Волчья невеста (Марина Эльденберт) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Глава 20

Я не ошиблась в своих предположениях: конечно же, генерал оставил себе лазейку, чтобы в случае чего сбежать и отсидеться, пока альфы рвут меня или друг друга на части. Думаю, что именно подобная крысиная осторожность всякий раз спасала ему жизнь, несмотря ни на что. Кажется, Дорсан настолько привык жить в состоянии вечного побега и войны с вервольфами, что я даже не представляла, что он будет делать, если вдруг каким-то божественным образом победит. Придумает себе нового врага и развяжет новую войну?

Тропинка, которая вилась сквозь ущелье, была такой узкой, что на ней одновременно мог поместиться лишь один человек, или, в случае Лиама — один зверь. Эта тропинка дарила мне если не свободу, то, по крайней мере, надежду на нее. Но здесь, в последнем лагере людей, у меня оставалось важное незавершенное дело. К которому я не знала, как подступиться.

Плененный волк.

Одурманенный и обездвиженный ядом и стальными оковами. Тот, кто по сути меня спас. Разумом я понимала, что освобождать Теодрика, который еще совсем недавно набросился на меня и пытался навредить по меньшей мере безумно. Опасно. К тому же, сюда идут его побратимы, альянс, которые совершенно точно освободят его… Освободят ли? После того, как Теодрик увел у них из-под носа ценный приз!

Я как никто другой успела познать и увидеть жестокость альянса. С них станется добить раненого альфу. А ему даже не оставят возможности бороться за себя. В том бреду, в котором он находится, поймет ли он вообще, кто его убил и зачем?

Я не могу оставить его здесь. Но и забрать тоже нет возможности. А значит, все что я могу — это немного увеличить его шансы на жизнь.

— Прикажи перестать отравлять альфу и освободить его, — велела я генералу.

У него разве что глаза наружу не выкатились, Дорсан снова побагровел, захлебываясь от собственного яда.

— Ты забываешься, шлюха! Освободить твоего любовничка? Я могу и передумать!

— Так передумывай! — не растерялась я. Унизительное «шлюха» стало хворостом в костре моих собственных чувств. В меня будто бес вселился, словно мне больше нечего было терять. А возможно, так и было. — Я тоже могу передумать в любой момент, и мне будет все равно.

В любой другой момент я бы, наверное, страшилась того, что мне придется сделать, но не сейчас. Сейчас я словно была не я. Меня вели гнев и отчаянье. Они гуляли в моей крови, отравляя почище яда и, очевидно, отражаясь во взгляде непоколебимым безумием. Возможно, не будь этого чувства, этого отражения, генерал бы не уступил мне вновь.

Я не могла знать, выполнит ли он мое условие, у меня не было времени в этом удостовериться, но сделала все, чтобы вернуть долг жизни. По крайней мере, продолжала убеждать себя в этом. Сделать большее для Теодрика у меня вряд ли бы получилось.

Что происходило внизу в долине или в лагере, теперь мне было не суждено узнать: мы уходили прочь. По тропинке впереди шли стражники, затем генерал, Рина, я и замыкал наш отряд Лиам. Мне не нравилось, что зверь дышит мне в спину, но выбирать не приходилось. Меня устраивало, пока он молчал, и пока мы двигались несколько часов, уходя прочь по ущелью. Останавливаясь лишь на короткие привалы, чтобы попить воды.

— Ты же это не всерьез, Ева, — сказал Лиам тихо, прерывая наше негласное молчание. — Всего лишь хочешь позлить нашего генерала.

«Наш» прозвучало как насмешка.

— Хочешь сказать, что я трусиха? — говорить с ножом у шеи было сложно. Я вообще старалась двигаться осторожно: выбирала устойчивые камни.

— Нет. Храбрости в тебе больше, чем в Дорсане. Но ты не из тех, кто убивает без необходимости. А собственное убийство тоже убийство.

— Тебе не приходило в голову, что я устала?

— Снова нет. Тогда бы ты просто сделала, как я тебя учил. Но ты здесь, жива и здорова, а значит, еще рассчитываешь на сказочное долго и счастливо.

— Разве это возможно с моей особенностью? — вырвалось у меня. В то, что Дорсан станет меня защищать, я не верила. В любой момент он захочет отнять нож, и в любом случае для меня это закончится трагедией: смертью или новым рабством. — Может, действительно решить все прямо сейчас?

— Не смей! — прорычал-прохрипел зверь. — Тебе всего лишь нужен сильный защитник.

— Предлагаешь себя? — я сказала это громче, чем должна была, и, конечно, меня услышала Ирина. Девушка оглянулась и остановилась.

— Ты решил предать моего дядю, Лиам? — спросила она так, чтобы услышали все, а эхо отбило звук ее голоса от каменных стен. — Метишь на его место?

Все остановились, и Дорсан в их числе, взглядом впиваясь в своего ручного зверя.

— Меня устраивает мое, — рыкнул Лиам.

— Тогда тебе нужно кое-что другое, — ядовито продолжила Рина и кивнула на меня. — Кое-кто другой. Ты тоже это чувствуешь? Ее привлекательность. Ее аромат.

— Чувствую, — не стал отнекиваться зверь, — с первого дня. Но, как видишь, это не помешало моей верности. Я отправил ее к альянсу.

— О чем сейчас жалеешь! — вышел вперед генерал. — Жалеешь, что себе не оставил.

— Я не привык ни о чем жалеть, — оскалился Лиам.

— Тогда убей девку, — приказал Дорсан.

Такого не ожидал никто: у меня оборвалось сердце, а все остальные застыли, глядя на генерала.

— Что? — поинтересовался Дорсан, кривясь в саркастичной улыбке. — Она уже сыграла свою роль — привела альянс в мою ловушку. Я все равно собирался оставить эту шлюху в лагере. Взял ее исключительно ради тебя.

Я сделала вдох и поняла, что он вполне может стать последним. В голове пронеслось, что все тщетно. Сейчас либо я ударю себя, либо Лиам сломает мне шею.

— Я не стану ее убивать, — прорычал зверь. — Она еще может пригодиться.

— Мне она больше не нужна!

У Лиама заиграли на лице желваки, а взгляд стал совершенно животным. Весь его образ мигом потек: вервольф перекидывался в волка.

Сейчас или никогда.

Сейчас или…

Лиам прыгнул, но не на меня, а через меня. Огромный зверь перелетел через мою голову, чтобы вцепиться в горло генералу. В ущелье раздался его нечеловеческий предсмертный крик. Стражи растерялись, пришли в ужас, а вот Рина — нет. Пока волк-гигант рвал на части ее дядю, она бросилась на меня.

Просто толкнула, и моя рука дрогнула. Я даже не почувствовала укола, только перед глазами вдруг начало темнеть, горло сдавило, будто в тисках, и по нему словно потекла горячая вода.

Слишком горячая.

Теодрик

Неизвестно сколько он балансировал между жизнью и смертью, да и Теодрику было все равно. Альфа то проваливался в небытие, то снова чувствовал боль. Именно та боль, острая и невыносимая, раз за разом возвращала его в мир живых. Это, а еще мысль о той, которая обрекла его на эту боль.

Ева обманула его, обвела вокруг пальца. Его, других альф, целый альянс. Обманула, отравила. Именно яд выжигал из него последние остатки разума. Если бы не боль и эта ненависть, Теодрик давно бы сошел с ума. Но он держался из последних сил. Цеплялся за этот мир, за собственную ярость и жажду отмщения. Теперь уже не только генералу Дорсану, а той, чем аромат въелся ему под кожу.

Он знал, что убьет девицу. Если выживет, если освободится, то отыщет ее и уничтожит на месте. Иначе утонет в ее ведьмовских глазах и передумает. А значит, погубит себя.

Возможно, ярость множилась в нем и множилась, и это сработало против его врагов, потому что в какой-то момент боли стало больше, а тумана в сознании наоборот меньше. Тело уже не ощущалось онемевшим, оно в принципе ощущалось. Боль коснулась сердца, будто кто-то сильный сдавил его в кулаке. Сдавил и попытался выдрать из груди.

Теодрик лишь однажды испытал такую боль. Когда погибла Лува.

Его истинная. Его семья.

Пережить это снова было сродни насмешке предков. Словно вернуться назад во времени. По-настоящему, а не в воспоминаниях, притупленных яростью, стертых давностью чувств.

Его скручивало от боли так, что Теодрик решил: это конец. Даже на мгновение в разум закралась надежда на то, что это действительно конец. Что его земной путь закончится. Но, когда волна боли отступила, вместо мира предков перед его глазами возник каменный потолок. И перекошенная, измазанная в крови морда волка, в котором Теодрик признал Дагольфа.

Памятуя о том, как они расстались в прошлый раз, Теодрик решил, что побратим пришел с ним разделаться, но волк лишь облизал клыки и отступил в сторону. Только тогда альфа оглядел все мутным взглядом: за Дагольфом тянулся кровавый след из тел стражников.

Будь они в человеческом обличии, Теодрик спросил бы о многом, но сейчас ему не хватило сил, чтобы перекинуться. А Дагольф тем временем боднул его и побежал в сторону одного из коридоров: мол, следуй за мной. Рыкнул, поторапливая.

Теодрик поднялся, но прошел лишь несколько шагов, прежде чем обратил внимание на закованные в кандалы лапы. Точно. Ему снился сон, что Ева приходила к нему, и эти цепи уберегли ее от того, чтобы его волк вгрызся в нежное девичье горло.

Дагольф зарычал снова, и Теодрик дернулся вперед, надрывая оковы. В прошлый раз он даже с трудом мог подняться, но сейчас сил и ярости в нем было больше: он сорвал одну цепь. Справиться со второй ему помог побратим.

Бежать было сложнее, его волк едва передвигал лапы, а боль распространялась по всему нутру. В ушах шумело, а может, шумело вокруг: двигались камни, слышался звериный рык и звон металла. Где-то неподалеку шел нешуточный бой, и все, что Теодрику оставалось — это следовать за Дагольфом и надеяться на то, что тот выведет его на свободу, а не закопает поглубже.

На свет они вынырнули внезапно, у Теодрика, который еще толком не пришел в себя от действия яда, мигом заслезились глаза, но побратим не стал его ждать, тут же углубился в лес. Они бежали долго, и, кажется, бежали бы еще дольше, но тупая боль в сердце остановила альфу и заставила его рухнуть наземь.

Только тогда Дагольф принял человеческий облик:

— Не время лежать, Тео! Не для того я рисковал своей шкурой, чтобы нас поймал и казнил альянс!

— Так беги, — прохрипел Теодрик, тоже перекидываясь и сражаясь с головокружением. — Зачем тогда шел за мной?

— Ты совсем идиот?! Ты мой побратим, и никакая баба не способна нас рассорить. Будь она сотню раз ведьма!

Дагольф прорычал это все так яростно, что Тео опешил, даже от боли в груди отвлекся.

— Ведьма? — выдохнул он.

— А как ее назвать? — Дагольф оглянулся. — Ох, не время сейчас такие разговоры вести, но… Я с самого начала подумал, что с этой волчьей невестой что-то не так. Слишком странный от нее шел аромат. Вообще ни на что не похожий! И чем дольше она находилась рядом, тем сильнее влекла к себе.

У Теодрика неосознанно вырвалось угрожающее рычание, и друг горько усмехнулся:

— Ты тоже это чувствовал, не спорь. Иначе бы не попросил ее себе. Да сколько этих девиц было? Тебе на всех было чихать! А от этой повело. Ты первым должен был догадаться, что с ней не так!

— Это еще почему?

— Потому что она пахнет, как истинная! У тебя уже была истинная, у меня — нет, вот я и разбирался долго.

Теодрик растер кулаком место, где за ребрами билось сердце.

— Что за чушь? Она человек. К тому же, как ты правильно сказал, у меня уже была истинная. Второй шанс предки не дарят.

— Сильно сомневаюсь, что предки к этому причастны, — поморщился Дагольф. — Скорее уж, люди нашли лазейку. Потому что не могут двое вервольфов видеть истинную в одной и той же человеческой женщине. А если я прав, то чувствуем в ней истинность не только мы.

До Теодрика начинало доходить, что пытается сказать Дагольф. Точнее, дошло до него почти сразу, но он отказывался принимать это на веру. Потому что это звучало как несмешная шутка.

— Хочешь сказать: Ева истинная для всех вервольфов?

— Для всех или только для членов альянса, — пожал плечами побратим. — Не знаю. Но знаю точно, что с этой девицей нужно покончить.

Несмотря на то, что Теодрик думал о том же, пока варился в боли и тумане, все в нем воспротивилось этой мысли, и Дагольф прочел это по его лицу.

— Видишь? Говорю же, это какое-то колдовство. Или происки их бога! Даже если ее схватит альянс, они наверняка ее не убьют. Скорее перебьют друг друга из-за нее.

— Может, в этом и был план Дорсана. Заставить нас биться друг с другом. Насмерть.

Побратим нахмурился и кивнул:

— Теперь ты понимаешь, почему важно ее уничтожить?

А Теодрик после недолгих раздумий кивнул в ответ:

— Да.

Потому что свою одержимость этой волчьей невестой иначе как колдовством назвать было нельзя. А ведь Дагольф прав: рядом с Евой он чувствовал себя как с истинной. Не зря в их первую встречу он спутал ее с Лувой. Своей женой, единственной любовью и жизнью. Но каждому вервольфу с младых лет известно, что истинная пара бывает только одна. Даже само название «пара» говорит о том, что другой такой не будет. Не сможешь уберечь истинную, будешь скитаться по земле с дырой в сердце, как это случилось с ним. Только с истинной можно познать счастье.

С Евой же… Теодрик чувствовал все по-другому. Всепоглощающая страсть, одержимость, неуемная жажда, о которой говорил Дагольф и которая сильнее желания отомстить. Истинность дарила крылья, эта связь превращала в раба!

Единственная возможность освободиться из этих оков — разорвать их. Окончательно. И тогда боль в сердце исчезнет навсегда.

Мысль о том, что именно эта боль позволяет Теодрику чувствовать себя живым, он решительно от себя отогнал. Решив отдаться ярости, проступавшей через ядовитый туман, застлавший разум.

— Ты тоже это чувствуешь? — поинтересовался он у Дагольфа. — Боль.

— Жажду, — поправил побратим. — Она меня притягивает, заставляет моего волка идти за ней.

Теодрик покачал головой: жажда — лишь малая часть его чувств в отношении Евы, но, может, друг ощущает все по-другому. А может, просто придумывает свои определения собственным чувствам. Теодрик же сейчас чувствовал себя так, словно заново потерял жену и сына. И это совершенно не то, что он хотел чувствовать.

— Как мы найдем ее раньше альянса? — поинтересовался он у Дагольфа.

— Ты нам поможешь. — На приподнятую бровь Теодрика, побратим объяснил: — Ты был с ней дольше. Трахал ее. У вас крепче связь.

— Вряд ли у меня получится противостоять всему альянсу сейчас.

— Это и не понадобится! Я не чувствовал ее в лагере. Видимо, Дорсан увел ее с собой. Хорошая новость — найдем ведьму, найдем и генерала. Уберем две угрозы сразу.

Она от него сбежала. Снова.

Это привело Теодрика в еще большую ярость и позволило снова перекинуться и бежать со всех лап.

Не сразу, но они отыскали тропинку, ведущую через длинное ущелье. Генерал явно осторожничал, потому что если бы не Теодрик и не едва уловимый аромат Евы, то вряд ли бы они с Дагольфом взяли след. А так у них было преимущество. Поэтому они все дальше и дальше удалялись от лагеря и все ближе и ближе становились к своим истинным врагам.

Запах крови Теодрик почувствовал еще издалека, раньше, чем его учуял Дагольф. Сладковато-приторный. Острый. Он коснулся ноздрей и забрал боль — в какое-то мгновение она просто перестала сдавливать сердце. Она будто бы вырвала его из груди и оставила вместо себя пустоту.

Это был аромат крови Евы. Он бы не спутал его ни с чем.

Именно это осознание заставило Теодрика ускориться и бежать быстрее. Хотя уже через несколько минут он понял, что опоздал.

Ущелье изгибалось лентой, а тонкий ручеек на самом его дне окрасился в красный. Именно ручей нес с собой тошнотворный металлический запах. Теодрик не просто побежал со всех лап, он вообще забыл, зачем он здесь. Ему важно было увидеть все своими глазами. И он увидел.

За очередным валуном ему и Дагольфу открылась не самая приятная картина: людские тела с разодранными глотками, сметенные звериной яростью и разбросанные по всей тропинке. Почерк разъяренного вервольфа.

Теодрик принюхался и бросился к клинку, от которого шел самый сладких и манящий запах — аромат крови Евы. Перекинулся, чтобы все изучить. Да, на ноже действительно остался след ее крови, но вот самой девушки среди тел не было. Где же она? Рядом поломанной куклой с незрячим взглядом навек застыла Рина: ей перегрызли горло. Но след Евы терялся.

— Смотри! — указал пальцем тоже сменивший ипостась Дагольф, и Теодрик увидел своего злейшего врага. Поверженного злейшего врага.

Генерал Дорсан видимо пытался отползти подальше от этой бойни, но у него ничего не получилось. Потому что сил в его тщедушном теле попросту не осталось. Сил и возможностей: генерал даже подняться на ноги не мог и сейчас выглядел скорее гусеницей, на которую наступили ботинком, чем последним спасителем человечества.

Если раньше Дорсан вызывал в Теодрике лютую ненависть и желание отмщения, то такой генерал был достоин разве что его брезгливости. Его даже добивать не хотелось, сам сдохнет: а быстрый осмотр только убедил альфу в своих предположениях — рана в груди Дорсана вряд ли была совместима с жизнью. К тому же, он хрипел и кашлял кровью. Час, не больше, и эта тварь окончательно сдохнет.

— Нас опередил альянс? — озвучил Дагольф мысли самого Теодрика. Но быстрый осмотр привел к другому.

— Сомневаюсь. Больше похоже, что здесь поработал один вервольф. — Альфа склонился над хрипящим генералом. — Эй, мешок дерьма, кто это был? И куда он ее увел?

Ева тут явно была, и ее ранили.

— Кто ты такой, пес, чтобы я перед тобой отчитывался? — буквально выплюнул Дорсан.

— Тот, кто слишком долго хотел с тобой поквитаться, — прорычал Теодрик. — Но сейчас даже не жалею, что это сделал кто-то другой. Достойная смерть для «достойного» генерала.

— А я тебя не помню вовсе, — Дорсан прищурился, словно плохо видел. — Столько вас тварей изничтожил. Добьешь меня?

Именно этого генерал и добивался. Именно это Теодрик и сделал бы с огромнейшим удовольствием. Раньше.

— Зачем? За меня это сделает зверье в ущелье. Стоит нам уйти, как они подтянутся. Если повезет, умрешь быстрее. Не повезет — от боли, когда они станут рвать твою плоть на куски.

Генерал не отличался загаром, но, кажется, побледнел еще сильнее.

— Что ты хочешь? — просипел он. — Я могу дать тебе, что угодно…

— Ничего ты мне дать не сможешь, кроме ответов. Все равно сдохнешь. Но можешь выбрать: медленная смерть или быстрая.

Дорсан сглотнул, закашлялся, а затем снова выплюнул:

— Девку увел предатель. Лиам. Он зверь, но служил мне… Чтоб его!

— Очевидно, плохо служил.

— Она его околдовала. Да и вас тоже, раз вы ее ищете.

— Хочешь сказать, ты не знал о таланте Евы?

— Да если бы я знал, я бы все переиграл по-другому! — побагровел генерал.

— Интересно, — пробормотал Теодрик. — Но уже бесполезно.

Он поднялся, собираясь уйти, и Дорсан запаниковал:

— Они ушли вперед! Он утащил ее. На запад к реке, там спрятаны лодки. Если побежите быстро, сможете перехватить мерзавца и свою шлюху.