Воронцов. Перезагрузка. Книга 8

Глава 12

Утро началось странно. Я спустился к завтраку и сразу заметил, что бабушка выглядит как-то… загадочно. Сидит за столом, попивает чай, а на лице такое выражение, словно кот, съевший сметану и очень довольный собой.

— Доброе утро, бабушка, — поздоровался я, усаживаясь за стол.

— Доброе, внучок, доброе, — улыбнулась она, но в этой улыбке было что-то такое, что заставило меня насторожиться.

Матрёна принесла кашу, я начал есть, всё ещё поглядывая на бабушку. Она продолжала пить чай с невозмутимым видом, но по её лицу было видно, что не всё так просто.

— А где Дуняша? — спросил я, заметив отсутствие горничной.

— На рынок послала, — небрежно ответила бабушка. — Надо кое-что купить.

Я кивнул, хотя в глубине души удивился. Обычно за покупками ходила Матрёна. Дуняша же занималась в основном уборкой и помощью Машке. Ну да ладно, может, действительно что-то срочное понадобилось.

Минут через десять дверь распахнулась, и Дуняша влетела в дом, раскрасневшаяся, запыхавшаяся с мороза.

— Прасковья Никитична, сделала всё, как вы велели! — выпалила она бабушке.

Та кивнула с довольным видом:

— Молодец, девонька. Ступай, отдохни.

Дуняша поклонилась и убежала. Я проводил её взглядом, потом посмотрел на бабушку:

— Что это было?

— Ничего особенного, внучок, — улыбнулась она. — Просто кое-какие травки попросила купить. Для здоровья.

Я не стал настаивать, хотя чутьё подсказывало, что здесь что-то не так. Но бабушка явно не собиралась ничего объяснять, так что я решил не лезть. У меня и своих дел хватало.

Я только допил чай, когда в дверь постучали. Захар впустил человека в ливрее — узнал служащего Ивана Дмитриевича.

— Егор Андреевич Воронцов? — спросил тот, кланяясь.

— Я, — подтвердил я, вставая.

— Иван Дмитриевич просит вас и господина Ричарда прибыть к обеду для осмотра здания будущей клиники. Сказал, что всё готово, документы оформлены, можно начинать планировать.

Я оживился. Наконец-то! Мы с Ричардом уже обсудили планировку, составили список необходимого оборудования, но увидеть само здание не могли — документы всё оформлялись.

— Передайте Ивану Дмитриевичу, что мы обязательно будем, — сказал я. — К какому времени подойти?

— К полудню, барин, — ответил слуга.

— Хорошо, будем, — кивнул я.

Слуга откланялся и ушёл. Я поднялся наверх, постучал в комнату Ричарда.

— Войдите! — донёсся его голос с лёгким английским акцентом.

Я открыл дверь. Ричард сидел за столом, склонившись над какими-то бумагами. Увидев меня, он поднял голову:

— Егор Андреевич! Доброе утро!

— Доброе, Ричард, — ответил я. — Новости. Иван Дмитриевич зовёт нас к полудню осмотреть здание клиники. Документы оформлены, можем начинать работу.

Глаза Ричарда загорелись:

— Отлично! Я уже всё распланировал, — он показал на бумаги перед собой. — Вот смотрите — список помещений, которые нам понадобятся: операционная, перевязочная, палаты для пациентов, кабинет для приёма, аптека, комната для лекций…

— Покажешь на месте, — остановил я его. — Пока до полудня ещё время есть. Я дома посижу, с Машей побуду.

— Хорошо, Егор Андреевич, — кивнул Ричард, снова углубляясь в свои бумаги.

Я спустился вниз. Машка сидела в гостиной, вышивала что-то. Увидев меня, улыбнулась:

— Егорушка! Куда-то собираешься?

— Да, солнышко, — сел я рядом с ней. — Но только к полудню. До этого буду дома.

Она положила вышивку, прижалась ко мне:

— Хорошо. А то ты всё уезжаешь куда-то, дел у тебя невпроворот.

— Ну так нужно, Машунь, — обнял я её. — Работы действительно много. Но как разберусь — буду чаще дома.

Мы сидели, обнявшись, наслаждаясь тишиной и близостью. Няня Агафья заглядывала в гостиную, умилённо улыбалась и уходила, бормоча что-то про молодых. Бабушка прошла мимо с улыбкой посмотрев на меня, затем кивнула нам и скрылась на кухне.

Время пролетело незаметно. Я рассказывал Маше о планах по клинике, о том, как Ричард загорелся идеей, как мы будем обучать лекарей новым методам. Она слушала внимательно, задавала вопросы, гордилась мной. Это было приятно — чувствовать её поддержку, её веру в меня.

Потом я поднялся:

— Ну что, Машунь, мне пора. Ричард уже, наверное, ждёт не дождётся.

Она проводила меня до двери, поцеловала:

— Удачи, Егорушка.

Я вышел во двор. Захар и Ричард уже ждали у саней. Ричард выглядел взволнованным — держал в руках толстую папку с бумагами.

— Ну что, поехали? — спросил я.

— Поехали! — с энтузиазмом ответил Ричард.

Мы сели в сани и отправились.

— Человек от Ивана Дмитриевича сказал адрес — улица недалеко от центра, в пяти минутах ходьбы от храма, — сказал Захар. — Быстро доедем.

Минут через двадцать мы подъехали. Передо мной возник большой двухэтажный особняк — добротное каменное здание с высокими окнами, крепкими дверями и широким крыльцом. Вокруг был небольшой двор, обнесённый забором.

— Вот это да, — присвистнул я, выходя из саней. — Большой.

— По восемь-десять комнат на каждом этаже, — сказал подошедший к нам Иван Дмитриевич. — Бывший купеческий особняк. Хозяин разорился, имущество отошло государству. Теперь ваше.

— Иван Дмитриевич, спасибо, — сказал я искренне. — Это действительно подходящее место.

Он улыбнулся:

— Не за что, Егор Андреевич. Государство заинтересовано в развитии медицины. А вы с Ричардом — как раз те люди, которые это развитие обеспечат.

Мы поднялись на крыльцо. Иван Дмитриевич достал ключи, открыл массивную дубовую дверь. Мы вошли внутрь.

Просторный холл с высокими потолками, широкая лестница на второй этаж, двери, ведущие в боковые комнаты. Пахло пылью и запустением — явно здание долго пустовало.

— Ну что, господа, — сказал Иван Дмитриевич, — давайте осмотрим. Я покажу, что где находится, а вы уже решите, как распланировать.

Мы начали обход. Иван Дмитриевич открывал двери, показывал комнаты. Ричард внимательно осматривал каждое помещение, что-то записывал в свою тетрадь, что-то бормотал себе под нос по-английски.

— Вот эта комната, — открыл Иван Дмитриевич очередную дверь, — самая большая на первом этаже. Окна на юг, света много.

Я вошёл, осмотрелся. Действительно большая — метров тридцать квадратных, наверное. Высокие потолки, большое окно.

— Отлично подойдёт для операционной, — сказал Ричард, подходя к окну. — Света достаточно, потолки высокие — воздух будет циркулировать хорошо. Нужно только хорошо помыть, побелить стены для чистоты, установить операционный стол, полки для инструментов…

Он продолжал перечислять, я слушал, кивая. Мы с ним уже обсуждали всё это, но видеть реальное помещение было совсем другое дело.

Потом мы прошлись по остальным комнатам первого этажа. Ричард уже мысленно распределял их: вот здесь будет перевязочная, здесь — кабинет для приёма, здесь — аптека с лекарствами и инструментами, здесь — комната для персонала.

Поднялись на второй этаж. Здесь комнаты были поменьше, но их было больше.

— Палаты для пациентов, — сразу определил Ричард. — По две-три кровати в каждой. Можно разделить на мужские и женские отделения.

Одна комната в конце коридора была особенно большой, с высоким потолком и хорошим освещением.

— А вот это, — сказал я, осматриваясь, — отлично подойдёт для лекционной комнаты. Поставим скамьи рядами, доску для записей, стол для лектора.

— Да, — согласился Ричард. — Здесь будем собирать лекарей, проводить обучение.

Мы увлеклись. Ходили по комнатам, обсуждали детали, планировали. Ричард записывал, рисовал схемы, я добавлял свои идеи. Иван Дмитриевич слушал, иногда вставлял комментарии, но в основном давал нам полную свободу.

В какой-то момент я заметил, что Ивана Дмитриевича рядом нет. Обернулся — он стоял у окна в конце коридора, о чём-то задумавшись.

— Иван Дмитриевич, — окликнул я, — всё в порядке?

Он вздрогнул, повернулся:

— А? Да-да, всё хорошо. Простите, задумался. Вы продолжайте, я сейчас.

Он вышел из комнаты, спустился вниз. Я пожал плечами и вернулся к обсуждению с Ричардом.

Мы закончили осмотр второго этажа и пошли обратно в холл, спускаясь по лестнице. Ричард был в восторге:

— Егор Андреевич, это замечательное здание! Всё, что нужно — помещения просторные, светлые, расположение удобное. Нужно только привести всё в порядок, закупить оборудование, и можем открываться!

— Сколько времени понадобится на подготовку? — спросил я.

Ричард задумался:

— Если работать без остановки… Месяц-полтора. Нужно сделать ремонт, покрасить стены, установить мебель, закупить инструменты, лекарства. Плюс нанять персонал — медсестёр, санитаров.

Спустившись вниз, хотел что-то уточнить у Ивана Дмитриевича, но его нигде не было видно. Странно. Может, вышел во двор?

Я подошёл к входной двери, собираясь выйти, когда она вдруг распахнулась. На пороге стояла графиня Елизавета Павловна собственной персоной.

Мы оба замерли, уставившись друг на друга. Она явно не ожидала меня здесь увидеть — на её лице промелькнуло удивление, которое она быстро попыталась скрыть за холодной маской.

— Егор Андреевич, — произнесла она ледяным тоном. — Какая… неожиданность.

— Графиня, — поздоровался я так же холодно. — Действительно неожиданно.

Я огляделся. Холл был пуст — Ричард еще был на лестнице, разглядывая что-то в своем блокноте, Иван Дмитриевич куда-то исчез. Мы остались вдвоём.

Повисла напряжённая тишина. Графиня стояла в дверях, явно не зная, войти ей или уйти. Я стоял посреди холла, не собираясь уступать дорогу.

И тут меня что-то подтолкнуло. Может, накопившееся раздражение, может, усталость от всех этих интриг. Но я решил говорить прямо.

— Графиня, — начал я спокойно, но твёрдо, — скажите, зачем вы плетёте интриги вокруг меня?

Она вздёрнула подбородок:

— Не понимаю, о чём вы.

— Понимаете, — не отступал я. — Вы распространяете слухи, что я якобы создаю заговор против градоначальника. Что я использую свои связи для контроля над промышленностью. Что я опасен. Зачем вам это?

На её лице отразилась целая гамма эмоций — удивление, что я знаю, злость, что я осмелился спросить напрямую, и какое-то безумное торжество.

— Зачем? — она сделала шаг вперёд, глаза её сверкнули. — Вы спрашиваете, зачем?

— Да, — кивнул я. — Именно это я и спрашиваю.

И тут её прорвало. Вся эта холодная аристократическая маска слетела, обнажив настоящее лицо — злое, мстительное, истеричное.

— Потому что мне никто не смеет отказывать! — выкрикнула она, голос её сорвался на визг. — Никто! Когда я чего-то хочу — мне это дают! Немедленно! Без вопросов!

Я стоял, ошарашенный её внезапным взрывом.

— Вы обязаны были мне сказать! — продолжала она, размахивая руками. — Обязаны! Эти рецепты, эти лекарства, эти секреты — я хотела их знать! А вы отказали! Мне! Графине!

— Графиня, это были семейные секреты, — попытался вставить я, но она не слушала.

— Никаких «семейных секретов»! — взвизгнула она. — Вы просто грубый выскочка! Мужлан! Как вы смели отказать мне? На приёме? При всех?

Она подошла ближе, ткнула пальцем мне в грудь:

— А раз вы так, то теперь никто не будет с вами работать! Никто! Я всем расскажу, какой вы! Я всему городу наплету, что вы создаёте заговоры! Что вы опасны! Что вы хотите свергнуть градоначальника и захватить власть!

— Графиня, это абсурд, — начал я, но она снова перебила:

— Да плевать! — она махнула рукой. — Людям не нужна правда! Им нужна красивая ложь! И я им её дам! Я расскажу всем, какой вы ужасный! И вас выпрут из города! Выпрут с позором! Вас, вашу деревенскую жёнку, всех ваших!

Она продолжала кричать, срываясь на истеричный визг. Я стоял, не веря своим ушам. Она действительно сходила с ума прямо на моих глазах — вся её аристократическая выправка исчезла, осталась только злая, мстительная женщина, не привыкшая к отказам.

И вдруг, в самый разгар её тирады, я услышал звук открывающейся двери. Обернулся — из соседней комнаты выходил градоначальник Глеб Иванович Дубинин. За ним — барон Строганов. Потом — управляющий барона Орлова. Следом — купец Беляев, которого я видел на приёме. И Иван Дмитриевич.

А впереди всех шла княгиня Елизавета Петровна Шуйская.

Графиня замерла, побледнела. Её рот открылся, но не издал ни звука. Она поняла — её истеричную тираду слышали все. Все эти влиятельные люди.

Княгиня Шуйская прошла мимо неё, даже не взглянув, и остановилась посреди холла. Повернулась к остальным с сияющей улыбкой, словно не было только что услышанного разговора:

— Так вот, господа, — произнесла она звонким голосом, — здесь будут проходить самые передовые операции в империи. Здесь будут спасать жизни, обучать лекарей, распространять знания. И всё это благодаря человеку, который спас нашего градоначальника.

Она повернулась ко мне, протянула руку:

— Егор Андреевич, примите мои поздравления с открытием клиники.

Я машинально принял её руку, всё ещё не веря происходящему.

Княгиня развернулась к графине. На её лице не было ни злости, ни торжества — только холодное презрение:

— Ах, графиня Елизавета Павловна, — произнесла она тоном, каким говорят о чём-то неприятном, но незначительном. — Как же мне надоели ваши интриги.

Графиня стояла, побелевшая, словно её ударили. Губы её дрожали, она пыталась что-то сказать, но слова не шли.

Градоначальник подошёл ближе, его лицо было каменным:

— Графиня, я всё слышал. Каждое слово. И господа здесь тоже всё слышали.

Барон Строганов кивнул:

— Слышали, Глеб Иванович. Всю эту… истерику.

Управляющий барона Орлова покачал головой:

— Постыдно, графиня. Очень постыдно.

Купец Беляев добавил:

— Я думал, вы действительно заботитесь об общественном благе. А оказалось — просто мстительная интриганка.

Графиня наконец обрела голос:

— Это… это ловушка! Вы меня подставили!

— Мы просто дали вам возможность показать своё истинное лицо, — спокойно сказал Иван Дмитриевич. — И вы воспользовались этой возможностью в полной мере.

Княгиня Шуйская сделала шаг к графине:

— Елизавета Павловна, я предупреждала вас. Много раз предупреждала. Но вы не слушали. Продолжали плести свои интриги, портить репутации людей, наживаться на чужих страхах.

— Я… я не…

— Не лгите, — резко оборвала её княгиня. — Мы все знаем правду. В этот раз вы пытались оклеветать Егора Андреевича, создать вокруг него атмосферу подозрительности. И всё это ради чего? Ради своей обиды и жадности.

Графиня попятилась к двери:

— Я… мне нужно идти…

— Да, идите, — кивнул градоначальник холодно. — И знайте — о вашем поведении узнают все. Я лично позабочусь об этом. Такие люди, как вы, не должны иметь влияния в обществе.

Графиня, не говоря больше ни слова, развернулась и выбежала из здания. Дверь захлопнулась за ней с громким стуком.

Повисла тишина. Я стоял, всё ещё пытаясь осмыслить произошедшее.

Княгиня Шуйская подошла ко мне, положила руку на плечо:

— Егор Андреевич, простите за такую драматическую сцену. Но это был единственный способ раз и навсегда прекратить её интриги.

Я посмотрел на неё, потом на остальных:

— Вы… вы всё это подстроили?

Градоначальник улыбнулся:

— Не совсем подстроили. Скорее, создали условия. Иван Дмитриевич «случайно» упомянул графине, что сегодня здесь будет важная встреча влиятельных людей. Что будут обсуждаться крупные проекты. Она, конечно, не смогла устоять — пришла, чтобы вмешаться.

Иван Дмитриевич добавил:

— А мы уже ждали. Знали, что если она встретит вас наедине — не сдержится, выскажет всё, что думает. И она не подвела.

Барон Строганов рассмеялся:

— Надо признать, она превзошла наши ожидания. Такой истерики я давно не слышал!

Управляющий барона Орлова кивнул:

— Она пришла ко мне три дня назад. Рассказывала те же самые сказки про Егора Андреевича. Я сразу понял, что здесь что-то не так, но сделал вид, что обдумываю предложение. А потом Иван Дмитриевич связался со мной, объяснил ситуацию. Я согласился помочь.

Купец Беляев добавил:

— И я тоже. Графиня ко мне тоже приходила. Тот же спектакль — страшные истории, предложение стать посредником. Я сразу к градоначальнику пошёл, рассказал.

Княгиня Шуйская улыбнулась:

— А я просто терпеть не могу интриганок. Особенно таких мелочных и мстительных, как Елизавета Павловна. Когда сегодня утром ко мне прибежала ваша служанка, Егор Андреевич, с запиской от вашей бабушки, я с радостью согласилась помочь, организовав встречу всех заинтересованных, так сказать.

Я медленно выдохнул, чувствуя, как напряжение спадает:

— Спасибо. Спасибо вам всем. Я даже не знаю, что сказать.

Градоначальник похлопал меня по плечу:

— Не за что, Егор Андреевич. Вы спасли мне жизнь. Это меньшее, что я мог сделать. Плюс, такие люди, как графиня, опасны для общества. Её нужно было остановить.

Княгиня кивнула:

— Теперь о её истинном лице узнают все. Её репутация уничтожена. Никто больше не будет доверять её словам.

Барон Строганов добавил:

— А вы, Егор Андреевич, наоборот, выйдете из этой ситуации с ещё большим уважением. Люди узнают, что вас пытались оклеветать, но правда восторжествовала. Это вызовет сочувствие и поддержку.

Иван Дмитриевич согласно кивнул:

— Плюс, теперь все видели, что вы работаете на благо государства. Открываете клинику на благо города и страны. Вы не заговорщик — вы патриот.

Я почувствовал, как на душе стало легче. Интрига графини лопнула, причём самым эффектным образом. Теперь все знали правду.

С лестницы послышались шаги — спускался Ричард, всё ещё держа свою папку с бумагами. Увидев толпу людей в холле, он остановился, удивлённо моргая:

— Егор Андреевич? Что здесь происходит?

Я рассмеялся — первый раз за весь этот напряжённый день:

— Долгая история, Ричард. Потом расскажу. А пока — знакомься. Это градоначальник Глеб Иванович Дубинин, барон Сергей Михайлович Строганов, господин… — я запнулся, вспоминая имя управляющего.

— Николай Петрович Румянцев, — представился тот. — Управляющий делами барона Орлова.

— Купец Семён Фомич Беляев, — поклонился купец.

— И княгиня Елизавета Петровна Шуйская, — закончила княгиня.

Ричард неуверенно поклонился:

— Ричард. Рад знакомству.

Градоначальник подошёл к нему:

— А, это вы тот самый английский врач, о котором рассказывал Егор Андреевич⁈ Рад наконец познакомиться лично!

Ричард покраснел:

— Я тоже, ваше сиятельство.

Княгиня Шуйская подошла ближе:

— Господин Ричард, я слышала, что вы будете возглавлять эту клинику?

— Да, Ваша Светлость, — кивнул Ричард. — Если всё получится.

— Получится, — заверила она. — Мы все здесь поддержим этот проект. Это важно для города, для губернии, для всей России.

Барон Строганов добавил:

— И я готов помочь финансово, если понадобится. Хорошая медицина — это инвестиция в будущее.

Купец Беляев кивнул:

— И я тоже готов вложиться. Моя жена как раз интересовалась, нельзя ли найти хорошего акушера — боится рожать у местных повитух. Если здесь будет клиника с опытными врачами — это просто спасение!

Николай Петрович Румянцев добавил:

— Барон Орлов тоже заинтересован в развитии медицины. У него на заводах много рабочих, травмы случаются. Хороший лекарь был бы очень кстати.

Я окинул взглядом присутствующих. Эти люди — влиятельные, богатые, занятые своими делами — все готовы были поддержать проект. Не ради выгоды, а ради общего блага.

Иван Дмитриевич поднял руку, привлекая внимание:

— Господа, предлагаю перейти от слов к делу. Ричард, покажите нам своё видение клиники. Расскажите, что вы планируете, какие помещения нужны, какое оборудование.

Ричард оживился:

— С удовольствием! Пойдёмте, я покажу!

Мы всей группой двинулись за ним. Ричард водил нас по комнатам, объясняя, где что будет — операционная, перевязочная, палаты, аптека, лекционная комната. Он говорил с таким энтузиазмом, так подробно описывал каждую деталь, что все слушали, как завороженные.

Градоначальник задавал вопросы про организацию, княгиня — про обучение персонала, барон Строганов — про финансовые аспекты. Ричард отвечал уверенно, показывая, что действительно всё продумал.

Когда мы закончили обход и вернулись в холл, градоначальник повернулся ко мне:

— Егор Андреевич, Ричард, вы молодцы. Это действительно достойный проект. Я официально заявляю — градоначальство будет поддерживать эту клинику всеми доступными средствами.

Княгиня Шуйская добавила:

— И я использую своё влияние, чтобы привлечь лучших врачей, лекарей, акушеров. Это должно стать образцовым медицинским учреждением.

Барон Строганов протянул мне руку:

— Егор Андреевич, считайте, что у вас есть мой патронаж. Если понадобятся деньги, оборудование, связи — обращайтесь.

Купец Беляев и Николай Петрович Румянцев тоже выразили готовность помочь.

Иван Дмитриевич подвёл итог:

— Ну что ж, господа, думаю, на сегодня достаточно. У всех нас свои дела. Но я предлагаю через месяц собраться снова — посмотреть, как продвигается работа, обсудить детали.

Все согласились. Мы начали прощаться, обмениваться рукопожатиями. Княгиня Шуйская, уходя, шепнула мне:

— Егор Андреевич, берегите себя. И Машеньку. У вас прекрасная жена, не дайте никому испортить ваше счастье.

— Спасибо, Ваша Светлость, — искренне ответил я, слегка кивнув.

Когда все разошлись, мы с Ричардом остались одни. Он опустился на ступеньки лестницы, вытер лоб платком:

— Фу-ух. Это было… насыщенно.

Я сел рядом:

— Ещё как. Ты молодец, Ричард. Произвёл на всех впечатление.

Он улыбнулся:

— Спасибо, Егор Андреевич. Но это всё благодаря вам. Вы дали мне эту возможность, поверили в меня.

— Я просто увидел твой потенциал, — ответил я. — А реализовать его — твоя заслуга.

Мы ещё немного посидели в тишине, потом я поднялся:

— Ну что, поехали домой?

— Поехали, — согласился Ричард.

Мы вышли из здания. Захар ждал у саней, увидев нас, подошёл:

— Ну что, Егор Андреевич, как дела?

— Отлично, Захар, — улыбнулся я. — Просто отлично.