Воронцов. Перезагрузка. Книга 8

Глава 6

Я переоделся в более практичную одежду — толстый кафтан, высокие сапоги, тёплую шапку. На улице мороз крепчал, а мне предстояло провести немало времени на берегу реки.

Спускаясь вниз, я застал картину, которая заставила меня усмехнуться. Захар стоял у двери в полной готовности — в дорожном тулупе, с оружием за поясом. А вокруг него суетились бабушка и няня Агафья.

— Захар, — строго говорила бабушка, — вы там за моим внучком смотрите! Чтоб не простудился, чтоб не переутомился!

— Слушаюсь, Прасковья Никитична, — терпеливо отвечал Захар, явно привычный к подобным наставлениям.

— И покушать ему напомните! — добавляла няня Агафья. — А то он работой увлечётся, про еду забудет!

— Непременно напомню, Агафья Петровна, — кивал Захар.

Я кашлянул, привлекая внимание:

— Готов, Захар?

Тот обернулся с таким облегчением на лице, словно я вытащил его из осады:

— Готов, Егор Андреевич! Только вас жду!

Мы с Захаром наконец вырвались на улицу. Едва за нами закрылась дверь, он облегчённо выдохнул:

— Егор Андреевич, вы уж простите, но я с вами. Одно дело — оставаться с Марией Фоминичной. А тут и бабушка ваша, и няня… Они же сейчас меня загоняют! И им без разницы, что я не холоп какой, а служивый из охраны!

Я рассмеялся:

— Да, Захар, такое не исключено. Бабушка у меня властная, а уж няня Агафья — та вообще считает своим долгом всех вокруг опекать. Так что идём вместе — на заводе хоть спокойнее будет.

— Вот и я о том же, — согласился он, забираясь в сани.

Город уже проснулся окончательно — лавочники выставляли товар, торговцы везли телеги, из трактиров доносились голоса ранних посетителей.

Мы подъехали к воротам оружейного завода. Караульный на этот раз только кивнул, узнав меня, и пропустил без расспросов.

— Уже привыкли, — усмехнулся Захар.

— То ли ещё будет, — ответил я. — Скоро здесь чуть ли не каждый день буду маячить.

Мы оставили сани у конюшни и направились к административному корпусу. Генерал Давыдов уже ждал меня в своём кабинете — сидел за столом, изучая какие-то бумаги.

— А-а, Егор Андреевич! — он поднял голову, увидев меня. — Вовремя! Как раз хотел с вами посоветоваться.

— Слушаю, Пётр Семёнович, — я сел напротив.

Он развернул передо мной чертёж:

— Смотрите. Это план токарного цеха. Вот здесь, — он ткнул пальцем, — мы можем проложить трубы для вашей пневматической системы. Но вопрос — как именно организовать подачу воздуха к станкам?

Я наклонился над чертежом, изучая планировку:

— Видите, тут будут стоять два ряда станков. Значит, нужно две основные магистрали — по одной вдоль каждого ряда. От них — ответвления к каждому станку. И обязательно запорные краны на каждом ответвлении.

— Запорные краны? — переспросил генерал. — Зачем?

— Чтобы воздух зазря не гонять, — объяснил я. — Если станок не работает — перекрыл кран, и воздух не расходуется. Это повысит эффективность всей системы.

— Разумно, — кивнул Давыдов, делая пометки на чертеже. — А как быть с давлением? Оно же по всей системе должно быть одинаковое?

— Именно поэтому и нужна компрессионная камера, — ответил я. — Она выравнивает давление. Все меха нагнетают воздух в одну общую камеру, оттуда он уже идёт по трубам с постоянным давлением.

Генерал задумчиво кивал:

— Хитро придумано. А сколько времени займёт монтаж всей этой системы?

— Если работать без остановки — недели три-четыре, — прикинул я. — Нужно площадку на реке построить, турбины установить, меха смонтировать, компрессионную камеру сделать, спаять чтоб надежно было, трубы проложить, всё соединить и проверить герметичность.

— Месяц, — Давыдов откинулся на спинку кресла. — Это приемлемо. У нас как раз заказ на новую партию ружей подошёл к концу. Можем себе позволить небольшую паузу на модернизацию.

— Отлично, — обрадовался я. — Значит, можем начинать прямо сейчас.

Генерал встал:

— Тогда пойдёмте. Покажу вам реку. Григорий Сидоров уже на месте — я его предупредил, что вы придёте.

Мы вышли из кабинета. Захар терпеливо ждал в коридоре.

— Захар с нами пойдёт, — сказал я генералу.

— Без проблем, — кивнул Давыдов.

Мы втроём направились через заводской двор к задним воротам, выходящим к реке. По дороге генерал рассказывал:

— Река у нас — Упа называется. Течение хорошее, даже зимой не замерзает полностью. Только по краям лёд встаёт, а в середине вода бежит. Местные рыбаки говорят, что родники подводные есть, потому и не мёрзнет.

— Это хорошо, — кивнул я. — Значит, меньше работы будет при монтаже.

Мы вышли за ворота. Передо мной открылась река — широкая, метров тридцать, покрытая тонким прозрачным льдом по середине и толстым белым, заснеженным льдом по краям. Подо льдом было заметно течение — темная вода бежала быстро и стремительно.

На берегу уже стояла группа мужиков — человек десять, в тулупах и шапках. Впереди всех — знакомая фигура Григория Сидорова.

— Егор Андреевич! — окликнул он меня, подходя. — Вот мы и собрались. Генерал Пётр Семёнович сказал, что вы покажете, что делать.

— Покажу, — кивнул я, оглядывая собравшихся.

На сколько я понял — это были работники завода — суровые, крепкие мужики, привычные к тяжёлой работе. Они смотрели на меня с любопытством и лёгким недоверием — молодой барин, а туда же, учить их будет.

— Здравствуйте, мужики, — обратился я к ним. — Меня зовут Егор Андреевич Воронцов. Буду с вами работать над новой системой для завода. Кто здесь старший?

Вперёд вышел высокий мужик лет сорока, с густой бородой:

— Я, барин. Василий Кузьмич, бригадир плотницкой артели.

— Отлично, Василий Кузьмич, — кивнул я. — Значит, так. Нам нужно построить площадку на реке. Прямо здесь, где течение самое сильное.

— На реке? — недоверчиво переспросил он. — Зимой? На льду?

— Именно, — подтвердил я. — Я понимаю, что звучит странно. Но поверьте — это выполнимо, и я уже делал такое в своём имении.

Мужики переглянулись. Один из них, помладше, спросил:

— А зачем площадка на реке?

— Под ней, в воде будут стоять турбины, — объяснил я. — Течение воды будет вращать их, турбины через кривошип — приводить в движение меха, меха — нагнетать воздух. Воздух по трубам пойдёт в цеха, где будет приводить в действие станки.

Воцарилась тишина. Мужики переваривали услышанное. Наконец Василий Кузьмич осторожно спросил:

— Простите, барин, но… течение воды станки крутить будет? Без лошадей, без людей?

— Без лошадей, без людей, — подтвердил я. — Энергия воды будет преобразовываться в энергию сжатого воздуха. Это называется пневматическая система.

— Пнев… пневма… — попытался повторить один из мастеров и сбился.

Григорий Сидоров вмешался:

— Мужики, я видел, как это работает. В Уваровке, у Егора Андреевича. Там стоит такая штука — вода течёт, крутит колесо, колесо меха приводит в ход, меха воздух нагнетают. Работает как часы.

— Ты видел? — недоверчиво спросил Василий.

— Своими глазами, — твёрдо ответил Григорий. — Более того — я сам видел как работают там механизмы. Так что знаю, о чём говорю.

Это подействовало. Мужики оживились, посыпались вопросы:

— А как оно крутится?

— А не сломается?

— А зимой не замёрзнет?

Я поднял руку, успокаивая:

— Мужики, по порядку. Сейчас я вам всё объясню и покажу. Но сначала — кто из вас лучше всех реку знает? Кто здесь живёт рядом?

Вперёд вышел невысокий коренастый мужик лет тридцати:

— Я, барин. Семён Игнатьев. Тут через дорогу дом мой стоит. Всю жизнь на этой реке.

— Отлично, Семён, — обрадовался я. — Скажи, где здесь самое сильное течение?

Он не раздумывая показал на место метрах в десяти от берега:

— Вот тут, барин. Посередине русло идёт, самое быстрое место. Лёд там тоньше, потому что вода под ним всё время движется.

— Покажи поближе, — попросил я.

Мы подошли к краю льда. Семён взял длинный шест и начал простукивать лёд, продвигаясь в сторону середины реки. Я шёл следом, остальные — за мной.

— Вот, барин, — остановился он, ткнув шестом в лёд. — Здесь. Слышите, звук другой? Лёд тут тоньше, а под ним течение сильное.

Я присел, прислушался. Действительно — слышался глухой шум воды, бегущей под льдом.

— Идеально, — выпрямился я, оглядываясь. — Значит, здесь и будем строить.

Я повернулся к Григорию:

— Смотри, Григорий. Нужно сделать площадку. Режете лёд по периметру — квадрат примерно четыре на шесть аршинов. Удаляете лёд. Забиваете опоры — крепкие брёвна, как сваи. Обкладываете их камнями. На опоры — настил из толстых досок. Всё как у меня в Уваровке, только здесь не три меха, а двенадцать — четыре группы по три. Понял? — Посмотрел я на Григория.

Тот сосредоточенно кивал, записывая что-то в тетрадку, которая была ещё в Уваровке:

— Понял. Четыре на шесть. Опоры. Настил. Двенадцать мехов.

— Высоту сами рассчитаете, — продолжал я. — Главное, чтоб паводком весенним не топило. Спроси у местных, до какого уровня вода поднимается.

Семён Игнатьев тут же вызвался:

— Я знаю, барин! Весной вода поднимается аршина на два выше обычного уровня. Иногда и больше, если снега много было. Вот тут по берегу видно, — махнул он рукой.

— Значит, — прикинул я, — площадку нужно поднять аршина на три над нынешним уровнем воды. С запасом.

Григорий записал.

— Опоры укрепите, — добавил я, — чтоб льдом при ледоходе не снесло. Вокруг каждой опоры сделайте защиту — конструкцию из толстых брёвен, чтобы лёд разбивался о них, не доходя до самих свай.

— Как ледорез на носу корабля? — уточнил Григорий.

— Именно так, — одобрил я. — Видишь, ты уже думаешь правильно.

Он удовлетворённо кивнул, продолжая записывать.

— Площадку закрывайте, — велел я. — Крышу сделайте, стены — хотя бы лёгкие, чтоб от ветра и снега защищало. Назначьте кого-то, кто следить будет, чтобы лёд не намерзал. В морозы это важно.

— А если всё равно намёрзнет? — спросил Василий Кузьмич.

— Печку поставьте, — ответил я. — Небольшую, чугунную. Савелий Кузьмич если что поможет — он знает как её делать. Топить будете по мере необходимости, чтобы температура не падала ниже нуля.

Мужики переглянулись. Один из них пробормотал:

— Печка на реке… Век живи — век учись.

Я продолжал:

— Дальше — делаете компрессионную камеру. Это большая герметичная ёмкость, куда все двенадцать мехов будут воздух нагнетать. От камеры — труба к заводу. По этой трубе сжатый воздух пойдёт в цеха.

— А камеру из чего делать? — спросил Григорий.

— Из толстого железа, — ответил я. — Савелий Кузьмич уже начал работу над такой. Вам нужно будет с ним проработать вместе.

— Понял, — кивнул Григорий.

— Трубы, — я повернулся к генералу Давыдову. — Савелий Кузьмич говорил, что почти готовы?

— Да, — подтвердил генерал. — Дней через пять-семь будут готовы полностью.

— Отлично, — я снова обратился к Григорию. — Начинайте с того, что есть. Прокладывайте, устанавливайте их от компрессионной камеры прямо к цехам. Тяните главную магистраль — по земле, но заглублённую, чтоб не мешала. Как будут готовы остальные — уже в цехах — вдоль стен, на кронштейнах. У каждого станка — ответвление с запорным краном.

Григорий кивал, не переставая писать. Остальные мужики слушали с нарастающим интересом.

— Вопросы есть? — спросил я, оглядывая всех.

Василий Кузьмич поднял руку:

— Барин, а сколько времени на всё это уйдёт?

— Недели три-четыре, если работать без перерывов, — ответил я. — Площадку построить — неделя. Турбины установить, меха смонтировать — ещё неделя. Компрессионную камеру выковать да спаять — дня три-четыре. Трубы проложить — неделя. Плюс время на проверку и настройку.

— Много работы, — вздохнул кто-то из мужиков.

— Зато полезной, — возразил Григорий. — Когда всё заработает — вы сами увидите, какая это штука удобная.

Генерал Давыдов вмешался:

— Мужики, работа будет оплачиваться хорошо. Двойная ставка за каждый день. Плюс премия, если уложитесь в срок.

Это подействовало. Лица посветлели, мужики заговорили оживлённей.

Я достал из кармана свёрнутый лист бумаги:

— Вот, Григорий, держи. Здесь схема всей системы — как турбины устанавливать, как меха крепить, как всё соединять. Изучи внимательно, а если вопросы будут — найди меня — объясню.

Григорий принял лист, развернул, тут же начал изучать. Его брови то поднимались, то опускались — видно было, как он мысленно прикидывает, как это всё будет выглядеть в реальности.

— Сложно, — наконец признался он, — но выполнимо. Особенно если по вашим чертежам работать.

— Вот и славно, — сказал я. — Ты у нас мастер опытный, справишься. А мужики помогут.

Давыдов повернулся к Василию Кузьмичу:

— Василий, собирай бригаду. Всё, что нужно для работы — инструменты, материалы — получишь на складе. Приказ уже отдал. Начинайте сегодня же, времени терять нельзя.

— Слушаюсь, Пётр Семёнович, — козырнул тот. — Сейчас соберёмся и начнём.

Я ещё раз окинул взглядом место будущей площадки, прикидывая детали:

— Григорий, главное — точность. Все размеры должны быть выдержаны строго по чертежам. Турбины должны стоять ровно, меха — работать синхронно. От этого зависит эффективность всей системы.

— Понял, Егор Андреевич, — серьёзно ответил он. — Стандартизация и взаимозаменяемость. Как вы учили.

— Именно, — кивнул я, улыбнувшись.

Генерал Давыдов посмотрел на меня:

— Ну что, Егор Андреевич, кажется, всё обсудили?

Я обернулся к нему, потом снова к группе мужиков:

— Да, вроде всё. Ещё один момент — когда турбины установите и начнёте монтировать меха, позовите меня. Хочу лично проверить, правильно ли всё соединено.

— Обязательно позовём, — пообещал Григорий.

Давыдов кивнул Василию Кузьмичу:

— Начинайте. А мы пойдём, дел ещё много.

Мы с генералом и Захаром направились обратно к заводу. Я оглянулся — мужики уже сгрудились вокруг Григория, который разворачивал чертежи, объясняя что-то, показывая руками.

— Думаете, справятся? — спросил Давыдов.

— Справятся, — уверенно ответил я. — Мужики опытные, а Григорий — толковый. Главное, чтоб не халтурили, всё по чертежам делали.

— За этим прослежу, — пообещал генерал.

Мы вошли на территорию завода. Давыдов повернулся ко мне:

— Егор Андреевич, пойдёмте в мой кабинет. Хочу ещё кое-что обсудить.

Мы поднялись в его кабинет. Генерал прошёл к столу, достал графин с хлебным вином, налил две по четверть кружки, достал хлеб с салом, поставил на стол. Одну кружку протянул мне.

— Ну, за успех, — сказал он и мы выпили.

Давыдов сел за стол, жестом пригласил меня сесть напротив:

— Значит, так, Егор Андреевич. Площадка на реке — это хорошо. Но мне нужно понимать — это точно будет работать? Я вкладываю в это немалые деньги, время, людей отрываю от основной работы.

Я понял его беспокойство. Он военный человек, привычный к чётким приказам и предсказуемым результатам. А тут — нечто новое, непроверенное, непонятное.

— Пётр Семёнович, — начал я, глядя ему в глаза, — я понимаю ваши сомнения. Но поверьте — это будет работать. Я уже построил такую систему у себя в Уваровке. Она работает безотказно уже несколько месяцев. Приводит в действие лесопилку, токарные станки, вентилятор — это вместо кузнечных мехов который. Всё функционирует, экономя время и силы рабочих.

— Вы уверены? — настаивал он.

— Абсолютно, — твёрдо ответил я. — Более того — эта система надёжнее, чем конная тяга или ручной труд. Вода течёт постоянно, её не нужно кормить, поить, она не устаёт, не болеет. Один раз правильно построил — и она работает годами.

Давыдов задумчиво кивал:

— Логично. Но всё равно… Если что-то пойдёт не так, мне отвечать перед начальством.

— Ничего не пойдёт не так, — заверил я. — Я буду контролировать каждый этап. Лично проверю все узлы, все соединения. И только после того, как убедюсь, что всё идеально — запущу систему.

Генерал наконец расслабился:

— Хорошо, Егор Андреевич. Я вам доверяю. Иван Дмитриевич очень высоко вас оценивал, говорил, что вы — человек дела, а не пустых обещаний.

— Стараюсь соответствовать, — улыбнулся я.

Мы ещё немного поговорили о деталях, о сроках, о ресурсах. Давыдов обещал выделить всё необходимое — дерево, железо, инструменты, рабочих.

Наконец я встал:

— Ну что ж, Пётр Семёнович, пора и мне. Дома жена ждёт, да и дел ещё много.

— Конечно, конечно, — он тоже поднялся, протягивая руку. — Спасибо, что приехали. Держите меня в курсе.

— Обязательно, — пообещал я, пожимая его руку.

Я вышел из кабинета. Захар стоял у дверей, общаясь с местной охраной. Мы вместе спустились вниз, направились к саням.

— Ну что, Егор Андреевич, — спросил Захар, когда мы выехали за ворота, — домой?

Я задумался:

— А давай к Ивану Дмитриевичу, — ответил я, устраиваясь поудобнее.