Воин-паразит: Стать человеком

Глава 45. Я обрету свой разум и захлопну дверь

— Войско привратников! — срывалось с уст рыцарей. — Сильнейшее подразделение культистов, встречи с которым никто не переживал!

Верхом на Келпи вышел Гарибальди, Меч Хаоса. Воин на границе уровня «Спирита», отдавший сражениям пять веков. Он прославился ещё до того как вступил в культ, что делало его уникальным по всем параметрам адептом.

Причины такого перехода от обычного наёмника, к лучшему воину культа, что ждёт Апокалипсис, не знал никто. Но благодаря тёмной энергии Тельмуса, Меч Хаоса стал ещё более грозным противников, уступая только Рене во всём регионе.

— Вы что-нибудь слышали о Самсоне? — спросил вдруг одноглазый Магистр.

— Ты про придурка с головой варана? — кажись, Эспен припоминал такого. Он сражался в лесу с Людвигом, когда рейнджеры спасали Алису.

— Кто убил моего ученика? — хриплым басом произнёс Гарибальди.

— Этот человек уже мёртв, — ответил Эспен.

— Жаль, я бы хотел посмотреть, как он отразит более совершенный вариант «Кошмара Адепта», — хмыкнул Меч Хаоса. — Что же, тогда… прикончите их! — отдал приказ Магистр и бронированные атланты с гигантскими пиками бросились на рыцарей Белого Феникса.

Больше похожие на конуса замковых шпилей, копья фанатиков насаживали всадника вместе с лошадью и поднимали одной рукой над полем боя, бросая мертвецов в их товарищей.

— Кошмар Хаоса: Акт Два! — произнёс Гарибальди, запуская не одну, а десяток волн хищной тьмы. При том каждая из них аккуратно миновала привратников Аммаста, пожирая солдат Эспена.

Паразит выстрелил из мушкета, сбив с лошади нападавшего и выхватил катану, отсекая ноги лошади другого культиста, добитого, в последствии, на земле другими бойцами. Взобравшись на вражеского скакуна, оставляя позади лишь обезглавленные трупы фанатиков, Эспен вышел один на один против Меча Хаоса.

— У меня мало времени на тебя, так что давай по-быстрому закончим с этим, — произнёс Лис Пустыни.

— С радостью! — протянул Гарибальди, готовясь повторно использовать технику.

— Кошмар Адепта: Акт Три! — и на сей раз, волна атаки не представляла из себя полоску толще человеческого волоса, но уже на подходе к нему, Эспен почуял просто невообразимое количество тёмной энергии. И вся до последней капельки она была направлена на то, чтобы уничтожить его одного. Разорвать на атомы, не оставив даже пыли.

Это всё заметила Глория и, вовремя прыгнув, оказалась между двумя мечниками. Пасть Дьяволицы раскрылась, обнажая клыки успевшие оценить вкус привратников, и жаба выстрелила потоком воды из глотки, что заставил сработать «Кошмар Адепта» раньше, чем он разорвал бы Эспена.

— Да я бы и сам… — хотел возразить он, но Глория пристально посмотрела в глаза двуногого друга.

«Тебе нужны силы для другого поединка», — читалось во взгляде Дьволицы. Тут же подоспел и Энас, что заклинанием «возвращающейся стрелы» сразил двоих привратников, а за ним и Алиса.

— Эспен, они не дадут нашей армии пройти внутрь! Ты должен идти вперёд! — сообщил лейтенант.

— Но… Ты справишься вместо меня? — паразит понял, что отпираться бессмысленно.

— Насколько хватит опыта. Цитадель необходимо уничтожить, иначе они так и продолжат производить новых привратников и прочую нечисть! Я отправлю вас с Алисой при помощи «перемещающейся стрелы» прямо в окно башни! Глория поможет разобраться с Гарибальди, да и Гарольд с Големом подсобят!

— Эй, ты чего там прячешься?! — возмутился Магистр. — Выходи и прими смерть мужчины!

— Ква! — обернулась Глория и бросилась в сторону культиста, пока он не предпринял что-то более мощное.

— Ты бросаешь мне вызов вместо него? — вскинул бровь Меч Хаоса. — Что же, Дрейк, — обратился он к Келпи. — Кажись, тебе будет с кем поиграть!

На этих словах, вокруг лошади с лягушачьей кожей выросли столбы водных вихрей. В ответ, на рогах Глории разгорелось пламя, чего она ранее никогда не демонстрировала.

— Пока есть возможность, ей нужно воспользоваться! — сказал Энас, доставая светящийся синевой узелок. — Я обвяжу им твою руку, а ты крепко прижми к себе Алису. Обычно стрела телепортирует пользователя, но недавно я научился создавать вот такие амулеты.

Алиса пересела на лошадь Эспена и взялась сзади за плечи. Гарольд накрыл парочку своим купол, выпуская следом мощное заклинание, стёршее в пепел четверых привратников. Энас выхватил одну из тех стрел, что подарил ему паразит. Их оперение позволяло стрелять на просто невообразимые для уровня «смертного» расстояния, поэтому он их редко использовал, ибо банально не видел, куда такая убийца могла попасть, но сейчас цель была весьма широкая — крупная арка на четвёртом этаже Цитадели. Выше нельзя было выстрелить из-за маленького угла обзора.

— Tetra sae! — произнёс одноухий неко, отправляя парочку вместе с мустангом внутрь башни в виде небольшой синей вспышки. — А теперь за работу, сукины дети! Или вы хотите жить вечно?!

Один раз я уже так перемещался, тогда, в лесу, когда мы бежали от Храмовника отряда Рене. Забавно, но сколько бы я не вспоминал, никак не отпускает ощущение нереальности происходящего.

Что я сумел тогда справиться с одним таким воином, а теперь и десяток-другой для меня не проблема. Это ведь просто уму непостижимо…

Не было никаких бабочек в животе или ощущения невесомости. Просто я стоял на земле, а через секунду уже влетал в окно, верхом на мустанге. За спиной взвизгнула от неожиданности Алиса.

Конь подвернул две ноги под нашим весом, упав с высоты метров четырёх. Потолок был довольно высокий, нас перенесло в какой-то зал со множеством расписных колонн. Я плохо помнил внутреннее убранство Цитадели ибо сидел на сапоге одного из фанатиков и глазки у меня были меньше раз в пятьсот.

Темнобожники не ожидали, что пока основные силы сосредоточены во дворах замка, кто-то проникнет внутрь крепости. Но какие-то силы про запас здесь были и мы почти сразу услышали грохот доспехов по лестнице сверху и снизу.

Быть зажатыми с двух сторон не хотелось бы, поэтому первые два выстрела я произвёл по лестнице вниз. Двое убитых мечников рухнули под ноги остальным, устраивая кучу-малу. Мне осталось только достать из сетки на поясе пороховую бомбу и бросить в пролёт. Взрыв выдался красивым, потому что вместо вспышки огня я увидел выплеск крови невиданных масштабов.

Конечности, органы и смятые доспехи изукрасили почти полкомнаты, а проход обвалился, правда, когда его разберут было вопросом времени и не стоило задерживаться на одном месте. Поэтому, насладившись кровавой баней, я выхватил катану, снимая голову нелюдю-окуню. Да уж… легче назвать, каких животных темнобожники не использовали в своих экспериментах, если такие вообще есть.

Нет, я определённо не святой, но то, что эти уроды творят с людьми и природой определённо заслуживает наказание. В каком месте этот Джефир мог вообще испытывать жалость к Рене?

Человек сам вершит свою судьбу. Очевидно, что если Рене выбрала такой путь, то это только её ответственность и ничья больше. И я спрошу её за каждого убитого невинного! Буду медленно истязать эту суку!

«Стальной Дождь!» — выкрикнула Алиса и раскрутила копьё перед собой.

В сторону столпившихся на центральной лестнице культистов вылетели сотни эфемерных стальных наконечников, превращая ублюдков в решето. Когда её техника исчезла, по ступенькам текла река крови.

«Следи за расходом энергии!» — предупреждаю Алису.

«Следи за собой!» — огрызнулась амазонка.

Она больше не видит во мне мужчину, мужа, сексуального партнёра. Её сердце разбито, а душа уничтожена. Может быть, через десятилетия она и сможет смириться и зажить с нуля, но… У неё не будет времени, ведь она «смертная» на веки. И остаётся ей только мстить…

Выходит, именно так я выглядел со стороны? Так… уродливо. Но разве сейчас я не вернулся к истокам? Сложно сказать. Мне уже плевать на свою жизнь, я лишь хочу немного справедливости для этого мира. Такие как Рене не должны существовать. Не из-за моей прихоти. А потому что те, кто был мне дорог и является дорог сейчас рискуют, находясь с подобными тварями в одном мире.

Я не хочу, чтобы Алиса погибла, но… она уже мертва. Буду думать лучше о том, как одолеть Песнь Бездны.

От широкой лестницы шло ещё две наверх, мы решили разделиться. Я влетел в толпу мечников, уклоняясь от рассекающего удара скимитара. Катана упёрлась в живот, один из них захрипел. Я выхватил меч из ножен ублюдка и метнул в другого, пригвоздив к стене.

Другой сделал выпад, перехватываю его за запястье и толкаю вперёд, двумя щупальцами снимаю с пояса убитого парные клинки и, не оборачиваясь, отсёк ими руки самому дальнему. Схваченный мною культист к этому времени обернулся и тут же лезвия вошли в его горло крест-на-крест.

Пролётом выше, оказываюсь в точно таком же зале с колоннами. Между каменными столбами стоят двери, ведущие в различные части Цитадели, но мне нужна только крыша. Я знаю, она будет ждать меня на открытом воздухе.

С другой стороны поднялась Алиса. Вся в крови, волосы почернели. Провожу рукой по своему лицу, убираю корку с бровей вместе с волосами.

«Не ранена?» — спрашиваю у неё.

«Пока что, нет. Меньше слов, вперёд!» — отвечает амазонка.

Как же мне тебя жаль, Алиса. Но можешь не переживать, я сделаю так, что Рене больше никогда никого не оставит обездоленным!

Битва между двумя войсками превратилась в свалку. Под градом стрел, картечи и ядер с двух сторон, солдаты и культисты в дуэлях выясняли, кто из них имеет право на жизнь.

Особенно кровавой выдалась битва всадника на Келпи с Болотной Дьяволицей. Непробиваемая броня Глории, способная выдержать прямое попадание из пушки, обзавелась брешью на правом боку и глубокой бороздой на брюхе. Правый рог был срублен двуручником Гарибальди, а десяток-другой клыков выбиты.

— Ты не плохо потрепала Дрейка, дрянь! — фыркнул Меч Хаоса, проводя осмотр энергетического тела Келпи и себя самого. Запасы телума истончились до половины, у Глории — до четверти. Но тем не менее, Дьяволица неплохо разукрасила морду лягушачьей лошади.

Келпи хромал на переднюю правую лапу и смотрел на противницу оставшимся глазом. Второй заплыл от крови из рассечённой кожи на лбу. Осколок рога Глории так и остался в его боку, хоть Гарибальди и срубил ветвистый нарост.

«Я должна с ним расправиться, иначе Эспену несдобровать!» — сказала сама себе Глория, прыгая на Магистра.

Гарибальди атаковал сразу несколькими волнами хищной тьмы, уничтожая казармы и собственных людей. Жаба ловко перемещалась, несмотря на свои габариты, однако помимо меча адепта угрозу для неё представлял длинный язык Келпи, ловко управляющийся с водными вихрями.

Дрейк направил в сторону противницы самый мощный из созданных им столбов, но Дьяволица была готова к атаке, выстрелив потоком воды в парочку. Разорвав технику Келпи, Глория настигла разогнанными до невероятной скорости каплями Меча Хаоса. Брызги изрезали поверхность ладоней и лицо фанатика, попытавшегося укрыться за широким лезвием.

Мужчина громко застенал, атака Глории лишила его второго глаза, чей раскуроченный белок стекал по щеке.

— Ах ты, мразь! Сука! — пусть на уровне Гарибальди потеря глаз и не ставила крест на развитии, однако была весьма ощутимой. По крайне мере, он больше никогда не увидит цветов и разницу между днём и ночью. — Кошмар Адепта: Акт Три!

Глория подпрыгнула, воспользовавшись замешательством противника, совершив тем самым ошибку. Следующий удар Гарибальди пришёлся в брешь на животе, пробив кожу Дьяволицы.

Изо рта Глории брызнула кровь, многотонное тело было отброшено ударом на несколько метров. Дьяволица перевернулась набок, дабы не захлебнуться алой жидкостью, но довольный Меч Хаоса уже шёл в её сторону, готовясь нанести финальный удар. Они оба — Келпи и его всадник, жаждали смерти строптивой жабы.

— Разве в тебе нет хоть капли любви?! — будто эхо из километровой пещеры, раздался возглас Голема, что встал между поверженной Дьяволицей и Мечом Хаоса. — Она же зверь, да к тому же самка?! Где твоя любовь к братьям нашим меньшим, изверг?!

— Да что ты, чёрт побери, такое несёшь? — прохрипел ослепший Магистр. — Кошмар Адепта!

Голем как ни в чём не бывало приготовился выдержать натиск техники, собравшись воедино и отомстив, но тут поле бое пронзил крик Энаса:

— Уходи, Голем!

Воин только успел невзначай повернуть голову, как почувствовал силу, прежде, невиданную для его конструкции. Всё потому, что Гарибальди пользовался техникой «стального» уровня, выдержать которую тело Голема было не в состоянии. Но глыба не дрогнул, не сделал и шага в сторону, лишь крепче стиснув меч. Ведь если он сбежит, атака разорвёт обессилевшую Глорию.

Удар Гарибальди оторвал ему правую руку по самое плечо, вместе с ключицей и куском головы. Каменный истукан замер, продолжая держать секиру оставшейся конечностью.

Своим телом он поглотил атаку Магистра и Глория уцелела, правда ненадолго: двинуться или защититься жаба не могла. Келпи уже размахнулся языком, что был острее и точнее любого хлыста в руках человека, но розовый отросток умудрился пробить стрелой Энас. Дрейк принялся издавать глухие булькающие звуки, размахивая искалеченным языком и отступил вопреки словам Гарибальди.

В этот момент, на шею лошади с лягушачьей кожей опустилась секира, отсекая голову. Гарибальди удивлённо обернулся и тут же выгнулся в спине от боли: ещё функционирующий Голем одной рукой вонзил топор в позвоночник Меча Хаоса и приподнял того из седла.

— Любовь всегда одолевает гнев… — проскрипели связки глыбы. — Но мир придёт к этому не скоро…

— Голем! — воскликнул неко, пытаясь отстреливать окруживших каменного воина и своего командира привратников.

— Не прощаюсь, лучник-Энас! Передавай привет мечнику-Эспену! — произнёс напоследок Голем. Ядро силы, торчащее из раскуроченной груди воспылало энергией Древа Жизни, а затем резко произошёл взрыв, превративший в груду окровавленного мяса дюжину лучших всадников культа.

— Энас, прикрой меня! — крикнул Гарольд, направляясь к раненной Глории. — Потерпи-потерпи немного, голубушка! — ласково произнёс старик, спрыгнув с коня.

Неко положил на рогатину шесть стрел и выпустил их, зарядив синей энергией, пригвоздив троих вражеских стрелков к стенке. Пришпорив скакуна, он бросился в сторону товарищей.

Привратников практически додавили, но через распахнувшиеся ворота уже выбегали новые солдаты врага. По ним прямой наводкой работала артиллерия, но даже нанося существенные потери армии культистов, она никак не помогала рыцарям, что дрались на мечах из последних сил. От пяти тысяч всадников в живых осталась, быть может, тысяча, но и та приближалась к полной гибели.

— Нужно сматываться отсюда, Гарольд! — произнёс принц-неко, отправляя в полёт нескольких хвостатых убийц. — Эспен справится, я знаю, а вот мы…

— Но как он тогда выберется, если снаружи его будет поджидать такое войско? — поинтересовался белый маг, врачуя над Глорией. — Разве я не учил Ваше Высочество не бросать товарища в беде?

— Тогда, что делать?

— Пусть остальные уходят, верхом на Дьяволице мы проберёмся в башню. Я и Глория останемся у входа, а вы последуете за Алисой и Эспеном. Впятером-то оно уже полегче будет, хе-хе!

— Тогда заканчивай быстрее! — обернулся Энас и, застрелив привратника из пищали, снял с пояса рог.

Сигнал об отступлении вознёсся над пылающей Цитаделью и недоумевающие рыцари вынуждены были бросить сражение. Через несколько минут, Глория смогла подняться на четвереньки и, прихрамывая, позволила забраться Гарольду и Энасу на себя. Перекусив лошадью неко, чуть набравшись сил, Дьяволица взмыла над второй стеной, приземлившись у самого порога замковых врат, придавив стражу.

Все силы культа резко развернулись назад, к башне. Энас сбросил вниз по ступенькам связку из бомб, уничтожившие ступеньки. Глория, используя язык, захватила троих мечников и прожевала поредевшими клыками.

Гарольд приготовился поставить использовать заклинание «божественной вспышки», но тут, до края слуха старика донёсся свист. Из десятков тысяч стрел, что просвистели над его головой сегодня и тысяч пуль, именно эта была особенно громкой.

Будто бы стрела предназначения. Такая, которую мог увидеть старик, век топтавший землю. Интуиция или чёрт его знает… Но Гарольд бросил свой посох и изо всех сил, что оставались в его дряхлом теле, толкнул Энаса в сторону. В этот миг, ему под лопатку угодило смертельное железо, вызывая глухой, почти неслышный стон.

— Что ты… Гарольд?! — очухался принц, оказавшись на земле. Увидев, что случилось, Глория встала перед ними живым щитом и закрыла от последующих стрел.

— Не всё же Вам спасать бесполезного старика… — усмехнулся слепой старец, содрогаясь от холода в спине.

— О чём ты, твою мать, говоришь?! Ты же мне… как отец… Зачем ты подставился так?! — с какой стороны не посмотреть, Энас не находил способа вытащить стрелу из тела старика.

— Моя душа будет спокойна, зная, что Вы были не безразличны ко мне, принц… Аргх! Но как любящий отец, я просто не могу допустить, чтобы моё дитя меня пережило! Ступайте…

— Я тебя не оставлю! — разрыдался Энас.

Гарольд коснулся белой шёрстки на щеке неко, утирая сузим пальцем горькие слёзы парня. Старый маг никогда не видел своего сына при жизни, поскольку ослеп задолго до рождения наследника клана Гудзё. О том, как возмужал мальчишка он мог судить лишь по голосу и колебаниям телума в энергетическом теле неко.

Когда они увиделись впервые, Энас был лишь котёнком, который умещался на ладони старика. И Гарольд не пылал желанием воспитывать принца вражеского народа. Если бы не клятва, быть может, он и правда бросил его посреди моря в отместку за сожжением своей семьи, но потом…

Бессонные ночи над заразившимся лихорадкой котёнком, уроки чтения, показавшиеся слепому Гарольду испытанием богов, поиск подходящего принцу оружия и стиля, наставления по Пути Тельмуса, беседы за пиалой чая, ночёвка под одним одеялом во время грозы, которой Энас так боялся. И многое, многое другое, накопившееся за семнадцать лет…

— Время Вам стать мужчиной, Ваше Высочество… — тепло произнёс Гарольд. — Рано или поздно, ты должен был начать жить без меня, сынок…

Больше всего Гарольд молил богов об одном. Хотя бы раз в жизни увидеть лицо Энаса. И неведомо каким образом, но…

— Н-не может быть! Т-ты…

— Я вижу тебя… — улыбнулся маг. — А теперь помоги мне встать и дай в руки посох.

Стоять со стелой между лопаток уже не осталось сил, но Гарольду и не нужно было много времени. Пока Глория рвала на части темнобожников, артиллерия продолжала наносить удары по их рядам, но ясно было, что надолго жабьей энергии не хватит. Дьяволице требовался отдых после боя с Гарибальди.

— Творцами будущего Карцера будете вы с Эспеном, — произнёс Гарольд, накапливая нужный объём телума внутри посоха. — Старикам нужно уметь во время уходить!

— Гарольд, клянусь, что отомщу за наш род! Клянусь, в землях клана Гудзё не будет неравенства между людьми и неко! — пообещал Энас и рванул по карнизам, с трудом различая пространство перед собой из-за слёз.

— Слышишь? — прохрипел Гарольд. — Глория… уходи… сейчас же… настолько далеко… насколько сможешь…

— Ква! — грустно произнесла Дьяволица, обернувшись. Старик ей всегда нравился, особенно сейчас, когда спас ей жизнь.

— Я был… лучшим белым боевым магом… в своём поколении, — ответил старик. — И даже деградировав… кое-какие козыри… у меня ещё остались! — коварно улыбнулся Гарольд, глядя на тьму врагов своими ясными, как никогда в этой жизни, карими глазами.

«Удачной тебе охоты в Небесных Угодьях!» — произнесла Глория, но на деле, вышло лишь более протяжное «ква», и в несколько прыжков добралась до главных врат Цитадели, с которых всё и началось.

— Не так я себе представлял последний бой… — по краям губ старика потекли красные змейки. — Впрочем, для воина и нет иного пути…

Гарольд высоко поднял свой посох, что в данную момент времени напоминал обломок луча Кустоса. Тысячи фанатиков бросились на старика, готовясь быстро растерзать, но их барабанные перепонки взорвались, услышав громогласное:

— Вы не пройдёте! — и посох ударил о землю, заполоняя пространство ярким белым светом.

Когда тот исчез, во внутренних дворах замка не осталось ни одного живого существа, а на месте посоха выросла небольшая веточка Тельмуса.

Я уже сбился со счёта, который этаж миновал. Снаружи казалось. Что их где-то двадцать, но по ощущениям — все сто. Тем не менее, ни одному засратому фанатику не удалось замедлить нас с Алисой. По коридорам Цитадели плавали в кровавых реках сотни, если не тысячи трупов. Снизу, на удивление, больше никого не появлялось.

В какой-то момент, мне показалось, что за окном рассвет, всё было белым-бело, но лишь на мгновение. Затем сумерки вернулись во свои владения, а крики с улицы исчезли. Даже артиллерия перестала бить по башне.

Неужто всех перебили?! Тогда тем более стоит поторопиться!

Метеоритная броня хорошо мне сослужила, за всё время, ни один ублюдок не достал до моего тела. Жаль, что столь изящный доспех обзавёлся царапинами и бороздами. Обязательно зайду к Ноланду, чтобы восстановить.

Для Алисы наш путь выдался в разы тяжелее. На левой щеке красовался глубокий порез, в остальном, ничего серьёзного, кроме усталости. Между нами было семь акупунктурных точек. Я жрал телум, как не в себя при помощи лёгких и переваривал в районе солнечного сплетения, усваивая куда больше энергии, чем она, полагаясь лишь на свои тонкие меридианы ещё со времён уровня «зверя».

«Может быть останешься здесь? Клянусь, я отомщу!»

«Чёрта с два, Эспен! Я выцарапаю этой твари глаза за сына!» — непокорно ответила Алиса на предложение.

Что же, это её право, как свободного адепта. Я ей даже не муж, чтобы указывать…

Поднявшись на очередной этаж, нас встретило несколько рядов копейщиков, во главе какого-то мужика с гламурными усами, поблёскивающими из-под шлема. Судя по уровню, очередной Магистр.

«Мы последний рубеж обороны, парни! — заявил тот, указывая в нашу сторону стальным посохом. — Не дадим врагам Церкви проникнуть на вершину святыни!»

Я дёрнулся вперёд, чтобы использовать «Союз Огня и Молнии», но в этот миг над головой с треском разлетелась мозаика и в зал ворвался громадный, сука, ворон! И ведь я видел эту тварь, сидящую на вершине Цитадели, но мне казалось, что это статуя.

Среагировать не успел. Птица размером с хижину подняла меня в воздух, вцепившись когтями в левую руку и, пробив собой стену, вылетела наружу. Краем глаза лишь успел заметить как взвод копейщиков бросился на Алису.

До крыши Цитадели и правда оставалось всего два этажа, судя по количеству арок, но ворон явно нёс меня подальше. Когти, пронзившие мою руку вместе с кольчугой, разжались. Ха, как банально, но действенно! Просто сбросить меня с высоты пары сотен метров! И ведь я действительно не переживу подобного!

Но поскольку соображалка у меня работала сейчас, как никогда лучше, я успел зацепиться парой щупалец за хвост твари и запрыгнуть ей на спину, пронзив мечом. Ворон протяжно каркнул и резко крутанулся, пытаясь меня сбросить. Катана выскользнула из раны, но вновь пришли на помощь щупальца, хватаясь за крыло. Подтянувшись с их помощью, резко делаю оборот вокруг своей оси, нанося удар. Тварь ещё громче закаркала, лишившись одной и конечностей и пикируя в сторону башни.

Но я не собираюсь отпускать ворона живым. Взявшись четырьмя щупальцами за его спину, разбрызгиваю магму в виде вертикальной линии, подпалив птахе перья.

«Союз Огня и Молнии!» — и разрубленный надвое стеной из пламени и тока ворон отправился в последний свой полёт до земли, а я влетел в окно несколькими этажами ниже, подвернув ногу.

Колено было повёрнуто в другую сторону, но стиснув зубами плащ, я вправил его обратно. Быстро опустошив прихваченный пузырёк с целебной настойкой, бегу наверх. До ушей доносится звон сталкивающихся наконечников и крики умирающих.

«Алиса!»

Когда я ворвался на нужный этаж, битва практически закончилась. По всему залу были разбросаны убитые темнобожники. Лишь один из них, тот усач с посохом, стоял на ногах, едва дыша.

«Сука… потрепала меня… рыжая… кха… тварь!» — произнёс напоследок Магистр, держась за обломок серебряного копья, торчащий из его живота, после чего рухнул замертво.

Амазонка лежала среди кучи трупов, со вмятой в тело бронёй. То, что осталось от моего сердца сжалось. Говорил же ей… Не надо… Месть ведёт к одному и Яхтир это доказал.

Тогда… Что будет со мной?

«Алиса-а…» — пытаюсь привести её в чувство, но голова амазонки безвольно повисла на шее. Приподняв волосы, нащупал внушительных размеров синяк на затылке.

Латная рукавица заскрипела из-за той силы, с которой я её сжал. Ещё одна жизнь была записана на счёт Рене. Нет… эта тварь точно сегодня умрёт!

В висках застучали барабаны войны. Но не из-за смерти Алисы. Просто момент нашей встречи вот-вот произойдёт. Спустя десять долгих лет… Я увижу эту суку…

Наконец-то мой меч познает вкус её крови! Месть близка!

Их осталось только трое. Он, она и сумерки. Холодный ветер на высоте нескольких сотен ветров трепал их длинные чёрные волосы. Голодная сталь в руках мужчины и женщины притаилась в ожидании смертельной битвы.

Пурпурные глаза статуи Аммаста безразлично смотрели вперёд, каменный лик Тёмного Бога расположился аккурат между ними.

«Она прекрасна!» — думал он.

«Он прекрасен!» — думала она.

Но оба понимали, что только смерть одного из них, подарит свободу другому. Рене и Эспен, две жизни, ставшие заложниками друг друга. Ни одна пара стариков, проживших вместе десятки лет, а то и целое столетие, не могли похвастаться подобной связью.

То, как часто они думали друг о друге, не могло сравниться даже с тем, как часто думали Трое Братьев о Невесте. Но в этих мыслях не было ни слова любви или ласки. И тем не менее, оба признавали, что весь их жизненный путь был бы напрасен, не будь одного из них.

Эспен мог представить себе жизнь без Грезе, без Алисы, Энаса и Гарольда. Он уже потерял почти всех, кто был ему дорог. Но если бы Рене погибла от чьей-то другой руки, паразит бы попросту повесился в лесу на безымянном дереве. Ведь все эти годы он держал меч только ради её головы.

Увидев Эспена, Песнь Бездны вздрогнула. В районе паха стало влажно. Покрытый кровью своих и её товарищей, он стоял здесь ради неё и только неё! Ни культ, ни сам Аммаст не имели значения. Все чувства, ненависть, боль, тоска, гнев, страдание — их всех Лис Пустыни хранил в сердце только для того, чтобы вывалить на Рене! Вся его Вселенная на данный момент умещалась в теле длинноногой брюнетки с изумрудными глазами и косой больше её самой за спиной.

— Я скучала по тебе, — сорвалось с её прекрасных губ.

— Ты не представляешь, как я рад тебя видеть, — проскрипел зубами Эспен.

И его катана выскользнула из ножен, оказавшись в нескольких сантиметрах от шеи Рене. Магистр сделала шаг в сторону, с лёгкостью уклоняясь от атаки. Для неё, паразит находящийся на уровне «смертного», пусть и талантливый, не представлял никакой угрозы.

От этого хотелось разреветься прямо сейчас. Ведь самый дорогой мужчина на свете, не мог подарить ей долгожданную смерть. Она с лёгкостью читала все движения Эспена.

— Р-ра-а-а!

Щупальца Эспена вскружились вокруг Песни Бездны, нанося удар за ударом, громко хлопая, от резких сокращений в воздухе, но так и не сумели достичь Магистра культа Темнобога.

Рене выхватила свою косу и в миг отсекла все шесть тентаклей, вынуждая Эспена тратить энергию на отращивание новых. С ещё более мощным рёвом, паразит набросился на своего врага.

«Ненавижу! Ненавижу тебя, мразь! Почему?! Почему после всех лишений, после стольких, на хер, испытаний, я не могу тебя достать тварь?!»

— Жалкое зрелище, червяк, — произнесла Рене, чтобы сильнее разозлить паразита. — Со времён смерти твоей жёнушки, так и не научился мечом махать?

— Заткнись, мразь! — на лице Эспена выступили вены и он взорвался, нанося один удар за другим. Когда казалось, что катана уже вошла в тело обворожительной культистки, выяснялось, что это было лишь остаточное изображение.

Эспен рубил воздух до тех пор, пока не его руки не затекли, но с головы Магистра даже волос не упал. Рене была стократ сильнее и быстрее генерала Дорнана. Тёмная энергия была тому виной или то, что Песнь Бездны считалась гением в своём поколении, играло мало какую роль.

Лис Пустыни просто отказывался верить в происходящее. Ведь он взял штурмом чёртову Цитадель Аммаста! Перебил столько Храмовников, Говорящих и Магистров…

— Почему… — голос Эспена дрогнул.

— Потому что такова судьба всех тех, кто пытается пойти против Тёмного Бога, Эспен, — ответила Рене. — Ты не первый, кто пытался сопротивляться, — тон Магистра стал грустным.

«О чём эта тварь…»

— Мы люди. А он Бог, — продолжила Рене. — Представь, что было бы, сумей муравей одолеть льва? Да даже если целый муравейник… Сколько бы не противились, сколько не кусались, мы можем лишь вызвать раздражение, в следствие которого будем наказаны ещё сильнее.

«Да ты чё, серьёзно? Пытаешься оправдаться?!» — разошлись желваки по лицу паразита.

— Я хотела быть любимой дочкой, любящей женой и заботливой матерью. Но когда в твоё окно стучится Тёмный Бог…

«Отказываюсь!»

— …ты либо подчинишься, либо умрёшь в муках.

«Я отказываюсь принимать это дерьмо!»

Рене почувствовала, как что-то острое коснулось её щеки в момент шага. Песнь Бездны не сразу поняла, что жалкий червь сумел достать её катаной. И даже успев выставить блок, Магистр ощутила угол в районе бедра.

Клинок паразита прошёлся по бархатной коже и разрезал чулок девушки. Не произнеся не слова, подобно изворотливому лису, выйдя за пределы своих возможностей, Эспен кружился вокруг Рене, нанося десятки ударов.

Громадный серп и юркая катана отбрасывали искры на землю, высекая частички металла из доспехов. Разрывая воздух, в ход шли кулаки и колени. Рене ударила Эспена в пах, в ответ, тот сломал девушке нос и рассёк бровь. И вновь засвистели клинки, разрубая попавшиеся под горячую руку каменные зубцы и статуи.

Собравшись с мыслями, Магистр рассекла пространство перед собой чёрным серпом, вынудив Лиса Пустыни разорвать дистанцию. Левое плечо девушки загорелось болью от глубокой раны, несколько глубоких царапин возникли на метеоритном корсете.

«Он смог! Достал меня, подонок! Умф, как же это приятно, испытывать боль от руки любимого!» — буря эмоций разбушевалась в голове у девушки.

«Аммаст во всём виноват, значит? — произнёс Эспен. — Но кто тогда ему подчиняется?! Разве не люди сами выбирают свой путь: кому служить, за кого умереть?! Так почему ты оправдываешь себя, Рене, зная, что есть и те, кто не сдался?! Ты просто слабая, ничтожная девка!»

— Касание Бездны! — выкрикнула Песнь Бездны, сжимая потоки тёмной энергии в одну точку.

— Пламенное Торнадо! — ответил Эспен и столб огня высотой в сотню метров озарил небо над Цитаделью, поглощая атаку Рене, но никак не задев её саму.

Поднявшуюся завесу из дыма разорвала коса Магистра, ещё пара шагов и она бы снесла голову паразита, но в последний момент резко отскочила в сторону. В землю вонзилось несколько наконечников.

— Не на того попёрла, стерва! — произнёс забравшийся на крышу неко.

— Энас, свали! Это мой бой! — попытался предупредить Лис Пустыни, но опоздал.

Два изумруда ярко вспыхнули, а волны тёмной силы пленили разум лучника, как только с уст Рене сорвалось:

— Милый мой котик, этот негодяй обидел меня!

— Энас! — крикнул Эспен, но одурманенный голосом Песни Бездны друг уже прыгнул на него, выпустив когти. — Прости! — и встав на одну ногу, паразит помог неко поцеловаться со стеной ударом стальной пятки.

Энас потерял сознание, а вместе с этим и вышел из-под контроля Магистра, но… Лишь обернувшись, Эспен понял, что это был отвлекающий манёвр.

Занесённый над головой серп обрушился на грудь Лиса Пустыни, ломая рёбра и разрывая в клочья сердце… теперь уже буквально.

Сознание медленно погружалось в холодную тьму. Эспен ещё чувствовал, как тело куда-то тащат и из него обильно вытекает кровь, но мысленно он уже находился где-то там… По ту сторону.

И не было уже сил ни биться, ни сопротивляться. Банально не хватало энергии на злость. Жизнь проносилась перед глазами: как он ползал среди кустов и деревьев, выискивая экскременты, как обрёл разум, как пытался понять для чего ему этот разум нужен… Затем шли тёплые деньки в Малых Дубках. Его друзья-адепты, Грезе, посадившая семена человечности, суровый, но добрый тесть Ярон, мудрый охотник Гунхильдр…

Потом, шли те годы, которые Эспен меньше всего хотел вспоминать: смерть Грезе, мытарства в поисках орудия мести, знакомство с Ульриком, потеря учителя, преступные похождения по городам севера Доминос.

И вновь некоторое затишье: знакомство с путешествующими неко и магом, погони, приключения, деревня Асмодея, рейнджеры, Алиса, вновь обретённый смысл жизни… Потеря.

— Кажись, я понял, что быть человеком — не так уж и радостно, — произнёс он сам себе, но неожиданно, был услышан.

— Жизнь беспощадна к тем, кто её не ценит, — произнёс знакомый голос.

— Кто здесь?

— Не узнаёшь свою рыжулю?

— Грезе?! Ах, да… Должно быть, я уже в мире мёртвых…

— Как был дурашкой, так и остался! — вздохнула жена. — Разве ты не был человеком?

— Нет, точно нет. Только и делал, что брал, не отдавая ничего взамен… За меня расплачивались жизнями другие… И ты тоже… Прости…

— Но разве это не делает тебя человеком? Ты познал все горести и радости человеческой жизни. Ты любишь и ненавидишь, как и любой человек. Ты сомневаешься в своём пути, и это тоже делает тебя человеком. Ты сомневаешься в собственной человечности, но, чёрт возьми, это и делает тебя даже большим человеком, чем большинство других людей!

— Ты пытаешься меня утешить, но в этом нет смысла. Я рад, что мы, наконец, встретились, — вздохнул Эспен.

— Нет, ну посмотрите на дурака, люди добрые! Ты ему про налима, он тебе — про Никодима!

Эспен почувствовал, как кто-то наклонился над ним.

— Ты так близко… — он почувствовал знакомый запах волос Грезе. — Жаль, что я ничего не вижу…

— Эспен, — тяжело вздохнула Грезе. — Открой глаза.

— Что… — внезапно, паразит понял, что всё это время крепко сжимал свои веки. И раскрыть очи стало задачей не из лёгких, но он как следует напряг мышцы и лицо и таки смог это сделать, зажмурившись от яркого света.

Эспен лежал посреди цветущего поля, над ним сидела его прекрасная Грезе, а позади неё…

— Ярон… Людвиг… Торфинн, Олаф, парни… Г-гарольд?! Что вы все здесь делаете?! — вскочил он на ноги.

— Эти люди здесь за тем, чтобы сказать тебе тоже самое, раз мне ты не веришь! — нахмурилась Грезе, ни капли не изменившаяся с того самого дня, когда Эспен в последний раз видел её живой и здоровой.

— Весь твой путь — череда взлётов и падений, — заявил тесть.

— Это и есть линия жизни, — добавил Гунхильдр.

— У кого-то она ровнее, несомненно, но никогда не бывает однородной, — улыбнулся капитан Тринадцатого.

— Не вини людей за слабость, ты не знаешь, через что они прошли, — сказал Торфинн.

— Просто следи за собственным путём и всегда помогай тем, кто в этом нуждается, — опёрся на посох Гарольд.

— Сейчас ты должен сам для себя решить раз и навсегда — кто ты, — скрестив руки на груди, произнёс Олаф.

— Всё, что происходило раньше — было сном, — произнёс Вульф и его кивками поддержали остальные адепты Малых Дубков.

— Но теперь, — Грезе дотронулась до груди Эспена, где должно было быть сердце, — настал черёд проснуться, дорогой, — рыжуля коснулась губ мужчины с аметистовыми глазами и неведомая сила утянула Лиса Пустыни вверх.

Статуя Аммаста неожиданно взорвалась. Пурпурные нити, тянущиеся к бездыханному телу паразита развеялись по ветру. Рана на груди затягивалась на глазах. Его старое сердце было уничтожено. Сердце паразита. Теперь же, на его место пришло розовенькое, горячее человеческое сердце.

Рене обернулась посмотреть на произошедшее. Что-то толкнуло Магистра в живот. Подняв взгляд, она встретилась с двумя пылающими аметистовыми зрачками.

— Так ты прорвался… — произнесла Песнь Бездны и вновь посмотрела на торчащий из её живота меч.