Вне Фазы

Глава 15 Голубой

Вернувшись на Протон, Бэйн обнаружил себя в клетке, прикованным к стене — так, чтобы невозможно было пошевелиться. Очевидно, попытки Маша освободиться успехом не увенчались. Но выпустил ли он Агапу? Это имело для Бэйна огромное значение.

Он временно отключился, зная, что сейчас всё равно ничего не поделать, и враждебно настроенные граждане никак ему не навредят, поскольку без него контакт с Фазой будет невозможен. Поскольку естественными функциями человеческого организма механическое тело не обладало, неподвижность не приносила с собой неудобств. Здесь явно произошло нечто, после чего Гражданин предпринял дополнительные меры безопасности. Что Маш натворил?

В поле его зрения появился экран. Он скользнул на противоположную стену, а голову Бэйна закрепили так, чтобы отвернуться он не мог. Разумеется, он был способен отключить своё зрение, но, включив его снова, не увидел бы ничего за пределами экрана. По всей видимости, его тюремщик хотел заставить робота смотреть в строго определённом направлении.

На экране появилось изображение внутреннего интерьера чьего-то дома.

Мебель отливала всеми оттенками синего.

— Смотри внимательно, робот, — раздался голос Гражданина Пурпурного. — Ты думал, что окажешься умнее меня, когда выпустил амёбу, но взгляни-ка на то, как мы заполучим её обратно.

Значит, возвращения Бэйна на Протон враг не заметил. Он полагал, что обращается к Машу. И таким образом оказал Бэйну неоценимую услугу, выдав информацию, в которой тот отчаянно нуждался: новость о побеге Агапы. Маш сделал это!

Но если она сбежала, она должна была отправиться к Гражданину Голубому. Судя по видео, его резиденция глазам Бэйна и предстала. Где же Агапа?

Она действительно была там; девушка вошла в комнату мгновение спустя, сопровождаемая приятной женщиной среднего возраста. Они уселись на кушетку, не имея представления о том, что за ними наблюдают.

— Мы должны освободить Маша! — горячо заявила женщина. — Больше они не могут удерживать его, угрожая твоим благополучием. Поэтому он и освободил тебя первой. Он мог бы обратиться за помощью к моим друзьям, но не хотел оставить тебя во власти Пурпурного.

— К твоим друзьям? — переспросила Агапа.

— К наделённым сознанием машинам. Я одна из них, разумеется. Наш внешний вид менее важен, чем устройство мозга.

— Вот кто научил тебя этим трюкам! Твоя проклятая мамаша, — пробормотал Пурпурный. Его комментарий был адресован одному Бэйну.

— Но почему они не спасли его вместе со мной? — удивилась Агапа.

— Они могли, но это встревожило бы вашего тюремщика, и он наверняка помешал бы вам выбраться за пределы купола. Поэтому Маш отвлёк его внимание от тебя, предоставив необходимое время.

— Механическая дрянь права, — отметил Пурпурный. — Мы следили за тобой. Но второй раз ваш фокус не сработает. Я уволил все разумные машины; в моих владениях не осталось ни одной. И, как ты уже понял, предпринял некоторые предосторожности, чтобы ты больше не мог воспользоваться своими милыми маленькими деталями сумятицы ради.

Так вот что сделал Маш! Бэйн никогда бы не догадался. Юноша продолжал молчать; пока ситуация развивалась в нужном ему направлении.

— Но Маш… что с ним теперь будет? — заволновалась Агапа. — Я не хотела оставлять его в плену!

— Его спасёт мой супруг, — успокоила её женщина. — Но мы должны удостовериться, что они вновь тебя не схватят. Ты — единственный источник возможного шантажа. Думаю, лучше всего будет отправить тебя на родную планету — по крайней мере, до тех пор, пока мы не выручим моего сына.

— Да, конечно, — согласилась Агапа. — Я и так причинила вам массу неприятностей.

— Ты угодила в неприятное положение случайно, — ласково сказала ей женщина, в которой Бэйн уже успел опознать Шину, мать Маша. — И оказала ему бесценную поддержку. Мы ни в чём тебя не виним. Но теперь, когда ты невольно стала в этой ситуации ключевой фигурой, обязаны держать тебя подальше от враждебных граждан. Мы организуем твою поездку обратно на Моэбу сегодня же.

Придумали ли они это для её собственной безопасности — или для того, чтобы убрать из жизни Маша или Бэйна? Юноша не знал. Но да, это был наилучший выход из положения; он бы предпочёл видеть её на другой планете, нежели в комнате пыток — здесь.

— Угадай, что сейчас произойдёт, — зловеще шепнул Пурпурный.

Бэйн только тут уразумел, что они наблюдали за беседой тайно, оставаясь незамеченными! Враг воспользовался одним из своих псевдо-магических устройств для того, чтобы шпионить за Гражданином Голубым, и знал, что планировалось в его владениях.

— Нет! — крикнул он.

— Ты думал, что выпустить её за пределы моего купола будет достаточно, парень? Игра не закончится, пока желеобразная дамочка не запоёт.

Они собирались вновь пленить Агапу… и что Бэйну останется делать? Он не мог заставить её страдать!

Возможно, Гражданин блефовал, и перед ними были лишь актёры в покоях, имитирующих обстановку дома Голубого. В конце концов, как бы ему удалось установить шпиона без ведома Голубого? Вряд ли у него получилось бы провести подобным образом Стайла, отца Бэйна, оставшегося на Фазе!

Но Агапа выглядела такой настоящей! Он был уверен, что это действительно она!

— Мы приведём её сюда, повидаться с тобой, — пообещал Пурпурный. — Ваш крепкий союз будет восстановлен; тебе же это понравится, не так ли? Поэтому расслабься, машина. Ты будешь уверен в её подлинности, когда она окажется перед тобой.

Бэйн уже преисполнился уверенности в том, что разворачивающиеся на экране события подлинны.

Экран потух, и юноша отключился. Но позже экран разбудил его снова. На сей раз он показывал летевший флаер, похожий на тот, что подобрал Бэйна с Агапой. Он парил над туманной пустыней. Рядом виднелся второй — и ещё один; целый маленький отряд.

— Они посчитали, что будет здорово поместить её на обычный запасной рейс, — раздался голос Пурпурного. — А мы догадались его выследить. — Он хрипло рассмеялся. — Мы сорвём её оттуда, как спелую пурпурную сливу! Проклятую сливу! Голубой невероятно богат, но здравым смыслом не отличается. В попытке заполучить тебя назад он теряет свой единственный козырь!

Бэйн в ужасе наблюдал за тем, как рабы Пурпурного атакуют первый кораблик, беря его в клещи.

— Они зовут подмогу, — с удовольствием продолжал комментировать Пурпурный. — Но это неважно. К тому времени, как она прибудет, приз окажется у нас.

В самом деле: преследователи посадили беспомощный флаер на песок, и к нему подбежал один из одетых в спецкостюм захватчиков. Вскоре они вытащили оттуда фигурку, в которой Бэйн по особенностям её движений узнал Агапу.

Они затолкали её в свой флаер. На экране появилось лицо раба.

— Сэр, инопланетянка у нас, — сообщил мужчина.

— Покажите её, — велел Пурпурный. — Я хочу убедиться лично.

Они поднесли Агапу к камере. Она была облачена в скафандр со снятым шлемом. В результате стресса черты её лица несколько расплылись. Девушка всё ещё боролась со своими похитителями, но безуспешно.

Бэйн ощутил, как его несуществующее сердце пропустило удар. Да, они её схватили.

— Теперь тебе известно, что благополучие амёбы меня не заботит, — сказал Гражданин Пурпурный. — Возможно, и тебя тоже. Но твоего двойника — очень даже.

Какой смысл притворяться дальше?

— Я и есть двойник, — ответил Бэйн.

— Ого! Вы уже снова поменялись местами?

— Верно. Маш свободен на Фазе; я здесь — пленник.

— Да ну? Откуда ты знаешь, что он свободен?

— Я воспользовался магией, дабы освободить единорога. Твой двойник намеревался убить меня, но вместо этого меня забрал и отпустил Прозрачный Адепт. Я возвратился проверить Агапу.

— Прозрачный, да? Похоже на него. Его методы мягки, но в итоге он всегда побеждает. Но откуда тебе известно, что робот теперь свободен?

— Прозрачный дал слово.

— Он же — один из нас!

— Знаю. Но слово он держит.

— Как и я, мальчишка. И я обещаю тебе вот что: это миленькое создание подвергнется жестоким пыткам, если ты откажешься с нами сотрудничать. Я хочу услышать от тебя клятву верности, и никаких больше фокусов.

Бэйн молчал.

— Значит, предпочитаешь по-плохому, — сделал мрачный вывод Пурпурный.

Бэйн снова отключился, поскольку больше ему делать было нечего. Что случится, то и случится.

Его сознание вспыхнуло, когда к клетке приблизились люди: Гражданин с Агапой. Девушка была в слезах и полном расстройстве; прочерченная солёными каплями кожа подтаяла. Силы воли Агапы недоставало на то, чтобы в такой ситуации сохранять идеальное человеческое лицо.

Дверь за ними бесшумно закрылась.

— Ладно, мальчик, — начал Гражданин Пурпурный. — Мы остались наедине. И никого больше наше дело не касается. Мои рабы не знают, что мне от тебя нужно, но ты ведь догадываешься. Давай сыграем: только ты и я. Посмотрим, кто выдержит бОльшую температуру.

— Я нахожусь в теле робота, — напомнил ему Бэйн. — И продержусь на жаре дольше.

Он спрашивал себя, к чему Гражданину понадобилось держать их дело в тайне; неужели боялся предательства рабов? Или шпионажа со стороны Прозрачного, который перехватил бы инициативу так же легко, как его тёзка на Фазе? Этот вариант казался правдоподобней; враждебно настроенные граждане, как и их двойники-адепты, не доверяли друг другу.

— Всё равно посмотрим, кто из нас выносливей. — Враг достал крохотный инструмент и дотронулся до нескольких его кнопок.

В клетке немедленно поднялась температура. Стены источали жар на манер духовки; воздух за считанные секунды заметно потеплел.

— Агапа что-то неразборчиво пробормотала.

Только тут Бэйн припомнил: она была чувствительна к температуре. Жара заставляла её таять. Вот где подвох. Он мог перенести большую температуру, чем Гражданин, но Агапа — гораздо меньшую.

Гражданин был толстым. Пёкло плохо влияло и на него. На лбу выступил пот, и Пурпурный снял с себя жакет.

Агапа старалась держаться твёрдо — в буквальном смысле слова, — изо всех сил, но её плоть уже струилась вниз. Она хотела молчать, однако из сжатых губ, словно сам собой, вырвался стон.

Что ему делать? Бэйн знал, что Гражданин не отступит. Ему требовалось сотрудничество Бэйна, и он легко мог пожертвовать Агапой ради своей цели. Но если юноша будет работать на противника, который ему не нравился и поддерживать которого он не хотел, тот использует и его, и Маша для собственной выгоды.

Пурпурный снял с себя ещё несколько предметов одежды, разоблачившись до нижнего белья.

— Жарковато здесь! — заметил он. В самом деле, выглядел враг не лучшим образом.

Бэйн осознал, что тот выставлял себя напоказ для того, чтобы убедить их: он не блефует. Если страдал от жары даже человек, инопланетное существо чувствовало себя гораздо хуже. Менее плотное, чем у них, лицо Агапы всё больше теряло форму, грудь обвисла.

Пурпурный окинул её значительным взглядом.

— Даже не знаю, насколько терпимы к жаре амёбы, — заметил он. — Но предполагаю, что сперва они собираются в лужу, а потом испаряются. Впрочем, сейчас мы это выясним.

— Нет! — вскрикнул Бэйн.

Гражданин перевёл взгляд на него.

— Готов связать себя клятвой, мальчик? Без обмана, полное сотрудничество?

— Клятва, данная в таких условиях, будет недействительна! — запротестовал Бэйн.

— Ну, выбор за тобой. Ты знаешь, как всё остановить, прежде чем мы поджаримся.

Агапа вскинулась. Её голова и тело теперь лишь отдалённо напоминали человеческие. Она бросилась на Гражданина.

— Отойди от меня, медуза! — гневно завопил Пурпурный.

Но Агапа обвила его своими тающими руками.

— Я проглочу тебя! — прошипела она ротовой щелью, которая — единственная — осталась на её лице.

Ужаснувшись от подобной перспективы, Гражданин пытался яростно отпихнуть её от себя. Но Агапа упрямо цеплялась за противника, прижимаясь к нему всей своей истекающей вниз плотью. Они сделали круг по комнате, так и не избавившись от обременительных объятий, и тяжело упали на пол.

Пульт управления перешёл к Агапе. Она коснулась одной из кнопок, и излучение уменьшилось.

— Пора заканчивать представление, — сказала она, неожиданно меняя голос.

— Что? — непонимающе спросил, с трудом подымаясь на ноги, Пурпурный.

Агапа поднесла свободную руку к своему лицу и сорвала с него кожу, точно маску. Под фальшивой плотью обозначились другие, истинные черты.

— Теперь ты меня узнаёшь, толстяк? — поинтересовалась она.

— Голубой! — С отвращением воскликнул Гражданин.

Гражданин Голубой! Теперь, благодаря сходству с отцом, его опознал и Бэйн. Стайл номер два шагнул вперёд из остатков тающей псевдоплоти.

— Думаешь, я настолько глуп, чтобы не заметить в собственных владениях дроида-шпиона? — осведомился Голубой. — Или отправить девушку без охраны?

— Ты обманул меня! — изумился Пурпурный.

— Нет, ты обманул себя сам. А теперь пора заняться делами, не так ли?

Пурпурный попытался было схватить пульт управления, но Голубой держал его крепко. Пурпурный повис на противнике всем своим немалым весом: — Отдай, карлик!

Казалось, Голубой всего лишь коснулся пальцами основания шеи врага, однако тот мгновенно оцепенел и, потеряв сознание, опрокинулся.

— Не следовало ему связываться с Игроком, — заметил Бэйн.

— Ты игрок? — спросил Бэйн. — Я думал, им являлся мой отец — Стайл.

Голубой подошёл к нему и отомкнул оковы, которые прочно удерживали Бэйна у стены.

— Значит, вы снова поменялись, — констатировал он. — Это значит, что мой сын всё ещё у Пурпурного Адепта в плену?

— Нет; Прозрачный победил в споре о том, сможет ли добиться моего согласия сотрудничать добровольно, и сейчас возглавляет враждебных адептов. Он дал слово, что освободит любого из нас.

Голубой кивнул.

— Полагаю, за двадцать лет на Фазе произошло немало перемен, но я всегда считал Прозрачного и его младшего сына людьми слова.

— Сын занял место своего отца и теперь является адептом, и да, он — человек слова. Однако его цель не совпадает с интересами моего отца.

— Но если мы сбросим твои оковы, — продолжал Голубой, незаметно перейдя на усвоенный в юности диалект Фазы, — у враждебных адептов не останется в пленниках ни моего сына, ни Агапы, ни…

— Ни Флеты, — завершил Бэйн.

— Флеты?

— Сию кобылку породила Нейса, и кажется, Маш её любит. Так же, как я люблю Агапу.

Голубой поджал губы.

— Он любит единорога?

— Думаю, первоначально её истинная природа не была ему известна. В человеческом облике она весьма чувственна и обворожительна.

— Нейса редко принимала человеческое обличье и мало говорила, — припомнил Голубой. — Я узнал о ней больше через своего двойника. Достойная кобылица.

— И остаётся такой, — кивнул Бэйн. — Поседевшая и уже бесплодная, но почитаемая Табуном. Однако Флета уродилась прекрасней своей матери. И Маш принял её за человека…

— Здесь, на Протоне, мы проявляем терпимость к иным видам, — проговорил Бэйн. — Я не чувствую неприязни к подобным отношениям, какую непременно ощутил бы в юности.

Он наклонился над распластанным врагом. Бэйн заметил, что коленей тот сгибать не стал, и вспомнил, что Стайл рассказывал, как получил ранение в это место, находившееся в его настоящем теле. В теле, которым Голубой воспользовался, зачиная самого Бэйна. Физически тот был его отцом.

— Но когда мы вернёмся в наши родные миры, — опечалился Бэйн, — я не буду любить единорога, хотя она и верный друг мне, а Маш не станет любить Агапу.

Голубой кивнул в знак согласия.

— Нам ещё предстоит всё это обдумать. Но сейчас пора выбираться из этой дыры. — Он сорвал с Пурпурного остатки одеяния, предоставив тому лежать на полу обнажённым, и под его умелыми руками противник принял обличье гигантской амёбы. Псевдоплоть покрыла лицо Пурпурного — за исключением ноздрей, чтобы дышать, — и его гениталии теперь были неотличимы от женских.

— Слуги Гражданина примут его за Агапу! — воскликнул Бэйн, схватывая идею на лету.

— Верно. А роль хозяина сыграю я, — усмехнулся Голубой, натягивая одежду Пурпурного. Пару вещей пришлось запихать впереди и подвязать пояском, чтобы казаться объёмней. Ботинки тоже оказались на размер больше, чем нужно, и выдавали настоящий рост Голубого, но не слишком заметно. Сходство с Пурпурным просто поражало.

— Игра! — одобрительно воскликнул Бэйн. — Ради Игр ты научился переодеваниям!

— Верно. Мой двойник был экспертом, но я тоже кое-что изучил и передам знания сыну.

— Хотел бы и я принять участие в Играх, — задумчиво пробормотал Бэйн.

— Тебе нравится Протон?

— Меня привлекает любовь Агапы, — признал Бэйн. — Но да, я нахожу этот мир более интересным, нежели мой собственный. Сие глупо, знаю.

— Разделяю с тобой сию глупость, — с улыбкой ответствовал Голубой. — А теперь нам обоим следует сыграть свои роли. Ты остаёшься пленником, убитым зрелищем растаявшей подруги. Я перевожу тебя в более надёжное заточение.

— Сию роль сыграть я могу, — согласился Бэйн. — Но едва ли нам удастся одурачить слуг Пурпурного!

— Их отвлекут, — загадочно пообещал Голубой. — Мне пришлось ждать, пока все не разойдутся по местам, прежде чем начинать действовать. Давай-ка поглядим на магию науки воочию. — Набрав немного захваченной про запас псевдоплоти, он пристроил её в углу, на запертой панели выхода. Потом закрепил в ней палочку и нажал на её свободный конец. — Прикрой меня, — попросил он, отходя в дальний угол клетки. — Твоё тело выдержит больше ударов, нежели моё.

Поражённый Бэйн встал, как было указано, закрывая Голубого от созданного им устройства с псевдоплотью.

Раздался взрыв. Волна воздуха отбросила юношу на Голубого и швырнула их обоих в стену. Осколки стены вперемешку с панелью посыпались ударились о другие стены и посыпались на пол.

— Что случилось? — крикнул Бэйн.

Они поднялись на ноги.

— Всего лишь ещё один фокус, — отозвался Голубой, отряхивая одежду. — Следуй за мной. — И он поспешно вышел из дымившейся комнаты, осторожно скользнув сквозь торчавшие из стены осколки двери.

Со всех сторон уже бежали рабы.

— Инопланетная сучка прятала взрывчатку в собственном теле! — завопил Голубой голосом Пурпурного. — Подготовьте мой самолёт! Я перевожу пленника в другое место!

Когда те заколебались, Голубой притормозил, чтобы окинуть их яростным взглядом. Он подражал манерам Пурпурного просто потрясающе.

— И выясните, по чьему недосмотру оружие пронесли сюда! Неужели ни один тупица не догадался проверить детекторы на наличие пластика?! Взгляните только на клетку! Каждый, на ком лежит хотя бы доля ответственности за это, будет немедленно осуждён и уволен!

Рабы уже разбегались; разговоры об увольнении всегда заставляли их нервничать.

К ним поспешил управляющий.

— Сэр, самолёт готов, — заверил он. Затем, опешив, вновь открыл рот, собираясь сказать ещё что-то.

Пальцы Голубого сомкнулись на его запястье. Управляющий скорчился от боли.

— Молчи, — велел Голубой. — Веди нас туда.

Болевой захват явно лишил раба желания сопротивляться. Управляющий попятился назад в лифт; они последовали за ним. Лифт доставил их всех на взлётно-посадочную полосу, где уже ждал аэроплан. Голубой с Бэйном забрались внутрь.

— Амёба в клетке — твой работодатель, — проинформировал Голубой раба, едва занял место пилота. — Ему может потребоваться твоё вмешательство, прежде чем небрежные слуги выкинут его в мусорный бак.

Управляющий, передумав поднимать тревогу, развернулся и бросился обратно в лифт. Главной его задачей было обеспечить физическую безопасность Гражданина Пурпурного.

Голубой завёл мотор и направил аэроплан в небо. Тот стремительно поднимался ввысь, паря над горами. Голубой коснулся панели управления.

— Я здесь, в частном самолёте Пурпурного, — сообщил он в передатчик. — Сопроводите меня домой.

В поле зрения показались ещё три аэроплана. И тут же путь им перерезала дюжина других. Похоже, военные силы Гражданина Пурпурного всё же забили тревогу.

— Если они похожи на драконов, мы в беде, — прокомментировал ситуацию Бэйн.

— В самом деле, — согласился Голубой. — Но человеческий ум способен преодолеть любые препятствия. — Он направил аэроплан вниз — практически вертикально. — Машины немало меня порадовали, а ты характером напоминаешь меня.

Его жена и сын тоже были машинами. Бэйну нравился этот человек и понравился бы ещё больше, не будь он так похож на Стайла.

Трое союзников кружили поблизости, угрожая столкновением любому приближавшемуся врагу.

— Ими управляют машины? — догадался Бэйн.

— Верно. Шина управляет ими удалённо. А вот самолёты Пурпурного пилотируют люди, которые боятся за свою жизнь.

Они грохнулись на землю рядом с маркером в песке — у подножия горного хребта. Быстро выпрыгнув, чтобы опередить снижавшегося вслед за ними противника, подбежали к маркеру, и Голубой потянул за установленное в нём кольцо. Его лицо побледнело; спецкостюма со шлемом, который очищал отравленный воздух Протона и позволял им дышать, на Голубом не было. Под ногами открылся люк. Беглецы соскочили туда и задвинули за собой крышку.

— Служебный доступ, — выдохнул Голубой. — Говори код!

— Код?

— Точно, тебе ведь он не известен. Им владеет Маш. Проклятье! Вызвать разумные машины не удастся! — Воздух здесь был нормальным, и постепенно Голубой оправлялся.

— Разумные машины? Я слышал о них и понял, что Шина принадлежит к их числу, но в подробности не вникал.

— Эти роботы отличаются высоким интеллектом, мотивацией и самостоятельно управляют своим сознанием, но статус рабов им недоступен, поскольку они просто не выглядят, как люди. Сей запрет мне пока не удалось снять. Однако они не жалуются; хотят, чтобы все сами осознали их достоинства в процессе Экспериментального Проекта.

— Того самого, что пропагандирует равенство андроидов, машин и инопланетных существ?

— Именно. Надо полагать, Агапа уже поведала тебе о нём.

— Верно. — Они шли вниз по коридору, который оказался под люком. Сзади доносился шум.

— Разумеется, Маш — один из них; он передал Агапе код, дабы они поняли: девушка явилась к ним с его подачи. Я никогда не пытался узнать код помощи. Важно было, чтобы Маш вырос без моего давления на его разум. Но сейчас, если мы не призовём роботов, скоро нас опять схватят.

В самом деле, в спины им уже поддувал свежий ветерок из вновь открывшегося портала, куда стремительно прыгали люди.

На бегу Бэйн обратился к недавно заполученному логическому разуму. Как ему добыть тайный код? Тот должен был сохраниться в памяти Маша… которая отсутствовала у Бэйна. Собственные воспоминания юноши прибыли сюда вместе с ним. Завеса между мирами им не воспрепятствовала. На что ещё можно рассчитывать?

Путь упёрся в тупик.

— Мы рядом с подземной станцией, используемой для перемещения запасных деталей, — сказал Голубой. — Я думал занять её и отсидеться, но доступ имеется только у машин. Граждане и рабы сюда не заглядывают. Под наблюдением она тоже не находится. Машины должны быть предупреждены, чтобы кого-то впустить.

Тяжёлый топот преследователей по коридору приближался. По звуку Бэйн определил количество: по меньшей мере, шесть человек. Вдвоём шансов справиться с врагами у них мало.

Затем ему в голову пришла дельная мысль.

— Если они приняли Агапу… — начал он. — Означает ли сие, что ей передали код?

— Поговори с одним из интеркомов, — посоветовал Голубой, кивая на установленную в стене мелкую решётку.

Бэйн заговорил в неё.

— Прими код Агапы, переданный ей Машем! — попросил он.

И решётка отозвалась.

— Принято. Чем можем быть вам полезны?

— Спасите нас от преследователей!

Панель двери скользнула в сторону, открывая транспортную капсулу.

— Входите.

Они забрались внутрь. Панель за ними закрылась вовремя: в поле зрения показался первый из преследователей. Капсула начала движение. Здесь было тесновато, поскольку для людей капсулы не предназначались, но их всё устраивало.

— Тебе удалось! — воскликнул Голубой, вновь переходя на родное наречие. — Откуда ты узнал, что они отреагируют именно так? Ты ведь на Протоне совсем недавно!

— Принцип перемещения. Послание может доставляться от одного человека к другому, и если оно действительно, его принимают. Они знали, что код Агапы по-прежнему актуален, вот я и пробудил его по описанию. Они всё поняли.

— Ты подумал о том, что не пришло в голову мне, и таким образом спас нас от погони, — поблагодарил юношу Голубой. — По всей видимости, это измерение тебе подходит! Теперь и я внесу свой грош в наше спасение. — Он обратился к передатчику внутри капсулы: — Высади нас на следующей станции, далее следуй пустым.

Капсула послушно замедлила ход.

— К чему останавливаться? — удивился Бэйн. — Они ведь продолжают гнаться за нами.

— Точно так. И в последней точке, где капсула остановится, нас встретят их сообщники.

— Ой, а ведь верно!

Капсула затормозила, и они выбрались наружу. Устройство продолжило свой путь.

— Теперь они погонятся за пустой приманкой, — довольно кивнул Голубой. — Но нам следует уходить отсюда как можно быстрей, а они будут наблюдать за всеми выходами. В любом случае, мы всё ещё пребываем под пустыней; дышать загрязнённым воздухом мне больше не хочется. Отправляемся назад.

— Назад?! — недоверчиво повторил Бэйн.

— Прямо во владения Пурпурного, — продолжал развивать тему Голубой, выбираясь из одежды. — Псевдоплоти у меня осталось мало, но достаточно для того, чтобы изменить черты лица. Мы станем рабами.

— Разве сие не рискованно?

— Не столь рискованно, сколь наш нынешний курс.

С этим утверждением не согласиться Бэйн не мог. Голубой нанёс слой псевдоплоти на его лицо, заполняя щёки и подбородок, затем проделал то же самое со своим и поправил волосы. Бэйн посмотрелся в отражающую стену и нашёл, что даже эти минимальные изменения внесли в его внешность невероятные перемены. Голубой был поистине хорош в превращениях!

Беглецы сели в капсулу, двигавшуюся в противоположном направлении. Во время поездки они беседовали, и Бэйн чувствовал, что этот человек вызывает у него всё большую симпатию. Голубой был более открыт, чем отец юноши, и менее сдержан в словах. Он действительно научился терпимости; в его присутствии Бэйн совершенно забывал о том, что является роботом.

Они вышли у владений Пурпурного. Это была самая большая станция, отсюда передавалось множество вещей. Каждый из них поднял коробку и перенёс её со станции внутрь купола.

Там царила полная неразбериха. Оказалось, что Гражданин успел обжечься и оконфузиться; в данный момент он проходил курс лечения. Управляющий пребывал в ярости, которую вымещал на подчинённых. Увольнения были в самом разгаре. Всё это Бэйн с Голубым узнали, просто слушая разговоры, пока шагали по коридорам.

Свои коробки они донесли до станции перемещения рабов. Там, дождавшись своей очереди, путники сели на один из колёсных шаттлов, продолжая держать коробки на коленях. Никто ни о чём их не спрашивал. Шаттл заполнился другими рабами, которые ехали по своим делам, и снялся с места. Покинув купол, он покатился по песку по направлению к крупнейшему городу — Драдому.

Таким лёгким способом они и выбрались на свободу. Затем, оставив коробки в шаттле, который всё равно должен был вернуться во владения Пурпурного, подошли к телефону, и Голубой позвонил Шине.

— Приезжай за нами, — с усталой улыбкой сказал он в трубку.

За ними прилетел частный корабль. Недавние пленники взошли на борт, и кораблик взмыл под облака. Ремни расстегнулись, предоставив им свободу действий. Потом открылся передний отсек, и к новым пассажирам присоединились Шина с Агапой.

Бэйн не помнил себя от счастья. Внезапно девушка снова очутилась в его объятиях, он обнимал и целовал её, а она плакала от радости. Затем, смутившись чужих глаз, они прекратили это и обернулись.

— Садитесь, — пригласил их Гражданин Голубой, облачаясь в голубое одеяние, принесённое Шиной. Те послушно уселись.

— Какое-то время назад мы с женой обратили внимание на то, что наш сын недоволен своей жизнью, — начал Голубой. — Он — продукт наших самых продвинутых технологий. Его схемы более совершенны, чем Шины. Его мозг по всем стандартам уподобляется живому мозгу настолько, что мы уже не видим разницы.

— Она очень маленькая, — согласился Бэйн.

— Но он существовал, а не жил, подобно живым организмам, как сам того желал. Этого мы ему дать не могли — до тех пор, пока он не связался с тобой. Теперь он испытает и это состояние. Думаешь, он захочет вернуться?

— Нет, если любит Флету, — ответил Бэйн.

— Ты нам нравишься, Бэйн, — продолжал Голубой. — Мне не удавалось зачать сына до того, как я прибыл на Протон. С моей стороны брак с Шиной не был жертвой. Лаборатория стала единственным способом решения моей проблемы бесплодия. И я доволен Машем. Но мне всё ещё иногда хочется иметь настоящего сына на Фазе. Моя неспособность к оплодотворению разрушила отношения с твоей матерью, Бэйн. Наша любовь оказалась словно под давлением извне. Голубая Леди отчаянно нуждалась в ребёнке. Теперь я вижу в тебе сына, который мог бы быть моим.

Голубой замолчал.

— Он пытается сказать, — заговорила Шина, — что если ты, Бэйн, останешься на Протоне, мы станем тебе такими же родителями, как и Машу. Если пожелаешь жениться на Агапе, мы тебя поддержим.

— Но вы же меня совсем не знаете! — возразил Бэйн, обращаясь к ним обоим.

— Ты — дитя моего двойника, задержавшееся в чужом теле, — откликнулся Голубой. — На Фазе тебя растили, как начинающего адепта. Ты пришёл на Протон, как я когда-то. Я думаю, что знаю тебя достаточно. Если ты захочешь остаться и готовиться к получению Гражданства, добро пожаловать.

Бэйн знал, что подобное предложение должно его ошеломить. Но это тело обладало лучшим контролем над эмоциями, чем его собственное. Он просто оценил преимущество, которое обретёт в таком случае, и вопросов не возникло.

— Я не против, — решил он. — И мой двойник тоже будет доволен.

— Подозреваю, что он уже доволен, — сказал Голубой. — Но не стоит оставлять место сомнениям. Свяжись с ним, обменяйся телами, и пусть каждый примет решение, удостоверясь в том, что оно — наилучшее. Между вами в любом случае должен сохраниться контакт. В этом мы согласны с враждебно настроенными гражданами. Возможность восстановить связь миров слишком важна, чтобы её утратить. Вот только выгоду от контакта мы видим не в том, в чём её усматривают они. Ставки огромны. Любой, кто получит доступ к компьютеру Оракула и Книге Магии, способен будет влиять на жизнь сразу двух миров. Пока это невозможно. Обладая таким могуществом, я бы мог завершить интеграцию различных видов в общество Протона, а позже — и совсем уничтожить феодальное рабство. Обладая такой мощью, граждане-враги могли бы обратить в прах всё, чего я добился за двадцать лет и низвести на самое дно общества роботов, киборгов, андроидов и инопланетян.

Бэйн взглянул на Агапу.

— Этого никогда не произойдёт! Для тебя я буду стараться изо всех сил, — пообещал он девушке и поцеловал. В дальнейшем обсуждении темы нужды не возникло.

— Однако… — вздохнул Голубой, и Бэйн почувствовал, как по спине пробежал холодок. Как и его отец, тот намеревался сообщить что-то неприятное; юноша это предвидел. — Существуют определённые проблемы.

— Без них не обходится никогда, — помрачнел Бэйн.

— Мой путь здесь, в измерении Протон, нелёгок, — признался Голубой. — Прогресс набирает ход медленно, а оппозиция стремится воспрепятствовать каждому моему шагу. Граждане запрещают любую техническую новинку, дабы расстроить мои планы до того, как соберётся Совет. За двадцать лет мы пришли к считанному количеству компромиссов. Я бы хотел запустить множество программ, если бы только мог, но пока удался лишь Экспериментальный Проект. Боюсь, у моего двойника с Фазы похожие проблемы.

— Верно, — кивнул Бэйн. — Он желал объявить равенство всех существ на Фазе: людей и животных, но встретил сопротивление со стороны всех видов. Он сделал Голубые Владения центром образования и свободы животных, а также — их взаимоотношений. Мы приветствуем всех, но являются, за исключением связанных с Нейсой клятвой друзей, лишь немногие. Некоторые боятся гнева враждебно настроенных адептов, и не без причины; некоторые просто хотят жить по-своему. Посему сейчас планы отца заморожены. Фаза не такая, какой он себе её представлял.

— Значит, он не смеет продвигать ничего, кроме жизненно важных вопросов, — сделал вывод Голубой. — Я знаю, как это.

— Он постепенно утрачивает почву под ногами, — печально согласился Бэйн.

— Теперь вообрази потенциальное влияние восстановленного общения двух миров, — предложил Голубой. — Контакт даст преимущество одной из сторон, в каждом измерении. Решающее преимущество. Такая возможность… и угроза. Если бы я и Стайл обладали подобной властью, мы могли бы принести много добра; но если её заполучат другие, они натворят столько же зла. Сейчас контакт кажется вероятным… но мы не можем позволить себе упустить шанс. Ставки просто слишком высоки.

— А я лишь осложняю ситуацию, — заметила Агапа.

— Нет, я люблю тебя! — закричал Бэйн.

— Именно поэтому, — вздохнула девушка. — Каждый раз, как ты пересекаешь границу между мирами, ты рискуешь оказаться во власти врага. Маш рискует тем же. Мы не знаем, что творится там, пока обмен не произойдёт. Враждебным силам вовсе не требуется хватать тебя или Маша; им достаточно пленить Флету либо меня.

— Но мы будем вас защищать! — запротестовал Бэйн.

Она покачала головой.

— Это будет удаваться не всегда, пока мы остаёмся частью двух сообществ. Я могу чувствовать себя в безопасности только в одном месте: на родной планете. Туда я и должна отправиться.

— Нет! — вскрикнул Бэйн. — Я не переживу разлуку с тобой! Я вернулся на Протон лишь для того, чтобы быть с тобой рядом!

— А тебе необходимо вернуться на Фазу, — непреклонно продолжала она. — Бэйн, ты нужен там. Но даже останься ты здесь, путешествуя туда-обратно, ты не можешь позволить себе общаться со мной. Моё самоустранение из твоей жизни будет лучше для всех нас.

— Нет! — отчаянно повторил он.

— К такому же выводу по отдельности пришли и мы с Шиной, — произнёс Голубой. — Мы можем добиться многого, лишь исключив предметы риска, то есть твои отношения с Агапой, как и связь Бэйна с Флетой. Ими следует пожертвовать. Только тогда у вас получится поддерживать безопасный контакт между мирами.

Каким-то образом Бэйн чувствовал, что этим всё кончится. Поражённый ударом в самое сердце, юноша беспомощно смотрел в глаза своей возлюбленной.