Волчья невеста

Глава 13

Ева

Убить оленя не тоже самое, что убить того, кто еще мгновение назад разговаривал с тобой.

Слова проклятого зверя по-прежнему звенели в ушах, хотя он давно скрылся из виду. Бесов вервольф оказался прав — я не смогла вспороть ему горло. Хотела, понимала, что должна, и силы бы у меня хватило. Ненависти тем более. Но как представила, как по моим рукам заструится кровь, что я отниму жизнь у существа, что думает и говорит… пусть даже он зверь, так эти самые руки опустились.

Я не убийца. Пусть даже Лиам и Дорсан поставили на меня.

Представить, что альфа со мной сделает после такого нападения, было тоже несложно. Поэтому я решила, что пусть лучше будет короткая смерть, чем длинная мучительная.

Тоже не получилось. Зверь оказался проворнее. Я даже засомневалась: действительно ли могла бы повредить ему глотку, если же он смог так легко отбить нож. Ждала мести, расправы над собой. Мой беспокойный разум рисовал картины одна страшнее другой, разрывая сердце напополам. Меня всю трясло. Но он ее отсрочил, убежал спасать альянс. А я осталась одна в шатре…

Осталась одна? Сердце бухало в висках настолько громко, что у меня не получалось толком расслышать, что происходит снаружи. До меня медленно доходило, что я жива, а зверь ушел. Я жива! На мне ни царапины, не считая поруганной чести. Только тогда я с отвращением сорвала с шеи ненавистный ошейник и бросилась к платью. Натянула его дрожащими непослушными пальцами.

Напряжение перед убийством альфы понемногу сходило на нет, и я почувствовала, как ломит все тело. Насчет отсутствия царапин я тоже погорячилась: ночью зверь не сдерживался и брал меня столько раз, что я потеряла им счет. Поэтому платье хотя бы частично скрыло синяки и ссадины, некрасивыми пятнами выделяющиеся на моей коже. Еще бы это как-то убрало эту ломоту! Собственные руки и ноги ощущались мной словно ветки. Разве что внутри не болело: тут зверь не солгал, его слюна и семя исцеляли лучше лекарских трав. И тем не менее я бы с огромнейшим удовольствием отказалась от подобного «лечения».

Воспоминания о случившемся казались мне каким-то сном, кошмаром, который и вспоминать не хотелось. Забыть-забыть поскорее. Но важнее чести сейчас была жизнь. Потому что, несмотря на самоубийственный порыв, умирать я не хотела. Поэтому натянула ботинки и подкралась к выходу из шатра.

Сам лагерь через крохотную прореху показался каким-то безлюдным, но перед самым входом расположился высоченный вервольф. Я мысленно выругалась и направилась к другой стенке. Ткань была плотно натянута, здесь бы пригодился тот кинжал, который зверь унес с собой. Но это не помешает мне пролезть внизу. Немного подумав, я стащила из сундука коричневый плед. Не знаю, зачем он альфе, но красное, как пламя, платье прикроет и получше меня спрячет.

Я старалась не пыхтеть и даже через раз дышать, и у меня получилось. На той стороне никого не оказалось. Поэтому, набросив плед на плечи, я осторожно направилась в сторону леса.

Когда мы пришли в лагерь ночью, я видела множество вервольфов, но сейчас в предрассветной дымке никого не заметила. Лагерь будто вымер, все куда-то подевались, а зверь словно нарочно дал мне сбежать. Я даже споткнулась на полпути к деревьям: что если все так и задумано? Один раз я уже попалась на подобную ловушку вервольфа. Лиам тоже отпустил меня, как кошка мышку, а затем поймал возле моей родной деревни. Может, и Теодрик тоже желает, чтобы я вывела его на Лиама и Дорсана? Так я с радостью! Знать бы еще, где их искать?

Единственное место, куда я могу привести зверя — мой дом. Чего я, конечно же, не стану делать. Приводить смерть к родным? Я знаю, что с человеческими городами и деревнями делали вервольфы. Тогда… тогда мне идти некуда.

И вместе с тем я не готова была сидеть и ждать смерти. Любая другая волчья невеста, наверное, так бы и поступила, а вот у меня был другой нрав. Я не могла сдаться! Поэтому, достигнув леса, побежала вперед, в обратную от монастыря сторону. Оглянулась на лагерь лишь однажды, чтобы убедиться, что погони нет, и тут же врезалась в грудь того самого вервольфа-гиганта.

От столкновения из меня вышибло дух, я едва на ногах удержалась, и то только потому, что его пальцы клещами сжались на моей руке. Запуталась бы в юбках и свалилась бы наземь. Все вервольфы статные, видные, но этот громила показался мне каким-то жутковатым. Может, из-за выражения морды: резкие суровые черты исказились, когда он принюхался и оскалился.

— Куда собралась? — прорычал он.

То ли от страха, то ли от досады, что меня все-таки выследили, то ли от всего вместе я рявкнула в ответ:

— Ночь закончилась! Я свободна и могу идти, куда хочу!

Вервольф так опешил, что даже отпустил меня. Я же отпрыгнула в сторону и остановилась: бежать означало пробудить его инстинкты, или что у них там, у хищников. Поэтому я бесстрашно посмотрела ему в глаза. По крайней мере, надеялась, что бесстрашно, потому что, казалось, все внутри меня умирает и возрождается каждый миг, чтобы заново умереть, и так по кругу.

К моему огромнейшему удивлению, зверь моргнул, а затем опустил голову и потряс ей. До этого я такое видела только у животных. Так соседские коты встречались взглядами, а затем один склонялся перед другим, принимая его волю. Его силу. Его право вожака. Но я вожаком не была!

Тем не менее вервольф отступил и склонился передо мной, хотя был недоволен этим.

— Альфа приказал оберегать тебя, — рыкнул он, объясняясь. А я потерла руку там, где он меня хватал. Запоздало вспомнила, что плед оказался под ногами и подняла его.

— Мне не нужна охрана!

— Приказ альфы не оспаривается.

До меня вдруг дошло, что зверь не собирается взваливать меня на плечо и нести обратно в лагерь. У него другой приказ! Хотя, может, дело в этих взглядах, которыми мы обменялись? Я ничего не понимала, но сделала себе зарубку за будущее — после во всем разобраться. Вот только уберусь подальше от этого леса и от альфы.

— То есть ты будешь идти за мной?

Он кивнул. Только этого не хватало!

Я развернулась и направилась туда, куда шла до этого. Шагов за спиной не услышала, но взгляд в спину чувствовала — зверь отправился следом.

— Ты можешь вернуться в лагерь, дева.

— Стараниями твоего альфы я больше не дева. Так что можешь звать меня «моя госпожа».

— Альфа накажет тебя, — прорычал он в ответ.

Я вздрогнула и поежилась в пледе. Накажет. Обязательно. Когда увидит, что сотворили волчьи невесты. Обеспокоенная собственной судьбой, я боялась даже думать, чем закончилась эта ночь. Сколько альф альянса погибло? А сколько невест? И сколько еще людей уничтожит разозленный альянс?

Нет, я не могу вернуться в лагерь именно потому, что альфа со мной разберется. Он сам пообещал мне это, а Теодрик, насколько я успела понять, слов на ветер не бросает.

— Я жить хочу, — пробормотала себе под нос, но вервольф, конечно же, услышал.

— Что ты, госпожа, натворила, если считаешь, что мой альфа с тебя спустит шкуру?

— Вступила в сговор с его врагом, — ответила честно, бросив взгляд через плечо. — Достойная причина для убийства?

Вервольф не ответил, чем только подтвердил мои догадки насчет милосердия альянса. Вернее, его отсутствия.

Мы прошли много: солнце уже вовсю заглядывало сквозь деревья. Может час, а может больше. Вервольф топал бодро, чего не скажешь обо мне. Я даже толком не поспала, измученная похотливыми играми альфы. Глаз не сомкнула, не считая того момента, когда меня просто накрыло темнотой. С тех пор, как началась эта безумная ночь, я ни разу не почувствовала себя в безопасности. Не чувствовала ее и сейчас, но усталость давала о себе знать. Я еле шла и еле думала. Хотя все мои мысли крутились о том, как отвязаться от зверя, что шел следом.

Одно было хорошо: он больше не касался меня и не претендовал на мое тело. Наверное, это было как-то связано с тем, что я провела ночь с альфой, с тем, почему волчьих невест выбирали из девственниц. Меня пометил другой зверь, и я больше не гожусь для спаривания. Фух! Как только я это поняла, немного расслабилась. Но только немного. Потому что проблема в виде здоровенного вервольфа, следящего за мной, никуда не исчезла.

— Может, отпустишь меня? — предложила я, присев на поваленное дерево. Я давно потеряла ориентир, куда иду, но лес становился все гуще и гуще, и идти стало сложнее. — Вам же не чуждо ничто человеческое?

— Тогда альфа спустит шкуру с меня, — буднично ответил даже не запыхавшийся вервольф.

Я тяжело вздохнула и поняла, что если сейчас что-нибудь не сделаю с этой слежкой, как-то от него не избавлюсь, то… всё. Проще будет сразу вернуться в лагерь на собственную казнь.

Тогда я снова посмотрела ему в глаза. Не знаю, как это работало и почему. Если я могу приказывать ему, то нужно этим воспользоваться.

— Отпусти меня!

Он поморщился, но остался стоять на месте.

— Ты не можешь мне приказывать. Ты не мой альфа.

— Но на тебя это действует.

Это правда на него действовало: зверь злился, кривился и опускал взгляд.

— Хватит, — зарычал он.

— Уходи! — приказала я.

— Хватит! — повторил, а потом вдруг прыгнул на меня стремительным звериным прыжком.

Я не успела отреагировать, завалилась на спину, нелепо взмахнув руками, и треснулась затылком о землю, к которой меня прижал вервольф. Мир перевернулся, в ушах зазвенело, а во рту я ощутила вкус крови. Зверь же исчез с меня так же шустро, как и напрыгнул. Только привстав на локтях, я помотала головой, потому что, кажется, от удара перед глазами двоилось. Передо мной стояли не один, а уже два волка.

Я даже не сразу поняла, то это два разных хищника, пока один не набросился на другого, и они со страшным рычанием покатились по сухой листве.

Я никогда не видела сражений вервольфов, но разом поняла, почему генерал решил заполучить победу подлостью, а не в открытой битве. Потому что звери двигались так быстро и дрались так яростно, что человек в этом сражении просто уже бы лег замертво. Случись мне выйти в открытую против альфы Теодрика, я бы и пары мгновений не продержалась.

Но эти звери выступали не против меня, они дрались из-за меня.

Не знаю, почему это пришло мне в голову, может, я вовсе ошиблась, но дожидаться победителя в этой битве не стала — сначала поползла вдоль того поваленного дерева. После — поднялась и на полусогнутых ногах побежала через лес, подальше от рева дерущихся волков.

В голове по-прежнему шумело, мир перед глазами то мерк, то снова расцветал яркими лесными красками, но я не останавливалась. Шла вперед, карабкалась наверх по склону. Меня гнал страх и дикое желание выжить. Сердце давно колотилось где-то в горле, а дыхание сбилось. Но я также знала, что если перестану двигаться вперед, остановлюсь, то стану добычей хищников.

Или того, кто победит в этой битве.

Вскарабкавшись на холм, я выдохлась: просто рухнула на землю, споткнувшись о торчащий корень какого-то дерева. Колено прострелило болью, но это было ничто по сравнению с тем, что у меня просто не осталось сил, чтобы подняться, не говоря уже о том, чтобы бежать дальше. Тогда я огляделась и выдохнула с облегчением, потому что корни дерева, которые и стали причиной моего падения, выступили из земли и нависли над ней, образовав небольшую нору. В нее я и залезла. И затаилась.

То ли долго ничего не происходило, то ли от всего пережитого мне теперь каждая минута казалась часом. Я осторожно потрогала затылок и нащупала шишку. Земля в норе была сырой и холодной, а плед я потеряла по пути сюда, но все это были мелочи, я могла это вытерпеть. Только бы меня никто не нашел!

Я закрыла глаза и молилась Владыке, чтобы он меня защитил. Отвел хищников в другую сторону. Разве я многого прошу? Всего лишь жизни!

Возможно, не стоило торговаться с Владыкой, потому что сверху, прямо над моей головой вдруг хрустнула ветка. Я вскинула голову, затаив дыхание, и едва не выругалась, услышав голос:

— Хорошая попытка, Ева. Для людей бы сработало.

Сильные руки ухватили меня за плечи и легко вытащили из моего убежища, будто я ничего не весила. Я едва не зарыдала от обиды на Владыку, когда снова столкнулась лицом к лицу с альфой Теодриком. При свете дня он напомнил мне небесных стражей, такой же красивый и яростный, готовый творить возмездие. Ему только сияющего меча и белых крыльев не хватало. Стоило представить альфу с крыльями, как у меня вырвался хриплый горький смех. А потом я вовсе расхохоталась.

— Тебе смешно? — зарычал он, встряхивая меня, и мой смех оборвался. — Из-за тебя я чуть не убил верного мне вервольфа!

Наши взгляды встретились, и я прочла в них собственный приговор. Даже когда я держала клинок возле его горла, альфа не был настолько злым. Сейчас же гнев будто сочился через его поры, через его руки, втекая в меня. Обжигая этой яростью.

— Чуть? — выдохнула я. Я так боялась смерти и одновременно так ждала, что вот-вот она меня настигнет, что смысл его слов ускользал от меня. А когда у меня получилось собрать мысли в кучу, то я нахмурилась: — Это ты набросился на своего побратима? Зачем?

Теодрик оскалился, и на его лице проступили звериные черты. Я бы отшатнулась, снова бы бежала куда глаза глядят, но он держал меня крепко.

— Вопросы здесь задаю я. Какого беса ты сбежала из лагеря, Ева? — мое имя он не сказал, а выплюнул.

— Шла доложиться генералу! — выкрикнула в ответ. Мне, наверное, жить надоело. А может, надоело это ощущение подвешенности, когда не знаешь, где и как твоя жизнь оборвется.

У людей глаза от гнева темнели: не раз я видела это в кругу семьи или среди деревенских, а вот у Теодрика они, наоборот, посветлели, пока радужка вдруг не стала ярко-желтой, как солнце.

Я поняла, что вот она. Моя смерть.

— Генералу, говоришь? — опасно спокойно переспросил он. — И где же он?

Его ладони сжались на моих предплечьях, да так, что причиняли боль, и мой самоубийственный запал, кажется, испарился. По крайней мере, меня замутило, а в голове снова загудело. Шишка на затылке запульсировала.

— Я не знаю, где он.

— Не знаешь? — так мог бы рычать настоящий зверь. — Ты же к нему шла. Бежала.

— Я от тебя бежала! Подальше.

Его глаза снова яростно сверкнули желтым огнем.

— К генералу?

— На тот свет! — выпалила я. — Лучше сразу на тот свет, чем снова к тебе!

Альфа отпустил меня, то ли для того, чтобы убить, то ли из опасения убить на месте, обрубить такую важную ниточку к генералу. Узнать, что он все-таки собирался сделать, мне так и не довелось, потому что, как только исчезла опора в виде звериных лап, мои колени окончательно подкосились, и я начала оседать. Свалилась бы на землю или ниже, в ту нору, в которой совсем недавно пряталась, но мне не позволили.

Теодрик подхватил меня до столкновения с почвой, которая решила уйти у меня из-под ног.

— Что с тобой? — грозно прорычал он.

Голова стала тяжелая-тяжелая, настолько, что запрокинулась назад — я уже не могла держать ее ровно.

— Я… в порядке, — я с трудом пробормотала ответ. Собственный голос показался мне далеким и нечетким, в горле запершило. Да что со мной?

— Если ты притворяешься, то перестань.

Притворяюсь? Я бы снова рассмеялась, если бы могла. Мне такое даже в голову не пришло. Вервольфы же чувствуют фальшь. Мир раскачивался перед глазами, лицо альфы то приближалось, то удалялось, хотя он продолжал вглядываться в мои глаза.

Теодрик принюхался, осторожно опустил меня на землю, а затем ощупал мою голову. Когда обнаружил шишку на затылке, выругался сквозь стиснутые зубы. На языке вервольфов, но интонация лучше всего все передала. Я бы дернулась от этого рычания, но больше не владела своим телом: руки и ноги совершенно меня не слушались. Когда же он меня снова поднял, моя голова закружилась, и вместе с ней все вокруг. Вервольф хоть и нес меня аккуратно, от него текла такая сила ярости, что я уже не надеялась для себя на хороший исход.

Одно знала точно.

— Не надо… в лагерь, — пробормотала вялым языком. Как только вообще что-то сказать смогла!

— Не в лагерь, — впервые согласился со мной зверь. Или мне это послышалось, потому что дальше я окончательно погрузилась в темноту. А проснулась от горячего и влажного прикосновения к коленке.

Я подскочила. Дернулась. Встретилась ошалевшим взглядом с раздраженным взглядом альфы и замерла.

Я лежала в какой-то пещере на том же пледе, что я успела утащить из его шатра. Сверху давил каменный потолок, у входа был разведен костер, за костром — стена дождя, которая с грохотом обрушивалась с неба. Моя юбка была задрана до бедер. Прохладный воздух гулял по коже, отчего она вся покрылась мурашками, а обнаженный вервольф склонился надо мной.

— Лежи смирно, — приказал он, положив ладонь мне на живот, тем самым придавив к земле.

— Нет, — выдохнула сдавленно. Только не снова! Особенно сейчас, когда я сопротивляться даже не могу толком.

— Лежи, — повторил Теодрик. — Я всего лишь тебя лечу.

Он действительно вернулся к своему прерванному занятию — прошелся языком по моему разбитому колену, и я ахнула от жжения и неожиданности. А после затихла, потому что, если у того, что делал зверь, и был какой-то скрытый подтекст, мне он был непонятен.

Он меня… лечил? Зачем? Чтобы потом было легче пытать? Я ничего не понимала. Но бес с ним, я себя не понимала.

От движений длинного гибкого языка по телу побежали мурашки другого толка. Они будто проскочили по бедрам, забираясь под юбку, достигая тех мест, что были недоступны глазу. От холода, не иначе, вершинки сосков затвердели и терлись о ткань: приятно и неприятно одновременно. Между ног вдруг стало влажно, и я заерзала, пытаясь сдвинуть колени, скрыть эту позорную деталь. Но Теодрик не позволил, властно развел мои ноги в стороны.

Я посмотрела на него испуганно, на что получила кривую ухмылку.

— А говорила, что ты не шлюшка, Ева. Или ты течешь исключительно для меня?

Во мне будто вспыхнули угли. Было и так неловко, потому что я как-то странно откликалась на этого зверя. Странно, порочно, просто невозможно! Но его «шлюшка» вовсе выводило меня из себя. Выводило, заставляло кусаться в ответ, совершенно не думая о том, что может последовать за этими «укусами».

— Ну почему же для тебя? — ответила самым нежным, мурлыкающим голосом, на который была способна. — Я вспомнила вервольфа, которого ты ко мне приставил. Видный мужчина.

Глаза альфы снова посветлели, радужку залил желтый цвет, а из горла у него раздалось утробное предупреждающее рычание. Сильные руки сжались в кулаки, на предплечьях выступили напряженные витые вены. В целом альфа выглядел так будто собирался меня сожрать, и это только об упоминании о моем интересе к своем побратиму? Не боли у меня голова, рассмеялась бы.

— Кажется, после ночи с тобой я действительно стала шлюхой, — продолжила я со вздохом, — раз меня теперь интересует весь ваш род…

Не успела договорить, как он навис надо мной. Не трогая, но злой, как стадо бесов. Сердце екнуло в ужасе, но я мигом приструнила его. Альфа меня догнал, схватил. Мне уже нечего терять.

— Ты тоже ничего, альфа, — хмыкнула я. Не знаю, что пробудила во мне эта ночь, но явно нечто темное и безумное. Потому что в какой-то момент я перестала бояться смерти или пыток. Просто устала ждать расправы. А может, каким-то чутьем поняла, что именно это способно меня спасти. Несмотря на все слова альфы, шлюх он не любил. Иначе бы не называл меня так.

Я поперхнулась воздухом, когда он положил ладонь мне на горло и опасно ласково погладил кожу пальцами.

— Обязательно покажу тебе, насколько я ничего, Ева, — пообещал альфа, — когда ты окончательно исцелишься.

— Что значит — окончательно? — насторожилась я. — Разве ты не зализал все мои царапины.

— Ты ударилась головой, — напомнил Теодрик. — Будь эта травма у меня, я бы давно излечился. Но ты — другое дело. Ты не вервольф и не обладаешь самоисцелением. Поэтому надо ждать и молиться предкам, чтобы не было никаких последствия.

— Как будто это тебя волнует? — огрызнулась я. — Последствия.

— Волнует, — он оскалился и убрал ладонь, будто опасался не сдержаться и придушить меня. Или еще что-нибудь со мной сделать, что сейчас в его планы, кажется, не входило. — А пока перестань меня провоцировать. Если ты думаешь, что сможешь настроить меня против моей же стаи, то сильно ошибаешься. Они верны мне.

— Он напал на меня. — Вспоминать это было жутко. Я думала, что попрощаюсь с жизнью там же, на месте. — Тоже по твоему приказу?

— Нет, — прорычал в ответ альфа. — Но он получил сполна за то, что ослушался меня и навредил тебе.

— Чтобы ты мог навредить мне самостоятельно?

Теодрик посмотрел на меня как-то странно, будто сомневался в том, что удар по голове не повредил мой разум.

— Я навредил тебе Ева? — вкрадчиво поинтересовался он, склоняясь надо мной. — Не считая, конечно, причиненного вреда твоей чести, но здесь ты согласилась сама.

Я шумно сглотнула и отвела взгляд. Лучше изучать стены пещеры, чем смотреть в наполненные золотом глаза!

— На меня напал твой вервольф…

— По твоей же вине. Оставалась бы в шатре, ничего бы этого не случилось!

— Я пыталась тебя убить! — выпалила, все-таки поворачивая голову и встречаясь с ним взглядом. — Конечно, я сбежала. А чего ты ждал?

— Того, что ты будешь послушной девочкой. А ты сбежала, Ева.

— Ушла, — исправилась я.

Я ушла, потому что не могла по-другому. После оказалось, что я могу приказывать вервольфам. По крайней мере, это сработало на том звере, что охранял меня. Но, кажется, Теодрик об этом не знает. О том, почему его побратим на меня набросился. Значит… У меня был шанс попробовать то же на нем!

Опасная и безумная мысль пришла мне в голову, а слова вовсе сорвались с губ раньше, чем я успела обдумать все риски:

— Если ты закончил и не собираешься убивать меня за нож у горла, то отпусти. Отпусти меня!

Я смотрела ему в глаза, смотрела и ждала. Но вместо того, чтобы выполнить мой приказ или хотя бы поморщиться, альфа как ни в чем не бывало вскинул брови.

— Закончил? Я с тобой только начал, Ева. И думать забудь, что я отпущу тебя. А если отпущу, то это будет нескоро.

Я испытала жгучее разочарование и тут же все напряглась, когда он лег рядом со мной, обнимая, кажется, всем телом, будто обволакивая своим теплом и прижимая к широкой груди.

— Ты теперь моя, — властно рыкнул он мне в макушку, отчего меня снова осыпало мурашками с головы до пят. — Помни об этом.