Восходоземье. Великий турнир (СИ)

Глава 3

Следующий день ознаменовался новым, не столь томным, как вчерашний приём, но все-таки торжественным, со всей своей помпезностью, мероприятием, которое должно было начаться в полдень. А пока шли приготовления, позавтракав с Конрадом и его ближайшими сподручными, путешественники отправились осмотреть местные достопримечательности. Усталость дорогой в прошедший день лишила многих из них возможности вдоволь насмотреться на огромный город, но сейчас они могли наверстать упущенное. К тому же, сам царь будет сопровождать их. Высшая степень почетности.

Вызванный поведать об огромной столице и её истории, распорядитель Дандбурба с невозмутимой лёгкостью и свойственным ему красноречием описывал в подробностях каждое место, в котором слушателям доводилось бывать.

— Вот, перед нами Высшая Аллея, – указывал распорядитель на длинную уютную улочку, обставленную с обеих сторон величественными бюстами. – Ее так прозвали, поскольку здесь находятся памятники всем царям и царевнам, восседавшим на троне от сотворения Яроса.

– А почему по мере продвижения бюсты возрастают в пропорциях? – поинтересовался наблюдательный франский дворянин.

— Чем больше памятник, милорд, тем он древнее. – Послышалось от распорядителя. – В старину наши предки имели пристрастие возводить внушительных размеров монументы. Вероятно, так они выказывали свое почтение правителю.

– Или правители выказывали, таким образом, почтение самим себе. — С ноткой раздражения чуть слышно произнесла Медина

— Медина, дорогая, ну зачем перебивать? Да еще и так дерзко. – Шепнул ей на ухо Конрад.

– Я всего лишь сказала правду. Или ты сомневаешься, что наши предки – сущие тираны?

– Не сомневаюсь в твоей осведомленности, но не могла бы ты постараться не портить этим замечательным людям впечатление от экскурсии?

— Я подготавливаю их к грядущему «празднику», что наш ждет по полудню.

Королева изящно ускользнула от брата и продолжила прогулку по аллее, вызвав напряженное молчание среди всех. Однако распорядитель не был бы самим собой, если б не разрешил столь неловкую ситуацию.

— Смотрите, -- призвал он присутствующих, указывая на здоровенную статую сидящего на драконе всадника, что возвышалась в самом конце, – это Данний – наш самый первый царь. По преданию он был величайшим воином своего времени, основал империю, а впоследствии участвовал в Священной войне против сил зла. О нем сложено немало песен и легенд.

– Он что, верхом на драконе? Это такая аллегория?

– Никак нет, милорд, – серьезно ответил распорядитель любопытному франу, – Данний один из немногих, кому удалось укротить страшное существо, с помощью которого царь одолел немало врагов. Летописи гласят, что он всегда сражался отважно и никогда не отступал. Он шел со своим войском до конца, пока не обрел героическую смерть в Амарантовой долине. Мы горды, что зовем себя его потомками. За такой невероятный подвиг Данний удостоился титула Защитника Яроса и вечного Хранителя нашего символа – Вечного Огня(Яра), оранжевые языки которого вы можете наблюдать из пасти дракона. Пламя символизирует несгибаемую волю нашего народа, а также тот запал, с которым бросался в бои царь за будущее своих людей.

– Оно горит всегда?

– Да, милорд, за ним круглосуточно следят, – утвердительно кивнул головой распорядитель, – оно угасает лишь тогда, когда Ярос ожидают впереди серьезные трудности. Как знамение, чтобы мы могли подготовиться.

За свой краткий рассказ распорядитель удостоился аплодисментов от донимавшего расспросами франского дворянина, которому, вероятно, понравилась история Данния. Вскоре к глухим от перчаток хлопкам присоединились остальные путники и также поблагодарили распорядителя. На миг у гостей сложилось впечатление, будто рассказчик прожил здесь не одну сотню лет, будто этот человек был создан для должности городского главы и знал абсолютно все о каждом кусте, о каждом домике. Он рассказывал предельно ясно и доходчиво, любезно отвечал на поставленные вопросы, приобщая чужестранцев к культуре собственного народа. Однако сие приобщение выглядело, как обычно, поверхностным. Оно чем-то похоже на то, как хитрый торговец подсовывает покупателю мешок картофеля, который с виду великолепен, но стоит лишь добраться до середины мешка, как тут же обнаружишь пару-тройку спрятанных гнилых плодов, а то и вовсе с десяток. Сейчас в роли продавца были данны, которые демонстрировали мешок-город, в глазах франов им хотелось выглядеть достойно. Поэтому о бедных трущобах никто всуе не упоминал, что, впрочем, нисколько не оскорбляло северян. Разумеется, двуликий Дандбурб никто из присутствующих не желал ни созерцать, ни, тем более, демонстрировать. Посещаемые локации были, в подавляющем своем большинстве, из мира богатых: филармония, зверинец с самыми редкими видами животных, известная на весь мир гончарная мастерская, искусственно созданный в озере водопад неподалёку от монаршей усадьбы и многое другое, что обескураженным франам было в диковинку. Более полсотни человек совершали объезд по столице под чутким надзором стражи. Пока дворяне внимательно слушали не умолкавшего распорядителя, Конрад с Танаром время от времени отходили от свиты и наедине переговаривались, затрагивая вопросы государственного значения, с деловым, полным серьезности, видом они обсуждали сотрудничество между своими державами, периодически внося свежие идеи и предположения. Порой они увлекались настолько, что забывали об экскурсии, из-за чего путникам приходилось ждать своих лидеров, пока они вдоволь наговорятся. Но тут в их беседу вмешивалась Медина с призывом продолжать объезд, и они, опомнившись, вновь возглавляли группу. Так длилось вплоть до полудня, пока праздная экскурсия непрервалась внезапным, громким, глухим трубным звуком, который с короткими перерывами доносился из центра города.

– А вот и наша главная жемчужина, – гордо и с искренним умилением, проступавшим на круглом лице, прокомментировал распорядитель.

– Прошу, поехали скорее, – обратился обрадовавшийся Конрад к молодому кучеру, – дамы и господа, прошу следовать за нами. Танар, Медина, вы со мной.

Недолго думая, заинтригованные гости вняли призыву царя. Спустя мгновенье все они готовы были отправиться на зов все еще гудевшего рога. Сначала упряжка из шести коней закрутила карету с даннским царём, Танаром и Мединой в северо-западном направлении, а вскоре находившаяся сзади вереница повозок высшего дворянства последовала их примеру и также ускорила движение.

Кареты неслись по широкой улице прямо к центру Дандбурба, стуча колесами о брусчатку, поднимая вверх пыль и заставляя расступаться прохожих. Прибыв на место, перед присутствующими открылась та самая жемчужина – невероятных размеров чашеобразная арена, выстроенная когда-то давно представителями народа андов. Около 70 метров в высоту и 500 в длину это чудо архитектуры гордо возвышалось над остальным городом, а скромно стоявшие рядом возведения лишь подчеркивали величие каменного монолита, куда, как муравьи в родной муравейник, стекались люди различных сословий, пола и возраста. Арена служила связующим звеном двух миров, сформированных в важнейшем граде даннов. Ненавистные фырканья, одобрительные возгласы, звуки хлопков в ладоши, ругательства и прославления, смех и слёзы – всё это сбрасывала с себя собиравшаяся внутри толпа. Каждый желающий свободный горожанин приходил сюда за ощущениями, за зрелищами. Арена стала настолько популярным местом, что сюда традиционно стекались тысячи людей в день, когда планировалось какое-нибудь шоу. Даннов без преувеличения можно было назвать мастерами самых разнообразных шоу: здесь воины сражались насмерть, иногда здесь проходили народные вече при участии представителей власти, а еще здесь устраивали пышные пиры с гулянками, ярмарки, отмечали государственные праздники. Иными словами, арена по праву считалась важнейшим местом взаимосвязи даннов, куда они приходили вне зависимости от погодных условий, материального состояния или каких-либо иных обстоятельств.

Сегодня получился особенный повод собраться. В доказательство этому, группа юношей, располагавшаяся у входа, в горячем запале извещала оживленному собиравшемуся люду о том, что состоятся гонки на лошадях, танцы огней, состязания с дикими опасными животными, и, что самое важное, судя по бурной реакции общества, смертельные бои гладиаторов. Это подтверждала и вывешенная над главными воротами арены таблица с высеченной черной сажей на ней «программой удовольствия». Обычно, такие мероприятия происходили поодиночке и смешивались воедино только в редких случаях, когда, например, отмечали государственный праздник, либо в жизни самого государства происходили особые события. На сей раз особыми событиями послужил конец 5 эпохи Луны и грядущий турнир 9 народов. К тому же, король Октоса с визитом пожаловал в Ярос. Грех – не использовать такую возможность.

Самые почётные гости, не тратя время на разглядывание арены, с любопытством предвкушая зрелищное представление, которое уже рисовалось их воображением, поспешили занять приготовленные для них специально самые лучшие места. И спустя полчаса они наслаждались открывавшимся на поле видом из роскошной ложи. Там их уже ожидали главный организатор праздника и скромно стоявший в стороне высокорослый, крепкого телосложения, мужчина. Красными полосами его лицо усеивали шрамы: от широкого подбородка до темно-зеленых глаз, спрятанных под нахмуренными бровями, от впавших бледных щек до прямого лба. Дорогие доспехи свидетельствовали о нем, как о почетном члене высшего общества Яроса, но мозолистые ладони вкупе с безобидным взглядом противоречили образу выходца из высокомерной рабовладельческой знати с гладкой кожей. Воин так и не решался присесть на обтянутую мягким фиолетовым велюром скамью, предпочитая нервно хрустеть выбитыми пальцами.

По прибытии царя с гостями организатор поклоном поприветствовал их и, получив приказ начинать, торопливо, без лишних вопросов последовал его выполнять.

– Хочу вас, дорогие гости, кое с кем познакомить, – с надменной важностью сказал Конрад, подзывая к себе великана, – Это Викхель, прозванный в народе Непобедимым. Мой лучший боец арены, который одолел не один десяток достойных борцов. Он отправится за Столетником, возглавив мой могучий отряд. Кстати, Танар, он твой будущий соперник.

Представленный гладиатор, не проронив ни слова, сначала почтительно поклонился публике, а потом отдельно королю, на что тот кивнул ему в ответ с таким же уважением. Поскольку ещё с ранних лет Танар начал постигать военное искусство и постоянно находился в кругу солдат, то вместе с полученными навыками ведения боя, он перенял также законы чести и рыцарской доблести, установленные в армии. Он очень хотел походить на героев, о которых читал в сказаниях. Поэтому, видя перед собой достойного сильного воина, относился к нему, прежде всего, как к воину.

– Викхель из племени гурков, – хвалясь, словно собственной вещью, продолжал Конрад.

– Что за гурки? – последовал вопрос от одного из франских дворян.

– Гурки – результат смешения народа даннов и великанов-андов, и обитают они в граничащих с андами землях на юге, которые принадлежат нам. – Отвечал ему Конрад.

– Я думал, что они окончательно покинули Ярос после поражения у Фаленгура, спасаясь в Азулоне. – С недоверием произнес Танар.

– Не все, – возразил Конрад, бросив на Викхеля загадочный взгляд, – некоторым пришлось остаться.

Показывая мускулы на руке силача, самодовольный царь собирался продолжать монолог, но грубый звон трубы прервал его. Радостным возгласом организатор игр поприветствовал сначала монархов, а затем и всех остальных зрителей, которые в едином порыве взревели. Можно только догадываться, насколько мощно он прозвучал, ибо свободных мест уже не было, а «жемчужина Дандбурба» заполнилась до нельзя.

При всей тщательности приготовлений завязка торжества наступила довольно стремительно. Все дружно переключили внимание на поле, куда солдаты без лишних прелюдий привели пленников. С завязанными за спиной руками лицом к царской ложе стояли на коленях парень и девушка. Рядом с ними, держа в руках топор, стоял облаченный в черные одежды силуэт с закрытым повязкой лицом и вестник с бумажным свертком. Последний запрокинул руку вверх, и вмиг гробовое молчание наступило на наполненной донельзя арене.

– Прекрасному празднику суждено начаться с минуты на минуту. Но прежде мы должны понять, благодаря чему здесь собрались, благодаря чему мы живем в мире и согласии, благодаря чему процветает наша держава под покровительством благословенного владыки, Конрада. Справедливость, неотвратимость правосудия, нерушимость закона. Они даруют нам каждый день стабильность, порядок, уверенность, и взамен мы должны принести им требу. Так было раньше, так будет вовек.

Силуэт поднял вверх голову, ожидая реакции Конрада. Она была получена тотчас же. Медина, не выдержав, отвернулась.

– Я, служитель Высшего Суда Дандбурба, торжественно заявляю! – после короткой паузы продолжил вестник. – Пред лицом Его Царского Величества, пред народом Вечного Яра и всеми ныне присутствующими, задержанные за антигосударственную деятельность, а именно: призывы к восстанию, активную помощь изменникам и сепаратистам, шпионаж, диверсионную подрывную деятельность, признаются виновными в совершенных вышеперечисленных преступлениях и, в соответствии с законом, будут наказаны по всей его строгости. По отношению к задержанным будет применена высшая мера наказания в виде смертной казни через отсечение головы. Задержанные не имеют права на последнее слово. Задержанные не имеют права на достойное погребение. Всё имущество задержанных конфискуется в пользу государства.

Вестник закончил зачитывать приговор и удалился, а силуэт тем временем, схватив парня за шею, повёл к некоему подобию деревянной тумбы. Смертник не сопротивлялся и покорно склонил голову, последний раз взглянув на девушку. Палач сделал замах, и, в мгновенье, лезвие топора сделало свою работу, лишив тело головы и высвободив наружу тонкие струи алой крови. При виде этого девушка разразилась пронзительным беспомощным воплем, в истерике пытаясь доползти до бездыханного тела. Видимо, она дорожила этим человеком. Возможно, это был её брат, возможно, друг, или, всё же, вторая половина. Как бы там ни было, это уже было неважно, поскольку юноша распрощался с жизнью. Затем палач ловко схватил девушку и потащил к тумбе. Дабы приговорённая не сопротивлялась, убийца оглушил её обухом топора и, воспользовавшись слабостью жертвы, успешно и хладнокровно повторил убийство. Зловещее молчание ещё нависало какое-то время, но вскоре прервалось одобрительными аплодисментами зрителей.

Конрад, пользуясь случаем, также не преминул отреагировать.

– Закономерное наказание для преступников, – твёрдо отрезал он, невольно оправдывая казнь.

– Но ведь они были еще детьми, – недоумевая, перебила Медина. Ее глаза увлажнились.

– Это, прежде всего, террористы. У террористов нет возраста, нет народа, они не имеют морали. Они – каста непокорных, стремящаяся отколоться от империи. Кстати, милорды и миледи, парочка принадлежала к гуркам. Тем самым, о которых я вам только что рассказывал. И они сеяли смуту среди своих соплеменников, пытаясь пожать гражданскую войну. Таким нет оправдания.

Танару стала интересна реакция Викхеля на казнь соплеменников, но последний, молча, не проронив ни единой эмоции, сидел с невозмутимым видом, словно под гипнозом. На его суровом лице, покрытом шрамами, невозможно было прочитать, какие чувства он испытывал в данный момент. От начала и до конца он просмотрел кровавый спектакль.

А тем временем праздник плавно переходил в активную стадию. Уже вовсю начинались конные гонки, и арена, быстро позабыв о случившемся, яростно болела за наездников. Потом с такими же радостными восторгами было принято выступление привлекательных танцовщиц с их ловким манипулированием пламенем, которое меняло свой цвет и форму, приобретая образы то животных, то людей, то растений. Которое – то разрывалось, то шипело, испуская искры. Затем, толпа удивленно вздыхала от происходившей на арене схватки людей со львами, медведями и большими обезьянами. Но, ни в какое сравнение реакция публики не шла с той, которая последовала после объявления о начале финального поединка за право участвовать в турнире. Для окончательного укомплектования отряда оставалось два места, и Конрад решил оригинально выйти из положения, устроив бои. Желающих была масса, ведь добровольцы в случае победы получали золотые, а побеждающие гладиаторы-рабы получали долгожданную свободу. И судьба распорядилась так, что в финале сошлись два жаждущих вырваться из оков гладиатора против двух профессиональных солдат, которых приманило внушительное денежное вознаграждение. Пока воины, находясь по разные стороны арены, ожидали выхода, Конрад, пользуясь перерывом, не упустил возможности перекинуться парой фраз с Танаром.

– Сейчас золотодобытчики пустят на фарш голодранцев, – спрогнозировал он.

– Какие еще золотодобытчики?

– Наемники. – Пояснил Конрад. – Они будут сражаться с невольниками.

– А почему выиграют именно они, а не рабы?

Лицо царя изобразило неподдельное удивление, как только он услышал вопрос.

– Танар, ты что, всерьез полагаешь, что у бедняг есть шанс? Или это была попытка пошутить? – рассмеялся он.

– Я сейчас серьезно. Рабы – это тоже люди, тоже воины. Они голодны и мотивированны, им нечего терять. Так что, да, у них есть шанс, и немалый. Если они дошли до финала, значит обладают большим запасом воли и что-то умеют в бою.

Конрад, скривившись, отпустил злостную ухмылку.

– Рабы, – произнес с презрением он, – если бы ты знал их природу, как я, то не говорил бы сейчас такое. Озера высыхают, океан точит скалы, реки меняют направления, но сущность этих «представителей» общества никогда не меняется. Рабы живут так, как им велит господин. Большинство из них покорно, и лишь некоторые лелеют в себе сладкую мечту стать вольным. Она пьянит их разум, заставляя отторгать предначертанную судьбу и любым способом добиваться желаемого. Они, не жалея сил, отчаянно идут к намеченной цели и когда получают долгожданный дар, оказываются в тупике. Все это время они жили одной лишь мыслью стать свободными, не задумываясь, как они будут распоряжаться этой самой свободой. Они не умеют жить свободно и не знают, каково это. Рабское мышление навсегда остаётся с ними, до конца их дней. В их жалкой жизни больше нет того, кто указывает им, что делать, как делать и, главное, для чего делать. Пустота, растерянность, непонимание. Я видел неоднократно эти взгляды. Другое дело – наёмники. Они уже заранее рассчитывают, на что потратят заработанное, строя чёткие планы. Их корыстными душами двигает жажда золота. Это вполне осязаемая цель, в отличие от всяких там свобод и высоких, благих целей. Поэтому, по моему мнению, сегодня наёмники разорвут на части мечтателей. Ну, и потому, что они лучше подготовлены. Однозначно, я ставлю на них.

Хоть Танар и был прямо противоположного мнения, но он спокойно выслушал, не возразив царю, поскольку считал себя выше нелепых споров и был твёрдо уверен в своей правоте, не доказывая никому и ничего. Но и покорно отступать он тоже не желал, поэтому позволил себе задать пару вопросов, которые застали Конрада врасплох.

– А к какой категории относится твой лучший воин? Он раб или наёмник? – риторически поинтересовался король.

– Он патриот, – попытался отшутиться застигнутый врасплох Конрад, увернувшись от ответа.

Пока ведущий праздника разогревал толпу, рассказывая прошедший четырьмя финалистами путь к решающей схватке, в одной из комнат своего выхода ожидали два гладиатора. Один из них нервно ходил то вперед, то назад, а другой смиренно сидел на стуле, уставшим взглядом глядя вперед и под невнятный шепот заматывая запястья защитными лентами из плотной кожи. Не успело его тело, покрытое синяками да царапинами, оправиться от предыдущих боев, как нужно было участвовать в следующем. Пятна горчичного цвета на ребрах ясно давали понять, какой ценой доставалась каждая из побед, какой путь пришлось преодолеть. Впереди оставалась последняя, самая решающая схватка, ради которой пришлось терпеть боль. Ее необходимо выигрывать. Именно этим был озабочен задумчивый гладиатор. Он мысленно выстраивал тактику ближайшего боя, в котором все: от физического состояния и экипировки до психологической поддержки, было не в его пользу.

– Эй, приятель, – попытался заговорить блуждающий по комнате, – надо кое-что обсудить.

Мыслитель нехотя повернул голову в сторону собеседника, показывая, что внимательно его слушает.

– Для начала, давай познакомимся. Я Брум, Брум Вог, – протянув руку для рукопожатия, поприветствовал инициатор диалога.

– Меня зовут Аспур. Я слышал о тебе Брум Вог. Неделей ранее, ты в три удара отправил на тот свет своего соперника.

– Шаги смерти.

– Что?

– Комбинация называется «шаги смерти». – Объяснил Брум. – Если выживем, научу, как ее совершать.

– Ключевое слово «если».

– Поэтому мне нужна твоя помощь.

Замотав руки, гладиатор встал на ноги и всем своим видом продемонстрировал готовность выслушать собеседника.

– Хорошо, Аспур! Перейду к сути. До меня дошли вести, что сегодня победить должны наёмники. Лично царь сделал на них ставку. Говорят, они профессионалы в бою. Организаторы настолько уверенны в нашем проигрыше, что даже допустили нас в одну комнату, не боясь, что мы можем договориться. Не знаю как ты, дружище, но я не хочу умирать на глазах у кровожадной толпы и Его Царского Подлячества.

– Что ты предлагаешь?

– А вот это правильный вопрос. Значит, план таков. Мне нужно, чтобы ты какое-то время продержался и отвлекал на себя одного из них, того, кто сильнее. Другой, в силу недавно полученной травмы правой ноги, слабее и хуже двигается. У него на том месте будет синяя повязка, примерно, как у тебя на запястьях. Его я возьму на себя и попытаюсь устранить как можно быстрее. А потом примемся за следующего.

Нельзя сказать, что собеседник поспешил разделить с Вогом восторг от простого, на первый взгляд, замысла, но, все же, подобный ход должен был сработать, и Аспуру необходимо было стать составляющей плана, выполнив свою часть работы. Не имей он травм из предыдущих драк, не знай он ловкость Вога, навряд ли гладиатор, который привык полагаться лишь на себя на арене и в жизни, стал бы доверяться незнакомцу. Особенно сейчас, когда до желанной свободы оставалось всего ничего. Обстоятельства диктовали свои условия, которым пришлось подчиниться.

– То есть, я буду мясной приманкой?

– Не совсем. Скорее, громоотводом.

– Мне когда-то мама говорила: как не назови лошадиные испражнения, они останутся ими всегда.

– И она была права, друг. – Брум в спешке нервно покачал головой. – Ну, так что?

– Хорошо, я постараюсь, – вновь со спокойствием в голосе и с удивительной сговорчивостью отреагировал Аспур, надевая на голову закаленный кровью и потом железный шлем.

Брум не ответил ничего, а только благодарно кивнул, давая понять взглядом, что не подведет союзника.

« Сколько же человек надевали эту железяку на себя, а сколько их полегло в этом проклятом ведре?» – задался риторическим вопросом Аспур. На мгновенье он представил, как совсем недавно в этом шлеме предыдущие пользователи выходили под шум толпы, как шлем, прогибаясь, выдерживал яростные удары, как его потом снимали с поверженных, после чего, небрежно обмыв мокрой тряпкой, обратно вводили в эксплуатацию. Яркая картина, навеянная воображением, заставила ужаснуться Аспура от того, насколько рабы здесь считаются расходным материалом, попутно исполняя роль игрушек. А люди ли они вообще или давно превратились в прирученных зверьков? И самое главное: можно ли назвать людьми так называемую знать, которая всячески потворствует нынешнему положению вещей?

Вовремя заметив, что мысли опять уносят в дальние дали, гладиатор решительно прервал создаваемые в голове логические цепочки. Дабы не погружаться в ненужные на данный момент раздумья, он предпочел закончить с философией и сразу прекратил подобный ход мыслей, предпочитая сосредоточиться на сражении. Не шлем с его прежними хозяевами и даже не рабская система сейчас являлись главным, но спасение жизни в результате победы.

Ведущий под громкие аплодисменты зрителей пригласил на поле бойцов, и те сразу вышли из разных концов арены. Облаченные в новые доспехи наёмники беспечно и уверенно зашагали к центру арены, попутно заигрывая с толпой и демонстрируя им своё оружие, такое же новое, как и доспехи. Один из наёмников был вооружён стальным щитом в одной руке, а в другой держал кистень – металлический шиповатый шар, соединённый длинной цепью с деревянной рукоятью. Другой имел при себе две секиры, по одной в каждой руке. Помимо умелого ведения боя, они хорошо играли на публику, за что успели получить всеобщую любовь зрителей. Они всегда давали зрителям то, ради чего последние приходили. Они давали зрелища, устраивая увлекательное шоу, поэтому закономерно получали «любовь» зрителей. Порой такая «любовь» приносила довольно серьезные бонусы. Зная о народных предпочтениях, организаторы могли ставить кумиров с откровенными слабаками, демонстрируя, тем самым, нежелание расстраивать смертью любимчиков зрителей. Также, иногда арена могла в последний момент повлиять на исход боя, спасая кумира от расправы. Стоило только в едином порыве воззвать к царю, который сразу же «добродушно» помогал, повышая таким образом свой авторитет. Надо признать, весьма умелая уловка для недалеких умов в исполнении хитрой власти. Помимо разрядки негативных эмоций и сведения на нет восстания, арена давала даннам призрачную веру в то, что они что-то могли решать, а еще в то, что царь уважает их мнение.

Гладиаторы не могли похвастаться столь мощной поддержкой публики, как и экипировкой, которая была общей для всех выходящих на арену рабов и не являлась столь прочной и свежей.Стандартные железные мечи, деревянные круглые щиты, пара копий с затуплёнными наконечниками, которые должны быть заострёнными, вялые аплодисменты «из уважения» от равнодушных зрителей – максимум, на который рассчитывали Аспур и Брум.

И вот, протрубивший несколько раз рог ознаменовал начало долгожданной битвы. Аспур, решив следовать заранее оговорённой тактике, принялся искать взглядом более сильного наёмника и, тут же обнаружив его, кинул в него поднятой с земли горстью щебёнки. Результат не заставил себя долго ждать, и наёмник трусцой направился к нему. К несчастью для Аспура, его противником оказался, тот, у кого были два топора, а это лишало схватку всякой позиционности и относительной размеренности. Наёмник яростно набросился, размахивая поочерёдно секирами, и всё, что оставалось отвлекающему его гладиатору – это уклоняться от ударов, отступать и ждать помощи от напарника. Адреналин наполнил кровь Аспура, от чего забилось чаще сердце, биение которого ощущалось сильнее возбужденных криков толпы, а перед глазами всё расплылось, кроме неутомимого нападающего, отчаянно пытающегося попасть по гладиатору. Время тянулось для Аспура невыносимо долго. Он даже на мгновение подумал, что Брум потерпел неудачу и сейчас его постигнет та же участь, но потом, взяв себя в руки, продолжил защищаться. Не желая сдаваться, Аспур даже время от времени сам бросался вперед. Он отбивал атаки и ударял щитом, умеряя пыл своего противника, заходившего то с левого, то с правого флангов. Одна из едва не увенчалась успехом, когда обух правого топора со звоном прошелся по шлему Аспура. Тем не менее, он выдержал и даже, разозленный и взбодренный, ринулся на соперника. Под надрывистые сопения и вой зрителей финалисты испытывали друг друга на прочность, сыпля безуспешными смертельными ударами. Однако спустя пару десятков минут один из ударов наемника все-таки оказался сильнее предыдущих. Достигнув цели, топор попал в ветхий щит и расколол его пополам, отчего оборонявшийся попятился назад, немного присев. Воспользовавшись слабостью неприятеля, наёмник взмахнул одновременно двумя топорами, чтобы добить оппонента. Аспур в последний момент парировал сильный удар, заблокировав его мечом, который отделял от погибели. Обладатель секир продолжал дожимать, приближаясь своими острыми лезвиями к лицу. Внезапно, хватка могучего наёмника резко ослабла, а злобный образ сменился растерянным. Причиной этому послужил вонзённый сзади в спину и прошедший насквозь через туловище меч Брума. Несмотря на смертельную рану, сила всё еще оставалась в поражённом и он повернулся ответить, но опять получил удар мечом в шею на этот раз от Аспура, и на этот раз окончательный. Под всеобщие стоны шокированной таким исходом боя толпы наёмник упал замертво, тяжело прохрипев напоследок. Его союзник уже лежал бездыханно с вонзённым в грудь копьём.

Подобного поворота событий, пожалуй, никто не ожидал. По сценарию гладиаторы должны были погибнуть, получив в свой адрес посмертную лицемерную эпитафию о проявленной храбрости и целеустремленности, о которой бы уже забыли спустя полчаса. По сценарию наёмники должны были одержать победу, принимая поздравления от многочисленных болельщиков и золото от царя. Однако порой судьба демонстрирует своё превосходство над смертными, меняя их задумки и внося свои коррективы в их сценарии, как получилось сейчас. Гордыня даннского царя не смогла принять таких корректив, и он движением пальцев руки что-то приказал стражникам, вследствие чего они оттянули тетиву лука с вложенной в неё стрелой и нацелились на отдыхивающихся Аспура и Брума.

– Постой! – резко вскочив, вскрикнул Танар и схватил Конрада за поднятую десницу. – Это не по справедливости. Они честно выиграли.

– Я здесь главный и я здесь справедливость, – возразил сквозь зубы Конрад, и лукаво глянул исподлобья.

Ситуация накалилась до предела и, позабыв об объекте раздора, находившиеся в ложе принялись наблюдать за развитием наметившегося разлада между монархами. Франские рыцари Заклид, Блант, Гелмор во главе с Бакдусом и даннские искры положили руки на рукояти своих клинков, приняв боевую стойку. Будущую вражду двух государств разделяло лишь мгновение, висевшее в воздухе. Сейчас только один человек мог отвратить ужасные последствия.

– Перестаньте, прошу вас, – обратилась к повздорившим Медина, и Танар был вынужден отпустить запястье царя. – Конрад, ты мой брат, и я уважаю каждое принятое тобой решение, ибо ты всегда был примером рассудительности для меня. Но сейчас я поддерживаю позицию своего супруга, ведь лишать победителей обещанной награды, на мой взгляд, было бы неправильно.

Слова королевы звучали по доброжелательному мягко, не теряя, при этом, своей убедительной силы. Она всегда умела в нужный момент подобрать необходимые слова, особенно, когда эти слова нужно было донести до своего младшего родного брата, искренне любящего её.

Конрад оказался перед выбором: покориться собственной гордой прихоти или внять голосу разума, прислушавшись к сестре. Недолго думая, он все же выбрал второе и, дав отбой лучникам, поспешил помириться с Танаром, а после – вышел на трибуну произнести заключительную речь.

Увидев царя, арена заметно успокоилась, а победители его поприветствовали, приклонив правое колено.

– Приветствую вас, свободный народ огня! Сегодня мы стали свидетелями увлекательного торжества, длившегося весь день. А ещё, наконец, сегодня, определились два участника, что вместе с остальными семью отправятся в путешествие. Победа, достойная быть воспетой.

– Встаньте, гладиаторы! – продолжил после небольшой паузы Конрад, обратившись к Аспуру и Бруму, и те поспешили исполнить приказ. – Отныне вы свободны! И вам выпадает честь стать почетными участниками Великого турнира! Сражайтесь также самоотверженно во славу империи, как сражались сегодня.

Царь закончил короткую речь, которую вынужденно поддержали аплодисментами зрители. Конечно, не такой он её себе представлял, но особых терзаний по данному поводу, в силу быстрой отходчивости, он долго не испытывал и даже успокоил, напоследок, себя мыслью, что «зато не надо лишний раз тратиться».

Что касается ставших свободными гладиаторов, то они ликовали, испытывая подлинное облегчение. Казалось, столь ненавистные и тяжелые цепи были сброшены, и теперь начинается новый этап жизни. Из кулуаров на арене показался организатор игр, а вместе с ним – зачитывавший смертный приговор вестник и еще несколько человек. Они подошли к победителям и сдержанно поздравили их, после чего накинули на плечи обоих особый дар – ярко-красные мантии. По традиции, если состоятельный человек в Яросе накидывал на раба красную ткань в чьем-либо присутствии, это означало, что последний становился свободным. Таким образом, гладиаторы окончательно освободились на глазах у тысяч горожан и гостей, пройдя символический ритуал

– Ну что, мы теперь команда, напарник? – спросил довольный Брум.

– Только, если ты в следующий раз отвлекаешь, – улыбаясь, ответил ему Аспур, пожимая протянутую руку Вога.