Восходоземье. Великий турнир (СИ)

Глава 2

Прошло пять дней с момента отправления короля и остальных путешественников. Путь в Цитадель пролегал через Ярос — еще одно человеческое царство, царство даннов – суровых людей с довольно жесткими обычаями и смелыми нравами. Они были прямой противоположностью реформаторам-франам, которые на протяжении веков привыкли следовать по пути прогресса. Неспроста другие народы называли даннов дикарями, что, в общем-то, задевало последних. В то время как в иных человеческих государствах происходил культурный подъем, Ярос оставался на прежнем уровне, напоминая всем своим существованием памятник прежним порядкам и укладам. Законодательство не претерпевало коренных изменений, здесь до сих пор находили отклик жестокие казни, многоженство, законы кровной мести, практика купли-продажи людей, а высшее и низшее сословия разделяла весьма ощутимая черта. Однако помимо отрицательных сторон имелись и положительные. Обширные территории, разделенные на 13 сатрапий, делали царство одним из наибольших в Восходных землях, а по населению оно занимало почетное 2 место, уступая лишь околоцитадельным землям. Более того, оно граничило на севере с Октосом, на востоке – с магами, на юге – с могучей державой андов, Азулоном, а западные рубежи данны делили с моллами из Сильмуна по реке Указательной. Столь удачное местоположение позволяло неплохо зарабатывать на торговле, чем, собственно говоря, и пользовались «дикари». Данны славились склонностью к гончарному ремеслу, производя разного рода посуду: амфоры, вазы, горшки, чаши, тарелки, а среди человеческих государств они слыли самыми искусными производителями одежды, уступая лишь эльфам.

Едва миновав собственные пограничные заставы и ступив на территорию Яроса, экспедиция была встречена отрядом конницы. Ими оказались искры – элитные вооруженные всадники царя из его личной гвардии, о чем красноречиво говорили привязанные к седлам засушенные собачьи головы, демонстрировавшие беспрекословную верность своему господину, который послал сопроводить столь почетных гостей. Видимо, таким образом лидер этого государства оказывал свое почтение. Так или иначе, со своей стороны франы любезно согласились на предложение отряда, и все вместе с элитными провожатыми направились дальше вглубь царства.

В отличие от своих северных соседей, данны не могли похвастаться столь обширными, полными богатства и роскоши, селениями. Природа также заметно разнилась с франской. И поэтому пред гостями не было их родных, так приятных глазу, плодородных полей, неудержимых и полных кристально чистой воды рек и высаженных рощ у озер. Здесь открывалась совсем иная картина: бескрайняя пустынная степь, что расползалась на долгие километры в сторону юга, востока и запада, создавала ощущение опустошенности и одиночества. Лишь встречавшиеся у дороги бедные, малочисленные деревушки, состоявшие, в основном, из ветхих лачуг, изредка разбавляли тоску. То и дело, по пути изредка проскальзывали мутные очертания сгорбленных крестьян, отчаянно трудившихся посреди пустынных равнин.

— Как здесь вообще ещё кто-то живёт? – с явным и немного бестактным недоумением спрашивал франский дворянин у одного из сопроводителей, что охотно вызвался быть экскурсоводом для визитёров.

– Они привыкли так жить, мой господин, – с несвойственным даннам терпением и невозмутимостью отвечал ехавший рядом с каретой сопроводитель. — Северный удел — не то место, где можно провести досуг. Но на юго-востоке нашей страны совсем другие пейзажи: величественные, покрытые вечными снегами, горы, да и с людьми по более будет. Уверяю Вас, там Вам бы не пришлось испытывать томящую сердце скуку.

Дворянин жестом руки показал, что с уважением оценил слова подбадривающего его спутника, и продолжил из собственного любопытства расспрашивать об интересующих его моментах из жизни дикарей. Сопроводитель охотно отвечал.

А между тем, многочисленная вереница из повозок двигалась по широкому тракту, изо дня в день преодолевая просторы царства. Вдоль дороги встречались скромные хутора, невзрачные деревни, мелкие и крупные города, и везде местные элиты радушно принимали странников, оказывая им самый почетный прием. В конце концов, не часто выпадает шанс пообщаться с правителем весьма крупного государства на севере и его свитой, если не раз в жизни. Поэтому главы поселений старались извлечь из визита гостей максимум пользы путем переговоров, заключения торговых соглашений и прочих атрибутов деловой жизни, делавших высокопоставленных даннов успешнее своих подчиненных.

Так, спустя неделю странствий делегация окончила путь, достигнув цели – столицы Яроса и главного центра даннов, города Дандбурб. По первому впечатлению, Дандбурб был больше похож на замок внушительных размеров, огражденный 10-метровой каменной старой стеной. Вероятно, она в качестве наследства осталась с прежних времен, когда город еще служил надежной крепостью во время давних стычек с соседями, а также во время гражданских войн, вспыхивавших здесь с завидной частотой. На самой стене несли дозор снабженные луками и пращами городские стражники. Заметив приближающихся к воротам замка гостей, они засуетились. На подходе к укреплению гости то и дело слышали, как солдаты носились в разные стороны, орошая громкими приказами рабочих. Последние, в свою очередь, выполняли работу ловко и безукоризненно.

Очень скоро скованные из металла массивные врата с высеченным на них завораживающим пламенем медленно распахнулись, и Дандбурб, обвешанный алыми знаменами, лентами и шарфами, предстал во всей своей красе. Хоть даннская столица и была внушительных размеров с такой же, примерно, численностью, как и в Октограде, но внутренний интерьер города заметно уступал столице государства, располагавшегося севернее. И все же, центральные улицы выглядели привлекательно: ровно посаженные рядом с дорогой высокие деревья гармонично сочетались с двух– и трехэтажными роскошными особняками из красного камня, огороженными железным забором с вплетенными в него виноградными лозами. В этом месте царила тишина и покой, а встречающиеся на пути прохожие, вальяжно прогуливались, наслаждаясь прохладой в тени высаженных каштанов и рябин. Неподалеку, от одного из особняков, доносились нежные звуки арфы и прекрасного женского пения. Из другого особняка, сплошь облепленного розами, проступал пьянящий аромат этих самых волшебных растений. Казалось, что время здесь протекало по каким-то отдельным, собственным законам, не подчиняющимся окружающему миру.

Проезжая мимо, путники то и дело, что восторженно восклицали, рассыпаясь в комплиментах. Пожалуй, единственной, кто не разделял всеобщего восторга, оставалась Медина. Королева погрузилась в собственные воспоминания, связанные со столицей, которая когда-то была её родным домом, начиная от её рождения и до определенного периода в жизни. Она вдруг вспомнила, как в детстве гуляла со своими подругами по этим аллеям, слушала щебет птиц, селившихся в могучих деревьях, что стояли у дороги. Вспоминала, как, сидя на лавке, читала книги из царской библиотеки об истории собственного народа, сказания о мифических существах, обитающих в Восходных Землях, наивные сентиментальные романы о любви благородных рыцарей. Детство и юность королевы проходили плавно и размеренно, подобно жизни местных, пока её отцу Каленгану II, бывшему тогда царём Яроса не пришлось заключить союз с франским королем Альборатом, отцом Танара, а достигнутые договорённости скрепить браком между своими детьми. Она отчетливо помнила тот день, когда с неутолимой печалью в душе пришлось покинуть Родину, повинуясь воле родителя, и отправится к будущему супругу в пугающую до ужаса неизвестность. С тех пор прошло много лет и многое изменилось. И хоть королева за это время не единожды посещала родные края, но каждый раз, когда она въезжала в до боли знакомый Дандбурб, грустные воспоминания все равно терзали ее.

Её лёгкий ностальгический транс прервали шумные возгласы толпы. Так получилось, что к царским палатам дорога шла через один из районов трущоб, жителями которых были простолюдины, рабочие, крестьяне, составлявшие основную часть населения города. Кривые узкие улочки, исчезающие в клубах дорожной пыли, смешанные запахи рыбы и мяса от стоящего неподалеку базара, непрекращающийся людской гомон, напоминавший жужжащий пчелиный рой – всё это создавало разительный контраст между двумя мирами, которые сосуществовали в одном городе. Один мир – для богатых, а другой — для бедных.

Сбившись в кучу на небольшой площади, люди окружили стоящий в центре 3-метровый столб, к которому был привязан раздетый по пояс человек. Над ним нависал зловещий силуэт городского стражника, держащего в руке плеть. Пленник умолял стражника помиловать его, но тот равнодушно хлестал по обнаженной спине несчастного, приговаривая: «за нарушение закона», «положено наказание», «неповиновение господину карается ударами плетью». После каждого удара собравшаяся толпа взрывалась криками и воплями, и сложно было понять, получали ли они удовлетворение от виденного или же, наоборот, возмущались процессом наказания, поскольку выкрики каждого сливались в один громкий и непонятный гул.

— Милорды, миледи! Прошу Вас не ужасаться! Это обычное дело: плебей дерзнул неповиноваться своему господину, за что справедливо расплачивается, -- поспешил первым завести разговор и объяснить увиденное сопровождающий всадник, поскольку заметил проступающий неподдельный шок на лицах неподготовленных гостей.

Разумеется, у франов в обычаях также имелось социальное неравенство, где высшему сословию подчинялось низшее, но от практики физического насилия они отошли, примерно, 5 эпох назад, а прислуживающие дворянам были свободными наёмниками, которые в любой момент могли поменять работодателя, чего нельзя было сказать о даннском царстве.

Гости еще какое-то время, недоумевая и находясь под впечатлением, перешептывались между собой, ведь далеко не всем путешествующим удалось когда-то здесь побывать и познакомиться с существующими порядками. Их разговоры прекратились, как только они добрались до царской усадьбы. Там их уже встречали городской распорядитель со своими помощниками. Все в городе знали о прибытии гостей, и поэтому администрация города подготовилась заранее. Распорядитель отдал помощникам приказания, и они тут же, обступив прибывших, принялись их распределять по подготовленным заранее жилым помещениям и провожать к оным. Что касается самого короля, то он, вместе с королевой и еще дюжиной наиболее приближенных к нему, последовали за распорядителем в усадьбу. У входа величественно возвышалась на мраморном пьедестале отлитая из бронзы статуя правившего в настоящее время царя. У основания пьедестала в глаза бросалась ровно выдолбленная фраза, гласившая: «Всемилостивейший царь и владыка земель даннских, Конрад Мудрый».

– Брат совсем не изменился, – снисходительно вздыхая, промолвила Медина, посмотрев на надпись.

– Хитрость вдруг перевоплотилась в мудрость. Гляди-ка, он по сей день мнит себя стройным, высоким красавцем. – Глядя на памятник, добавил Танар.

– Только не говори ему о своих наблюдениях, а то ты его знаешь, начнет недовольно бубнить.

– Конечно, любимая. Уж твое семейство я знаю очень хорошо.

Нежная улыбка в исполнении короля в который раз покорила взиравшую с преданностью на супруга Медину. Ей даже на миг показалось, будто Танар сейчас вот-вот ее прижмет к себе и поцелует. Но до супружеской романтики дело не дошло по причине банального отсутствия времени и случая.

– Прошу прощения! – Комментирование увековеченного в бронзе монарха прервал распорядитель. Вежливым жестом руки он попросил ступать за ним.

Обойдя внушительных размеров царский монумент, гости последовали дальше, и, спустя минуту, вошли внутрь усадьбы. Просторный, прямой коридор, тянущийся далеко вперед, предстал пред ними, а от него влево и вправо, словно ветви от ствола, ответвлялись комнаты, скрытые от глаз дверьми, на которых живописно смотрелись вырезанные диковинные узоры, вероятно, являющихся символами культурного достояния даннов.

Провожая Танара с его свитой, распорядитель, не замолкая ни на минуту и сверкая маленькими прищуренными глазами, вкратце рассказывал о каждой комнате, мимо которой они проходили. Особенно он обращал внимание короля на располагавшиеся у входа каждой из комнат трофеи, будь то приобретенные лично царём, принесённые ему в дар, либо добытые им в ходе каких-нибудь мероприятий, например, охоты. Это были рога белого оленя – редкого животного, всевозможные виды оружия ближнего и дальнего боя, полотна видных художников: портреты, пейзажи, достопримечательности всех 9 народов и другие, вызывающие интерес, вещи. Наконец, поднявшись вверх по широкой лестнице и успешно миновав очередную группу стражников, визитёры добрались до тронного зала «Всемилостивого владыки», где были встречены последним.

Перед вошедшими в зал путниками предстал тот самый, изображенный на памятнике у входа в усадьбу, Конрад – темноволосый мужчина лет 35, полного телосложения и невысокого роста, завернутый в длинный черный плащ с вышитым на нём красно-оранжевым пламенем в виде птицы. Пламя это на плаще было ни сколько украшением, сколько важным атрибутом убранства, поскольку издревле считалось символом даннов, которые называли его Вечным Яром и отождествляли себя с огнем – таким же непокорным, ярким и жгучим, как они сами. Каждый живущий в Восходных землях народ обладал собственным знаком, как, например, у франов таковым служила восьмиконечная звезда.

Позади хозяина сей великолепной, просторной комнаты, стояли с десяток стройных и довольно привлекательных девушек. Учитывая, что в этом государстве активно процветала практика существования гаремов, то, вероятно, они были наложницами здешнего царя, присутствующими на торжественном приеме, как требовал того этикет. Справа и слева от Конрада ровными шеренгами выстроились царские советники и столичная знать. Все с особым вниманием наблюдали за прибывшими, как бы изучая их.

А тем временем из царской свиты вышел глашатай и громким басом торжественно объявил.

– Его Величество, владыка 13 сатрапий, царь Северного удела, царь Правой Юкхатовой долины, царь Дальной Земли, благословенный вождь племени гурков, Высший в Данновом воинстве, воспеваемый в песнях и хранимый благодатью Творца, Конрад Третий – Мудрый.

Монарх поблагодарил глашатая едва заметным киванием, после чего тот спешно удалился, а сам Конрад продолжил.

– Мы, древний народ Вечного Яра, рады приветствовать достойных из могучего франского народа, Его Величество Танара и Её Величество Медину, и их спутников, – по окончании приветствия царь поклонился гостям, а вместе с ним – все присутствующие его подданные.

– Мы, доевний народ Восьмиконечной Звезды, рады приветствовать достойных из могучего даннского народа, Его Величество Конрада и его свиту, – ответил, Танар, поклонившись вместе с остальными гостями.

Церемония встречи продолжилась обменом дарами от каждой из сторон, потом послы поприветствовали друг друга визитными грамотами. Пафосная торжественность, длившаяся больше получаса, успела уже изрядно наскучить двум правителям. У каждого из них в голове пронеслась мысль о том, насколько это бесполезная трата времени. Но неумолимый многовековой этикет требовал соблюдения всех условностей, и лидеры вынуждены были повиноваться, проклиная про себя тех, кто всё это придумал. Наконец, с приветствием дворян последнего звена церемония подошла к концу, и тронный зал покинули все, кроме царя даннов, короля франов и его супруги.

– Медина, моя дорогая сестра, – радостно выкрикнул Конрад, поспешив обнять её.

Медина, широко улыбаясь, ответила ему взаимностью и заключила в свои объятья.

– Давно тебя не видела, братец.

– Где-то около трех зим, – закатив вверх глаза, задумчиво отвечал брат и попутно направлялся в сторону короля.

– Танар, рад тебя видеть в добром здравии, а то, помню, в нашу последнюю встречу, ты неудачно поохотился и ушиб себе рёбра, – пожимая ладонь короля своей маленькой пухлой ручкой, весело еще раз поприветствовал хозяин апартаментов.

– И я тебя, Конрад Мудрый, – промолвил Танар, акцентируя интонацией на последнее слово

– А, ты про мою новую характеристику?, – внезапно засмеявшись, вопросил Конрад, – Так это аристократы, будь они неладны. Представляешь, преподнесли на день рождения статую в подарок, да ещё и прозвали мудрым. Хотели кое-каких привилегий взамен. Но я быстро разгадал их гнусные планы.

– А ты? – полюбопытствовала Медина.

– А что я? Одного лишил титула и выгнал из страны, другого львы на арене раскусили пополам, а третий…Впрочем, неважно. – Царю пришлось остановиться и перевести диалог на франа, ловя на себе пристальный взгляд Медины, на лице которой начало проступать недовольство. – Танар, ты лучше расскажи, действительно ли собрался на турнир, как было указано в письме моей любимой сестры?

Король утвердительно покачал головой.

– Смелое решение. – Впервые с момента встречи Конрад отозвался столь серьезно и с уважением. – Хоть я и до сих пор не пойму, чего не хватает человеку, обладающему страной, семьей и верными друзьями.

– Это не привилегия, а, скорее, дань памяти предкам. Я должен.

– Да-да, я помню, – кивнул лидер Яроса. – Разные у нас с тобой предки и дань для них тоже разная. Кстати, касательно нее. Я вот только заканчиваю формировать команду самоубийц…ой, прости

– Ничего, Конрад. – Невозмутимый, как скала Танар всем своим видом показал, что такой эпитет его ничуть не задел.

– Кстати, завтра вас, дорогие гости, ждет сюрприз – зрелищный финал боёв, победители которого дополнят отважный отряд Его Величества.

– Опять ты за свое, Конрад! – Слегка упрекнула его Медина. – Сколько денег и времени впустую! Ну, почему нельзя было обойтись без дурацких игр и просто отобрать наиболее подходящих?

– Потому что в наших жилах вместо крови полыхает огонь, сестра, – гордо ответил Конрад, – мы живем, играючи, мы умираем, играючи. Танар, что-то она замерзла с тобой на севере. Видать, зимы там и впрямь холодные, как утверждают путешественники.

– Ты знаешь, что я никогда не принимала ваши с отцом увлечения.

– Ты знаешь, я никогда не принимала ваши с отцом увлечения, – Конрад скривился, по-детски и с задором передразнивая Медину, за что снискал одобрительный смех Танара. Будучи наедине с сестрой и ее мужем, Конрад мог себе позволить побыть обычным человеком, а не суровым царем, твердой рукой держащим бразды абсолютной власти. Руководство державой порой утомляло его, и кому, как не для нынешних, прибывших погостить родственников, можно было открыть другого Конрада.

– Вот так всегда. Стоит нам собраться вместе, и вы насмехаетесь надо мной, как в детстве.

– Мы же любя, – поспешил с объяснениями брат, еще раз обняв собеседницу. – Обещаю, что больше не буду в эту нашу встречу.

– А игры?

– Ах, моя дорогая сестренка. Ты много от меня требуешь. Игры точно будут, а с ними – кровь, ярость, отчаянье. Традиции – наше все. От них никуда не денешься.

– Пора бы их прекратить. Мы уже не в те мрачные времена живем.

– Времена всегда одинаковы, Медина. Люди, эльфы, анды, гномы. Эльфы – все такие же манерные недотроги, витающие в своих придуманных мирках. Анды – все такие же угрюмые трудяги, зацикленные на строительстве. Гномы – все такие же грязные пьяницы и дебоширы, что колупаются в наделанных в Острогорье норах. Ну, а про людей и говорить не приходится, ты и сама все знаешь. Никто не меняется, изменяются лишь цифры и имена в летописях, а так все циклично. Наши предки давно усвоили эту простую и краткую истину, постигнув искусство управлять массами. Что нужно каждому народу? Хлеба да зрелищ. Причем, если с первым они еще могут потерпеть, то второе им нужно предоставлять систематически и в больших количествах. Иначе они учинят свои собственные зрелища, еще более страшные и бесконтрольные. Так что это не моя прихоть. Таков закон природы, который надлежит исполнять всякому разумному правителю.

То ли, будучи уставшими с дороги, то ли не принимая кровавых, варварских обычаев южан, но Медина с Танаром никак не отреагировали на это, а лишь, молча, согласились. На их лицах даже показались слабые оттенки обреченности и грусти, все чаще проступала зевота, которую супруги усилием воли подавляли, дабы это не выглядело совсем уж неуважительно. Все-таки их сковывала усталость от столь длительного пути. В конце концов, нечасто приходится отправляться в путешествие через Восходные Земли.

Конрад, явно не желая допускать вторую версию пассивного поведения собеседников, позвал прислугу и распорядился обеспечить королевской паре достойный отдых, выделив для них особые покои в своем роскошном дворце.