Воронцов. Перезагрузка. Книга 8

Глава 5

— Бабушка, — начал я, но она уже продолжала:

— Молодец, Егорка! Я всегда в тебя верила! Говорила всем — вот увидите, внучок мой ума наберётся! И набрался!

Няня Агафья Петровна всхлипывала в углу:

— Егорушка, родной мой! Как же я по тебе скучала! Ты там небось и не ел ничего, и не спал!

— Агафья Петровна, я взрослый мужчина, — попытался я возразить, но она только замахала руками:

— Какой ты взрослый! Для меня ты всегда будешь моим Егорушкой!

Матрёна стояла в сторонке, явно растерянная от такого нашествия. Я кивнул ей:

— Матрёна, это мои родители и бабушка с няней. Подготовьте, пожалуйста, комнаты для гостей.

— Сейчас, барин, — она поклонилась и поспешила прочь.

Мать тем временем оглядывалась по сторонам:

— А где Маша? Как она? Иван Дмитриевич говорил, что ей нездоровится.

— Она наверху, отдыхает, — ответил я. — Было лёгкое недомогание, но сейчас лучше.

— Ну так веди нас к ней! — мать уже направилась к лестнице. — Надо посмотреть на невестку!

Я поспешил за ней, предупреждая:

— Только тихо, маменька. Ей нужен покой.

Мы поднялись в спальню. Машка сидела на кровати, поправляя волосы. Услышав шаги, она обернулась и побледнела, увидев столько людей сразу.

— Машенька, родная! — мать бросилась к ней, обнимая. — Дочка моя! Как ты? Как здоровье?

— Здравствуйте, — робко ответила Машка, явно смущённая таким вниманием. — Я… я лучше, спасибо.

Бабушка подошла ближе, одергивая мать:

— Ты чего на девку набросилась? Видишь, и так бледная вся. Но вижу, что крепкая, здоровая. Родит тебе, Егорка, — она бросила на меня довольный взгляд, — богатыря. Или богатыршу, — хмыкнула. — Главное, чтобы здоровенький был.

— Бабушка! — смутился я.

— Что «бабушка»? — она повернулась ко мне. — Правду говорю. Вон какая у тебя жена — ладная, красивая. Не то что эти столичные.

Машка густо покраснела. Мать поспешила вмешаться:

— Маменька, не смущайте девочку! — она повернулась к Маше. — Не обращай внимания, дорогая. У неё всегда так — что думает, то и говорит.

Няня Агафья Петровна подошла с другой стороны кровати, причитая:

— Ох, деточка, какая ты бледненькая! Небось, мой Егорушка тебя не кормит как следует! Мужики они такие — сами о себе не помнят, куда уж о жёнах думать!

— Агафья Петровна, да хорошо она кушает! — возмутился я.

— Ага, кушает, — фыркнула няня. — Небось, кашу да хлеб только. А беременной женщине нужно мясо, молоко, яйца! И бульончики куриные!

Отец стоял у двери, наблюдая за этим столпотворением с лёгкой усмешкой. Наконец он кашлянул:

— Может, дадим девушке передохнуть? Она явно устала.

— Отец прав, — согласился я. — Машунь, ложись, отдыхай. А мы пока внизу поговорим.

Мать погладила Машеньку по руке:

— Отдыхай, доченька. Я потом к тебе зайду, поговорим по душам.

Мы спустились в гостиную, где Матрёна уже накрывала на стол. Дуняша суетилась, разнося тарелки и кружки.

— Присаживайтесь, — пригласил я, усаживая мать и бабушку. — Вы, наверное, с дороги устали. Чаю? Или чего покрепче?

— Чаю, чаю, — закивала мать. — И поесть чего-нибудь. Мы с самого утра в пути.

Отец сел во главе стола, оглядываясь:

— Дом действительно хороший, Егор. Просторный, добротный. Иван Дмитриевич сказал, что это бывшая собственность купца-должника?

— Да, отец, — кивнул я. — Государство получило его в счёт долга, а Иван Дмитриевич предложил мне. Вот я и выкупил.

— Разумно, — одобрил отец. — Видно, что ты научился ценить возможности.

Бабушка хлопнула ладонью по столу:

— Вот говорю же — не зря я его в деревню отправила! Там он мозги в порядок привёл, делом занялся, а не шлялся по кабакам!

Я поморщился, вспоминая прошлое того Егора, чьё тело я занял.

— Бабушка, это всё в прошлом.

— Ещё бы! — она ткнула пальцем в мою сторону. — Теперь ты человеком стал! Дело государственное ведёшь, на семью работаешь! Вот что значит правильное воспитание!

Мать вмешалась, наливая себе чай:

— Маменька права, Егорушка. Мы с отцом очень гордимся тобой. Когда Иван Дмитриевич рассказал о твоих достижениях, мы не могли поверить!

— Что именно он рассказывал? — насторожился я.

Отец ответил:

— Что ты стал консультантом тайной канцелярии. Что работаешь над улучшениями оружейного завода. Что обучил мастеров новым методам. Что создал несколько технических новшеств, которые государство сочло важными.

— Да и жена у тебя хорошая, — добавила мать.

Бабушка снова вмешалась:

— Правду говоришь! Хорошая девка эта твоя Машка. Видно, что работящая, не белоручка. Вон как за тебя переживает — сразу видно, что любит.

— Маменька, — мать погладила бабушку по руке, — давайте не будем смущать Егора.

— Что тут смущаться? — бабушка махнула рукой. — Правду говорю. Внучок мой молодец — и дело нашёл, и жену хорошую взял. Теперь ещё ребёночек будет — вот и семья полная!

Няня Агафья Петровна всхлипнула:

— Ох, как я мечтаю на правнука посмотреть! Или на правнучку! Лишь бы здоровенький был!

— Агафья Петровна, — я повернулся к ней, — вы бы чаю попили, отдохнули с дороги.

Она замахала руками:

— Какой чай, Егорушка! Мне бы к Машеньке сходить, посмотреть, что ей нужно. Небось, никто за ней толком не ухаживает!

— Ухаживают, — заверил я. — Ричард — английский врач — постоянно следит за её состоянием. Матрёна и Дуняша помогают по хозяйству.

— Англичанин? — переспросил отец с интересом. — У тебя английский врач?

— Долгая история, — уклончиво ответил я. — Он оказался в России, с плена бежал, я ему помог, теперь он помогает нам.

Отец кивнул, не стал расспрашивать подробнее. Мать же продолжала:

— Егорушка, а почему вы в Тулу переехали? В Уваровке что-то случилось?

— Нет, маменька, — ответил я. — Просто Машеньке нужен опытный акушер для родов. У ребёнка неправильное положение, Ричард сказал, что лучше рожать в городе, под присмотром специалиста.

Мать сразу забеспокоилась:

— Неправильное? Это опасно?

— Может быть опасно, если не будет опытного врача, — честно ответил я. — Поэтому мы здесь. Иван Дмитриевич уже нашёл лучшего акушера в Туле — Петра Ивановича Белова.

— Белова? — переспросил отец. — Я о нём слышал. Действительно хороший лекарь. У половины дворянских жён в Туле роды он принимал.

— Вот и хорошо, — кивнула мать. — Значит, Машенька в надёжных руках.

Бабушка снова вмешалась:

— А в Уваровке у тебя дела как? Не бросил всё, когда уехал?

— Нет, бабушка, — заверил я. — Оставил толковых людей. Фома Степанович ведёт торговлю, Петька с Ильёй — производство, Семён — стекольное дело. Иван — охрану. Всё организовано, дела идут.

— Вот умница, — одобрила бабушка. — Научился людьми управлять. Это главное для дворянина — не всё самому делать, а уметь поручить и проконтролировать.

Отец согласно кивнул:

— Правильно говорит твоя бабушка. Видно, что ты повзрослел, Егор. Научился думать не только о себе, но и о других.

Мы продолжали разговаривать за чаем. Мать расспрашивала про Уваровку, про хозяйство, про Машеньку. Отец интересовался моей работой на заводе, планами по улучшению. Бабушка периодически вставляла свои комментарии, хвалила меня и попрекала прошлыми грехами.

Няня Агафья Петровна всё не могла успокоиться, причитая:

— Ох, Егорушка, как же я по тебе скучала! Ты там небось и не ел толком, и не спал! Худой какой стал!

— Агафья Петровна, я не худой, — попытался я возразить, но она только замахала руками:

— Ещё какой худой! Вон скулы выпирают! Надо тебя откормить, молочком, кашкой!

Мать погладила её по руке:

— Агафья Петровна, успокойтесь. Егор действительно повзрослел. Посмотрите на него — серьёзный, ответственный, о семье заботится.

— Вот именно! — подхватила бабушка. — И всё благодаря тому, что я его в деревню отправила! Вот что значит правильное воспитание!

Я только вздохнул. Спорить с бабушкой видимо было бесполезно — она всё равно считала, что всё произошедшее — её заслуга.

Вечерело, когда в гостиную спустилась Машенька. Она выглядела отдохнувшей, румянец вернулся на щёки.

— Машенька, доченька! — мать вскочила, подбегая к ней. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, спасибо, — улыбнулась Маша. — Отдохнула, и легче стало.

Бабушка окинула её оценивающим взглядом:

— Вот и хорошо. Беременной женщине отдыхать нужно побольше. А то мой внучок тебя небось гоняет туда-сюда.

Машка покраснела, но я поспешил вмешаться:

— Бабушка, не смущайте её.

— Что тут смущаться? — бабушка махнула рукой. Тебе, Маша, покой нужен. Лежать больше, ходить меньше, кушать хорошо. И никаких волнений.

Мать усадила Машку рядом с собой:

— Машенька, милая, ты мне скажи — что тебе нужно? Может, чего не хватает? Я привезла кое-какие вещи для будущего ребёнка — пелёнки, распашонки, чепчики. Всё сама шила.

Машка растрогалась:

— Спасибо вам большое! Это так… так заботливо с вашей стороны!

— Да что ты, доченька! — мать обняла её. — Ты же моя невестка, часть нашей семьи! Как же я о тебе не позабочусь?

Няня Агафья Петровна подсела с другой стороны:

— Машенька, родная, а ты мне скажи — как тебе мой Егорушка? Не обижает? Хорошо к тебе относится?

— Очень хорошо, — тихо ответила Машенька, бросая на меня нежный взгляд. — Егорушка заботливый, внимательный. Всегда переживает за меня.

— Вот и славно, — удовлетворённо кивнула няня. — А то я ему, знаешь ли, покажу, если обижать будет!

Я покачал головой, улыбаясь.

Матрёна накрыла на стол ужин — щи, жаркое, пироги. Мы все уселись вокруг большого стола. Отец произнёс короткую молитву, и мы принялись за еду.

За ужином разговор снова зашёл о делах. Отец спросил:

— Егор, а что ты планируешь дальше? После того, как закончишь работу на заводе?

Я задумался:

— Честно говоря, батюшка, планов много. Хочу улучшить производство не только оружия, но и других полезных вещей. Паровые машины, пневматические системы, точные инструменты. Всё это может помочь России догнать Европу в техническом развитии.

Отец медленно кивнул:

— Великие планы, сын. Откуда только взялось всё… Но видать выполнимые, судя по тому, что ты уже сделал.

— Главное, — добавил я, — не спешить. Каждый шаг должен быть продуман, каждое нововведение — тщательно проверено. Иначе можно больше вреда принести, чем пользы.

Бабушка хлопнула в ладоши:

— Вот говорю же — мозги в порядок привёл! Раньше бы ты только о кабаках и картах думал, а теперь о государственных делах рассуждаешь!

Я поморщился, но промолчал.

Мать же обратилась к Маше:

— Машенька, а ты не против, что Егор так много работает? Небось, редко дома бывает?

Та покачала головой:

— Нет, я понимаю. Дело у него важное, государственное. Я горжусь им.

— Вот умница какая, — одобрила мать. — Не капризничает, не ревнует. Настоящая жена.

Бабушка добавила:

— И правильно делает! Мужик должен делом заниматься, а не под юбкой у жены сидеть. А жена — мужа поддерживать, дом вести, детей рожать.

Машка покраснела, а я поспешил сменить тему:

— Матушка, а как у вас в имении дела? Хозяйство как?

Мать оживилась:

— О, у нас всё хорошо! Урожай в этом году отменный был. Крестьяне довольны, подати все вовремя заплатили. Твой отец новую конюшню построил, лошадей купил хороших.

Отец кивнул:

— Да, хозяйство развивается. Кстати, Егор, если тебе нужны будут дополнительные руки для твоих проектов, я могу нескольких толковых мужиков отправить.

— Спасибо, отец, — ответил я. — Пока хватает людей, но если понадобится — обязательно обращусь.

Ужин продолжался долго. Мы разговаривали о разном — о семье, о делах, о планах на будущее. Постепенно все начали уставать.

Наконец мать поднялась:

— Ну что, пора и отдыхать. День был долгий, все устали.

Матрёна уже приготовила комнаты для гостей. Родители расположились в одной спальне на втором этаже, бабушка — в другой. Няня Агафья Петровна попросилась в комнату поближе к нашей спальне.

— Чтобы, — объяснила она, — если Машеньке что понадобится, я сразу прибежала.

Мать остановила её:

— Агафья Петровна, может, вы вообще здесь останетесь? Машеньке ведь скоро рожать, помощь нужна будет. Вы и Егора вырастили, и с ребёночком справитесь.

Няня расплакалась от радости:

— Ох, Мария Федоровна, как же я буду рада! Конечно останусь! Машеньку выхожу, за ребёночком присмотрю!

Я посмотрел на Машу. Та улыбнулась:

— Я не против, Егорушка. Агафья Петровна очень добрая, мне с ней будет спокойнее.

— Тогда решено, — кивнула мать. — Агафья Петровна остаётся с вами.

Мы проводили всех по комнатам. Когда все наконец улеглись, мы с Машкой тоже поднялись в нашу спальню.

— Устала? — спросил я, помогая ей раздеться.

— Немного, — призналась она. — Но твои родители… Они такие… заботливые.

— Иногда даже слишком, — усмехнулся я. — Особенно бабушка с няней.

Машенька засмеялась:

— Зато искренне. Видно, что они тебя любят.

— Родители же, — я обнял её.

Мы ещё немного поговорили, потом она заснула. Я лежал, обнимая её, думая о том, как изменилась моя жизнь. Ещё недавно я был один, теперь — семья, дом, ответственность.

И знаете что? Мне это нравилось.

Утром следующего дня дом проснулся рано. Агафья Петровна уже суетилась на кухне, помогая Матрёне готовить завтрак. Бабушка спустилась одной из первых, бодрая и энергичная, несмотря на возраст.

— Егорка! — окликнула она меня, когда я спускался. — Иди сюда, поговорить надо.

Я подошёл. Она усадила меня рядом с собой за стол:

— Слушай, внучок. Я тут подумала — раз уж Агафья с вами остаётся, мне тоже стоит задержаться. Хоть на недельку. Машеньку поддержать, по хозяйству может чего подсказать.

— Бабушка, у нас Матрёна есть, — начал я, но она замахала рукой:

— Матрёна — это хорошо, но она чужая. А я — родная. Мне спокойнее будет, если я буду знать, что всё у вас в порядке.

Я понимал, что спорить бесполезно:

— Хорошо, бабушка. Оставайтесь, сколько захотите.

— Вот и умница, — сказала она. — А когда твои родители снова в Тулу приедут — тогда и я с ними домой поеду.

К завтраку спустились и родители. Отец, как всегда, был сдержан и степенен. Мать суетилась вокруг Машеньки, которая спустилась последней.

— Машенька, доченька, как ты спала? Удобно было? Может, подушку другую нужно? — засыпала она вопросами.

— Спасибо, всё хорошо, — улыбалась Машка, явно тронутая таким вниманием.

За завтраком отец объявил:

— Ну что, Егор, нам с матерью пора собираться. Дела в имении ждут. Не можем надолго отлучаться.

— Понимаю, отец, — кивнул я.

Мать вздохнула:

— Жаль расставаться так быстро. Но ничего не поделаешь — хозяйство требует присмотра.

Бабушка встала:

— Сынок, Марьюшка, вы езжайте. А я тут останусь на недельку. За внучком и внучкой присмотрю.

— Хорошо, маменька, — согласился отец. — Когда соберётесь возвращаться — пришлите гонца, мы за вами приедем.

После завтрака началось прощание. Мать обнимала Машеньку, давала советы:

— Береги себя, доченька. Слушайся врача, отдыхай больше. И Егору не давай себя в работу погрузить — пусть о тебе заботится!

— Обещаю, — кивала Маша.

Отец пожал мне руку:

— Ты молодец, Егор. Даже не ожидал. Продолжай в том же духе. И о семье не забывай.

— Не забуду, батюшка, — заверил я.

Бабушка провожала их до крыльца, наставляя:

— Андрюша, смотри дорогой за Марьюшкой. Она у нас мнительная, чуть что — сразу в панику. А ты её успокаивай.

— Маменька, я сама себя успокою! — возмутилась мать.

— Ага, успокоишь, — хмыкнула бабушка. — Помню, как ты в прошлый раз в обморок упала, когда медведя увидела.

— Это был не медведь, а большая собака! — оправдывалась мать.

Я улыбался, наблюдая за их перепалкой.

Наконец родители уехали. Мы с Машей, бабушкой и няней Агафьей стояли на крыльце, провожая их взглядами.

— Ну что, — сказала бабушка, когда сани скрылись за поворотом, — теперь займёмся делом. Егорка, ты на завод собираешься?

— Да, бабушка, — кивнул я. — Дела ждут.

— Иди, иди, — махнула она рукой. — А мы с Агафьей тут за Машенькой присмотрим. Да и за хозяйством.

Няня Агафья тут же подхватила:

— Конечно присмотрим! Я Машеньку выхожу, откормлю. Вон какая худенькая!

— Агафья Петровна, я не худая, — попыталась возразить Машенька, поглаживая себя по животику, но няня уже увлекла её в дом, причитая о необходимости хорошего питания.

Я посмотрел на бабушку. Та усмехнулась:

— Ну что, внучок, доволен? Семья у тебя теперь большая, хозяйство крепкое, дело государственное. Вот и живи теперь правильно, по-человечески.

— Так и стараюсь, бабушка, — сказал я.

Она похлопала меня по плечу:

— Вот и молодец. А теперь иди, работай.