Воин-паразит: Стать человеком

Глава 21. Философия и камни

Глыба, которой великий скульптор принял человеческие очертания и влил в голову знания боя на топорах, казалась совсем уж несокрушимой. В задачу Эспена не входило одолеть Голема, раздробив на множество кусочков. Энас, если бы это был воин из плоти и крови, попросту застрелил бы того из лука, а Яхтир, имея многовековой опыт дуэлей, даже не «прочувствовал» соперника.

Другое дело, что Эспен не мог прямо сейчас пользоваться щупальцами. Да, он хорошо владел мечом, но… Чёрт побери, они привык опираться на свои тентакли!

Анализируя собственные навыки, Эспен точно мог сказать одно: когда речь заходила об одном лишь использовании рук, он мог чувствовать себя уверено лишь с заведомо более медленным либо дезориентированным (как, например, взбешённый сэр Тимус из Бравенбёргеров) противником.

Эспен никогда не дрался честно. И хоть сейчас, от него того и не требовалось, условия схватки были максимально равные. Несмотря на то, что Голем весил где-то со взрослую лошадь, его движения, его каменные мышцы ничем не уступали паразиту.

Наверное, эти мысли и отличали Эспена от людей. Он не задумывался о чести. Ни на секунду. Если его заставляли драться честно, то только под давлением общества «двуногих».

Именно поэтому, в вопросе ударов исподтишка ему не было равных среди ближайшего окружения. Даже среди скрытных убийц — жнецов, коих за ним посылали и не раз.

Движения Голема были выверены. Им не была присуща людская неуверенность, сомнения, сбившиеся резко инстинкты и так далее. Он выполнял ровно то, что в него заложили и не более.

Однако, будучи рукотворным созданием, Голем никак не развивался и не устранял свои недостатки. Производственные дефекты. Или, быть может, его левая рука западал из-за длительного срока эксплуатации?

Не важно. Вернее, важно, но лишь то, что зная это, Эспен сумел ещё до наступления своей очереди сформулировать в голове тактику.

Если левая рука Голема отставала от правой, то зайдя к нему слева, именно последняя будет находиться выше на рукояти и именно от неё будет зависеть скорость удара.

Иное дело, если зайти к каменному воину справа. Тогда, чтобы ударить противника, Голему понадобиться перехватить секиру в другую руку и уже отстающая левая будет находиться выше правой.

В первом случае, более быстрая конечность тащит за собой отстающую, но когда всё ровным счётом, да наоборот, то и общая скорость удара сокращается.

И пусть это не столь же значимое преимущество, как например разница в скорости и в силе в целом, при прочих равных, оно способно переломить ход схватки.

Именно с таким расчётом Эспен и вышел на бой с Големом.

Взгляд каменных глаз противника пустил холодок по спине. Всё, что удерживало эту глыбу от массовой расправы над всеми присутствующими — приказ владельца. Одна команда — «убей их», и они все обречены.

Никакая техника из имеющихся не поможет. Разве что Яхтир может покрошить Голема, но… Тот ведь может это и восстановиться, поэтому останется только бежать от этой твари.

Паразит извлёк гросс-мессер из ножен, принявшись обходить каменного воина. Тот стоял не шевелясь, лишь поворачивал голову до упора вправо. Кромка топора голодным волком смотрела на пространство между глазами Эспена, хоть и не могла себе позволить вонзиться в плоть адепта.

Левая, дефектная рука сжала древко практически у самого обуха.

Эспен чувствовал, что если ещё хоть на секунду отсрочит свою атаку, то потеряет инициативу и Голем рванёт на него первым.

Подошва сапога шаркнула по пыльному плацу, вздымая облако пыли в половину роста паразита. Мечник рассёк пространство перед собой, в качестве разминочного удара.

Меньше чем через секунду, он оказался на расстоянии вытянутого лезвия гросс-мессера, подняв вверх правое плечо.

Эспен прекрасно видел, что топор Голема не успеет настичь его раньше, чем герой разрубит (гипотетически) того от ключицы до пояса. И в миг этой слепой уверенности, мир перед глазами паразита перевернулся, при чём буквально!

Оторвав ногу от земли, Голем врезал ей по лодыжкам находящегося в прыжке Эспена. Поскольку тот не весил ровным счётом ничего в этот момент, такой удар просто перевернул аметистоглазого макушкой к плацу.

Стукнувшись затылком со всей дури и заработав шишку, Эспен лишь в последнюю секунду поставил блок лезвием плашмя. Топор лязгнул о меч и лейтенант объявил паразиту о проигрыше:

— Если бы Голем бил насмерть, твой гросс-мессер бы не остановил его секиру.

Но герой был больше поражён тем, что какой-то тренажёр, как оказалось, может драться не менее подло, чем он сам. Он бы ни за что не ожидал подобного от Яхтира или Энаса. Уж тем более, он не готовился, что зачарованная каменная глыба поступит таким образом.

Тем не менее, опыт адептов складывался не только из побед, но и из поражений… Правда, редко кто мог похвастаться правом на него. Зачастую, жители Карцера проигрывали дважды: при рождении и в битве насмерть, которая и становилась последним поражением.

Отряхнув пыль, Эспен ещё раз взглянул на Голема. Тот стоял, будто бы вросший в землю. Ни какая погода или назойливая муха не заставили бы воина из камня сдвинуться с места без приказа.

— Кажись, ты был последний, — заключил лейтенант, поглядев на остальных адептов, прошедших обкатку тренировочным боем. — Да-а, многому вас ещё предстоит обучить. Желательно, чтобы вы схватывали всё налету. Не за горами и первое боевое крещение.

— Было весьма опрометчиво, — произнёс Яхтир, скрестив руки на груди.

— Я не рассчитывал на то, что он столь умён… — отмахнулся паразит.

— Вот поэтому я говорю — весьма опрометчиво, — укоризненно посмотрел на него бессмертный кочевник.

— Ну тебя, к чёрту!

Приказав Голему убираться обратно на склад, лейтенант провёл новобранцам краткий экскурс по лагерю.

Всё вращалось вокруг большого плаца и палатки Людвига, около которой и выстраивались в очередь завербованные в тавернах адепты. Справа стояли казармы и тот самый мелкий плац для офицеров отряда, а также склад высококачественного провианта для «смертных» адептов.

Слева же от большого плаца находилась мастерская, где обслуживали кремниевые пистоли и кузня для холодного оружия. Лазарет располагался позади палатки капитана и от него по всему лагерю вечно разносилась ужасная вонь, понятно какого происхождения.

Со стороны казарм, находившихся на возвышенности открывался вид на стрельбище, а на противоположном крае лагеря — обширные конюшни, хотя среди скакунов, дай Храдхир, только половина относилась к парнокопытным.

Собственно, видовое разнообразие сохранялось теперь во многом благодаря Глории.

Рядом с конюшнями, в отделении от основного житейского массива, располагалась и палатка архивариуса, где хранились множественные свитки с техниками и экземпляры волшебного готического алфавита.

Первой мыслью Эспена было: «Безрассудство!» — ведь находясь на таком расстоянии от большей части вооружённых рейнджеров, склад знаний мог стать лёгкой добычей для ночных грабителей. Тем не менее, взглянув на занавеску, служившую дверью шатру, паразит понял: архивариус поселился так далеко лишь затем, чтобы не вызывать кошмаров у всех прочих членов отряда.

Защитный символ нанесённый адептов уровня «Человек» излучал обжигающую ауру. Любой, кто без спроса попытался бы зайти внутрь — тут же обрекал себя на сгорание заживо. И это была единственная ловушка, которую Эспен мог почувствовать на своём уровне владения Тельмусом.

А сколько их могло быть раскидано вокруг палатки или даже вокруг всего лагеря… Лучше даже не задумываться.

Да, вытерпеть присутствие одного Людвига адепту даже уровня «зверь» не составляло труда, но двух… Не смертельно, но это сказалось бы не самым лучшим образом на духе и без того не самого комфортного в плане условий контракта отряда.

«Чистка копыт… чистка пистолей… заточка оружия…Мать моя паразитка! Я же вроде рейнджер, а не мальчик на побегушках!» — решил ознакомиться со списком своих новых обязанностей Эспен, пока лейтенант что-то там рассказывал про общую сральную яму в двух вёрстах от лагеря.

«Доплата за охоту и патрули… О, а это поинтересней!»

— В общем, если всё понятно, то можете идти на отбой. Сегодня первый день, поэтому займитесь переселением в лагерь, если на то есть нужда. Если нет, то ждём вас с первыми лучами на плацу, — огласил лейтенант.

— Как будем? — спросил Энас.

— Я думаю, можно будет договориться за Гарольда на место помощника архивариуса, — пожал плечами Эспен. — Как вы хотите?

— Мне безразлично. Но если ты хочешь обучиться «Рвению Мустанга», то тебе стоит находиться в лагере почаще, — ответил Яхтир.

— Если Гарольд будет здесь, то и мне нет смысла оставаться в пригороде, — согласился неко.

— Ясно, — закусил губу паразит. — Тогда, я возьму Глорию и сгоняю за вещами и Гарольдом к Алисе. До вечера, думаю, управимся с переездом.

— Хорошо, тогда мы пойдём и займём нам палатку, — кивнул Энас.

Распрощавшись с друзьями, Эспен двинул к конюшням, где на Дьяволицу уже нанесли волшебной краской печать, запрещающую ей даже думать о том, чтобы навредить кому-то из Тринадцатого отряда.

— Ква!

— Потерпи до ночи, я выпущу тебя поохотиться, — Эспен похлопал Глорию по макушке, забираясь наверх.

— Ква, ква-ква!

— Только утром, чтобы тут как тут была. Поняла?

— Ква…

Совершив очередной прыжок, пара впервые никого не раздавила при приземлении, грохнувшись аккурат возле палатки Алисы.

Едва Эспен приблизился ко входу, как ему в подбородок упёрлось копьё. Алиса несколько секунд разглядывала вчерашнего любовника, пока не убедилась, что на лагерь не напали с использованием катапульт.

— Что это за грохот был?! — недовольно спросила амазонка.

— Это Глория — стихийное бедствие непредсказуемого характера, — хмыкнул паразит скосившись на жабу.

— Ква! — возмутилась оная.

— Подойди поближе, — скомандовал Эспен и повернулся к рыжеволосой. — Мы за вещами. Гарольд спит?

— Рассказывает басни Моди. Ему нравится старик, — ответила Алиса, убрав копьё за спину.

— Боюсь, его басни нужны будут нам в лагере, — вздохнул Эспен.

— А я как раз хотела попросить…

— О чём?

— Присмотреть за Моди. Градоначальник искал свободных от службы в корпусе рейнджеров наёмников. Он возжелал поохотиться и я нанялась к нему в охрану. Мы пробудем там четыре дня, после чего, я смогу позволить себе устроить Моди в приходскую школу, но я не могу оставить его одного на четыре дня…

— Мда… — потёр виски Эспен. — Мы уже подписали контракт и… В общем, у нас теперь обязанностей выше крыши. Гарольда мы хотим пристроить в помощники Архивариусу, но он так-то адепт пятого уровня.

Честно, я и сам не понимаю, как он тут выживает…

— Моди «дикарь» с рождения, но поскольку родился он в таком же лагере «смертных» и «зверей» как этот, то с пелёнок обладает необходимой закалкой. Но вот быть рядом с «Человеком»…

— Чёрт… Ладно, Гарольд может пока побыть тут, но он маг, а не воин. И от кучки бандитов, в случае чего, не отобьётся. Я постараюсь пристроиться на должность ночного дозорного. Им положено несколько часов отдыха перед выходом на пост, поэтому я могу присматривать за Моди и Гарольдом с вечера и до утра.

— Спасибо тебе, Эспен! — воскликнула Алиса и дёрнулась обнять паразита, но замерла.

— Что? — спросил он.

— Не знаю… Мы знакомы несколько дней, но ты вызываешь у меня доверие, словно мы знакомы всю жизнь. Словно на одной волне.

— Если ты хочешь этого, то просто скажи мне и всё, — улыбнулся герой и взяв девушку за руку, повёл за собой к знакомому ручью.

«А если тренировать лёгкие во время секса… Хм-м…» — задумался Эспен, пока снимал с себя пыльную одежду.

— Я прочесал весь Старвод, госпожа, но так и не обнаружил этого мерзкого червя, — ответил жнец Аммаста, преклонив колено перед Рене, сидевшей на кресле внутри палатки.

Он выглядел довольно помятым на фоне остальных прибывших разведчиков. Песнь Безды, стало быть, даже что-то могла заподозрить, как в палатку вошёл один из офицеров культа с плохой вестью:

— Гирин не вернулся. Он пропал где-то по дороге в деревню Мразоводье, на восток от Паттора.

Случайность ли? Да. Путь был не близкий, жнец устроил привал на полянке в лесу, но в виду того, что крупных тварей поблизости не водилось, решил не ставить сигнальные артефакты.

Ночью его укусила гадюка прямо в шею и он бесславно погиб от удушья.

Однако Рене не могла этого знать. Хотя она и предполагал, что кто-то из разведчиков может пропасть без вести в силу естественных обстоятельств, тем не менее, в этот раз не вернулся один только Гирин.

— Ты точно везде обрыскал? — вернулась Магистр к последнему прибывшему жнецу.

— Я прочесал весь Старвод, госпожа, но так и не обнаружил этого мерзкого червя, — отчеканил тот фразу, что вырезал ему иглой в памяти паразит.

— Разве ты не это говорил только что? Впрочем… Патрик, отправь за Гирином двоих. Пусть каждую половицу в этом Мразоводье вырвут и проверят! — Рене отдала приказ офицеру, что по прежнему стоял на входе в её палатку.

— Слушаюсь, госпожа! — кивнул в ответ мужчина.

— Все, вон из палатки! — взмахнула раздражённо Рене и, откланявшись, разведчики вместе с телохранителями вылетели из шатра.

Собравшись с мыслями, девушка принялась в привычном порядке сбрасывать с себя доспехи. Сапоги, чулки, латная юбка, бронеливчик и перчатки полетели в угол. Подняв одной (с виду хрупкой и нежной) рукой косу весом в центнер, Магистр уселась по центру шатра.

Достав магическую фиолетовую краску, она решила подновить линии пентаграммы.

— В дни великого раздора, взываю к Тебе — Господин господ, — протянула культистка, рассекая воздух девятихвостой кошкой. Капли свежей крови вновь оросили землю под чёрным бархатным куполом. — Прими кровь и плоть мою, в знак верности моей к Тебе, — Треск! — Позволь моей руке воздать врагам твоим по заслугам, как воздаю своё тело я ныне Тебе…

Рука Рене замерла. Другая же, потянулась к рукояти косы.

Чья-то нога ступила за порог шатра в запретный час. Мужчина в маске с вороньим клювом уставился на обнажённую спину Магистра.

— Ты-ы…

— Это важно, Рене, — предупредил её Говорящий с воронами. — Хитклиф умер на ровном месте, после того, как вышел из твоего шатра.

— Что?! — рявкнула девушка. Её гнев медленно смещался с Говорящего на другого адепта.

Маленького, хитрого и жутко бесящего червяка, в ком также текла кровь Темнобога.

— Врачеватель разводит руками. Его сердце просто остановилось, а мозг отмер. Я без понятия, что произошло с ним в Старводе, но это не похоже ни на одну известную мне технику.

— Значит, он не просто так повторялся! — рыкнув, Рене ударила кулаком оземь, пустив по ней трещину метр в длину. — Очень похоже на гипноз!

— Никак нет, — покачал головой Говорящий. — На нём ВООБЩЕ нет следов телума. Мозг и вовсе превратился в какую-то кашицу. Его тело добралось до лагеря, выполнило то, что от него потребовали и умерло окончательно!

— Но мы уже, по всей видимости, опоздали… Пока он добрался из Старвода до нас, червь мог скрыться куда угодно. Даже на территории Ультрас.

— Неужели придётся задействовать тамошнюю Твердыню? — сглотнул мужчина.

— Нет! — резко обернулась Рене и вскочила на ноги, совсем не стесняясь своей наготы. — Эту тварь я поймаю лично! И приведу к нашему Патриарху! Я не могу подвести Господина Аммаста!

— Как скажешь… Тогда, что будем делать? — спросил говорящий, глядя на Рене, что была на голову его ниже.

Девушка несколько раз глубоко вздохнула, вновь приводя мысли в порядок. Затем, вспомнив про свой внешний вид, Рене запустила руку в воронёные волосы, медленно накручивая локон на указательный палец.

— Я не хотела разбрасываться людьми направо и налево, — голос девушки звучал сладко и возбуждающе. Даже при том, что Говорящий давным-давно лишился своего мужского естества и даже сердца… ему стало трудно дышать.

Хотелось снять эту чёртову маску и наброситься на Магистра, но… Он понимал, что даже если не умрёт в тот же миг, сделать всё равно с ней ничего не может.

И тем не менее… Её голос. Понятно, почему так пресмыкался перед ней Храмовник.

— Но играть в кошки-мышки времени у нас нет. У червя сейчас действительно есть возможность замести все свои следы. Поэтому… — сверкнули зелёные глаза девушки. — Ты отправишься туда и приведёшь мне его: живым или мёртвым. А нет… — Песнь Бездны кокетливо улыбнулась. — Сдохнешь как собака!

— Д-да, госпожа! — склонил голову Говорящий с воронами.

— Бери всех, до кого только дотянешься и устрой, наконец, настоящую ночную охоту на червя!

Не произнеся не слова, культист в маске чумного доктора покинул шатёр, созывая всех прочих жнецов.

Даже несмотря на пристальное внимание Инквизиции к прифронтовым городам, он не собирался сдерживаться в методах, ведь это был её приказ. Надо будет — он вырежет каждого в Старводе, надо будет — положит всех своих людей, но поймает тварь!

— Когда и он не справится, ты пошлёшь, наконец, меня? — раздался голос из перемотанного цепями сундука неподалёку от кресла Рене.

— Всё забываю тебя выбросить куда-нибудь в реку, — фыркнула Магистр.

— Скажи честно, почему ты церемонишься с ним? — спросил обитатель ларца.

— Потому что это тело принадлежало мне! — огрызнулась девушка.

— Разве не Господину? — упрекнул её голос.

— Ты ни черта не понимаешь! Мне… мне выпала честь разделить ложе с Господином после того, как он бы вернулся в этот проклятый мир! А эта тварь… она отобрала у меня эту возможность!

Отобрала право выносить полубога в своём чреве!

— Ты уверена, что пережила бы роды чего-тотакого?

— Разве имеет это значение? Ежели в этом кроется замысел Господина… Я готова пожертвовать всем, даже собственной жизнью лишь бы его исполнить!

— Тогда вернёмся к первоначальному вопросу: почему ты до сих пор не убила его?

— Потому что он, к моему удивлению, делает то, что завещал нам Господин… Он рушит правила и оковы этого мира одним своим существованием. А с таким потенциалом развития, как у его тела…

На секунду в шатре возникла тишина. А затем, голос из сундука загоготал так, что затряслись склянки на столе для алхимии. Кое-как справляясь со смехом, неизвестный произнёс:

— Так вот зачем ты хочешь поймать его живым!