Восходоземье. Великий турнир (СИ)

Глава 11

Испуганное бормотание кого-то поблизости заставило Брондаза открыть глаза, кривясь от ноющей боли в висках. Маг тут же вспомнил, как он здесь оказался. Вспомнил, как из последних сил преодолевал остававшийся отрезок аллеи, как слышал обрывистые возгласы рядом плетущихся даннов. Дрожь пробежала по его телу. Он оглянулся и увидел Дармира, в холодном поту бредящего во сне.

— Не надо! Прошу, оставь в покое.

– Дармир, очнись.

Несколько минут беспрерывной тряски за руку все-таки принесли успех, и вскоре тот пришел в себя.

– Где мы? – сразу спросил дезориентированный Дармир, привставая и держась за голову. – Что произошло?

— Мы попали в серьезную передрягу, братец. Вот, что произошло. – С грустью произнес Брондаз, доставая из сумки карту. – Мы спаслись благодаря одному данну, который привел нас в чувства, прежде чем наши мозги успели расплавиться.

– Что-то припоминаю, но смутно, — Дармир попытался воссоздать полную картину произошедшего. — Мы что, в Лес Забвения попали?

– Как видишь.

– Но он должен был быть в другой стороне, – Дармир бросил мимолетный взгляд на раскрытую карту, которая все еще представлялась ему мутным пятном. – Или…

— Или белые колдуны оказались правы, когда предостерегали нас о блуждании леса.

— Как такое вообще может быть?

-- Вот и мне интересно.

– Кстати, где остальные? Их что-то не видать.

Брондаз не стал ничего говорить, сделав вид, что не расслышал.

– Реказ, Фрохт. Где все наши? – настойчиво повторил Дармир, но вместо ответа получил многозначительный жест рукой в исполнении брата, показывавшего на остатки уцелевшей экспедиции из 8 отрядов. Весьма не радужную картину.

Дармир осматривался по сторонам, но не находил никого из своих. Лишь располагавшиеся неподалеку члены остальных отрядов, которые с полной растерянностью на лицах блуждали в поисках товарищей. Эльфийки стояли возле леса и звали своих соратников, тщетно стараясь получить ответ. А вот остатки отряда франов, осознавшие бесперспективность таких действий, предпочли помолиться в память о потерявшихся друзьях. Примерно, такие же ритуалы проделывали скорбевшие анды и пустынники. В прошедшую ночь Закатные земли принесли в жертву 34 участника турнира, оставив в живых всего лишь 26. За сутки с небольшим негостеприимные края ликвидировали около 2/3 странников.

Рассеянные по поляне путники, наконец, осознали, в какую опасную игру они ввязались и что еще им предстоит пережить. Это без труда читалось на их лицах. Печаль все больше одолевала их, затмив некогда воодушевленный романтический настрой. Всего несколько смертельных опасностей, роковым образом попавшихся одна за другой, – и от былого задора не осталось следа. Даже у самых безнадежных оптимистов возникло стойкое ощущение какой-то необъяснимой тревоги, которая теперь будет их преследовать всю оставшуюся дорогу.

– Здравый рассудок подсказывает мне, что мы единственные из отряда, кто остался, – предположил Брондаз, – но я, все же, поищу остальных в надежде развеять свои опасения.

– Я с тобой, – поднялся с земли Дармир, опираясь на посох.

Брондаз хотел отклонить помощь ослабленного брата, дав ему возможность отдохнуть и набраться сил. Однако, быстро сообразив, что они одни среди незнакомцев и в настроенных враждебно краях, затея потеряла актуальность. Вместо нее Брондазу на ум пришла другая идея. Чародей вспомнил, что его положение не настолько безнадежное, поскольку кое с кем судьба уже свела его. Оставалось только найти своего «знакомого». И он, взяв сумки и посох, придерживая брата, направился к тому, кто их спас ночью.

Проходя мимо гномов, Брондаз бросил в их сторону любопытный взгляд. Один из них нервно прохаживал взад-вперед и, надрывая глотку, звал кого-то.

– Хем! Хем! – периодически раздавался рычащий грубый голос чернобородого жителя подземелья. – Да где этот чертов гном?

– Свэн, прошу тебя! Закрой рот, ибо голова и так болит, – сквозь зубы просил его другой гном, державшийся обеими руками за голову и все еще отходивший от последствий недавних приключений.

– А ты вообще сиди тихо, мой тупой родственник, – остро отреагировал на просьбу Свэн, не сдерживая себя рамками приличия, – просрать табак и часть наших запасов выпивки – это надо было постараться. Удружил, так удружил! Вот как нам теперь быть, а?

– Если ты забыл, то нас в поле преследовала какая-то гадость, которой даже на карте не оказалось.

– Я забыл только одно. То, что мой брат Стэн – идиот, которому нельзя ничего доверить.

– Послушай, ты!

– С чего вдруг я должен тебя слушать, тупица?

Рыжебородый гном, не сдержавшись, быстро возразил брату. Он смело ударил его своим маленьким, но крепким кулаком по лицу. Свэн, недолго думая, зарядил в ответ Стэну по ребрам. На глазах у всех завязалась драка, пока подбежавший старый гном Вард не разнял импульсивных братьев, попутно отчитывая их за легкомысленное поведение. Гномы считались не злопамятным народом. Собираясь в шумные компании, они частенько затевали хаотичный мордобой, а как только им он надоедал, они возвращались к пированью, как ни в чем не бывало. Поэтому Свэн со Стэном, угомонившись, тут же помирились. Их пыл сошел на нет так же стремительно, как возник.

– Что за народ? – с недоумевающим видом ухмыльнулся Брум, наблюдая за перепалкой гномов. – У них больше половины отряда пропало, а они только о выпивке и думают. А еще нас называют дикарями.

– Все мы дикари, – заключил находившейся рядом Викхель, – рыцари, добрые великаны, лесные охотники, даже воспитанные эльфы. Когда возникает опасная для жизни ситуация, о манерах приличия принято забывать. Еще неизвестно, как долго мы будем друг с другом играть в цивилизованных существ. И, вообще, как долго будем жить.

– Ну, по крайней мере, здесь и сейчас с нами все в порядке, – оптимистично подметил Брум, хлопая по плечу задумчивого Аспура, – благодаря моему напарнику.

– Да уж, парень и впрямь молодец, – не преминул похвалить Викхель подчиненного за ночной подвиг. – Отсрочил наш конец.

– Да ладно тебе унывать. Ты ж Викхель непобедимый. Ты штабелями укладывал врагов на арене.

– Растерянные рабы с арены, Брум, не отрывают тебе руки с ногами в густой, двухметровой траве. А еще они не разрывают твою психику на части галлюцинациями.

– И на такое найдем управу. Полно тебе!

Викхель с подозрением глянул на Вога, намереваясь отыскать разгадку его несокрушимого оптимизма. Был ли он глупцом? Навряд ли, поскольку сумел отвоевать свободу в бою. Возможно, он так подшучивал, демонстрируя своеобразное чувство юмора? Вероятно, но в его карих глазах проступала искренность, а не лукавство. Или Брум так вел себя из-за пережитого шока, отголоски которого все еще не выветрились с его головы? Скорее всего. Остановившись на третьем варианте, наблюдательный Викхель в итоге принял его за основу.

– Ладно, засиделся я что-то. – Неестественно произнес гурк после повисшей паузы. – Пойду, навещу выживших в отряде, а то они сейчас все наши остатки провизии между собой разделят.

Лидер даннов поднялся и побрел к троице наемников, оставив Аспура и Вога.

– Ну, как самочувствие? – подбодрил Брум, на что получил угрюмое молчание.

– Все в порядке? Выглядишь как-то…потрепанно.

Однако молчун опять не ответил, решив уткнуться взглядом в землю.

– Не хочешь – не говори. Дело твое, конечно. – Оценил тишину Брум, который уже превратил диалог в монолог.

– Говорят, если рассказать о наболевшем, то сразу полегчает. Я, конечно, не твой родственник или закадычный друг, но...могу помочь.

Не добившись и звука от напарника, Брум тяжело вздохнул и засобирался в направлении своих.

– В ту ночь я видел мальчишку, – решил признаться Аспур в самый последний момент.

– Какого мальчишку?

Аспур нервно закусил губу, готовясь к чистосердечному признанию.

– Того, которого убил на арене. Ты наверняка помнишь о нем. Слабый и беззащитный. Он, трясясь от страха, умолял пощадить его. Его силой выпхали на поле на потеху публике. Все всё и так понимали, как окончится бой, но им нужно было шоу. Он не мог выбирать, зато я мог отказаться, но под угрозой дисквалификации и жгущих тело розг я решился на преступление. Какой позор!

– Аспур, дружище, он…

– …а когда он умирал, то последним его словом, вышедшими из уст вместе с темной кровью, было «милосердие». Это ужасное зрелище, суть которого я по-настоящему осознал лишь в проклятом лесу, когда он явился из него.

– Его уже нет на этом свете.

– В том вся проблема, что нет. Видел бы ты глаза его родителей. Мне никогда так не было стыдно за себя. Какой же я мерзавец!

Лицо рассказчика еще больше побледнело, а память снова обнажила вину, которую гладиатор так старательно прятал глубоко внутри. От столь внезапного признания напарника Брум несколько растерялся, не сообразив сразу, что сказать. Однако затем он вновь прокрутил в голове полученную информацию и уже был готов от легкого перебрасывания общими фразами перейти на более серьезные темы.

– Не один ты такой, – с пониманием отнесся Брум. В этот самый момент он понял, что возник подходящий момент для того, чтобы достать собственные «скелеты из шкафа». И бывший гладиатор начал свою историю. – Мне тоже приходилось убивать совсем не равных соперников против собственной воли, а затем смотреть, как их оплакивают родственники. И каждый раз я заставлял себя верить в то, что так необходимо. Я убеждал себя, что собственная мечта дороже чужой жизни, и готов был принести на алтарь свободы столько жертв, сколько требовалось. Когда я осознал, что творю и в какое животное превратился, то захотелось просто умереть. Мертвые не уходили из мыслей днем, а ночью являлись ко мне в кошмарах. Так я начал понемногу сходить с ума. И вот однажды моя совесть не выдержала. В очередном бою я отказался драться, решив покорно умереть от меча соперника. Но и здесь жизнь пошутила в своей манере, когда послала мне в противники человека, который отказался убивать. Его руки тряслись, как телега на колдобинах, а лоб нервно источал литры пота. Два бойца, отказавшиеся драться перед тысячами глаз и, главное, перед царем.

– Опасный прецедент. – Прокомментировал Аспур с видом знатока.

– Вот-вот. Арена – это всегда шоу, которого мы ей в тот день не дали. Но его, тем не менее, устроили вопреки нам. Конрад решил вопрос обычной подброшенной вверх монетой. Жребий выпал на моего «соперника», и его в то же мгновение эффектно умертвили. Сначала его грудь приняла шесть стрел, а затем несколько выбежавших надсмотрщиков отрезали ему голову. Представляешь? Какая-то чертова монета решила его жизнь и мою.

– Царь не прощает неповиновение.

– Как видишь, старина Вог выкарабкался, – горько протянул Брум, – мне всыпали десять розг, чтоб неповадно было в следующий раз. Если б ты только знал, как они круто изменили мою жизнь. Каждый нанесенный удар все сильнее пробуждал во мне непреодолимую любовь к жизни. В тот самый миг я понял, что мне был дан второй шанс, который я не имею права прозевать. Я поклялся себе, что любой ценой выиграю в соревнованиях, а потом, получив свободу, потрачу ее на помощь таким же, как я, и стану счастливым. Как знамение свыше, в последующем полуфинале и финале мне попались наемники.

– И вот мы, бывшие убийцы, здесь. В землях, готовых нас самих уничтожить в любой момент. Какая ирония.

– Как бы там ни было, жизнь дала нам последний шанс. Пусть даже такой специфический. За него надо цепляться. Мы едва не сошли с дистанции в самом начале, едва не присоединились к тем, что в лесу.

– Да уж, Брум. Не знаю, что будет с остальными, но твой не убиваемый оптимизм явно нас всех вместе с тобой переживет. – Попытка Аспура пошутить сразу же нашла отклик на лице напарника, изобразившего широкую, добродушную улыбку.

– Ты видел не ребенка, а собственное отражение, – вновь попробовал успокоить Брум. – Я не знаю, что нас ждет после смерти и какие боги, но уверен, что невинное дитя обрело покой. Однажды один человек мне сказал, что мы все постоянно совершаем ошибки. Серьезные и не очень, но совершаем. И нет того, кто не запятнал бы себя отвратительным поступком. Отличает нас лишь то, что не всякий способен смириться со своей ошибкой, признать ее и исправить, отчего страдает целую жизнь. Взгляни на вон тех участников вокруг. Это ты их спас прошлой ночью. Десятки душ. Ты исправил свою ошибку. Сейчас ты поведал мне свою историю, тем самым признав ошибку. И все, что остается, так это смириться с ней. Смирись, Аспур, и отпусти. И ты обретешь заветное спокойствие, которое так жаждет твое сердце.

Брум закончил говорить, а проступившее приятное облегчение на лице собеседника дало понять, что речь не прошла мимо его ушей. Хоть он не сознавался, но больше всего сейчас хотел, чтобы его кто-нибудь подбодрил, а главное – понял. К счастью, такой человек оказался рядом в нужное время.

– Спасибо, Вог, – искренне произнес Аспур, – теперь я знаю, что словом ты орудуешь так же искусно, как и мечем.

Напарник ничего не ответил, а лишь скромно махнул поцарапанной рукой в ответ. Задушевный разговор даннов прервали нависшие над головой тени, которые вынудили обоих гладиаторов повернуть головы вверх. Перед ними, словно бронзовые изваяния, стояли Брондаз и Дармир.

– Чем обязаны? – удивленно вопросил Брум.

– Данн, из всех только тебе можно верить, – серьезно произнес Брондаз, игнорируя Вога и глядя Аспуру прямо в его серые глаза. – Я могу просить твоей помощи?

– Думаю, да, – ответил Аспур после обмена непонимающими взглядами с Брумом, – но чем именно я тебе помогу?

– Моих соратников не видать, – начал издалека маг, – и, скорее всего, их лиц я более не увижу, храни их Бог. Но надежда все еще вынуждает меня проверить поляну и местность вокруг нее. Мой брат ослаблен. Он не в силах отправиться со мной, а оставить его одного – значит подвергнуть риску. Поэтому прошу тебя присмотреть за ним, пока меня не будет.

Аспур взглянул на Дармира, едва державшегося на ногах и находившегося в состоянии полубреда. Проступавшие на светлом лице капельки пота отблескивали на полуденном солнце. Покрасневшие веки светлых глаз и прерывистое сопение, доносившееся из ровного прямого носа, подчеркивали нездоровое состояние. Но сам маг старался не подавать вида больного, уверяя брата в ненужности присмотра.

– Хорошо, я присмотрю за твоим братом, – помогая опуститься на мягкую уложенную траву больному, заверил гладиатор, – и, кстати, данн звучит как-то обобщающее. Меня зовут Аспур! А моего напарника Брум.

– Очень приятно Аспур и Брум, – почтительно изрек чародей, пожимая поочередно им руки, – я Брондаз, а моего брата зовут Дармир.

Имена эти были на слуху у всех участников, и Аспур внезапно вспомнил, где ему уже довелось видеть двух магов. Он без всяких сомнений узнал в них могущественных «фиолетовых» колдунов, которых обсуждал с напарником перед началом турнира. Судя по расширенным, карим глазам Брума, он тоже понял, с кем разговаривает. Но Брондаз, не обратив внимания на изумление гладиаторов, поблагодарил обоих и спешно выдвинулся на поиски своей группы.

– Вот видишь, – не преминул воспользоваться случаем Брум и в полголоса произнес, – лишнее доказательство того, что прошлое должно остаться в прошлом, а ты нужен кому-то в настоящем.

Аспур вынужденно кивнул и, убедившись, что больной Дармир рядом и все еще подает признаки жизни, вновь окинул взглядом поляну с иными участниками.

– Смотри, – присоединился к наблюдениям Вог, указав на эльфов, – по ходу, не только наш маг хочет выяснить, где остальные.

– Что там происходит?

– Судя по крику, какая-то ругань. Эльф и вон та, которая тебе меч подавала, скандалят с еще одной эльфийкой.

Чтоб хотя бы бегло уловить суть конфликта, Аспур настороженно прищурился. Хоть от этого его слух не становился лучше, но все-таки это давало некое понимание на инстинктивном, неведомом, уровне. В попытке запечатлеть в памяти каждый взмах скандалистов руками, каждый их выкрик, молодой гладиатор догадался, о чем спорили представители небесного народа. Двое из них всячески отговаривали третью от затеи отправиться в лес на поиски пропавших товарищей. А когда их доводы заканчивались, они силой останавливали неугомонную эльфийку, оттаскивая ее от тропы.

– Несчастная, – с сочувствием изрек Брум, – все еще не хочет свыкнуться с мыслью, что их больше нет.

– Кто знает, Брум, может она права? Может надо бороться, не сдаваться? Навряд ли они умрут. Брондаз сказал, что днем чары с леса спадают. Поди, очнулись где-нибудь и сейчас ищут выход.

– Нет, не ищут, – с трудом выдавил Дармир, ставший свидетелем разговора даннов. – Скорее всего, они окончательно сошли с ума еще до наступления рассвета. Теперь лес высосет из них жизненные силы в течение пары-тройки дней.

– Это почему? – вопросил Брум.

– Лес Забвения – не просто куча старых, высохших деревьев. Когда-то давно он был Чар-Лесом – местом, где обитали самые дивные животные и росли самые необычные растения. Таких раньше много было, сейчас их можно пересчитать по пальцам одной руки.

– И что с того?

– Летописи гласят , – продолжил маг, – что во время Великой войны его прокляли. Сделал это темный народ, дабы лес служил серьезным препятствием для продвижения армий наших предков. В результате осквернения природы смертельной отравой животные погибли, зелень высохла, а от пышных крон деревьев остались уродливые черные сучья. Получилось одно из самых дурных мест в Закатных Землях.

– Одно из? – переспросил Аспур в надежде на то, что колдун фиолетового круга ошибся.

– Конечно, – усмехнулся тот, – и, поверь мне, оно не самое опасное. Есть похуже. Надеюсь, нам не придется в них побывать.

– Для этого у нас есть карта.

– Бывали случаи, что она не помогала. – Недавний разговор с братом все еще оставался свежим в памяти. – Эти края безлюдны, они покинуты и забыты, однако кровожадные духи все еще населяют их. Приготовьтесь!

– К чему?

– К тому, что проклятые земли нас будут пугать, сбивать с пути и убивать.

Как и стоило ожидать, пояснения Дармира не вселили оптимизма в Аспура. Скорее, наоборот, он в очередной раз убедился, что за добытую свободу, как и за жизнь, придется побороться.

– Глядите, – перебил Вог, – она решилась идти.

Настойчивая эльфийка, находясь в состоянии шока, в очередной раз вырвалась из рук своих товарищей. Отпустив им напоследок несколько колких обвинений, она уверено пошагала в направлении леса. Она подходила к безжизненной тропе, но случилось то, чего, пожалуй, никто не мог предположить. Один из выживших андов вовремя схватил эльфийку своей громадной рукой и понес обратно. Им оказался Атлан – тот самый «слабоумный силач», которого гладиаторы обсуждали перед отправлением. Невзирая на грозные требования спутницы на пару с отчаянными попытками вырваться, он без усилий нес ее, словно какую-то пустую сумку. Когда эльфийка особенно сильно злилась, безобидное лицо силача изображало виноватый вид. В нем читалось нежелание навредить девушке одновременно с желанием ее уберечь от необдуманного поступка, поэтому Атлан выглядел противоречиво. Подойдя к эльфам, он осторожно поставил девушку на землю, а затем искренне извинился, на что оскорбленная дебоширка пригрозила анду, обнажив один из своих клинков. Конфликт разгорался с новой силой, привлекая к себе все больше посторонних глаз. Вероятно, он бы окончился неблагополучно, если б ему не помешало еще одно неожиданное событие.

Вдалеке послышался агрессивный крик – на поляну по обе ее стороны влетели три дюжины всадников верхом на непонятных животных с шестью лапами, внешне напоминавших диких кабанов. По всадникам было видно, что они не собирались проводить переговоры, не демонстрировали свою силу. Они лишь неслись на всех парах вперед с четкой целью расправиться с гостями. Одна часть всадников сверкала закругленными саблями, размахивая ими в разные стороны. Другая часть крутила в руках заточенные на концах палки. И те, и другие выглядели максимально неприятно. Их затертые до дыр грязные, засаленные одежды выглядывали из-под сооруженных из древесины неровных доспехов, к которым небольшими рядками крепились чьи-то кости. Таким образом, останки создавали еще один слой защиты и попутно свидетельствовали о статусе воина. Чем больше костей на нем, тем важнее он.

Первой жертвой свирепых воинов пал сир Блант, не успевший вовремя добежать до меча. Однако он, находясь без оружия, продолжал оказывать ожесточенное сопротивление троим всадникам. Одного из них ему даже удалось выбить из седла и повалить наземь. Но сабли все равно неумолимо порубили франского рыцаря, пробив железную броню. На другой стороне поляны развернулось сражение анда с внезапными гостями. Несмотря на силу великана, наездники одолели его, накинув на того цепи и скрутив ими анда по рукам и ногам. Вследствие этого, силач оказался обездвижен и легко умерщвлен длинным, деревянным копьем в голову. Он стал второй жертвой. Затем завязался яростный бой с остальными участниками турнира. Оставшийся в живых лидер андов Булдарн при виде мертвого друга моментально перевоплотился в свирепую и безжалостную машину для убийств. Глаза его почернели и налились гневом. Вместе с еще одним азулонцем он ринулся в атаку, сражая врагов тяжелыми ударами своего молота. Удары буквально вбивали, словно гвозди в доски, врагов в землю, заставляя содрогаться земную твердь. Гномы же придерживались иной тактики. Пока Свэн и Стэн скашивали топорами неведомых животных по лапам, старик Вард разбирался с дезориентированными от падения всадниками. Пока Кверкус прятался за Астой и Диондором, они меткими выстрелами из лука встречали всадников, а также устраняли находившихся вдали вражеских стрелков, тем самым, прикрывая гномов. Стоя спинами друг к другу, Танар и сир Заклид отражали набеги противника. Более того, королю удавалось даже сбивать их с кабанов. Ситуация улучшилась, когда на помощь франам прибыли Викхель с наемниками. Опытный воин арены тут же принялся подтверждать звание лучшего гладиатора Конрада. Особняком от всех держались бившиеся в одиночку с врагами пустынники. Метко запущенные в грудь ножи сражали всадников еще на подходе. А потом в ход шли острые копья, которые тут же обагрялись кровью неприятеля.

Что касается эльфов, то они ловко орудовали парными клинками, прокручивая их с мастерской быстротой и нанося массу порезов по неприятелю. Особенно хороши были Абиель и Терсия, которые двигались также резво, как и размахивали оружием. Словно исполняя акробатический танец, они, подобно змеям, уворачивались от взмахов саблями противника. Однако, из-за большой концентрации врагов, не всех ударов получалось избежать, и один из таких зацепил Абиель, от чего она упала, выпустив кинжал из руки. Всадник собирался воспользоваться моментом и раздавить эльфийку, направив на нее свое подобие лошади, но подоспевший в последний момент Аспур в прыжке сразил неприятеля и спас Абиель. Вместе с ним на выручку эльфам подоспел Брум и Брондаз. Последний выглядел особенно жестоко. Произнося непонятные слуху заклинания, он взмахивал фиолетовым посохом и буквально разрывал всадников на части.

– Вы, кажется, обронили, госпожа эльфийка, – с ехидством обратился Аспур к беловолосой деве, протягивая подобранный клинок и помогая подняться.

Абиель вспомнила своего спасителя, но ответить ничего не успела, поскольку приближалась новая партия врагов. Путники приготовились вновь отражать атаку, но им не пришлось этого делать. Воины в один момент попадали с кабанов, в приступе задыхаясь. Какая-то бледная зеленая нить тянулась от их голов. Дабы понять происходящее, эльфы и люди повернулись назад и увидели Дармира, вытянувшего вперед правую руку с широко расставленными пальцами. Маг хоть и стоял далеко от союзников, но его шипящие нашептывания настойчиво доносились из образовавшихся нитей. Что касаемо несчастных всадников, то жизнь стала медленно покидать их, а они, словно, высыхали. Спустя несколько минут все они были мертвы. За столь экзотическим способом лишения жизни наблюдали не только путники, но и ошарашенные остатки сил всадников. Поняв, что им не победить, они отступили, скрывшись так же стремительно, как появились.

Дармир, тем временем, приобретал все более здоровый вид. Очевидно, что проделанный смертельный ритуал пошел ему на пользу. Бледность постепенно сходила с лица, уступая румянцу, а согнутое в дугу тело, подобно распустившемуся цветку на солнце, распрямилось. Он уверенной походкой зашагал к брату, ловя на себе оживленные взгляды путников.

– Я же просил тебя не высовываться из укрытия, пока не минует угроза, – упрекнул Брондаз.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло, – расправив руки в стороны, приговаривал довольный Дармир.

– Кто это такие? – поинтересовался Брум, рассматривая лежавшего изрезанного эльфийскими кинжалами воина.

Глеарос осторожно смахнул его слипшиеся волосы со лба и увидел на нем ярко-красное круглое клеймо со знаком меча внутри.

– Это изгой, – с уверенностью произнес эльф, отвечая не только Бруму, но и всем, кто находился рядом, – знак меча, круглая печать. Он изгнан за разбой. И, судя по свежему ожогу, изгнан недавно. Вот и верь потом в байки про мучительную гибель изгнанных. Здравствуют и процветают. Еще и средством передвижения обзавелись.

– Кстати, а что это за чудо природы? – вновь полюбопытствовал Брум, показывая на поверженную тушу животного.

– 6-лапый скроф, – молниеносно высказалась Терсия, пока эльф вспоминал название, – обитает только в Закатных землях. Поразительно, но изгоям удалось их приручить.

– Похоже, наши сведения касательно Закатных Земель несколько устарели. – Глеарос еще раз подробно осмотрел поле минувшей битвы в надежде найти новые детали.

– Смотрите, там, кажется, что-то происходит, – воскликнула Абиель, и все разом устремили взор на сбившихся в кучу остальных путников. Те что-то оживленно обсуждали на повышенных тонах, активно жестикулируя руками. Аспур и Вог, сорвавшись, отправились туда, а следом за ними последовали Абиель, Терсия, Глеарос и два мага.

– Дайте мне убить его, – доносился злобный призыв из толпы.

– Он нужен живым, – звучало в ответ.

Когда маги, эльфы и даны, наконец, подошли, то увидели еле живого всадника, которого обступили со всех сторон участники.

– Они убили двух моих друзей. Эти твари. – Возмущался Танар. – Дайте мне его, я прикончу изгоя.

– Успокойтесь, Ваше Величество, – пытался быть вежливым Викхель, унимая пыл короля и не давая тому вознести меч над головой раненого, – живой он гораздо ценнее для нас. Он может рассказать местоположение остальной шайки и цель нападения.

– А главное, он расскажет, как нас выследили! – послышалось сзади.

Толпа негласно разделилась, примерно, поровну на тех, кто поддерживал замыслы короля и на тех, кто считал идею Викхеля более правильной. Пока они безрезультатно спорили, погрузившись в беспорядочные диспуты, раненный всадник, между прочим, доживал последние минуты. Это можно было без труда понять по его бледным губам, испуганному взгляду и густой крови, растекшейся внушительной лужей. Когда несчастный скончался, спор приобрел более ожесточенный характер, разродившись взаимными оскорблениями и обвинениями. Поначалу, прибывшие «новички» наблюдали, храня молчание. Они старались вникнуть в происходящее и разобраться, кто прав и чью сторону надобно принять.

– Тихо! – Аспуру надоело оставаться безучастным, и он изо всех сил заорал

Как ни странно, но такой способ обратить на себя внимание сработал, и только что скандалившие участники турнира повернулись в сторону гладиатора, намереваясь рассмотреть того, кто посмел прервать их противостояние.

– Нам сейчас нельзя ругаться! – воспользовавшись их повышенным вниманием, утвердительно произнес Аспур.

– Да ладно?! Вот это предложение, – выдал один из гномов-близнецов, явно не оценив чаяния даннского участника, – И ты вообще кто?

– Тот, благодаря которому ты выполз из Леса Забвения, – с такой же пренебрежительной интонацией произнес Брум.

– Это правда, – заверил Брондаз, от чего по толпе пробежал гул. – Он помог нам, а перед этим выручил напарника.

– А я слышал, что он бывший раб, чудом попавший на турнир, – издевательски возразил пустынник, не найдя ничего подходящего ответить.

– Кем бы он ни был, пусть выскажется, – внезапно заступилась Абиель. В ее взгляде улавливалась строгость одновременно с любопытством. – Говори.

Аспур взглянул на умолкнувших участников. Брум, Викхель, Абиель, Танар и Брондаз с Дармиром заинтересовались. Остальные же всем своим видом выказывали безразличие на пару с равнодушием. « Что ж, хуже уже не будет» – гладиатор мысленно успокоил себя, а затем, хорошенько прокашлявшись, начал.

– Необходимо объединиться. Если хотим выжить, надо действовать сообща.

– С какого рожна мне объединяться с дикарями? – пустынник вновь выразил неудовлетворенность личностью гладиатора, обрушившись на последнего с недовольством.

Тем не менее, Аспур выдержал удар. Он не стал пререкаться и попробовал доходчиво объяснить свою позицию жителю песков, а вместе с ним – всем остальным.

– Только за последние несколько дней мы потеряли большую часть участников, и сейчас нас два с небольшим десятка. Из 72! И это притом, что в направлении цели не пройдено и половины пути, и трети. Да что там, и десятой его части. Сейчас мы действовали, помогая друг другу. Пусть не намеренно, но все-таки мы добились успеха. Чего нельзя сказать про лес или травяное поле. Есть суровая действительность, к которой нужно адаптироваться. Турнир – это уже не вопрос соперничества, а вопрос выживания. По крайней мере, для нас. Поэтому мое предложение максимально простое и практичное. И, что самое главное, выгодное для всех.

– Еще скажи, что мы возьмемся за руки и станцуем хоровод вокруг Столетника, – блеснул сарказмом Свэн.

– Вовсе не требуется танцевать. Достаточно просто дойти до цветка, а там уже и решить, – поддержал Аспура Глеарос. – Идея неплохая. В нынешнем положении она даже единственно правильная. Если идти вперед, то только общими усилиями.

– Может, развернемся обратно, пока не поздно? – робко озвучил Кверкус. Как гром средь ясного неба, его предложение взбудоражило участников. Не менее прочих удивились Аста с Диондором. Даже они не ожидали такого от своего покровителя.

– Ваше Высочество, помимо озвученных правил турнира есть еще негласные. В них, мягко говоря, не приветствуется скорое возвращение. Вы предлагаете нам всем покрыть себя позором? – Вард добродушно улыбнулся, попутно зажигая табак в длинной, изогнутой трубке.

– Почему сразу позором? Мы все объясним, нас поймут. Соберемся с новыми силами и опять отправимся.

– Ваше Высочество, Вы можете хоть сейчас отправляться. Восток в той стороне. – Даннский наемник указал в сторону леса, высмеяв, таким образом, принца перед присутствовавшими участниками.

– Да как ты смеешь меня оскорблять, жалкое подобие воина. – Возмутился принц. С завидной строптивостью он дернулся в сторону обидчика. Диондор с Астой насторожились. – Сиди смирно, не то я…

– Ты что? – Неконтролируемый выпад вуда не на шутку разозлил наемника, заставив последнего пренебречь нормами этикета и заговорить с нескрываемым неуважением. – Что ты сделаешь, мальчишка? Предложишь мне дуэль? Хотя, нет, стой. Ты же не из таких. Ты пошлешь кого-нибудь из этих двух вместо себя. Я много вас повидал. Да что там, я неоднократно бился за таких, как вы, жалких трусов.

– Я тебя…

– Беги обратно в Цитадель и расскажи всем, какой ты герой. Давай, вперед. – Не дожидаясь угроз Кверкуса, даннский участник турнира завершил речь.

Путники, пораженные откровенностью вышедшего из себя наемника, затихли в ожидании чего-то ужасного. Будь они сейчас в Восходных Землях, дерзкого данна уничтожили бы, даже не дав договорить пламенную речь. Однако нынешняя реальность диктовала иные правила, в соответствии с которыми приходилось выживать здесь. В Закатных Землях, где не работали законы Восходных, где титул не играл никакой роли, где все решали те или иные качества характера.

Примечательно и то, что Аста с Диондором не проронили ни слова и ничего не предприняли. Не потому, что испугались дерзкого данна. Скорее всего, они сами упивались публичным унижением того, кто этим занимался всю свою жизнь. Сам же принц, ожидаемо, дал заднюю.

– Не побегу до тех пор, пока не увижу, как ты сдохнешь от рук какого-нибудь изгоя. – Презрительно ответил он, прищуривая глаза.

– Прошу, хватит! Давайте успокоимся и все обсудим, – перебранка уже успела порядком утомить Глеароса, поэтому эльф тактично попытался разрядить обстановку со свойственной ему дипломатичностью.

Понадобилось еще какое-то время, чтоб успокоить разгоряченного принца и наемника, но в итоге, изнуренные перепалками путники расселись по кругу и принялись подробно обговаривать идею Аспура.

После непродолжительных дискуссий все единогласно сошлись во мнении, что необходимо временно объединиться. Дабы вновь не стать жертвой внезапной атаки, вынужденная команда, похоронив погибших товарищей и собрав вещи, покинула пределы поляны. Они последовали далее на запад навстречу новым испытаниям в то время, как за исходом кто-то внимательно наблюдал, прячась за деревьями с кинжалом в одной руке и свертком желтой бумаги в другом.