве о клинке стихий и о твоей матери Елизавете. За ней тогда ухаживали двое, но выбрала она твоего отца, а Вяземский остался ни с чем.

А ведь если посмотреть с этой стороны, всё сходится. Желательно, конечно, ещё расспросить маму, но повода не доверять Пестову и Жимину у меня нет. К тому же с родом Вяземских я всё равно планировал разделаться, так что убью одним выстрелом двух зайцев.

Теперь настало время разобраться с поручением, которое на меня возложил будущий Император. Для этого друзья покойного отца сначала дали мне все расклады на политической арене империи. И это заняло время аж до самого утра.

Если вкратце, то у Императора Михаила было восемь детей. Двое обладали магией жизни. Софья курировала медицину. Евгений возглавлял ИСБ, а также внешнюю разведку. На престол они претендовать не могли, как, впрочем, и Георгий. Он был единственным ребёнком из императорского рода, не унаследовавшим никакую магию. Ходили слухи, что он затерялся где-то в колониях, а может, уехал за границу.

Оставалось пятеро. Две дочери покойного Императора чисто теоретически могли претендовать на трон, но были выданы замуж за королей Швеции и Греции. Оставалось трое сыновей.

Старший, Николай, с самого рождения готовился занять трон. Он хорошо зарекомендовал себя. В последние годы, когда Император сильно болел, он практически уже правил. Но инаугурация не произошла: к нему каким-то образом подобрались убийцы и взорвали автомобиль, рядом с которым он проходил.

Средний, Максим, как в принципе и младший Дмитрий, не хотели принимать трон.

Максим сразу же после смерти Николая отрёкся от престола в пользу Дмитрия. Он был человеком творческим, ветреным. Пару лет назад увлёкся какой-то примой балета. Ему не хотелось принимать на себя бремя правителя, он хотел жить только в своё удовольствие. И какой Император был бы из него?

Тогда совет родов постарался убедить младшего наследника. Большинство членов совета не хотело смены политики в империи, так как в этом случае невозможно дать гарантию, что при дележе власти не пострадают их интересы.

С большим трудом, но совету всё же удалось. Дмитрий согласился. Правда, он выставил ультимативное условие. Будущий Император потребовал, чтобы были уничтожены люди, заказавшие убийство старшего брата Николая.

Но как это сделать? Если какая-то часть совета скрытно поддерживает бомбистов и революционные идеи, а другая хотела усадить на трон своих представителей.

Надо было заставить предателей шевелиться, совершить ошибки и тем выдать себя. Но для начала требовалось выиграть время.

Для этого был устроен спектакль, в котором оставшиеся наследники устроили дуэль, где понарошку убили друг друга.

Роды, претендующие на власть, зашевелились. Они устроили недельную резню в столице, выдвигая своих претендентов на престол. Тем самым почти полностью обескровили себя. Дальше за дело взялась ИСБ и уничтожила этих предателей.

В это время средний наследник, Максим, скрылся. Он сменил обличие и сейчас проживал в одном из прибрежных южных городов империи.

Дмитрий же со своими преданными друзьями детства, Пестовым и Жиминым, а также при поддержке брата Евгения, курировавшего ИСБ, и сестры Софьи начал отлавливать и уничтожать засветившихся заговорщиков.

Но так не могло продолжаться вечно. Поэтому Дмитрий решил всё же воскресить себя в глазах народа и назначил инаугурацию на первый месяц зимы.

Нужно было заставить более умных и осторожных врагов совершить ошибку и раскрыться. Но как?

Моё появление в столице оказалось как раз кстати.

Новая фигура на «доске», зарекомендовавшая себя в бою, а ещё я не был подвергнут влиянию двора, и Дмитрий считал, что может мне доверять. К слову, будущий Император произвёл на меня хорошее впечатление, когда я встречался с ним в центральной колонии по дороге за внешнее кольцо.

Выполняя его просьбу, я ничего не терял, кроме времени, зато приобретал авторитет и связи.

А что для моего молодого и неокрепшего рода важнее всего?

Могу сделать так, чтобы меня уважали, а может, даже боялись представители других родов. Я должен стать сильным и независимым. Только так и никак иначе можно обезопасить себя и свою семью в будущем.

Итак, просьба Дмитрия заключалась в том, чтобы перед инаугурацией я спровоцировал врагов напасть на него. Предлогом должно послужить вручение Романову имперского макра.

Почему план должен был сработать? Всё просто: во-первых, это задумывалось осуществить подальше от столицы, в Петергофе, там у Императора не так много охраны. Во-вторых, имперский макр был очень ценным трофеем, и заполучивший его род тут же мог удачно этим воспользоваться.

От меня сейчас требовалось немногое: нужно обивать пороги дворца, прося аудиенции у будущего Императора. По словам Жимина, это будет продолжаться около полутора месяцев, потом меня примут. Ещё через две недели назначат встречу с наследником. А чем больше людей об этом узнает, тем лучше.

Ради правого дела я был готов разыграть этот спектакль. Всё равно до инаугурации Императора, которая будет в начале зимы, мне, похоже, не судьба вернуться в колонии.

— И вот ещё что, Антон, — напоследок сказал князь Пестов, — мы с тобой не виделись. Все дальнейшие инструкции будешь получать через Екатерину Михайловну. Мы не можем скомпрометировать эту операцию. Думаю, ты понимаешь, что от её исхода зависит судьба империи.

— Понимаю, — я кивнул. — Наверно, на недельку съезжу в родовое имение, проведаю маменьку, пока буду ждать аудиенции.

— Антон, нет! Прошу, отложи это на потом. Я знаю, что ты намереваешься завладеть властью над родом Минских.

Я недовольно поморщился.

— Пришлось навести справки, — продолжил Пестов. — Твой брат уже принял вассалитет у рода отчима, Морозовых, и тут ничего нельзя сделать.

До боли сжал кулаки. Меня переполняла злость.

Да как брат посмел? О чём он вообще думает?

А-а-а! — хотелось завопить во всю глотку.

— Антон, ты обещал помочь будущему Императору. Надеюсь, ярость не вскружит тебе голову? — вклинился в наш диалог до этого молчавший Амат. Он внимательно посмотрел мне прямо в глаза.

— Я сделаю то, что обещал, — сказал я, ответив ему полным решимости взглядом.

До центральной гостиницы города меня довезли какими-то окольными путями, дважды меняя транспорт. Вот она, конспирация в действии.

Спустя два дня. Санкт-Петербург. Гостиница «Астория».

За эти два дня было сделано многое. Я обивал пороги Зимнего и канцелярии Его Величества, просил назначить мне аудиенцию, но, как и следовало ожидать, меня кормили завтраками.

Я намеревался как минимум ещё две недели всем изрядно надоедать там, а потом сменить тактику.

Как сделать так, чтобы о твоём намерении знали все в городе?

Правильно, дать интервью в главные газеты столицы, так и сделаю. Я точно найду, чем удивить местных избалованных новостями журналистов. У меня много интересных историй, произошедших за пределами внешнего кольца. Хотя большинство точно не стоит рассказывать, но да ладно, время ещё есть, чтобы выбрать подходящую.

Сейчас же пора заняться личными вопросами.

Важное дело в столице у меня было: я хотел разобраться с ним чуть ли не на следующий день после прибытия, но отложил, посчитав, что долг перед империей и просьба друзей важнее личного.

Хотя, может, я просто испытывал неловкость от предстоящей встречи, но точно не страх.

Пора было познакомиться с будущим тестем. Попросить у него руки старшей дочери.

При этих мыслях я вспомнил о невесте, в груди появилась теплота.

— Даша, — невольно сказал я, улыбнувшись, и закрутил усы.

Собственного дома в Петербурге у Рыбаковых не было. Они вообще вели себя довольно скромно на большой земле. Одно имение в Царицыне, небольшой домик в Москве и всё.

В колониях у их рода были десятки кораблей, да что тут говорить, почти весь рыболовный флот принадлежал им полностью или они имели долю в предприятии другого аристократа.

Даша рассказывала, что её отцу, Сергею Ивановичу, досталось очень скромное и почти развалившееся семейное дело, которое он смог поставить на ноги после рождения дочери.

Брак у её родителей был договорной, что в принципе для нашего аристократического мира вполне нормально, редко кто выходил по любви. Но её родителям повезло: они сразу полюбили друг друга. Хотя насколько я понял, Дашиному отцу искали невесту с приличным приданым, чтобы благодаря брачному союзу залатать дыры в родовой казне.

Из всего этого я мог сделать вывод, что Сергей Иванович человек рачительный и целеустремлённый.

Навёл справки через Екатерину Михайловну и не ошибся, обратившись к ней. Уже через два часа у меня на столе лежало досье на отца Даши с краткой характеристикой, почти полностью совпадающей с моей.

Выяснилось, что граф Рыбаков в Петербурге остановился у своего однокашника по Нахимовскому училищу, графа Лазарева. Его дом стоял на Васильевском острове, на набережной реки Смоленки.

Узнав это, написал небольшое письмо и отправил его с посыльным. В послании я предупреждал, что сегодня вечером намереваюсь встретиться с графом Рыбаковым.

Не поленился, сходил к цирюльнику привести внешний вид в порядок. Немного расстроился, что не купил по приезде новых костюмов. Шить на заказ это как минимум неделя, но да ладно, портной при гостинице привёл одежду в отличное состояние. Вот что значит магическая ткань! Да этот костюм у меня повидал огонь, воду и ещё чёрт знает что.

Взглянул перед выходом в зеркало. Нормально, но завтра обязательно закажу парочку костюмов. Мне ведь на приём к Императору идти, а я будто только из колоний вернулся. Хотя, в принципе, так и есть, я же ещё три дня назад в поезде ехал.

Первое впечатление о человеке можно составить лишь один раз. Понятное дело, что со временем узнаёшь его лучше, и оно может отличаться от первоначального. Но сколько раз я за собой замечал, что обычно оно практически не меняется.

Вечером я подошёл к невысокому, по меркам столицы, дому. Трёхэтажный, с небольшой оградой, отделяющей его от набережной, вдоль которой были пришвартованы десятки яхт и небольших лодок местных домовладельцев. Похоже, здесь жили одни моряки.

Ворота во двор открыты, наверное, ожидали, что приеду на экипаже. Но я шёл пешком, а следом бежали два мальчишки, согласившиеся подработать курьерами. На такси я доехал до ближайшего к этому месту детского магазина и накупил всяких игрушек, так как из доклада узнал, что у семейства Лазарева было пятеро непоседливых детишек. Эти покупки и несли ребята.

В дом с детьми без сладкого или игрушек нельзя. Этой премудрости меня дед научил, а он умел производить хорошее впечатление на людей. Вспомнив это, зашёл ещё и в кондитерскую, заказал угощений, которые в скором времени должны были доставить. Так как граф Рыбаков был в гостях, обязательно требовалось уважить и хозяев. Ведь как раз из таких мелочей и составляется мнение о человеке.

Невольно подкрутив усы, взялся за дверной молоток, выполненный в виде якоря, висевшего из пасти рыбы.

Тук, тук! — дважды ударил я и услышал, как дом сразу же наполнился детскими криками и собачьим лаем. Да это намного лучше дверного молотка, с такой сиреной точно гостей не пропустишь. Как, впрочем, и нельзя притвориться, что тебя дома нет.

Но стоило только двери приоткрыться, как весь гам в момент утих.

— Здравствуйте, вы к кому? — нарочито вежливо поинтересовался лакей.

— К Рыбакову Сергею Ивановичу. Он же здесь остановился?

— Проходите, вас ожидают, — слуга кивнул и распахнул дверь.

— Ребята, заносите и ставьте всё аккуратно при входе, — указал я нанятым парнишкам место недалеко от двери.

Те сноровисто проделали все, что я просил, и, получив по четвертаку, чуть ли не вприпрыжку от свалившегося счастья побежали прочь.

Я огляделся: небольшая парадная комната с тремя дверьми и мраморной лестницей, уходящей вверх. В одном проёме стояло пятеро детей возрастом от пяти до двенадцати лет. Они с большим интересом смотрели на меня, придерживая двух небольших собак.

Из этой же двери ко мне вышел мужчина лет под пятьдесят, полусонный, среднего роста. Волосы светлые, средней длины, они были смешно зачёсаны набок, такое впечатление, что его лизнула корова. Я невольно улыбнулся, покосившись на причёску.

Мужчина словно понял, что выглядит как-то нелепо, потрогал волосы и тут же набрал в лёгкие побольше воздуха.

— Маша! — выпалил он и посмотрел в сторону детей.

Самая младшая девочка сразу же спрятала расчёску за спину и попятилась назад, прикрываясь старшими братьями и сёстрами.

— Вся в мать, такая же модница, — невольно улыбнулся мужчина, протягивая мне руку, — Лазарев Михаил Петрович.

— Минский Антон Всеволодович, — пожал руку я.

— Насколько я понимаю, вы к Сергею Ивановичу?

— Да, если позволите, хотел бы переговорить с ним.

— Проходите, — он указал рукой на лестницу, — я уступил вам для встречи свой кабинет.

— Если позволите, — я показал рукой на свёртки из детского магазина, — это ненадолго займёт детей. Мне очень неловко, что пришлось вот так беспокоить вас, но я не знал, как иначе встретиться с Сергеем Ивановичем.

— Ничего страшного, я всегда только рад гостям, — хозяин дома неловко кивнул и довольно улыбнулся.

Мы поднялись на второй этаж. Лазарев постучал в дверь и сразу же открыл.

Навстречу нам вышел мужчина, он немного косолапил, поэтому смахивал на медведя, надвигающегося на меня от окна.

— Я вас оставлю, — добродушно сказал хозяин дома. — Если что-то будет нужно, зовите Прошку, — добавил он и удалился, прикрыв за собой дверь.

— Сергей Иванович, — кивнул я, — рад вас видеть.

— Добрый вечер, Антон, — мужчина протянул мне руку.

Он оценивающим взглядом прошёлся по мне с ног до головы, на мгновение остановив взор на гардах моих сабель.

— Не люблю ходить вокруг до около, давай сразу к сути: что ты хотел? — спросил он.

— Хочу попросить руки вашей дочери.

Мужчина молчал, продолжая сверлить меня взглядом, потом посмотрел на сабли.

— Это у тебя клинки стихий?

— Да, — я достал из ножен левый клинок, — «Шёпот ветра» — родовой клинок Минских.

Напитал его магией. Заставил светиться руны на обухе, а сам клинок заполыхал белым. Следом проделал то же самое со второй саблей, вот только засветилась она красным.

— «Дыхание огня» — родовой клинок рода Пожарских, — недолго подержав сабли, я убрал их в ножны.

Когда представлял второй клинок, заметил, как левый глаз Рыбакова невольно дёрнулся.

— За свою жизнь только дважды видел магов амбидекстров, — почёсывая подбородок, произнёс мужчина. — И если честно, оба были очень посредственными. Какой у тебя уровень владения магией?

— Третий.

— У какой стихии?

— У двух.

Мужчина недоверчиво посмотрел на меня. Неудивительно, ведь прокачивать две стихии гораздо сложнее, чем одну, и обычно те, кому повезло с амбидекстрией, выбирают для себя ту, что показала максимальные результаты в самом начале.

— У Даши уже четвёртый, — Рыбаков уселся на диван, вытянув ноги. — Быстро девочка выросла, — он ещё раз взглянул на меня, теперь не так сурово, как вначале. — Присаживайся, в ногах правды нет.

— У вас очень красивая и умная дочь, — начал было я.

— Не утруждайся, — заговорщическим тоном сказал он и выудил из ближайшего шкафа бутылку и два стакана.

Что, опять? «Опять пить», — невольно промелькнуло у меня в голове.

— Мне уже Оленька подробно всё расписала, и о вашем с Дашей исчезновении за внешним кольцом, и о триумфальном возвращении. Скажу тебе честно, Антон, — Сергей Иванович быстро помотал в воздухе указательным пальцем, — не верю женщине, когда она о ком-то дифирамбы поёт.

Он наполнил два стакана до самых краёв, один протянул мне.

— Вот я и не поверил. Но сам понимаешь, у меня в Балтийске, где стоит большинство рыболовных судов, ушей и глаз — во! — он развёл руки широко в стороны, а из бокала при этом вылилась примерно четверть. — Многие видели, как вы мою любимую яхту… — мужчина поморщился, — изуродовали…

— Сергей Иванович, это полностью моя вина, обязательно всё компенсирую или куплю новую.

Мужчина довольно улыбнулся.

— Не надо, — он отмахнулся, — считай это одним из подарков на свадьбу. Если бы мне в твои годы удалось столько сокровищ из рейдов привезти, я бы, наверное, тоже всю яхту расколошматил для увеличения грузоподъёмности, — мужчина мечтательно посмотрел в потолок.

— Я правильно понимаю, что вы выдадите за меня свою дочь?

— А ты как думаешь? — сказал мужчина и протянул мне стакан, чтобы мы чокнулись.

Выпили.

И буквально сразу же у будущего тестя полилась из носа кровь.

— Три тысячи чертей! — громко ругнулся он, прижимая к носу платок.

— С вами всё в порядке? — участливо поинтересовался я.

— Да, всё хорошо. Вот только кровь эта уже меня достала, третий день хлещет.

Мы ещё какое-то время пообщались, договорившись о совместной рыбалке. Надо было воспользоваться моментом, пока воду в Финском заливе не сковал первый лёд. К тому же по опыту я знал, что нет ничего лучше для общения и налаживания связей между двумя мужчинами, чем рыбалка и охота.

Удалось сходить четыре раза. Я был этому безмерно рад. Вот только со здоровьем у Сергея Ивановича с каждым разом становилось всё хуже и хуже.

Лекари, к сожалению, поделать ничего не могли и лишь разводили руками.

Через три недели пребывания в столице мне пришло письмо из «Ярцево». Даша сообщила, что беременна. Она сразу написала мне, как только это подтвердил вызванный из города медик.

Захотелось открыть окно в гостинице и крикнуть на весь город, делясь со всеми своим счастьем. Но буквально через полчаса эйфория закончилась, и я начал судорожно думать, что нужно успеть сделать, чтобы поскорее оказаться дома. Хотелось быть рядом с Дашей, чтобы в случае необходимости защитить её и ребёнка.

Ещё через неделю пришло письмо, в котором Дарья делилась своими переживаниями за мать и младшую сестру. Им с каждым днём становилось всё хуже: кровь шла сначала из носа, теперь кровили глаза и уши. Самое удивительное было написано в конце: оказывается, стоило им только оказаться у меня в поместье, и всё как рукой снимало.

Наверняка это было действие кровного договора, который Митины, Рыбаковы, Вяземские и Подлесных заключили, чтобы уничтожить род Пожарских.

В ответном письме попросил Дашу ни в коем случае не покидать мою усадьбу. Прохору, своему управляющему, поручил нанять больше охраны на стену, желательно из бывших охотников, которым он мог доверять.

Тем временем Дашиному отцу в Петербурге тоже становилось хуже. Я рассказал, что может ему помочь, но он лишь отмахнулся, показывая стопку писем от жены Ольги.

— До инаугурации Императора я отсюда ни ногой. А потом готов хоть на скоростном экспрессе, хоть на аэроплане, но только потом.

Убедить его в обратном не получилось.

Оставалось надеяться, что состояние здоровья позволит ему пережить всё это.

Тем временем я, наконец, получил долгожданный ответ от императорской канцелярии. Аудиенция была назначена через две недели.

Я с нетерпением ждал этого момента.

Для меня сейчас время тянулось так медленно, словно я был маленьким ребёнком, который на скамейке ждёт прихода родителей. Для него пять минут превращаются в пять часов.

Вот и у меня эти две недели до аудиенции, где должна была произойти операция Жимина и Пестова, превратились в месяцы, если не в годы.

«Ну скорее… Скорее…» — говорил себе я, глядя, как секундная стрелка на наручных часах, подаренных мне Егором, медленно-медленно двигается по циферблату.