Глава 8 Погоня

Маш понятия не имел, сколько прошло времени, однако ему казалось, что солнце значительно переместилось в небе к тому моменту, как они разжали объятия.

— Полагаю, нам следует продолжить путь, — сказал он.

— Я могу донести тебя куда угодно, и быстро, — ответила она. — Теперь, когда моя природа известна тебе.

— Я бы предпочёл медленное странствие, — улыбнулся Маш.

— Моё естественное обличье тебя не устраивает?

— Если ты донесёшь меня в Голубые Владения быстро, мы проведём меньше времени вместе. Давай пойдём пешком.

— О, — девушка улыбнулась в ответ. — В таком случае нам понадобится два дня, чтобы добраться до них.

— Жаль, что не два года, — пробормотал он.

— Прошу прощения?

— Не обращай внимания. Разумеется, мы должны идти.

— Разумеется, — согласилась Флета. — Но мы можем заночевать рядом с тропой.

Машу понравилась идея о совместном ночлеге.

Путники направились к востоку — по тропе, пропущенной ими ранее. Им удалось пройти весьма приличное расстояние, и к наступлению ночи, по мнению Маша, они уже были параллельно той точке, с которой сбежали в Ущелье. Знать бы заранее, что они потревожат демонов, или чем там были эти существа.

— Думаю, нам следует расположиться на привал прямо сейчас, — предложила Флета. — Но в нападении демонов было нечто странное. Я проверю лес, прежде чем мы уснём.

— Но ты ведь шла целый день! — запротестовал он.

Девушка ответила улыбкой.

— В другом обличье. Утомилось лишь это.

— О. Конечно же. — В облике единорога она, конечно же, могла осмотреть всё вокруг, прежде чем стемнеет окончательно.

Она исчезла, но на её месте не возник чёрный единорог. Маш моргнул.

Там кружилась колибри, едва подрагивая крылышками. Прямо как та, которая помогла ему пересечь реку во Владениях Гарпий.

— Флета! — воскликнул он. — Ещё один облик!

Колибри облетела его голову и устремилась на север.

Маш изумлённо покачал головой. Как так вышло, что он не связал эти события воедино? Флета обладала тремя, а не двумя обличьями, и птица была третьим. Когда понадобилось перенести верёвку через реку, она превратилась в колибри, а потом вернулась в человеческий облик. Разумеется, она ничего ему не сказала, поскольку боялась реакции на подобные превращения. Но теперь, когда Маш узнал её природу, менялась уже свободно и открыто.

И теперь, проникнув в её суть, юноша обнаружил, что полюбил её. На Протоне он общался с людьми, роботами, киборгами и андроидами обоих полов, не задумываясь. Даже, кратковременно, с инопланетянкой. Все выглядели людьми, но изнутри представляли собой нечто другое; Маш не только знал об этом, но и принимал. Флета сильно отличалась от всех встреченных им созданий, оставаясь при этом собой — это и было главным. Можно ли считать её животным? Если так, животные нравились ему больше псевдолюдей в ином измерении!

Кем, в конце концов, был он сам? Машиной! Разве мог он судить о человечности, не являясь человеком? Пусть он и занял ненадолго человеческое тело, чья химия в немалой степени управляла его эмоциями, творя чувственный хаос, суть его не изменилось — Маш по-прежнему оставался роботом. Если у Флеты получилось смириться с этим, он тоже мог смириться с её природой.

Юноша сорвал плод с дерева, под которым они остановились. Он не знал этой разновидности фруктов, но плод выглядел сочным и сладким, а аппетит живого организма на подобные вещи реагировал чутко.

Чем питалась Флета? В естественном — лошадином — обличье, вероятно, травой. И постоянно. Должно быть, она уже голодна. Надо будет спросить.

Колибри вернулась. Внезапно перед ним возникла Флета.

— Маш, мы в беде! — выдохнула она.

— Что стряслось? — Он уже понял, что девушка не шутит.

— К северу отсюда залегли в засаде гоблины.

— Гоблины? Такие маленькие человечки?

Флета нахмурилась.

— Маленький Народец, в большинстве своём, славный. Он проникает глубоко в шахты, и из-под его рук выходят чудесные вещи. Гоблины другие.

— Кого они подстерегают?

— Ранее я сочла инциденты с гарпиями и демонами простыми совпадениями. Но теперь вынуждена переменить мнение.

— Хочешь сказать, это были специально подстроенные для нас ловушки? Но зачем?

Она покачала головой.

— Сие мне не известно. Но я боюсь.

— Возможно, мы просто столкнулись со злобными тварями, которым по вкусу человеческое мясцо?

— Моя природа ведома им.

— Тогда они должны знать и то, что не могут тебя поймать! Что ты способна легко изменить обличье и упорхнуть.

— Верно, — задумчиво согласилась она.

Его логический разум включился сам собой.

— Значит, их послали за мной.

— Верно.

— Но ты помогла мне сбежать… и они должны были знать, что так и случится.

— Не в человеческом облике.

— Они хотели заставить тебя открыть мне свою природу? — Он улыбнулся. — Это им удалось… но что с того?

— Возможно, они полагали, что ты оттолкнёшь меня, когда сие произойдёт, и мне придётся тебя покинуть.

— И тогда они легко бы меня схватили! — завершил он. — Но ведь они не могли знать, что я не Бэйн, и надеяться безнаказанно атаковать Адепта!

Девушка рассмеялась.

— Повергающие Адепта гоблины? Старинная шутка.

— Так чего они всё-таки ожидали? Зная, что мы оба с шипами.

— Сие меня и беспокоит. Я не вижу смысла.

— Разве что… — медленно продолжил Маш, — они каким-то образом узнали мою тайну и поняли, что я не волшебник.

— Адепт, — поправила Флета. — Бэйн — начинающий Адепт.

— Название не имеет значения. Статус — вот, что важно. Но откуда бы им знать правду? И к чему стараться ради одного голема?

— Думаю я, что они желали не повергнуть тебя, а пленить, — поделилась мыслями девушка. — Когти гарпий ядовиты, но они не коснулись тебя. А демоны старались схватить тебя, не пуская в ход своих клыков.

— Но почему это пытались сделать три разных вида? Они ведь не могли действовать заодно, так?

— Нет. Если только… — Она прикусила губу.

— Если только что? Полагаю, чем скорее мы в этом разберёмся, тем лучше.

— Если только их не заставил Адепт, — неохотно ответила Флета.

— Разве мы и сами не направляемся к Адепту?

— Стайл — один из Адептов, верно. Но другие менее дружелюбны.

— Что могло Адепту от меня понадобиться? Вряд ли я представляю ценность для кого-либо на Фазе, включая себя самого.

— Для меня ты драгоценен.

— Сомневаюсь. Ты прелестна в любом облике, а Фаза — твой родной дом. Но я здесь чужой, и не обладаю никакими талантами. Не вижу, какую ценность я могу представлять для тебя.

Она пожала плечами.

— Ты стал мне ближе, чем Бэйн. Знаю, что сие глупо, но я люблю тебя всем сердцем.

Маш не стал спорить.

— Значит, мы пока чего-то не понимаем. Возможно, они догадываются, что я не обладаю полной силой Бэйна, и хотят уничтожить меня для того, чтобы он никогда не вернулся в этот мир. Если сюда вовлечены Адепты, недолюбливающие Стайла, это неплохой способ с ним поквитаться.

Флета кивнула.

— Нанести удар, когда враг ослаб.

— Но если за ситуацией стоит другой Адепт, зачем вмешивать чудовищ? Почему бы просто не наложить на меня заклятье?

— Слишком открыто. Если Стайл узнает, кто именно из Адептов замыслил дурное… — Девушка поёжилась. — Большим могуществом, нежели Стайл, на Фазе обладает лишь Красный, и они союзники.

— Если гарпия, демон или гоблин воплотит их планы в жизнь, Стайл может ничего не заподозрить. Одна из этих группировок могла схватить меня, спрятать или тайком доставить к Адепту — вероятно, в качестве заложника… — Маш кивнул. — Кажется, теперь мы добрались до сути. Они преследовали нас по всему пути до владений Стайла.

— О, Маш! — вскричала она. — Если за этим стоит Адепт, мы воистину в беде! Никто не способен противостоять могуществу Адепта, помимо другого Адепта.

Маш вновь наклонил голову.

— Мы не можем позволить себе продолжать путь к Голубым Владениям, они точно нас схватят. Но где нам скрыться?

Флета поразмыслила.

— Если наш противник — Адепт, нам следует заручиться поддержкой другого Адепта. Но, конечно же, за нами будут наблюдать, и если мы направимся к Красному…

— Они устроят новую западню, — закончил Маш. — Как насчёт остальных Адептов? У тебя есть на примете кто-нибудь, кто не вызовет их подозрений?

— Коричневая. Она творит големов и поймёт тебя лучше, чем кто-либо иной.

— Но если остальные заметят, что мы идём к ней…

— То постараются нас изловить, — согласилась она.

— Что если выбрать кружной путь?

— Подобный дороге через владения драконов?

Маш сглотнул.

— Да.

— Сие одинаково собьёт с толку и друзей, и недругов.

Они обменялись взглядом и одновременно кивнули. Затем обнялись — с печалью, радостью или смесью этих чувств.

— Полагаю, сейчас нам отдыхать нельзя, — с сожалением признал Маш. — Они придут проверить, чем мы занимаемся, когда мы не появимся в ожидаемой точке.

— Я понесу тебя на себе.

— И устанешь ещё больше? Нет, я пойду сам. Надеюсь, нам удастся где-нибудь спрятаться и одурачить их.

Девушка кивнула и молча указала на запад.

— Но это же прямо…! — начал было возражать Маш и остановился, осознав, что там их точно никто не будет поджидать. В месте последней засады.

Они пустились в путь — на сей раз со всей осторожностью, по возможности скрывая свои следы. Когда тьма сгустилась так, что идти дальше стало рискованно, путники подыскали место для ночлега: дерево с густой кроной и широкой развилкой невысоко над землёй.

— Тебе надо забраться сюда, — показала вверх Флета.

— Мне? Но ведь здесь едва хватает места для одного.

— У меня иной замысел, — шепнула она.

— О… тебе нужно уединиться?

— Оставить ложный след.

Умно! Маш послушно влез на дерево и укрылся среди листьев, а она продолжала идти, оставляя за собой следы, по которым её могли выследить новые враги — так, чтобы они не заканчивались возле дерева.

Маш надеялся, что девушка вскоре вернётся, хотя всё ещё не понимал, каким образом ей удастся присоединиться к нему. Затем он услышал трепет крылышек колибри. Она возвратилась!

Птица опустилась на ближайшую ветку и спрятала голову под крыло. Уютное местечко для сна!

Юноша испустил вздох. Они поступили разумно, и тем не менее он не мог подавить желание оказаться рядом с ней в её человеческом облике — и чтобы одежды на них было как можно меньше. Однако, смирившись с неизбежным, скоро задремал и он.

Утром он слез с дерева. Флета слетела вниз и превратилась в девушку.

— Хорошо ли тебе спалось? — весело поинтересовалась она.

— А ты не голодна? Попастись тебе вчера не пришлось.

Она рассмеялась.

— Я попила нектар из цветов, мимо которых пролетала.

— Но он способен насытить лишь колибри! Как насчёт единорога?

— Пищи, которую я принимаю в определённом облике, достаточно для насыщения всех трёх.

— Ты хочешь сказать, что можешь скакать целый день галопом, а потом напиться нектара и ощутить сытость?

— Верно. Сие — часть магии.

— В самом деле! — Тем не менее, смысл в этом имелся.

Он съел ещё немного фруктов, отчего живот наполнился приятной тяжестью. Разумеется, он воспользовался советами Флеты о съедобных и несъедобных плодах, спасаясь от конфуза. Затем они возобновили свой путь.

Следов погони пока не было, но они продолжали идти осторожно и говорили тихо. По словам Флеты, шансов спастись от преследования Адепта не было, но гоблинов и демонов вполне можно было обмануть.

Путники достигли южной окраины Ущелья, однако демоны не появились. Этот поединок они выиграли: как только жертва ускользнула, демоны вернулись в свои жилища, не озаботившись выставить дозор. Но на поворотах к Голубым Владениям они наверняка будут; ведущую туда тропу безопасно было лишь пересечь, не идти по ней всё время.

В полдень они остановились поесть, и на сей раз Флета, обернувшись единорогом, час паслась. Маш наблюдал за ней, восхищаясь блестящей чёрной шерстью, золотыми носками на задних ногах и сверкающим, закрученным в спираль рогом.

— Сыграй для меня как-нибудь в рожок, — попросил он.

Она услышала и выдула мелодию, напоминавшую напевы пастухов.

— Как по нотам! — воскликнул он. — Ты великолепно музицируешь!

Флета вопросительно взглянула на него. В обличье единорога говорить она не умела; лошадиный рот не был приспособлен для человеческой речи.

— Я имею в виду, что там, на болоте, ты сыграла аккорд, но я думал, что это всё. Чтобы наигрывать мелодию..!

Флета приблизилась и превратилась в девушку.

— Весь мой род музицирует, — пояснила она. — Рог моей матери, Нейсы, звучит гармоникой, как называет сей инструмент твой род. Я играю на флейте… по крайней мере, так говорил Бэйн. Мой отец — на аккордеоне.

— Каждое животное играет на своём инструменте! — восхитился Маш. И замер: — Ой… Я не хотел тебя обидеть!

— Мы и есть животные, — отозвалась она. — В твоих словах нет ничего обидного. Молви открыто.

Это помогло. Тогда, в кратере, Маш действительно вложил в свои слова нотку снисхождения, потому Флета и протестовала.

— Почему ты не захотела пойти по другой тропе и присоединиться к своему табуну? — спросил он. — Гоблины бы за тобой не последовали, верно?

Девушка вздохнула.

— Я не всё поведала тебе, — повинилась она. — Мой отец перестал быть вожаком табуна пятнадцать лет назад, и его место занял мой дядя Клип. Мою мать, Нейсу, сие не обеспокоило, поскольку она больше не проводила дни бок о бок с табуном, оставаясь в Голубых Владениях.

— А почему это должно было её обеспокоить?

— Предводитель табуна покрывает всех кобыл.

— О! А они состоят в излишне тесном родстве!

— Верно. Подобно мне. Когда подошёл мой черёд, возникла нужда искать другой табун. Я бродила в его поисках, когда услышала твой зов.

— Что за совпадение! — воскликнул Маш. — Я рад, что прибыл сюда вовремя! Иначе пришлось бы стать пищей для тараканов!

— Нет, я пребывала поблизости намеренно. Я… Мне было известно, что Бэйн часто посещает сии места, и я надеялась вновь увидеть его. И всё же колебалась, не желая послужить помехой в случае, если бы он направлялся по своим важным делам Адепта.

— Значит, ты просто какое-то время вроде как паслась поблизости, — кивнул Маш. — Понятно. Как долго ты там пробыла?

Она что-то пробормотала.

— Что-что? Я не расслышал.

— Две недели, — тихо повторила она.

— Две недели? В надежде на то, что он может захотеть с тобой повидаться?

— Верно. — Флета смутилась, и её щёки запылали.

— Ты, и в самом деле, на нём зациклилась! — Однако Маш тут же пожалел о вылетевших словах. — То есть…

— Ты всё верно понял, — сказала она, залившись краской уже полностью.

— Следовательно, ты спасла меня, приняв за него. И оставалась со мной, потому что он тебе нравился.

Она кивнула, явно ощущая неловкость.

— Ох, Флета… прости! Сам того не подозревая, я поставил тебя в неловкое положение!

— Нет, Маш. Ты сделал меня счастливой.

— Но ты ведь знаешь, что я отличаюсь от Бэйна — даже здесь, на Фазе! Без твоей помощи я бы уже пропал, и не единожды. И пропаду! Бэйн никогда бы не стал тебе обузой!

— Верно, он во мне не нуждался, — согласилась она.

Он всмотрелся в её лицо, начиная понимать.

— Тебе необходимо обратное: чтобы в тебе нуждались. — Потом Маш заключил девушку в объятия и поцеловал.

Но через мгновение его захлестнула новая мысль.

— Две недели… Ты опоздала присоединиться к другому табуну!

— Верно, — просто сказала она.

— И теперь я удерживаю тебя от того, чтобы его догнать. Это нечестно по отношению к тебе.

— Не так уж мне и хотелось присоединиться к иному табуну, — созналась Флета. — Лучше пастись на свободе, как в своё время паслась моя мать.

— Тогда я буду рад твоей компании столь долго, сколько сама пожелаешь, — улыбнулся он. — Она мне действительно необходима.

В небе на востоке возникла точка. Флета нервно запрокинула голову.

— Вероятно, это лишь птица, — выдохнула она. — Но если гарпия…

— Которая рыщет в поисках нас, — кивнул Маш. — Где мне спрятаться? — Они стояли на открытом лугу; поблизости не росло ни одного деревца.

— Возьми мои носки, — предложила девушка.

— Твои носки?

— Забери их! — настойчиво повторила она. Летающая тень приближалась, и Флета обернулась единорогом.

— Но это лишь часть твоего окраса! Я никак не…

Она выдула несколько нот. Маш пожал плечами и наклонился, чтобы дотронуться до её задней ноги. К своему удивлению он обнаружил, что золотой цвет легко снимается; через мгновение в его руках оказались два сверкающих носка, а ноги Флеты полностью почернели.

Она вновь приняла человеческий облик.

— Надевай их, быстро.

Маш натянул носки поверх ботинок и потрясённо выпрямился.

Его тело видоизменилось. Теперь он был каким-то животным золотистого окраса. Конём… нет, единорогом. За спиной переступали иллюзорные задние ноги. Маш подозревал, что его голова теперь тоже выглядит, как лошадиная, только увенчана рогом.

— Пасись, — шепнула Флета и тоже превратилась в единорога.

Маш наклонился вперёд, пытаясь сделать так, чтобы его иллюзорная лошадиная морда погрузилась в стебли травы. Кажется, ему это удалось, поскольку Флета ничего больше не сказала.

Крылатая тень оказалась крупной птицей — вероятно, стервятником. Он пролетел над их головами, не задерживаясь. Надо полагать, тревога была ложной, но Маш всё равно порадовался, что им не пришлось это проверять. Если птицей управлял Адепт, он увидел лишь двух пасущихся в поле единорогов. Зато сам Маш узнал ещё кое-что о своей очаровательной подруге!

Флета снова обернулась девушкой.

— Опасность миновала, — сказала она. — Но мы медлим в то время, как должны продвигаться вперёд. Думаю, я должна понести тебя на себе, дабы наверстать упущенное.

— Но я не хочу становиться грузом для тебя…

— Если нас заметят, сие будет ничуть не лучше груза! — нетерпеливо воскликнула она и вновь превратилась в единорога.

Маш уразумел её правоту. Быстро скинув с себя носки, он опять натянул их на задние ноги Флеты, а затем вспрыгнул ей на спину.

Она пошла шагом, затем — рысцой, потом припустила галопом. Теперь они летели, как ветер, стремительно оставляя за собой километр за километром. Она скакала прямо на юго-запад, направляясь к Пурпурной Гряде. Всё, что требовалось от Маша, — держаться.

Она принялась наигрывать на роге: чарующая музыка, чей ритм вторил перестуку Флетиных копыт. Маш обрадованно подхватил мелодию. Его отец отличался тонким слухом; к тому же, музыка являлась частью Игр, поэтому Маш умел играть на нескольких инструментах и научился хорошо петь. Будучи машиной, проблем со звучанием он не имел, но его голос и без того отличался особенной чистотой и ясностью. Тем более, что Маш всегда считал музыку одним из лучших способов приблизиться к иллюзии жизни и настоящих чувств. Разумеется, теперь он и в самом деле был жив, и это тело обладало почти таким же великолепным голосом, как его собственный. Поэтому он продолжал напевать, сначала вторя Флете, затем — импровизируя ей в тон. Для единорогов, если он верно понял, игра на роге и бег были неразделимы. Маш знал и то, что их совместное исполнение можно было считать истинным искусством, поскольку оба они были невероятно хороши в музыке. Несмотря на спешку, он находил в этом редкое удовольствие.

Прошёл час, а она всё неслась со скоростью, которой не удалось бы набрать ни одной лошади. Утончённая музыка сменилась более однообразным, но целеустремлённым напевом. Тело Флеты потеплело, однако она не вспотела. Вместо этого, к удивлению Маша, из-под её копыт при соприкосновении с землёй полетели искры. Она избавлялась от жара через копыта!

К вечеру они уже были у подножия горной цепи. Теперь, наконец, Флета замедлилась. По её движениям Маш понимал, насколько сильно она устала; они преодолели расстояние, по меньшей мере, в триста километров без передышки. Мелодия угасла, сейчас для бега Флете требовалось больше сил. В конце концов она остановилась, и юноша спрыгнул. Его руки, ноги и всё между ними — всё взмокло. Он обучался верховой езде без седла для Игр, но скачки никогда не были столь долгими и экстремальными.

Путники очутились возле рощицы с фруктовыми деревьями — надо полагать, не случайно.

— Отдохни, Флета! — обратился к своей спутнице Маш. — Я принесу нам еды!

Она не стала спорить. Превратившись в девушку, шагнула к ближайшему дереву и без сил упала наземь.

Маш набрал фруктов и отыскал поблизости источник воды. Отличное место для отдыха!

Затем он услышал какие-то звуки и спрятался за толстым стволом.

Это были гоблины: угрюмые карлики в половину его роста с огромными уродливыми головами и такими же диспропорциональными конечностями.

— Вот дерьмо! — пробормотал один, когда они брели мимо дерева, за которым укрылся Маш, по едва заметной лесной тропе. — И здесь ни следа единорогов!

— Всё равно надо проверить, — отозвался другой.

Всего Маш насчитал шестерых. Его они не заметили; вообще-то и не искали. Для отряда гоблинов это задание было очередным поручением, смысла в котором они не видели. Юноша расслабился.

— Эй, я что-то вижу! — воскликнул вдруг гоблин.

Живое сердце Маша с силой выстрелило в рёбра. Неужели его всё-таки заметили?

Нет, они удалялись. Он снова испустил вздох облегчения.

— Куколка! — крикнул гоблин.

Они обнаружили Флету!

— Проклятье, это нимфа! — проворчал другой. — Спит под деревом.

— Ну, так давайте с ней позабавимся!

— Это не нимфа, — прервал его третий. — Видишь бляшку на её лбу? Это единорог!

Флета проснулась и попыталась вскочить, но враги уже окружили её, хватаясь за руки и ноги.

— Держите её рог! — выкрикнул предводитель. — Так она не изменится!

Скрюченная рука гоблина опустилась девушке на лоб, накрывая уменьшенный рог. Сородичи уродца гроздьями повисли на её ногах. Флета боролась, но усталость не позволила ей одержать верх.

Маш замечал всё это фрагментами; он уже мчался ей на помощь, вытаскивая на бегу топор. Слишком занятые своей пленницей гоблины его не видели.

— А теперь, кобылка, скажи нам, где этот лоботряс, или мы хорошенько с тобой позабавимся, — обратился к девушке вожак, задирая подол её плаща. — Вам, животным, такие вещи не особо по вкусу, а?

Лоб Флеты зажимала грязная ладонь, но её глаза оставались открыты, и она видела, как к ним приближается Маш.

— Нет! — крикнула она. — Не так!

Но Маш уже не мог затормозить. Его топор опускался прямо на голову предводителя. Гоблин взглянул вверх, но опоздал; острие погрузилось в его лицо, рассекая нос.

Гоблины не были трусами. Отпустив Флету, они всем отрядом кинулись на нового противника. Прежде, чем Маш занёс топор снова, четверо гоблинов уже схватили его за руки и за ноги. Они отличались удивительной силой; мгновение спустя он уже был распростёрт на земле.

Вожак, несмотря на рану, поднялся на ноги. Его нос исчез, однако он оказался единственным, что пострадало.

— Это он! — воскликнул гоблин. — Тот, кого мы ищем!

Маш сражался изо всех сил, но гоблины были ему не по плечу. Теперь он понимал, почему Флета пыталась его предостеречь. Она изначально знала, что ему с этими карликами не справиться. Кто бы подумал, что черепушки этих уродцев такие твёрдые? Даже топор с топорища слетел! Маш точно знал, что целился вожаку в лоб. Если бы под лезвием оказалась обычная кость, она бы раскололась надвое. Вместо этого острие соскользнуло и попало в нос, нанеся врагу сравнительно небольшой ущерб. Каким образом мог обычный мужчина сражаться с такими чудовищами?

— Свяжите его, — велел вожак. — С удовольствием бы слопал его глаза, но приказ есть приказ. Адепт желает получить его целым и невредимым. Пора заняться животным. — Он огляделся, встревожившись. — Кто её держит?

— Я! — выкрикнул шестой гоблин. Но, несмотря на то, что его ладони по-прежнему покоились на лбу Флеты, аннулируя магическую мощь её рога, теперь её руки и ноги освободились.

Девушка улыбнулась. Протянув руку, она стряхнула с себя узловатые пальцы и выпрямилась. Может, гоблин и сильнее её, но удерживать руки на месте, когда она движется, весьма затруднительно. Ему требовалось больше рук. Через мгновение её лоб тоже был свободен.

Флета испарилась. На её месте порхала колибри, и её еле слышное жужжание звучало очень сердито. Птичка устремилась к предводителю гоблинов.

Один из державших Маша гоблинов обидно расхохотался, не веря, что такое крохотное создание способно кому-либо из них навредить. Однако смех резко оборвался, когда в лицо вожака врезалось копыто единорога. Птица обернулась им посреди полёта.

Длинный рог проткнул голову гоблина насквозь.

Затем Флета подняла голову и, стряхнув мёртвого противника на траву, обернулась к тем, кто удерживал Маша. Те уже разбегались прочь. Может, их черепа и могли противостоять грубому топору Маша, но рог единорога — другое дело! Мгновение спустя в поле зрения не осталось ни одного гоблина.

Флейта заиграла на флейте. Из рога сочилась кровь. Она встала рядом с Машем и склонила голову.

Повторного приглашения не потребовалось. Он взобрался на её спину, и они поскакали прочь. Очевидно было, что гоблины быстро разнесут весть о местонахождении добычи и, дождавшись подкрепления, вернутся. Маш искренне жалел утомлённую Флету, которой пришлось продолжить путь без отдыха, но они нуждались в другом укромном местечке.

А существовало ли оно? Рассеявшиеся по лесу гоблины — это плохо. Но рыскавшие над открытыми полями и лугами гарпии — ещё хуже. Сейчас уже стемнело, но что их ждёт утром?

Флета направлялась прямо на юг, к изгибающимся там Пурпурным Горам. Машу не оставалось ничего другого, кроме как положиться на неё. Но он чувствовал её усталость; сейчас ей вообще не следовало скакать!

Так или иначе, с этим он ничего поделать не мог. Пришлось держаться за гриву надеяться на лучшее.

Тем временем его мозг продолжал анализировать то новое, что Маш сегодня узнал: единорог не мог видоизмениться, если кто-то прикрывал его рог. Таким образом их и брали в плен или даже насиловали, несмотря на всё их могущество. Если путники вновь окажутся в подобной ситуации, задачей первостепенной важности для него станет убрать того, кто будет держать Флету за рог, чтобы высвободить её магию. Знал бы раньше, так бы и поступил. Следовало броситься на гоблина у её головы и мгновенно оттащить его.

Но было и ещё кое-что: гоблины подтвердили, что их заказчиком был Адепт. И что Бэйн им требовался в качестве пленника, а не трупа. Это означало, что их прежние догадки насчёт уничтожения лишённого своего могущества Бэйна были ошибочны; Адепт строил другие планы.

Чего он мог желать? Маш был слишком плохо осведомлён о жизни на Фазе! Без Флеты он бы уже умер, и не единожды. Он учился магии, но творимые юношей заклинания считались лишь жалким подобием магии Бэйна. Даже в качестве пленника он не представлял собой ценность. Он был просто не тем человеком.

Маш покачал головой. Он не видел в этом никакого смысла. Тем не менее, сдаваться враждебному Адепту в плен не хотелось!

Флета замедлила бег. Маш боялся, что от крайнего утомления, но обнаружил, что дело в местности: пологая равнина кончилась, они очутились на горном склоне.

— Я пойду пешком! — быстро сказал он. — Ты и так уже нас спасла!

Она не возражала. Маш скользнул вниз. Вокруг сгустился мрак, и свет шёл только от трёх лун с неба. У Протона их насчитывалось семь, что означало то же количество спутников и у Фазы. Как правило, одновременно можно было увидеть не все. Большинство блистали серебром, но одна из лун была синей. Впрочем, она редко показывалась.

Флета превратилась в девушку и пошла впереди, показывая путь. Маш поразился тому, насколько хорошо она знала свой мир, даже самые дальние его уголки. Должно быть, она посвятила исследованиям немало времени! Он последовал за своей спутницей, втайне любуясь ею со спины, хотя и знал, что она создала это обличье сама; естественно, Флета не выбрала уродство.

Она вдруг споткнулась. Маш поспешил настичь её, чтобы обнять за талию и поддержать, но девушка бессильно осела.

— Колибри! — воскликнул он. — Превратись в птицу!

— Нет, — прошептала Флета. — Полёт отнимает больше энергии, чем ходьба.

— Не для полёта, — покачал головой юноша. — Сядь мне на плечо! Ты несла меня на себе; теперь моя очередь!

Она повернулась к нему и устало кивнула. Обернувшись птичкой, Флета вспорхнула на протянутую к ней ладонь, и Маш поднял её на плечо. Там она и уселась, вцепившись крошечными коготками в его самодельную рубаху.

— Поспи, Флета, — предложил он. — Я вскарабкаюсь на эту гору.

Так они и поступили. Скалолазанье Машу понравилось, а ещё больше пришлось по душе применять свою силу во спасение прекрасной дамы. Его ноги с непривычки вскоре едва сгибались, но сил оставалось ещё много. Когда склон круто вздыбился ввысь, Маш стал подтягивать себя вверх на руках. Он надеялся лишь, что корни или выступы, за которые можно ухватиться, не кончатся. Стояла, должно быть, самая середина ночи, и ему еле удавалось разглядеть росшие поблизости деревья.

Сверху раздалось сердитое карканье. Маш в изумлении притормозил.

— Какого чёрта вы сюда ломитесь? — проскрипел неприятный голос. — Убирайтесь из моего гнезда!

— Гарпия! — Маш издал возглас отвращения и вцепился в ручку топора. Флета на его плече была так утомлена, что даже не проснулась.

— А ты кого ожидал увидеть? Проклятущего гоблина?

— Да, — признался Маш. Удастся ли избежать её взора в темноте или за ними пустится новая погоня? Гарпия хрипло рассмеялась.

— Ну, вряд ли тебе так повезёт! Не подходи ко мне, если не хочешь получить заряд того, что у меня под хвостом!

Маш прекрасно знал, что лучше промолчать в ответ и спрятаться, однако нутром почувствовал: что-то тут не так. С какой стати невидимая собеседница не атакует, не зовёт на помощь соратниц, а только кричит и ругается?

— Я просто усталый путешественник, — отозвался он. — Не стоит тратить на меня снаряды, я просто обойду твоё гнездо стороной. Извини, что потревожил.

— Что-что? — неверяще проскрипела она.

— Я сказал, что прошу прощения, — повторил Маш.

— Никто не просит прощения у гарпий!

— Я не хочу с тобой ссориться, просто подыскиваю место для ночлега.

— Ты ведёшь странные речи. Кто ты?

— Меня зовут Маш, — если она знала его природу, имя уже не имело значения. — Я робот.

— Что это ещё за монстр — ровот? — требовательно спросила она.

— Мы очень похожи на людей.

— А, к чёрту… залезай в моё гнездо, — решилась она. — Мне как раз компании и не хватает.

Ничего себе поворот! Ловушка? Но если не принять приглашения, вдруг гарпия начнёт их преследовать? И Маш полез вперёд.

Продравшись сквозь густую завесу листьев, он попал в усеянную шипами клетушку. Там сияло что-то вроде светлячка — так, что можно было различить примерные размеры и формы гарпии, притулившейся на насесте в стороне.

— Да это же мужчина! — воскликнула она.

— Я и сказал, что выгляжу, как человек.

— Верно. А на твоём плече — птица.

— Моя спутница. — Флета пошевелилась; интересно, что она подумает об этой беседе?

— Меня зовут Феба, — представилась гарпия.

Маш порылся в памяти.

— Я слышал о птице с таким именем. Ничем не примечательную, кроме того, что она умела вилять хвостом.

— Верно, меня и назвали в её честь, — согласилась гарпия и слегка вильнула задом. — Вообще-то это дьявольски неудобно, и дело даже не в перьях.

— А в том, что под ним?

— Да, оно жутко воняет и не смывается, а лекарства от этой болезни пока не нашли, так что мой род меня изгнал.

— Ты хочешь сказать, что не являешься частью отряда?

— Какого отряда? — насторожилась Феба.

— За нами были отправлены отряды гарпий, демонов и гоблинов, — сказал Маш. — И мы не знаем, почему.

— Понятия не имела! Со мной уже год никто из гарпий не общался.

Стоило ли ей верить? Или она просто пыталась убаюкать его бдительность, пока сюда не подлетят остальные?

— Без обид, но ты пахнешь далеко не так ужасно, как другие встреченные мной гарпии…

— Я моюсь каждый день, но чистота надолго не задерживается, — пояснила Феба. — Как только приближается кто-то из наших, всё выплёскивается наружу. Таково моё проклятье.

Флета спрыгнула с плеча Маша и приняла обличье девушки.

— Тебе известна моя природа? — обратилась она к гарпии.

— Птица-оборотень! Никогда не видела тебе подобных!

— Нет. Единорог.

— И ты здесь за тем, чтобы выгнать меня из гнезда? К чему тебе это, единорог? Я не ссорилась с твоим родом!

— Поклянёшься на моём роге?

— Уж будь уверена, а ты не нападай на меня.

Флета раздвинула завесу листьев и вышла наружу.

Гарпия последовала за ней, пожав пернатыми плечами.

— Надо же кому-то начинать доверять. Жизнь в одиночестве — сплошная тоска. — Затем наполовину расправила крылья и вылетела из гнезда.

Маш выбрался вслед за ними, не вполне уверенный в том, что тут происходит.

Во мраке еле виднелись очертания единорога. Флета опустила рог, и гарпия вспорхнула на него. Рог коснулся её перьев.

— Клянусь, что не таю против тебя зла, — проговорила гарпия.

Флета выдула несколько звуков.

— Что, развернуться? — переспросила Феба, по всей видимости, прекрасно её понимавшая. — Чего ради?

Флета сыграла ещё несколько нот.

— Правда? — поразилась гарпия. — Ты это сделаешь?

Утвердительная нота. Маш пробовал проникнуть в суть разговора, но потерпел неудачу.

Гарпия послушно повернулась задом, и Флета приложила рог к её хвостовым перьям. На мгновение юношу, казалось, ослепила вспышка света, но он не был уверен, что ему не почудилось.

— Я чувствую себя намного лучше! — вскричала гарпия. — Я здорова!

Флета снова превратилась в девушку.

— Приюти нас на день в своём гнезде, и мы квиты, — попросила она.

— За исцеление? — воскликнула Феба. — Да оставайтесь хоть на год!

Флета вновь скрылась в гнезде и свернулась на колючках. Мгновение спустя она уже крепко спала.

— Но… откуда тебе было известно, что мы не замыслили ничего дурного против тебя? — поинтересовался у гарпии Маш.

— Единороги упрямы, — отозвалась Феба. — Но они не предают тех, кто не предаёт их.

— И она вылечила тебя своим рогом?

— Верно, роги известны своей исцеляющей силой. Но они редко врачуют гарпий, это факт.

— Мы искали место, где можно спокойно отдохнуть и быть при этом в полной безопасности, — поделился с ней Маш.

— Вы его нашли, — Феба вильнула хвостом, наслаждаясь ощущением полного здоровья.

Маш вошёл внутрь и прилёг рядом с Флетой. Желание беседовать с гарпией пропало; врагом она не была — и на том спасибо. Через минуту он уже спал.

Флета проспала всю ночь и большую часть следующего дня. Галопируя столь долго, она всерьёз истощила свои ресурсы. Маш, который устал гораздо меньше, снова болтал с Фебой. Гарпия принесла свежих фруктов и съедобных корешков, но заставила юношу помыть их в ближайшем ручье.

— Я мою, но мои когти ядовиты, и яд попадает на всё, чего касаюсь, — объяснила она. Маш был только рад вымыть еду.

— В небе кружат мои сёстры, а по долине рыщут гоблины, — объявила Феба после одного из вылетов наружу. — И вы не знаете, для чего они вас разыскивают?

— Их послал Адепт, — откликнулся Маш. — Он хочет захватить меня живым; и ему всё равно, что будет с Флетой. Она донесла меня сюда из Ущелья за день.

— За один-единственный день? Большая удача, что она не рухнула замертво прямо посреди дороги!

— Она очень хорошая, — согласился Маш.

— И так тебя любит! — Гарпия покачала головой. Подобно всем представительницам своего вида, она отличалась редким безобразием: человеческое лицо было покрыто морщинами, груди обвисли, волосы спутались в воронье гнездо. Единственной симпатичной частью её образа являлись крылья; само оперение отливало металлом. Голос её был хриплым, грубым и срывался на визг, даже когда Феба говорила нормальным тоном. Маш видел: если бы она заросла грязью, как соотечественницы, уродство её возросло бы втрое. На чистую гарпию ещё можно было смотреть без содрогания. — Мой род не знает подобной любви.

— Если позволишь поинтересоваться: как вы вообще размножаетесь? Насколько я понял, мужчин среди вас нет.

— Верно, их нет. Мы откладываем яйца и оставляем их повсюду; если цыпочке повезёт проклюнуться и дождаться зрелости, она тоже отложит яйца. Легенда гласит, что птенец мужского пола пробьёт лишь скорлупу оплодотворённого яйца, но оплодотворить нас тоже способен лишь мужчина нашего вида. Это замкнутый круг. Он печалит нас, а огорчение мы вымещаем на окружающих, — она вздохнула. — Хотелось бы, чтобы наша судьба сложилась иначе. Но при таких условиях… что ещё нам остаётся делать?

Маш пожал плечами.

— Не знаю. Действительно, трагедия. Но почему той ночью ты не причинила мне вреда?

— Следовало бы, — признала она. — Но после целого года вынужденного одиночества я поступила, как дура.

— И заработала себе здоровье.

— До сих пор не могу уразуметь мотивов поступка единорога.

— Феба, неужели гарпиям изначально суждено было рождаться уродливыми?

— К чему этот вопрос?

— Если тебе одиноко, компания отыщется куда быстрее, если выглядеть привлекательно.

Она рассмеялась своим каркающим смехом.

— Да ну!

— Я хочу попробовать расчесать твои волосы. Разреши мне это сделать — и посмотрим, что получится.

— Из дерьма конфетку не вылепишь, — отозвалась Феба. — Такая магия подвластна лишь Адепту!

— Мне просто любопытно.

Гарпия, в свою очередь, пожала плечами.

— Ладно, сыграем. Всё равно мне приятна твоя компания. Делай с моими лохмами, что пожелаешь.

— Мне потребуется гребень. — Маш огляделся и заметил рыбью кость с торчащими из рёбрами.

Он поразмыслил и пропел: — Из кости в гребень вырасти.

Кость замерцала и превратилась в петушиный гребешок. Не удержав податливую мякоть, Маш выронил его, и гарпия тут же проглотила лакомство.

— Какой вкусный гребешок! — облизнувшись, восхищённо воскликнула она. Затем спохватилась: — О… прошу прощения за свои манеры. Ты хотел съесть его сам?

— Нет, приятного аппетита, — запоздало пожелал Маш. — Я намеревался сотворить расчёску.

— Она где-то в сумке завалялась. Проверь.

Гарпии носили сумочки? Маш послушно разыскал её и заглянул внутрь, где обнаружил коллекцию цветных камушков, чёрствый ломоть хлеба, дюжину желудей, большой ржавый ключ, два крупных красных пера, сливовые косточки, фрагмент зеркала, скелет маленькой змейки, три осколка чего-то глиняного и старый гребень с редкими зубьями.

— Твою голову сначала придётся вымыть, — решил он, бросив ещё один взгляд на её космы. — Это возможно?

— Почему бы и нет? Я не прочь поплескаться. С прошлого купания прошло уже много времени, — откликнулась Феба. Облизав когти — очевидно, собственный яд не причинял организму гарпий вреда, — она тяжело снялась с места и, неуклюже хлопая крыльями, полетела в сторону источника. Затем, сложив крылья прямо в воздухе, ринулась вниз и солдатиком вошла в воду. Источник возмущённо запротестовал, выплеснув вверх и в стороны изрядное количество жидкости.

Так вот как они купались! А ведь Маш с Флетой утром из этого источника пили. Внезапно он ощутил приступ дурноты.

Феба вынырнула. На мгновение, пока на поверхности виднелись лишь её голова и грудь, она показалась обычной человеческой женщиной. Затем гарпия распростёрла крылья, взмыла вверх, и эффект угас.

Она грузно плюхнулась рядом с ним, окатив холодными каплями с перьев.

— Теперь я чиста! — объявила гарпия.

Ага, а как насчёт воды в источнике?

Маш взял гребень и принялся расчёсывать её волосы, медленно продираясь сквозь мини-джунгли. Но что ещё ему оставалось делать в ожидании Флеты?

Постепенно спутанные пряди распрямились, и, высыхая, заблестели так же, как оперение — с металлическим отливом. Солнце с удовольствием пускало на них зайчики.

— Ты поистине великий колдун! — воскликнула Феба, поглядевшись в зеркальный осколок.

— Я пытался наколдовать гребень, — напомнил ей Маш. — Но меня всегда постигают неудачи.

— Однако магия подвластна тебе!

— Не так, как телу, которое я временно занял. По сравнению с ним, я всего лишь маг-недоучка.

— Вся магия, помимо принадлежащей оборотням и подобным им созданиям, особенная!

— Ну, тот, второй, — Адепт.

Она в страхе отпрянула от него.

— Адепт!

Маш улыбнулся.

— Не переживай. Я-то сам не Адепт, а просто неуклюжий подражатель.

— Вот почему тебя ищут! Сегодня неуклюжий подражатель, завтра — настоящий Адепт.

Маш задумался.

— Ты, и правда, так считаешь?

— Как же иначе? Они знают, что обязаны полонить тебя сегодня, дабы ты не уничтожил их завтра.

— Но почему лишь пленить, а не убить?

Гарпия пожала крыльями.

— Сие неведомо мне. Но ты весьма необычное создание, и магия — внутри тебя.

— Наверное, мне стоило просто заколдовать твои волосы, не тратя времени на расчёсывание.

— Возможно. Расчёсывание волос гарпии — лишённое смысла занятие. Так думают все гарпии.

Маш поразмыслил. Затем начал насвистывать знакомую мелодию, чтобы усилить магию, и пропел: — Хочу, чтоб её локоны вились во все стороны.

Вокруг головы Фебы образовалось облачко. Когда оно рассеялось, Маш испустил горестный вздох.

Волосы гарпии теперь напоминали парик ведьмы на Хэллоуин. Угловатые и извивающиеся, словно щупальца, кудри торчали во всех возможных направлениях.

— Кажется, я опять облажался, — простонал он. Феба полезла в сумку и достала оттуда фрагмент зеркальца. Она уставилась на своё отражение.

— Великолепно! — в восторге каркнула гарпия. — Лучше не придумаешь!

Маш оторопел.

— Тебе нравится?

— Я прекрасна! Даже не предполагала, что сие возможно! — Феба горделиво выпрямилась, и черты её лица поразительно разгладились, а грудь красиво приподнялась. Сейчас она действительно выглядела привлекательной женщиной.

Маш решил удалиться, оставив гарпию любоваться собой. Вернувшись в гнездо, он улёгся на ветки и снова задремал.

К следующему утру они были готовы возобновить путь. Полёты в небе и поиски на земле, кажется, прекратились, и они чувствовали себя в большей безопасности, чем раньше. Маш с Флетой поблагодарили гарпию за гостеприимство.

— Это мне стоит вас благодарить, — признательно проскрипела Феба. — Одна из вас исцелила мой хвост, а другой — превратил мою голову в настоящее чудо! — Она сунула нос в сумочку и достала оттуда одно из перьев. — Если я вам понадоблюсь, сожгите перо. Как только почую запах дыма, примчусь тут же, где бы вы ни были.

— Спасибо тебе, Феба, — с благодарностью отозвалась Флета, пряча перо в складках своего плаща.

Путники направились по крутому откосу вверх. Теперь, при свете дня, они продвигались быстрее, тем более, что Флета успела отдохнуть и прийти в себя. Она прямо-таки летела вперёд; Машу приходилось прилагать усилия, чтобы не отстать.

К полудню они достигли перевала, который оказался лишь подножием другого, более высокого пика, чья вершина виднелась южнее. Они остановились перекусить росшими поблизости фруктами.

— На Фазе столько всего вкусного! — изумлялся Маш. — Куда бы мы ни пошли, деревья со съедобными плодами растут везде.

Флета фыркнула — почти как единорог, хотя в этот момент пребывала в человеческом обличье.

— Плодовые деревья вовсе не так широко распространены; я просто нахожу их по запаху.

— Оу. Ну, я всегда знал, что лучше мне держаться рядом с тобой.

Девушка рассмеялась, потом внезапно опечалилась.

— Над моей головой уже сгущаются тучи, — с грустью предупредила она. — Боюсь, что вскоре я буду вынуждена покинуть тебя… на время.

— Покинуть меня! — Однако на сей раз ему удалось сдержать эмоции. — Разумеется, ты не обязана оставаться со мной, Флета. Я бы никогда не стал удерживать тебя от…

— Я не хочу покидать тебя, — покачала она головой. — Но так будет лучше.

— Лучше? Почему?

Девушка открыла было рот, собираясь заговорить, но не смогла сформулировать фразу.

— Я разведаю, что вокруг, — вместо этого сказала она, обернулась птичкой-колибри и умчалась прочь.

Маш смотрел ей вслед. Что за тучи она имела в виду? В процессе восхождения Флета казалась такой живой и деятельной, полностью восстановившейся от утомительных двухдневных скачек. Следов погони на данный момент тоже заметно не было. К чему ей оставлять его сейчас, особенно, если ей этого не хотелось?

Маш ел фрукты и отдыхал, поневоле наслаждаясь окружавшей его панорамой. Конечно же, Флета всё ему расскажет — не сейчас, так позже, а пока можно и расслабиться. Здесь было здорово. Раньше ему не доводилось бывать ни в лесах, ни в горах — только в их голограммах под куполами Протона. Настоящие впечатляли куда больше. Гора постепенно уходила ввысь к югу, а сам пик скрывался где-то за облаками, насквозь пронзая их, чтобы не расплылись в стороны.

Маш осознал, что восхищал его не только пейзаж, но и получаемые при помощи живого тела ощущения. Поглощение пищи оказалось вовсе не отнимающей время помехой, как он представлял будучи роботом; вкус приносил с собой наслаждение. На Протоне механическое тело лишало Маша чувства вкуса, поскольку еда не являлась насущной потребностью для его выживания. Здесь — напротив. Даже избавление от её остатков больше не выглядело досадным принуждением; Маш успел к этому привыкнуть. Другие ощущения и вовсе были чудесными: ветер легко поглаживал кожу, от приятной усталости гудели ноги… удовлетворение от утоления жажды. Да, существование можно было назвать поистине динамичным опытом.

Флета вернулась и снова превратилась в девушку.

— Впереди славная тропа, — доложила она. — К востоку отсюда дракон, но он не выйдет на сушу из своей реки. Если мы не будем сворачивать, неприятностей от него ждать не придётся.

Маш посмотрел на неё.

— А что там с… — начал было он, но тут же передумал, решив не давить на Флету в вопросах, о которых ей трудно было говорить. — …с одеждой? Как так получается, что в образе животного ты в ней не нуждаешься, и она появляется на тебе, только когда предстаёшь в человеческом обличье? Куда она девается во время трансформаций?

Она с облегчением рассмеялась, словно ожидала совсем другого вопроса.

— Сие не тайна, Маш! Одежда присутствует на мне во всех трёх обличьях. В одном она известна, как перья, в другом — шерсть.

Всё так просто! Даже то, что пряталось в складках одежды или то, что Флета несла с собой, превращалось в оперение или шерсть.

Они снова пошли вперёд, но Флета мрачнела на глазах. Её точно что-то беспокоило.

В небольшой долине, отделявшей склон подножия горы от самой горы, девушка вдруг обернулась к нему со странным выражением голода на лице. Машу вспомнился его первоначальный страх перед единорогами, когда он ещё не знал, чем они питаются. Едва выяснилось, что те травоядны, как и лошади, он успокоился; опасения оказались безосновательными. Но теперь…

— Ты в порядке, Флета? — нервно поинтересовался Маш.

— Думаю, настало время мне тебя покинуть, — сухо сказала она. — Я надеялась проводить тебя через горы, но сие подождёт.

— Куда ты пойдёшь? — спросил он.

— К табуну, которому предназначалась до встречи с тобой.

— Я понимаю. Ты можешь идти, если хочешь! Но почему именно сейчас?

— Я должна, но вернусь через несколько дней — обеспечить твою безопасность в конце пути. Здесь тебе ничто не угрожает.

— Конечно, как пожелаешь! Но…

— Так будет справедливо по отношению к тебе, — она огляделась. — Впереди растут другие плодовые деревья. Просто не сворачивай на восток, к реке, и избегай открытых полян…

— Флета, молю тебя, скажи мне причину! Я чем-то тебя обидел? Если я стал обузой для тебя и недостаточно стараюсь…

— Вижу, объяснение неизбежно. Я должна отправиться к жеребцу, дабы он покрыл меня.

— Прямо сейчас?

Она устало улыбнулась.

— Он далеко отсюда, и мне придётся проделать немалый путь.

— Ещё одна утомительная дорога? Ты же выбьешься из сил! Разве это не может подождать более удобного момента?

— Маш, ты вынуждаешь меня говорить больше, чем следует. Ваш род способен заниматься воспроизведением, ловя удобный момент. Мой — нет. Жеребец должен покрыть кобылу, когда наступает определённое время. Выбора у неё нет. Если в это время она окажется в чужом табуне, это обязан будет сделать чужой жеребец. У него тоже не будет выбора. Вот почему мне стоит поспешить к моему собственному табуну.

Маш вспомнил, что читал о лошадях и других животных. Течка у самок шла периодически, и спаривание происходило именно тогда. В любое другое время они не испытывали интереса к воспроизводству вида, однако течка действительно не оставляла им выбора. Будучи животным, Флета следовала той же схеме. Раньше ему не приходило это в голову по той лишь причине, что она проводила часы и дни в человеческом обличье, оставаясь рядом с ним.

— Теперь я, наконец, понимаю, почему тебя не заботила наша нагота, — сказал Маш. — Когда ты видела меня возбуждённым. Ты знала, что… что спаривание возможно лишь с представителями собственного вида. Поэтому не была заинтересована в… — Он покраснел и обнаружил, что не может больше обсуждать данную тему.

— Сие только половина правды, Маш, — ответила Флета. — Я бы играла с тобой в телесные игры с тем же удовольствием, что играла в юности с Бэйном. Но сейчас мы достигли возраста, когда уже знаем правду, и в них нет смысла.

— Да, разумеется. Мы представляем собой два разных вида. Между нами ничего такого быть не может, — он вздохнул. — Иди и делай то, что должна, Флета. Я подожду твоего возвращения.

— Да. — Однако девушка не двинулась с места, и Маш увидел, как её нижняя губа подрагивает.

— В чём дело, Флета? Не беспокойся обо мне. Тут со мной всё будет в порядке.

— Я всё равно боюсь за тебя, — призналась она. — Если гоблины выследят тебя…

— Уж я им покажу! Пожалуйста, Флета, не позволяй мне больше вмешиваться в твою жизнь!

— О, как бы мне хотелось, чтобы в Пурпурных Горах росли нужные растения! — воскликнула она.

— Растения?

— Травы. Мы срываем их, когда желаем подавить цикл.

— Оу.

— О Маш, я люблю тебя и не оставила бы тебя на произвол судьбы на Фазе. Я не хочу тебя покидать!

Он шагнул к ней и протянул руки, желая обнять и утешить, но девушка поспешно отступила.

— Сейчас я не смею тебя касаться! — прошептала она.

— Но я не причиню тебе вреда, Флета! — запротестовал он.

— Разве ты не понимаешь… я бы быть покрытой тобой, а не каким-то глупым жеребцом!

Маш был ошеломлён.

— Но… но я же не твоего вида! Мы согласились, что это не получится…

— Верно, согласились, — кивнула она, прикусывая губу. — Я не должна была даже упоминать об этом, но моё тело не видит разницы между ним и тобой. Останься я здесь в ожидании, пока наступит тот самый момент…

— Ты хочешь сказать, что ты и я…?

— Теперь я тебя отвращаю? — спросила Флета, и из её глаз хлынули слёзы. — О, лучше бы я никогда не узнала тебя, но я думала, что смогу отвести тебя в безопасное место до того, как…

Маш ещё раз повторил вслух то, что крутилось в его голове, во избежание казусов: — Если бы мы с тобой попытались спариться, из этого ничего бы не вышло из-за разницы между нашими видами. Но тогда тебе не пришлось бы отправляться к жеребцу. Ты могла бы остаться со мной.

— Да. Я знаю, что не имею права… и сие неправильно…

— Флета, в моём мире иная культура. Роботы, андроиды и люди занимаются подобными вещами постоянно, не зная, к чему это приведёт. Я сам — порождение человека и машины, чей брак ранее считался невозможным. Я не хотел вмешиваться только потому, что думал, этого не желаешь ты.

— Я никогда этого не утверждала, — откликнулась девушка. — И когда назвала спаривание бессмысленным, говорила лишь от лица культуры нашего мира.

— Тогда я не вижу проблемы! — воскликнул он. — Я так долго этого ждал… если бы только понял это раньше…

— Значит… ты сделаешь это?

— Только скажи мне, когда!

Что-то в ней сломалось.

— Сейчас? — слабо предложила Флета.

Маш снова шагнул вперёд, и на сей раз она не отстранилась.

— Сейчас и всегда! — воскликнул он.

Они очутились в объятиях друг друга, и уже через мгновение Маш осознал, что этот раз будет особенным. Он хотел было поцеловать её, но девушка была слишком занята, срывая с них обоих одежды. Она добивалась одного — и это должно было произойти быстро.

Маш сделал то, что от него требовалось, но так стремительно, что не ощутил полного удовлетворения. Он лёг рядом с Флетой на ложе из листьев, наполовину раздетый, как и она, и задался вопросом, действительно ли это всё, на что способно живое тело. Никаких прелюдий, ласк, разговоров, даже поцелуев; один лишь яростный акт. Разумеется, она была животным, и этот способ был привычен для её рода, вне зависимости от принятого обличья. Ему следовало бы понять это раньше.

Она повернулась к нему. В её волосах запутались колючки, а по груди размазалась грязь.

— Маш?

— Да?

— Можно ещё раз?

— Ещё? Сейчас?

В теле робота Маш подобных затруднений не испытывал, но в качестве живого существа нашёл просьбу сложной.

— Эм, почему бы сейчас не сделать это немного медленней? — предложил он.

— Но я не могу ждать! — возразила она. Во время течки самки отличались непомерной страстностью. Умом он это понимал, но тело не поспевало за разумом.

— Я попробую, — с сомнением отозвался Маш.

Он попробовал, и, к его удивлению, тело отреагировало, как полагалось. Оно было молодым и здоровым, а мозг подогревал страсть. На этот раз кульминация вышла более медленной, но девушка казалась удовлетворённой.

Он расслабился, радуясь, что всё закончилось благополучно. Теперь ей не придётся устремляться на поиски табуна.

Однако через несколько минут Флета снова подала голос.

— Можно?..

— Флета, моя плоть вряд ли способна на большее! — запротестовал он.

— Но если не получится, мне нужно будет отправиться к жеребцу… а я этого не хочу!

Потребности организма её мозг подавить не мог. Раньше Маш нашёл бы это недоступным для понимания, если бы не столкнулся с непроизвольной эрекцией сам.

Поэтому он попытался снова. На сей раз он растягивал удовольствие, целуя девушку и лаская её тело. Флета терпела, но ясно было, что она ждёт конечной цели. Оплодотворения, и больше ничего. Наконец, он сделал это, и она опять расслабилась.

Но вскоре — слишком скоро — девушка снова повернула к нему голову.

— Можно?

Маш поднялся на ноги.

— Мне надо пописать, — сказал он и устремился в кусты.

Там — после того, как исполнил то, ради чего пошёл, — Маш погрузился в размышления. Он думал, что одного или двух актов будет достаточно для удовлетворения потребностей Флеты, но теперь снова понял, что ничего не знает о единорогах. Их сексуальные аппетиты отличались таким же размахом, как и предыдущие скачки по равнине. Тело Флеты полностью контролировало её, и если у него не получится дать ей то, что ей нужно, она отправится на поиски настоящего жеребца. Надо было найти способ удовлетворить её — по крайней мере, пока не закончится цикл.

Он взглянул вниз. Безнадёжно! Потом у него появилась идея. Сформулировав в голове нужную фразу, Маш призвал на помощь магию.

— Хочу сейчас и впредь по желанию иметь, — спел он, подразумевая секс.

Его окутал туман, а когда рассеялся, потенция была восстановлена. В кои-то веки магия сработала так, как Маш того хотел!

Он пошёл обратно к Флете. Не тратя времени на слова, сжал её в объятиях и оплодотворил. Особого удовольствия в этом не было; заклинание дало только потенцию, а не способность наслаждаться. Возможно, именно поэтому оно и сработало, понял Маш: он больше не получал удовлетворения, но так же, как Флета, не чувствовал и полного насыщения. Прежде чем она успела обратиться к нему с новой просьбой, Маш проделал это снова. И снова. Магия придала ему сил.

В конце концов, после дюжины актов девушка была удовлетворена. Обняв его, она погрузилась в сон. Маш расслабился, но его возбуждение не иссякло. Как будто магия знала, что через полчаса Флета проснётся и запросит ещё.

Так миновали остаток дня, ночь и всё следующее утро. Наконец, к полудню её цикл завершился, и больше девушка в сексе не нуждалась. Настал черед Маша отдыхать после марафона: спать и восстанавливать потраченную энергию. По мере изнемождения он сравнялся с Флетой после её отчаяннего бега.

Потом они возобновили восхождение на Пурпурную Гряду. Но теперь больше не спешили. К чему ему навещать Коричневого Адепта? Маш не мог уразуметь. Чтобы узнать, как вернуться на Протон? Но что тогда станет с Флетой? Чтобы избавиться от преследования разнообразных монстров? Здесь их никто не преследовал. И всё же, если он не пойдёт, а останется тут… что приключится с Бэйном, в чьём теле и мире сейчас был Маш? У него не было права думать только о себе.

Флета замедлила шаг и оглянулась на него.

— С тобой всё хорошо?

— Я бы хотел остаться здесь, с тобой, навсегда. Но не ценой жизни Бэйна.

— Верно. И он — начинающий Адепт. Наша любовь не выдержала бы вечности, — Она выглядела такой печальной, когда говорила об этом, что Маш заключил её в объятия и поцеловал. На сей раз Флета ответила таким же тёплым поцелуем.

— Забавно, — улыбнулся он. — Вчера, когда… ты не целовала меня.

— Сие — любовь, — пояснила девушка. — А то было размножение.

— Разве их нельзя совмещать?

Флета нахмурилась.

— Это разные вещи!

— Не в моём измерении.

— Какое странное измерение!

— Наверное. — Какой смысл с ней спорить? Её природа не позволила бы ей уловить суть.

Высоко в горах они нашли подходящую пещеру, где можно было провести ночь. После того, как путники поели, и вокруг них сгустилась мгла, Маш снова поднял интересовавший его вопрос.

— Когда ты выходишь из цикла, секс тебя больше не интересует, — утвердительно заметил он.

— Верно. Тогда в нём нет смысла.

— Но ты можешь им заниматься?

— Да, могу. Мы играли в любовные игры с Бэйном. Но зачем?

— Я предпочитаю совмещать любовь и секс. Так поступают люди.

— Но тогда размножение становится невозможным…

— Когда мы им занимались, оно и было невозможным. Но всё же мы делали это — по другой причине.

— Чтобы предотвратить мой уход, — согласилась она. — И я рада, что ты оказался способен со мной совладать, Маш! Но теперь опасность позади.

— Значит, даже твой вид может заниматься сексом ради иной цели.

Она поразмыслила.

— Верно.

— Я бы хотел заняться им ради другой цели сейчас. Ради удовольствия.

— Ну, разумеется, Маш, если сие доставит удовольствие тебе! Для меня это просто игра. — Она приподняла плащ и раздвинула ноги. — Но только не долго, мне нужно поспать.

— Моим способом, — сказал он. Затем поцеловал её, ещё раз и ещё, приступил к делу; она нежно, хотя и непонимающе, отвечала ему до тех пор, пока акт не завершился посреди очередного поцелуя.

— О, Маш, — выдохнула Флета. — Думаю, твой способ мне нравится больше!

— Верно, — с улыбкой согласился он.

— Давай займёмся любовью снова!

— Завтра! — пообещал он.

Девушка вздохнула. Тем не менее, она уснула сразу, как только положила голову на его плечо. Маш подозревал, что она поддразнивает его, но спрашивать напрямую не захотел.

Они пересекли хребет на ледяной вершине, где ветер беспощадными порывами забирался под одежду и кусал их везде, куда мог дотянуться. Флета превратилась в единорога, поскольку лошадиное тело было больше приспособлено и к горной местности, и к холоду. Маш взобрался ей на спину, склонившись к тёплому меху и шелковистой гриве.

Но по мере их продвижения к убежищу в виде неясной линии деревьев в небе обозначилась тень. Это была гарпия — не Феба, как можно было сразу понять по её шевелюре. Через мгновение к путникам приближалось уже несколько гарпий. Беглецов обнаружили.

Флета поскакала к деревьям. Там она остановилась, обернулась колибри, и Маш залез на скрученное узлами дерево, чтобы спрятаться в его кроне. Гарпии подлетели совсем близко и носились вокруг, оглашая воздух проклятьями, но парочку не замечали. Наконец, они в гневе умчались прочь — здесь для них тоже было слишком холодно.

Маш спустился, и Флета в человеческом обличье присоединилась к нему.

— Но они известят гоблинов, — вздохнула она. — А от гоблинов мы уже так не скроемся.

— Постараемся убежать подальше, чтобы они нас не нашли, — утешил её Маш. — В неожиданном для них направлении.

Они свернули на юго-запад. Флета показывала путь в облике птицы, а Маш следовал за ней так быстро, как только мог. Когда они приблизились к скалистому обрыву, который требовал много времени, чтобы спуститься вниз, Маш наколдовал верёвку и слез, применяя полученные в Играх навыки. Таким образом путники продвигались с хорошей скоростью, надеясь оказаться вне достижения гоблинов, когда те пустятся на их поиски.

И они преуспели. К наступлению ночи и Маш, и Флета смертельно устали, но признаков погони за ними не было. Они нарвали фруктов и нашли несколько более-менее мягких ветвей, чтобы устроиться на ночлег.

— Наступило завтра, — пробормотала Флета, придвигаясь ближе.

— Что?

— Когда я предложила заняться любовью ещё раз, ты ответил «Завтра», — напомнила она Машу.

— Оу, — Маш так устал, что обещание выскользнуло из его памяти.

Флета рассмеялась и уснула. Она и в самом деле дразнила его. Для неё всё происходящее оставалось игрой.

— Только попробуй дразнить меня и завтра… — в свою очередь, пробормотал, засыпая, Маш.

Однако утром гоблины едва не обнаружили своих жертв, зная, что те прячутся где-то поблизости. Маш с Флетой едва успели пуститься в путь, прежде чем их нашли.

Флета обернулась единорогом, и Маш запрыгнул ей на спину. Она пустилась в галоп мимо гоблинов — вниз по ущелью, прочь от гор — с такой скоростью, с которой те, разумеется, тягаться не могли. Но стоило им очутиться на южной равнине у подножия гор, гоблины стали окружать путников плотными рядами, отрезая путь от безопасной местности.

Затем впереди появилась новая угроза.

— О, нет! — выдохнул Маш. — Дракон!

Он вспомнил, что на Протоне где-то здесь находился купол под названием Драдом. Это означало Драконьи Владения на Фазе. Если и существовало что-то хуже гоблинов…

Флета замедлила шаг из страха перед чудовищем, которым оказался громадный огнедышащий дракон. Из его пасти поднимались столпы дыма. Помимо этого, монстр обладал и крыльями, что наделяло его возможностью преследовать свою добычу по воздуху. Значит, они не могли обойти его или сбежать. Единственным выходом было скакать прямо назад, где их поджидали гоблины. Враги надеялись, что Маш с Флетой предпочтут сдаться в плен, нежели быть поджаренными и съеденными.

Но Маш знал, что в плен возьмут его одного, а Флету ждёт совсем иная, куда более печальная участь. Её изнасилуют и/или съедят целой армией маленьких чудищ. Этого он допустить не мог.

— Попробую применить магию, — шепнул он в покрытое шерстью ухо, когда она замедлила бег. Флета шевельнула ухом в ответ, показывая, что услышала и поняла.

Маш сосредоточился, насвистывая что-то для образования магии. Он постепенно к ней привыкал. Музыка, концентрация и точное знание, что ему требуется — вот необходимые элементы. Вероятно, последнее было наиважнейшим; он действительно должен был хотеть этого всем своим существом, как сознательно, так и подсознательно. Вот почему попытка наколдовать гребень для гарпии потерпела неудачу. Он не был жизненно важен для Маша, в отличие от потенции, которая ему была необходима. Пение и ритм служили спусковым крючком — примерно так же, как кнопка «Выполнить» на компьютере. Прежде чем запеть, он должен был убедиться в правильности формулировки. Любая неясность ухудшала конечный результат.

Дракон приближался, облизывая гигантским клыки. Флета выдула несколько нервных нот, и это навело Маша на другую мысль.

— Сыграй мелодию! — крикнул он ей. — Я подпою тебе и сотворю заклинание!

Она послушно заиграла. Несмотря на тревогу, её музыка, как всегда, звучала потрясающе. На мгновение Маш заслушался, наслаждаясь ей и стараясь прочувствовать суть, чтобы образовать с ней максимальную гармонию. Затем пропел: — Хотим сейчас скрыться с глаз!

Флета исчезла. Маш обнаружил, что парит в пустоте над равниной. Флета всё ещё была под ним, но стала абсолютно незримой. Он посмотрел на свои руки и не увидел их. Следательно, он тоже был невидимкой. Заклинание опять сработало как надо!

— Теперь нас нельзя лицезреть, — сообщил Маш своей спутнице. — Полагаю, услышать и унюхать всё же можно, поэтому лучше держаться от дракона подальше. Но никто не выследит нас при помощи глаз. По крайней мере, я так думаю.

Флета сделала несколько шагов в сторону, и дракон не последовал её примеру. Он выглядел озадаченным: поворачивал голову набок и оглядывал окрестности в попытках увидеть жертв, только что бывших перед ним. Ветер дул с запада, снося их запахи на восток, поэтому и Флета свернула на восток. Но её копыта взбивали песок, и бег пришлось замедлить. Теперь они стали настоящими невидимками.

Путники тихо удалялись от дракона с гоблинами. Сделав круг, они возвратились к подножию гор — под прикрытие росших там деревьев. Маш не осмелился слезть, ведь иначе теперь они легко могли друг друга потерять. Он продолжал путь в качестве всадника, но на сей раз не был тяжкой ношей для неё.

После полудня они подошли к реке, бравшей исток в горах.

— Должно быть, та самая, где ниже по течению живёт дракон, — узнал её Маш. — Возможно, нам стоит здесь заночевать? Всё равно никто нас не заметит.

Флета испустила несколько согласных аккордов.

— Если разделимся, позови меня музыкой, и я приду, — сказал ей Маш, спрыгнув на землю и направляясь к деревьям, чтобы набрать плодов.

Однако такой опасности на данный момент не существовало. Через мгновение он ощутил, как девушка взяла его за руку. Сменив облик, Флета присоединилась к нему.

Когда они устроились на ночь, она прошептала: — Завтра уже здесь, с нами?

— Я думал, ты никогда не спросишь! — отозвался Маш и заключил её в объятия.

Странно и чудесно было заниматься этим, оставаясь невидимыми. Первый поцелуй Маша пришёлся на её кудри; затем девушка подняла голову, и её смеющиеся губы коснулись его губ. Машу пришло на ум, что надо бы нейтрализовать заклинание, для чего нужно было лишь создать подходящую рифму, но невидимость оказалась такой удобной для того, чтобы водить за нос погоню, что юноша решил пока её оставить.

Так они и продвигались на восток вдоль широкой реки, проложившей своё русло через горы и бравшей начало на севере, пока не достигли деревянных башен Коричневых Владений.

Загрузка...