Воронцов. Перезагрузка. Книга 8

Глава 13

Мы подъехали к дому. Я выскочил из саней и поспешил внутрь. Машенька встретила меня в прихожей:

— Егорушка! Наконец-то! Я уже беспокоиться начала!

Я обнял её, поцеловал:

— Ой, солнышко. День выдался… необычный.

Бабушка вышла из гостиной, на лице её была та самая загадочная улыбка:

— Ну что, внучок, как дела?

Я посмотрел на неё внимательно.

— Бабушка, — медленно сказал я, — как тебе в голову такое пришло, а?

Она усмехнулась:

— А я-то тут при чем?

— Бабушка⁈

Она рассмеялась:

— Ладно, признаюсь. Сегодня утром я отправила с Дуняшей записку княгине Шуйской, где вкратце рассказала о ее интригах против тебя. Попросила помочь.

Я уставился на неё:

— Так вот зачем Дуняша на рынок ходила!

— Ага, — кивнула бабушка довольно. — Только не на рынок, а к княгине. С запиской.

Я покачал головой, улыбаясь:

— Ну ты даёшь, бабушка. Интриганка ещё та. Похлеще этой графини будешь!

— Это не интрига, внучок, — возразила она. — Это забота. Я же вижу, как ты переживал из-за этой графини. Вот и помогла избавиться от неё.

Машенька смотрела на нас непонимающе:

— О чём вы? Как помогли?

Я вздохнул:

— Долгая история, Машунь. Давай я тебе всё расскажу за ужином.

Мы прошли в гостиную. Матрёна уже накрывала на стол. Няня Агафья суетилась, раскладывая приборы. За ужином я рассказал всё про сегодняшнюю сцену в клинике. Машка слушала с широко открытыми глазами, бабушка довольно усмехалась, няня Агафья причитала.

— Ох, Егорушка, как же так! — всплеснула руками няня. — Такая злая женщина!

— Получила по заслугам, — отрезала бабушка. — Нечего людей чернить.

Машенька сжимала мою руку:

— Егорушка, как хорошо, что всё так закончилось. Я так переживала за тебя.

Я поцеловал её руку:

— Всё хорошо, солнышко. Теперь эта история позади.

После ужина я поднялся к себе в кабинет. Нужно было начать планировать следующие шаги — с клиникой, с заводом, с производством эфира.

Я сидел за столом, делая записи, когда в дверь постучали. Вошёл Ричард:

— Егор Андреевич, простите, что беспокою. Хотел ещё раз обсудить план по клинике.

— Заходи, Ричард, — пригласил я. — Как раз сам об этом думаю.

Мы просидели до поздней ночи, обсуждая детали. Ричард еще раз показал подробный список всего необходимого — от хирургических инструментов до постельного белья для палат. Мы прикидывали сроки, распределяли задачи, планировали.

Наконец он поднялся:

— Ну что ж, Егор Андреевич, думаю, на сегодня хватит. Спасибо за продуктивный разговор.

— Спасибо тебе, Ричард, — ответил я. — Без тебя этот проект не взлетел бы.

Когда он ушёл, я ещё немного посидел, глядя в окно. За окном была ночь, город спал. Я поднялся, потянулся, погасил свечу и направился в спальню. Машка уже спала, укрывшись одеялом по самый нос. Я осторожно лёг рядом, обнял её. Она сонно прижалась ко мне, и я почувствовал, как внутри разливается тепло и покой.

И знаете что? Я был счастлив.

Несколько дней я то отдыхал, то помогал Ричарду с клиникой. Ходил несколько раз к Савелию Кузьмичу, пересекались с Иваном Дмитриевичем. К Машке приезжал Пётр Иванович, осмотрел её — все было хорошо, он надеялся, что ребеночек вот-вот перевернется и все пойдет своим чередом.

Как-то утром меня разбудил громкий стук в дверь внизу. Я открыл глаза, потянулся — за окном ещё было темно, рассвет только-только начинался.

— Егор Андреевич! — донёсся голос Захара за моей дверью. — Простите, что так рано, но тут человек от генерала Давыдова! Говорит, срочное дело!

Я осторожно высвободился из объятий Машки. Быстро оделся и спустился вниз.

У входа стоял молодой офицер в мундире, явно взволнованный.

— Егор Андреевич Воронцов? — спросил он, едва увидев меня.

— Я, — кивнул я, застёгивая рубаху. — Что случилось?

— Генерал Давыдов просит вас приехать на завод. Говорит, что произошло нечто важное. Велел передать, что это касается вашей работы на реке.

Я нахмурился. Работа на реке — это площадка для турбин и пневматической системы. Неужели что-то случилось? Авария? Поломка какая?

— Хорошо, — кивнул я. — Скажите генералу, что буду через полчаса.

Офицер козырнул и поспешил прочь. Я вернулся в спальню, где Машка уже проснулась и сидела на кровати, обеспокоенно глядя на меня.

— Егорушка, что случилось?

— Не знаю, солнышко, — ответил я, натягивая тёплую куртку. — На заводе что-то произошло. Нужно ехать.

Она встала, подошла ко мне, обняла:

— Только будь осторожен.

Я поцеловал её:

— Буду. Не волнуйся.

Спустившись вниз, я застал Захара уже одетым и готовым:

— Захар, поехали.

— Слушаюсь, Егор Андреевич.

Мы сели в сани и помчались через ещё спящий город. Улицы были пусты, только изредка попадались ранние торговцы, везущие свой товар на рынок.

Когда мы подъехали к заводу, я сразу увидел необычное оживление. У ворот стояло несколько саней, включая роскошный экипаж с гербом — видимо, кто-то важный приехал. Караульные пропустили нас без вопросов.

Во дворе завода была целая толпа — мастера, рабочие, офицеры. Все смотрели в одну сторону — в сторону реки. Я поспешил туда, протискиваясь сквозь людей.

— Егор Андреевич! — окликнул меня знакомый голос.

Обернулся — генерал Давыдов пробирался ко мне. Лицо его было возбуждённым, глаза горели.

— Генерал, доброе утро! Что случилось? — спросил я.

Он схватил меня за плечо:

— Доброе! Идёмте, увидите сами! Это… это надо видеть!

Мы пошли к реке. Ещё издалека я услышал странный звук — ритмичное шипение, похожее на дыхание огромного существа. Когда мы вышли на берег, я увидел картину, которая заставила меня остановиться в изумлении.

Площадка на реке была готова — крыша, стены, всё как я и планировал. Но главное было не это. Под площадкой в воде были видны четыре огромные водяные турбины, их лопасти вращались в быстром течении реки. А рядом с каждой турбиной были установлены большие меха — те самые, которые должны были нагнетать воздух.

Меха поднимались и опускались с мерным ритмом, приводимые в движение кривошипно-шатунным механизмом от турбин. Каждый раз, когда мехи сжимались, из них вырывался мощный поток воздуха, который по трубам уходил в сторону компрессионной камеры.

— Вы видите⁈ — воскликнул генерал Давыдов, подходя ближе. — Они всё сделали! Григорий с Василием Кузьмичом! Установили турбины, подключили меха, проложили трубы! И всё работает!

Я подошёл к площадке, зачарованно глядя на вращающиеся лопасти турбин под водой. Григорий стоял рядом, весь в поту, несмотря на мороз, с лицом, сияющим от гордости и усталости.

— Егор Андреевич! — увидев меня, он заулыбался. — Мы сделали! Всё по вашим чертежам! Турбины работают, меха качают, воздух идёт!

Я подошёл к нему, осмотрел конструкцию.

— Григорий, это… это великолепно, — сказал я искренне. — Вы проделали потрясающую работу.

Он покраснел от удовольствия:

— Спасибо, Егор Андреевич. Мы почти неделю работали почти без сна. Но оно того стоило.

Василий Кузьмич, подошёл поближе:

— Егор Андреевич, вы посмотрите, как она работает! Я сначала не верил, что такое возможно. Думал, течение не справится, лопасти сломает. Но нет! Крутит как миленькая!

Я прошёл по площадке, проверяя все узлы. Турбины вращались равномерно, без рывков. Меха поднимались и опускались синхронно, попарно. Трубы были герметичны, нигде не было утечек воздуха.

— А компрессионная камера? — спросил я. — Где она?

Григорий повёл меня в дальний угол площадки. Там стоял большой деревянный бак, обитый изнутри листами меди. Из него выходило четыре трубы — по одной от каждого меха. А сверху — одна толстая труба, которая уходила в сторону завода.

— Всё как вы сказали, — объяснил Григорий. — Воздух от всех четырёх мехов идёт в эту камеру. Там он выравнивается по давлению, и уже оттуда одним потоком идёт на завод.

Я приложил руку к трубе, выходящей из камеры. Чувствовалась лёгкая вибрация — воздух действительно шёл под давлением.

— Отлично, — кивнул я. — А на заводе трубы уже проложены?

— Проложены, Егор Андреевич! — воскликнул подошедший генерал Давыдов. — Всё готово! Осталось только подключить станки!

Я оглянулся на толпу людей, собравшихся на берегу. Среди них были не только мастера и рабочие — я узнал несколько знакомых лиц. Барон Строганов стоял в тёплом тулупе, с восхищением глядя на турбины. Рядом с ним — купец Третьяков. Чуть поодаль — Иван Дмитриевич с группой офицеров.

— Генерал, — спросил я, — а зачем столько народу?

Давыдов улыбнулся:

— Вы думаете, новость о чуде на реке не разлетелась по всему городу? Люди услышали, что вы что-то невиданное построили, и пришли посмотреть. А уж когда бароны и купцы узнали — тут же примчались!

Я покачал головой. Конечно, в таком городе как Тула новости распространяются быстро. Особенно новости о чём-то необычном.

Барон Строганов подошёл ближе:

— Егор Андреевич! Это потрясающе! Я слышал о ваших планах, но увидеть это своими глазами… Скажите, а можно ли построить такую систему на моих заводах на Урале?

Я задумался:

— Можно, если есть река с достаточно сильным течением. И если есть мастера, способные правильно всё собрать.

— У меня есть и река, и мастера! — воодушевлённо сказал барон. — Вы только скажите, что нужно, и я всё организую!

Иван Дмитриевич пробрался через толпу:

— Егор Андреевич, это действительно впечатляет. Государство очень заинтересовано в таких технологиях. Как думаете, сколько времени нужно, чтобы обучить мастеров строить подобные системы?

Я оглянулся на Григория:

— А вот спросите у него. Он всё строил, он лучше знает.

Григорий, оказавшийся в центре внимания стольких важных людей, сначала растерялся, но потом выпрямился:

— Если человек толковый и руки из правильного места растут — месяца два-три на обучение. Главное — понять принцип, а дальше уже дело техники.

Иван Дмитриевич кивнул, что-то записывая в свою тетрадь.

Генерал Давыдов хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

— Господа! Предлагаю перейти в токарный цех! Там сейчас будут подключать станки к пневматической системе! Это будет интересно!

Толпа зашевелилась, направляясь к заводским корпусам. Я пошёл вместе со всеми, Григорий семенил рядом, продолжая что-то рассказывать о турбинах.

Когда мы вошли в токарный цех, я увидел, что вдоль стен уже были проложены толстые трубы из меди. От основной магистрали шли ответвления к каждому станку. У каждого ответвления был установлен запорный клапан.

У одного из станков уже собралась группа мастеров во главе с Семёном Кравцовым. Они как раз заканчивали подключение пневмодвигателя к станку.

— Егор Андреевич! — увидев меня, Семён оживился. — Сейчас попробуем запустить!

Я подошёл ближе. Станок был такой же, какой мы переделывали с Митяем и Петькой — токарный по дереву, приспособленный для обработки металла. К нему был подключён пневматический двигатель — цилиндр с поршнем, который должен был вращать вал станка.

— Ну что, — сказал Семён, положив руку на ручку клапана, — открываем?

Все затаили дыхание. Семён медленно потянул клапан. Послышалось шипение воздуха, идущего по трубе. Потом — лёгкий свист, когда воздух вошёл в пневмодвигатель.

И станок ожил.

Вал начал вращаться, медленно, но верно набирая обороты. Вал привода заработал, передавая вращение к станку. Через несколько секунд станок уже работал на полной мощности, вал крутился равномерно и плавно.

По цеху прокатился возглас восхищения. Мастера смотрели на станок, не веря своим глазам. Кто-то перекрестился, кто-то просто стоял с открытым ртом.

— Работает! — воскликнул Семён, его лицо сияло. — Смотрите, как ровно крутится! Никаких рывков! И не нужно ногами качать!

Он взял заготовку, зажал её в станок и поднес резец. Металл начал сниматься ровной стружкой, без всяких проблем. Семён работал сосредоточенно, а вокруг него толпились люди, наблюдая за процессом.

Барон Строганов подошёл ко мне:

— Это невероятно, Егор Андреевич. Мастер может работать обеими руками, не отвлекаясь на привод станка. Производительность увеличится в разы!

— Именно, — кивнул я. — Плюс, станок работает с постоянной скоростью, без рывков. Это улучшает качество обработки.

Третьяков добавил:

— А сколько сил это экономит! Не нужны лошади, не нужны люди, качающие меха. Река делает всю работу!

Генерал Давыдов был в восторге:

— Господа, вы понимаете, что это значит для завода⁈ Мы сможем увеличить выпуск продукции! Улучшить качество! Снизить себестоимость! Это революция!

Иван Дмитриевич подошёл ко мне:

— Егор Андреевич, государство должно знать об этом. Я напишу доклад в Петербург. Такие технологии нужно внедрять на всех заводах империи.

Я почувствовал смесь гордости и лёгкого беспокойства. С одной стороны, приятно, что моя работа признаётся и оценивается. С другой — чем больше внимания, тем больше ответственности.

Семён закончил обработку заготовки и с гордостью показал её:

— Смотрите! Идеально ровная поверхность! И сделано за половину обычного времени!

Мастера столпились вокруг, разглядывая деталь, передавая её из рук в руки, обсуждая.

Генерал Давыдов повернулся к остальным мастерам:

— Ну что, братцы, кто следующий хочет попробовать?

Несколько человек тут же подняли руки. Началась суета — подключали станки, открывали клапаны, пробовали работать. По цеху раздавалось шипение воздуха и довольные возгласы мастеров.

Братья Волковы, Антон и Иван, подключили свой станок и начали обрабатывать какую-то сложную деталь для ружейного замка. Фёдор Железнов попробовал шлифовать ствол. Семён Кравцов экспериментировал с разными режимами работы.

Я ходил между станками, наблюдая, подсказывая, исправляя ошибки. Григорий следовал за мной по пятам, записывая всё в свою тетрадь.

В какой-то момент я заметил, что Иван Дмитриевич о чём-то серьёзно беседует с генералом Давыдовым и бароном Строгановым. Они стояли в углу цеха, время от времени поглядывая в мою сторону.

Я подошёл к ним:

— Господа, о чём разговор?

Иван Дмитриевич повернулся ко мне:

— Егор Андреевич, мы тут обсуждали вопрос масштабирования. Видите ли, то, что вы создали здесь — это действительно прорыв. Но одного завода мало. Нужно внедрять такие системы по всей стране.

Барон Строганов добавил:

— Я готов начать на своих заводах на Урале. Но мне нужны специалисты, которые смогут всё правильно построить и настроить.

Генерал Давыдов кивнул:

— И мне нужны такие специалисты для других казённых заводов. В Сестрорецке, в Ижевске, в Туле на других производствах.

Я задумался. Это действительно проблема. Григорий молодец, он освоил технологию, может обучать других. Но одного Григория на всю страну не хватит.

— Нужна школа, — сказал я вслух. — Место, где можно обучать мастеров таким технологиям. Не просто показывать, а именно учить — теории и практике. Так, как я сделал в Уваровке.

Иван Дмитриевич заинтересованно посмотрел на меня:

— Школа? Объясните подробнее.

Я начал размышлять вслух:

— Видите ли, сейчас мастера учатся по принципу «смотри и повторяй». Подмастерье годами работает рядом с мастером, перенимая навыки. Это медленно и неэффективно. Нужно другое — систематическое обучение. Теория, практика, экзамены.

— Как в университете? — уточнил барон Строганов.

— Похоже, но проще и практичнее, — ответил я. — Университет даёт широкое образование, там много теории, мало практики. А здесь нужно конкретное — как построить турбину, как проложить трубы, как рассчитать мощность системы, как настроить станки. Всё чётко, по делу.

Генерал Давыдов задумчиво кивал:

— И сколько времени нужно на такое обучение?

— Месяца три-четыре, — прикинул я. — Если учить интенсивно. Первый месяц — теория. Что такое давление воздуха, как работают турбины, какие материалы использовать. Второй и третий месяцы — практика. Строим настоящую систему под руководством преподавателя. Четвёртый месяц — самостоятельная работа и экзамен.

Иван Дмитриевич хмыкнул:

— Звучит логично. Но кто будет преподавать?

Я посмотрел на Григория, который стоял неподалёку:

— Григорий, подойди сюда.

Он подошёл, немного нервничая в присутствии стольких важных людей.

— Скажи, Григорий, — начал я, — смог бы ты обучать других мастеров тому, что знаешь сам? Объяснять, показывать, проверять?

Он задумался:

— Ну… я никогда этим не занимался, Егор Андреевич. Но попробовать могу. Главное, чтобы ученики толковые были.

— Вот видите, — повернулся я к Ивану Дмитриевичу. — Григорий может быть преподавателем. А я буду помогать — составлю программу обучения, подготовлю учебные материалы, буду проводить лекции по теории.

Барон Строганов вмешался:

— А где эту школу открывать? Нужно помещение, оборудование.

— Можно прямо здесь, на заводе, — предложил генерал Давыдов. — У нас есть свободные помещения. Можем выделить одно под общую аудиторию, другое — под мастерскую.

— Отличная идея, — согласился Иван Дмитриевич. — Тогда ученики смогут сразу видеть, как всё работает на практике. И под рукой будут опытные мастера, у которых можно спросить совета.

Я кивнул:

— Тогда вот что предлагаю. Григорий, ты берёшь себе в помощь несколько лучших мастеров — может, Семёна Кравцова, братьев Волковых. Вы вместе будете преподавателями. Я составлю программу, напишу краткое учебное пособие. Через месяц можем набирать первую группу учеников.

— А кого набирать? — спросил Григорий.

— Мастеров с разных заводов, — ответил Иван Дмитриевич. — Я пришлю людей с казённых предприятий. Барон Строганов пришлёт со своих заводов. Третьяков, — он повернулся к купцу, — вы тоже можете прислать своих людей, если хотите.

Третьяков кивнул:

— Конечно хочу! Такие знания бесценны!

Мы ещё немного обсудили детали — сколько учеников брать в первую группу (решили, что не больше десяти, чтобы преподаватели могли уделить каждому достаточно внимания), какое оборудование понадобится, как организовать быт учеников.

Генерал Давыдов взял на себя организационные вопросы — выделить помещения, закупить необходимое, обеспечить учеников жильём и питанием. Иван Дмитриевич обещал профинансировать всё из государственной казны.

Барон Строганов подошёл ко мне, когда мы закончили:

— Егор Андреевич, вы не представляете, как вы меня обрадовали. Если мои мастера научатся строить такие системы — мои заводы выйдут на совершенно новый уровень!

— Рад помочь, Сергей Михайлович, — ответил я улыбнувшись. — Спасибо за доверие.

Мы ещё долго оставались на заводе. Мастера по очереди пробовали работать на станках с пневматическим приводом, восхищаясь удобством и эффективностью. Григорий с генералом Давыдовым обсуждали, какие ещё станки можно подключить к системе. Иван Дмитриевич записывал всё в свою тетрадь, время от времени задавая мне технические вопросы.

Наконец, когда солнце уже клонилось к закату, я понял, что пора домой. Машенька, наверное, волнуется.

Я попрощался со всеми и вместе с Захаром направился к саням. По дороге Захар заговорил:

— Егор Андреевич, я слышал, что говорили те господа. Про школу, про обучение. Это правда серьёзное дело будет?

— Серьёзнее не бывает, Захар, — ответил я. — Если всё получится — через год-два по всей России будут строить такие системы. Заводы станут эффективнее, производство вырастет. Это важно для страны.

Он задумчиво кивнул:

— Понимаю. Вы большое дело делаете, Егор Андреевич.

— Надеюсь, что не зря.