Вне Фазы

Глава 7 Гражданин

Флаер с огромной скоростью нёс их на северо-восток: в направлении, противоположном желаемому. Перспективы интимного свидания тоже улетучились.

Бэйн покачал головой.

— Если бы мы только не сломали машину! — пробормотал он.

— Моя вина, — вздохнула Агапа. — Я попросила тебя показать мне…

Он прижал к её губам палец, призывая замолчать.

— Я сам этого желал. И всё ещё желаю. — Он обнял её, и девушка положила голову ему на плечо. Теперь она была без костюма. Обнажённая, как и все рабы.

— Наверное, если мы всё объясним твоей семье, они помогут, — предположила она. — Они ведь хорошие люди?

— Уверен, что так и есть, — отозвался Бэйн. — Они должны быть похожи на моих собственных родителей. Жаль, что я не обратился к ним сразу.

— Тогда ты уже вернулся бы в свой мир, и я бы тебя не встретила.

— А я — тебя, — согласился он, обнимая девушку ещё крепче. Она именовала себя амёбой, бескостным созданием, но в его представлении ничем не отличалась от оборотней. На Фазе она, вероятно, чувствовала бы себя, как дома. Разумеется, там она вряд ли его бы привлекла. Флета в своём человеческом облике была настоящей красавицей, и очень доброй, но Бэйна никогда не интересовали романтические отношения с ней. На Фазе люди и животные могли быть друзьями, играть друг с другом в интимные игры, но не любить друг друга и не сочетаться браком. Дружба его отца с Нейсой, матерью Флеты, в прежние времена вызывала удивление, как понимал Бэйн. Но женился Стайл, разумеется, на Голубой Леди, тогда как Нейса вернулась в Табун, чтобы её оплодотворил жеребец-вожак. Так на свет появились Бэйн с Флетой, таким образом возникла и окрепла их дружба.

Никто бы не обвинил его в том, что, повстречав Агапу в облике животного, он бы уже не влюбился в неё. Разумеется, её нельзя было считать животным; она была разумным и талантливым существом из другого мира. Поскольку именно такой — да ещё и в человеческом обличье — Бэйн встретил её впервые, то и отношение к ней определилось в тот же миг. А потом, после её самоотверженной помощи тогда, когда он отчаянно в ней нуждался, юноша уже не мог высказать всё это вслух. Особенно сейчас, когда их слышали рабы, управлявшие летательной машиной. Он просто прижимал её к себе и думал о том, как было бы замечательно, присоединись она к нему на Фазе. Несмотря на то, что он всегда хотел жениться на представительнице своего вида, ни одна из них не понравилась ему так, как Агапа. Деревенские девушки небезосновательно побаивались адептов и избегали общества Бэйна, когда думали, что он не поймёт этого и не обидится. Ему необходимо было общаться с дочерью какого-нибудь другого адепта, но подходящие по возрасту девушки происходили из враждебных им семей. Поэтому лучшей компанией для него являлись животные-оборотни, хотя Бэйн и знал, что общение с ними заводит его в тупик.

Вскоре летающая машина опустилась. Из неё они вышли прямиком под купол, где рабы отвели их в душ, а потом — во владения граждан.

— Поешьте и выспитесь, — предложил главный раб. — Белый Гражданин примет вас завтра.

— Гражданин Белый? — непонимающе нахмурился Бэйн. — Я думал, нас доставят к Гражданину Голубому.

Раб пожал плечами.

— Возможно, Гражданин объяснит вам, что к чему. А пока отдыхайте.

Этим разговор и закончился. Как понял Бэйн, Протоном управляли граждане, чьи поступки либо мотивы рабам не дозволялось ни обсуждать, ни оспаривать. Он досадовал на задержку в поисках своего двойника, но знал, что поделать ничего нельзя. Они здесь были пленниками.

Зато он остался с Агапой, что виделось юноше достойной компенсацией. Теперь они могли пообщаться без отвлекающего его чувства вины и посторонних мыслей.

Они направились в местную столовую, и Агапа заказала себе очередной энергетический напиток. Бэйн обнаружил, что не голоден: не из-за напряжения или сильной усталости, а потому, что механическое тело не нуждалось в еде. Поэтому он просто наблюдал, как она принимает пищу, что само по себе являлось замечательным зрелищем.

Затем им захотелось в спальню.

— Наконец-то я смогу всё тебе показать, — напомнил он, хотя и был несколько потрясён её пищеварительным процессом. Но ведь Агапа его предупреждала. — Там будет достаточно места.

— О, Бэйн, мне так хочется познать всё лично! — глаза девушки вспыхнули. — Но я так долго продержалась на ногах, а на часах уже после полуночи… не думаю, что окажусь в силах долго сохранять этот облик. Боюсь, я растаю на самом интересном месте.

Бэйн вынужден был признать, что это было бы неловко.

— Тогда отдохни; мы можем посвятить этому утро. — В глубине души он испустил вздох облегчения. Как он уже говорил Агапе, в переменах внешности на Фазе никто не видел ничего особенного. Вот только её случай отличался от всех его прежних наблюдений.

— Вряд ли тебе понравится, как я сплю, — озабоченно произнесла девушка. — Я вернусь к своему естественному обличью.

— Твой природный облик не обеспокоит меня, — заверил её Бэйн, искренне надеясь, что говорит правду. — Но чем мне заняться во время твоего сна? Это тело не ведает усталости.

— Подключись к компьютеру, чтобы развлечься или узнать что-нибудь новое, — посоветовала Агапа. — Я покажу тебе, как.

Скоро Бэйн очутился перед экраном, внутри которого мелькали движущиеся трёхмерные картинки. Он нашёл их завораживающими, почти как магию — впрочем, почему почти? Он мог заставить картинки меняться, когда хотел.

Бэйн велел экрану поведать ему историю Протона. Юноше хотелось узнать, что произошло здесь после разделения двух миров. От отца он знал, что когда-то допускалось вполне свободное прохождение из мира в мир; и у каждого постоянного обитателя одного из миров существовал досконально повторяющий его двойник в другом. Стайл пересёк границу после смерти Голубого Адепта и занял его место в Голубых Владениях. Но его двойник не погиб полностью; он, в свою очередь, занял тело Стайла на Протоне — как и его новый дом. Стайл оживил тело голема, которое было в точности подобно настоящему. В те дни такая могущественная магия ещё не считалась невозможной. До тех пор, пока не исчез её источник — камень фазит; половину его перенесли на Протон, во имя создания тонкого, но поистине необходимого баланса между мирами. Тогда магия и утратила большую часть своего могущества. Миры больше не пересекались — соответственно, никто больше не мог переходить из одного в другой.

Всё это Бэйн знал и так. Ему не доставало познаний в области дальнейшей судьбы Протона. Ввиду непредвиденной задержки, юноше не захотелось упустить подходящий случай для восполнения пробелов. Тем более, информация наверняка заинтересует отца.

Однако получение необходимой информации оказалось намного более сложной задачей, чем он себе представлял. Такого изобилия данных Бэйн не ожидал! Когда он запросил «историю Протона», диктор стал зачитывать текст и показывать картинки, отсылающие юношу к самому открытию планеты, которое произошло четыре столетия назад при помощи посланного Империей Земли исследовательского корабля. Земля — ещё один прекрасный мир, весьма напоминавший современную Фазу. Но на ней уже обитали существа, подобные людям, включая и нескольких настоящих людей. Это означало, что между ними уже устанавливался контакт. Поскольку в космос отправляли экспедиции и раньше, и не все из них докладывали об обнаруженных планетах, последовал вывод, что одни из первых колонизаторов вполне могли поселиться в новом мире, а их потомки — забыть о своём происхождении. Что, надо полагать, случилось сотни лет назад.

И только потом оказалось, что у планеты есть двойник. Благодаря магии, которая, как утверждал диктор, конечно же, была невозможна…

— Невозможна! — фыркнул Бэйн. — Идиот!

Диктор послушно оборвал рассказ на полуслове.

— Новые указания? — осведомился экран.

— Ограничься последними двадцатью годами, — приказал Бэйн, решив не спорить с тем, кого не до конца понимал.

Но даже так информации оказалось больше, чем он мог переварить. История предстала его глазам не простым и прямым повествованием, а сложной чередой событий. Одни граждане утрачивали свой статус; их место заступали другие. Добывание протонита, ключевого ресурса планеты, претерпело значительные изменения после того, как в силу вступили предложенные Гражданином Голубым директивы.

Гражданин Голубой!

— Покажи мне его! — воскликнул Бэйн.

Перед ним предстал отец Маша. По всей видимости, он обладал большим количеством денег и власти, чем любой другой Гражданин, поэтому и заставил их к себе прислушаться. Его брак с Шиной, человекоподобным роботом женского пола, произвёл фурор. Он потребовал, чтобы наделённые сознанием роботы получили статус рабов. Позже он повторил требование для наиболее продвинутых андроидов и гуманоидных киборгов. Каждый такой шаг оспаривался враждебно настроенными гражданами. Тем не менее, совсем недавно отец Маша сделал то же самое для инопланетян: разумных существ, которые могли принимать человеческое обличье и проводить время среди людей на равных — если говорить об интеллекте и основах общения.

— Агапа, — пробормотал Бэйн, наконец-то понимая её положение в обществе.

Экран услышал его.

— Агапа, — повторил он, показывая изображение. — Разумное существо с планеты Моэба, первая представительница этого вида, принимающая участие в Экспериментальном Культурном Проекте.

— Я не к тебе обращался. Только комментировал, — пояснил Бэйн. Экран вернулся к предыдущей теме, описывая деяния Гражданина Голубого на Протоне за последние двадцать лет. Список впечатлял; в течение этого периода на планете произошло больше перемен, чем за двести лет до него. Экспериментальный Культурный Проект предназначался для того, чтобы разнообразные разумные создания влились в людское общество без обычно сопутствующего подобным процессам давления извне. Обычные рабы по достижении совершеннолетия начинали работать на граждан и являлись практически их собственностью. Эксперименталов избавили от рабства; они могли работать на сам Протон, без дополнительных требований. Таким образом, инопланетянам дозволялось делать всё, что они пожелают, в их собственном ареале обитания. За его пределами им приходилось наблюдать за настоящими людьми — гражданами, и не вмешиваться в деятельность рабов.

— Но какой в этом смысл? — изумился Бэйн. Он знал, что гости извне не продержались бы долго на Фазе, и сомневался, что их ждёт лучшая участь на Протоне.

— Смысл в том, чтобы отличающиеся виды могли успешно влиться в человеческое общество, — отозвался экран. — Если результат будет положительным, за первыми гонцами последует весь вид. Межвидовые различия аннулируют, оставив лишь разницу между статусами рабов и граждан. Машины и инопланетяне обретут равный доступ к привилегиям общества Протона.

Бэйн кивнул. Теперь он увидел смысл. Если бы он не встретил Нейсу с Флетой, он бы никогда не узнал, как прекрасно единороги могут ладить с людьми — даже после целых веков обособленного существования.

В дополнение к этому, он узнал, как приятна компания инопланетного существа.

Он взглянул на кровать, где покоилась Агапа — и широко распахнул глаза. Она превратилась в колышущуюся гору тёмного желе, которое распростёрлось на постели, как опрокинутый пуддинг. Лишь ритмичные колебания отличали его от неодушевлённого предмета. Она действительно была амёбой; огромной каплей протоплазмы.

Следовало ли ему испытать отвращение? Бэйн решил, что нет. Он множество раз видел превращение Флеты в единорога, колибри и обратно в девушку. Зрелище было интересным, а не отталкивающим; так почему с инопланетными созданиями должно быть иначе? Агапа не скрывала от него своей природы, она лишь пыталась защитить его чувства, поскольку других людей её облик расстраивал. Но он проник в её внутренний мир, и тот пришёлся юноше по душе. Да, она отличалась от него физически. Ну, и что?

Бэйн ощутил, что новых знаний с него достаточно. Он обратился к экрану с просьбой о развлечении, и был вознаграждён «световым шоу» феноменальной окраски и сложности. Огни становились ярче и мутнели, вспыхивали и угасали, меняли форму и цвет, невероятным образом изгибались. Иногда Бэйну, зрителю, казалось, что он влетает в стремительно расширяющиеся облака; время от времени он словно погружался в непривычные воды. Конфигурации никогда не повторялись; калейдоскоп продолжал удивлять его непредсказуемыми видами.

Наконец он повелел экрану выключиться. Обошёл комнату, размышляя обо всём увиденном и услышанном, и поймал себя на том, что этот мир ему нравится, несмотря на ужасающее запустение за пределами куполов. Внутри оставалось достаточно научной магии для того, чтобы с этим смириться. Действительно, на Протоне не обошлось и без серьёзных проблем — но их можно было воспринимать, как вызов, а не настоящие неприятности. Это подтверждалось и деяниями Гражданина Голубого, рождённого на Фазе и очень похожего на самого Бэйна. Замечательно было бы действовать с ним заодно, чтобы завершить необходимые преобразования в обществе. Вероятно, когда-нибудь им удалось бы справиться и с загрязнением. Протон снова превратился бы в планету-оазис. Разумеется, возвращение в свой мир неизбежно, но Бэйн никогда не забудет приобретённого в этом опыта.

Прошло уже много часов, но Агапа всё ещё спала, и ему не хотелось её беспокоить. Бэйн поэкспериментировал с собственным телом, обнаружив, что в процессе дорожной лихорадки он упустил множество различий между человеческим и механическим телами, хотя они были весьма значительными. Дело было даже не в том, что он не утомлялся и не нуждался во сне; теперь он оказался способен контролировать бессознательные реакции, которыми не мог управлять прежде. Расслабиться, например. Или мгновенно возбудиться. Полезно было это знать, особенно при условии, что человеческое тело в случае с Агапой в решающий момент могло и подвести.

В конце концов Бэйн переключился в спящий режим, весьма похожий на сон. Значит, при желании он и спать мог! Надо было только подвести своё тело близко к состоянию полной отключки.

Из симулированного сна юношу вывел звук будильника.

— Гражданин желает видеть вас через десять минут, — оповестил их с экрана один из рабов.

— А, ну да… — зевнул Бэйн и обернулся к кровати.

Агапа зашевелилась; очевидно, будильник потревожил и её. Протоплазма начала менять форму: отросли руки с ногами, затем — голова. Сперва они напоминали грубо слепленного ребёнком снеговика, но как только достигли нужных размеров, стали детализироваться. Несколько минут спустя Агапа снова превратилась в девушку, с которой он недавно познакомился.

Она села и уставилась на него.

— Теперь ты видел мой истинный облик, — проговорила она.

— Твоя магия удивительна, — отозвался Бэйн. — Я бы так не смог.

— Ты не амёба.

— Я Адепт — или когда-нибудь им стану, — возразил юноша. — Я могу менять чужие обличья, но не своё собственное.

— Тебя это действительно не беспокоит?

— Ничуть, — заверил он. И на сей раз его слова были правдой; экран обеспечил его надлежащей перспективой; Бэйн не только проник в самую суть её природы и особенности присутствия на Протоне, но и одобрил их. Она была хорошей личностью, пытающейся приспособиться к чужеродной ситуации. И нуждалась в поддержке, а не в порицании.

Девушка встала, шагнула к нему и поцеловала.

— Боюсь, что больше таких, как ты, мне не встретить, — грустно произнесла Агапа.

— Я могу сказать то же самое о тебе.

— Две минуты, — объявил экран. — Проследуйте к выходу из комнаты.

— Задерживаться нельзя, — вздохнула Агапа. — Я пробыла на Протоне недолго, но по наблюдениям знаю, что рабы всегда должны обращаться к гражданам «Сэр» и беспрекословно им подчиняться. Наверное, говорить следует мне, если это будет возможно.

— Согласен. — И они проследовали к выходу. Стена открылась.

Раб быстро провёл их в комнатку поменьше. Они вошли, но тот за ними не последовал. Дверь закрылась.

Внезапно стены исчезли, и они оказались посреди огромного пустого пространства — на пляже, чей песок бесконечно простирался направо и налево. Позади, повинуясь лёгкому бризу, лениво покачивали кронами пальмы. Впереди разбивались о берег беспокойные белые гребешки океана.

Замерев на месте, они во все глаза смотрели на это великолепие. Затем Агапа вытянула руку.

— Это голограмма, — пробормотала она. — Нас всё ещё окружают стены.

— Голограмма?

— Картинки, как те, на которые ты смотрел прошлой ночью. Очень реалистичные.

Бэйн дотронулся до стены, проверяя её присутствие. Казалось, будто они стоят в невидимой коробке, расположившейся на пляже, но он понял значение слов своей спутницы; коробка была настоящей, а пляж — иллюзорным.

— Я понимаю, почему граждане нуждаются в этой магии, — кивнул он.

В океане появилась точка — парус, который быстро рос. Под парусом оказалась лодка, стремительно несомая ветром в их сторону. На борту, управляя лодкой, стоял краснощёкий, плотно сложенный мужчина. Он повёл лодку к берегу, потом быстро свернул парус и подтащил её прямо к тому месту, где ждали развития событий Бэйн с Агапой. Из лодки на песок мужчина вытряхнул сундук. Достал ключ, вставил его в старомодный замок и, отперев сундук, поднял крышку.

Изнутри высунулась голова. Она поднималась до тех пор, пока в сундуке не стояла женщина в полный рост. Места для неё быть не могло. На вид девушке едва исполнилось пятнадцать, а её белоснежные волосы украшала серебряная диадема. Статус незнакомки обозначало белое платье и яркие драгоценные камни.

Девушка взглянула на мореплавателя, который теперь смирно встал рядом.

— Сэр, — сказал он. — Пленники перед вами.

Бэйн только сейчас осознал, что это Гражданка! Он ожидал увидеть старика, а не молодую женщину, но гражданство явно не делало скидок на пол или возраст.

— Кто вы? — осведомилась Гражданка Белая.

— Агапа с Моэбы, — немедленно отозвалась Агапа. — А это Маш, сын Гражданина Голубого. Сэр.

Девушка нахмурилась.

— Я так не думаю, — буркнула она и воззрилась на Бэйна. — Скажи мне, кто ты такой, своими словами.

Каким-то образом она заметила обмен!

— Я Бэйн, сын Голубого Адепта, также известного, как Стайл.

— И как ты сюда попал? — поинтересовалась она.

На мгновение Бэйн был слишком ошеломлён, чтобы говорить.

— Вы… Вы знаете?

Она улыбнулась.

— Когда ты был в Белых Владениях в последний раз?

— Белый Адепт! — воскликнул он. — Но…

— Но она стара и уродлива? — На губах девушки вновь появилась улыбка. Она сделала жест и внезапно постарела и набрала вес. Затем сменила облик на уже им знакомый. — С каких пор сына Адепта можно обмануть переменой внешности?

— Но с Фазой нет связи! — напомнил Бэйн. — Я — первый, кому за бесчисленное множество лет удалось проникнуть на Протон, и то не в своём теле!

— В самом деле? — снисходительно усмехнулась женщина. Она обернулась к рабу: — Отправь меня в плавание снова, Гриззл, и открой портал на Фазу для этих двух рабов.

— Сэр! — с готовностью кивнул мужчина.

Гражданка будто провалилась в невидимую яму и вновь исчезла в сундуке. Когда скрылась из вида её голова, раб захлопнул крышку, запер замок и поставил сундук обратно в парусник. Потом он повернулся к Бэйну с Агапой: — Лифтёр доставит вас в нужное место, — сказал он и потащил лодку назад в волны. Ловко запрыгнув на борт, мужчина развернул парус и подставил его ветру.

Пейзаж испарился. Они снова стояли в коробке. Дверь отворилась, и они вышли в тот же коридор.

— Сюда, — указал поджидавший их раб.

Они последовали вдоль по коридору за ним — к другой двери.

— Вам понадобится одежда, — сообщил их новый проводник, доставая белую рубашку со штанами, какие носили на Фазе, для Бэйна и белое платье для Агапы. — Обычно мы не посылаем через портал посторонних, поэтому других оттенков у нас нет. Можете переодеться на месте.

— Но я рабыня! — запротестовала Агапа. — Я не имею права носить одежду!

— На Фазе всё иначе, — успокоил её Бэйн. — Обнажённой ты будешь так же бросаться в глаза, как здесь — в одежде.

— Наверное, — неуверенное согласилась она и неловко облачилась в платье с предоставленными слугой туфлями. Тот помог девушке оправить одежду, и через мгновение, по стандартам Фазы, она уже выглядела довольно мило.

Бэйн заканчивал одеваться, наклонившись, чтобы застегнуть пряжки на ботинках. Те были ему по размеру.

— Сюда, — повторил раб, показывая парочке на очередную дверь в коридоре.

Они вступили в ещё один куб, который окружил их со всех сторон и, ошеломив, стремительно понёсся куда-то. Стены были прозрачными и тут: Бэйн с Агапой видели только смутные огни, светившие на стенах тёмных коридоров, по которым они летели.

Очутившись в лесу, кабинка внезапно подскочила вверх, и панель с одной стороны услужливо отъехала в сторону. Они шагнули на траву. Куб закрылся и вновь исчез под землёй. Через мгновение зиявшее тёмное отверстие, плавно скользнув, укрыла собой полоса дерна. Земля выглядела непотревоженной.

— Это Фаза? — спросила Агапа.

— Кажется, да, — ответил Бэйн. — Трудно поверить, что возвращение оказалось таким простым!

— Но я… Во мне нет магии! — забеспокоилась она. — Как я могу здесь находиться?

— Так же, как и я, — произнёс он. — Я ведь по-прежнему в теле робота. Мы пересекли границу физически!

— И всё это время Гражданам был известен данный путь! — проговорила Агапа. — Твоё воображение не при чём!

Он взглянул на неё. В платье девушка выглядела особенно привлекательно; оно сидело на ней просто идеально.

— А ты сомневалась?

Она умоляюще простёрла к нему руки.

— Мне известно, что роботов программируют и перепрограммируют. Они обязаны верить в то, что заложено программой; иначе они просто не могут. Я была уверена, что ты верил в свои слова, но не уверена, что ты и в самом деле явился с Фазы. Прошу прощения, Бэйн.

— Я тебя прощаю, Агапа! — сказал он. — Мне бы не удалось доказать собственное происхождение так, как это сделала ты.

— Если это действительно твоё измерение, куда нам идти? Мне вряд ли стоит здесь находиться.

— Думаю, твоё место — рядом со мной, — откликнулся юноша. — Ты помогала мне отыскивать путь на Протоне; теперь моя очередь помочь тебе на Фазе. — Он притянул её к себе и поцеловал. — И как же я рад, что мы не расстались, Агапа!

Она склонила голову к нему на грудь.

— О, Бэйн, я уже говорила тебе, что желаю научиться взаимоотношениям между полами, и всё ещё жажду этого, но теперь думаю, что физическое влечение — лишь часть их. Чего мне действительно хочется, так это находиться с тобой рядом. Мне было так одиноко, я чувствовала себя такой чужой, когда прилетела на Протон, а ты разбудил во мне личность.

— Ты заставила меня чувствовать себя желанным, — отозвался он, в свой черёд. И это, осознал Бэйн, было то, чего он воистину жаждал. Пусть лучше в нём будет отчаянно нуждаться инопланетное существо, чем равнодушно принимать ухаживания человеческая девушка.

Они направились сквозь лесную чащу.

— Должно быть, мы пребываем неподалёку от Белых Владений, — поделился соображениями Бэйн. — То есть к северо-востоку от Голубых Владений, до которых ещё надо дойти. Я не узнаю эту местность, но если мы устремимся на юго-восток, наверняка доберёмся до дома.

— До твоего дома, возможно, — поправила его Агапа.

— Ты не хочешь видеть в нём и свой дом тоже? — спросил он.

— О, Бэйн, я не принадлежу к твоему виду! У меня задание…

— Но после того, как ты его выполнишь и доложишь об этом… что тогда?

— Ох, Бэйн, я просто не знаю! Всё это так неожиданно и так странно!

— А пока я познакомлю тебя со своей семьёй, — решил юноша и окинул Агапу оценивающим взглядом. — Сейчас проверим, пойдёт ли тебе голубой. — Он помедлил, сосредотачиваясь, и пропел: — Цвет мой — голубой, и она теперь со мной.

Последовала вспышка, и внезапно их одежда сменила оттенок на голубой вместо белого.

Агапа потрясённо посмотрела на него, затем перевела взгляд вниз.

— Магия! У тебя получилось!

— Я начинающий Адепт, — напомнил Бэйн, однако в глубине души испытал смущение. Раньше его магии никогда не сопутствовали вспышки. Неужели его могущество слабело?

Путники продолжили путь. В кустах на обочине вдруг что-то зашуршало, и оттуда посыпались угрюмые человечки ростом Бэйну по пояс.

— Гоблины! — уверенно опознал он. — От них одни неприятности!

— Это люди? — уточнила Агапа. — Они такие маленькие!

— Возможно, они произошли от человека, но давно уже к людям не относятся. Обычно они с нами не водятся, но изредка нападают. Я не хочу зря тратить магию. Для начала попробую их напугать.

Гоблины окружили их.

— Свежее мясцо! — наперебой рычали они, облизывая тонкие губы.

— Назад, гоблины! — воскликнул Бэйн. — Или я превращу всех вас в корм для птиц!

— А ты ещё кто такой? — вызывающе вопросил один из гоблинов.

— Я — сын Голубого Адепта, — ответил Бэйн.

— Голубой отсюда далеко, — парировал гоблин. — Мы поджарим тебя и твою цыпочку на обед!

— Гоблины станут червями, — запел Бэйн. — Пусть птицы прилетят за ва…

— Уже уходим! — завопил гоблин, и враги тут же исчезли там, откуда появились.

Агапа была впечатлена.

— Ты, и правда, способен превратить их в червей?

— Думаю, да, хотя раньше не пробовал превращать во что-либо иное целую толпу врагов, — признался Бэйн. — Разумеется, мой отец проделал бы это с лёгкостью. Но мы предпочитаем пользоваться магией, только когда другого выхода нет.

— Почему же?

— По той причине, что заклинание можно использовать всего однажды. В другой раз придётся создавать новое. Поэтому, если применять магию без крайней нужды, в будущем творить заклинания станет тяжелее. Следовательно, повзрослев, я утрачу большую часть своего потенциала.

— А, теперь я понимаю! — кивнула она. — Значит, жизнь вовсе не так легка, даже когда в ней присутствует магия!

— Совсем не легка, — согласился он. — Нам часто препятствует и враждебная магия. — Юноша помедлил. — Кстати, Белый Адепт никогда не был дружелюбно настроен по отношению к Голубому, особенно с момента разделения миров. С чего бы ей оказывать нам сейчас неоценимую услугу?

— Вероятно, она лучше, чем ты о ней думал.

Бэйн рассмеялся.

— Адепты — вовсе не хорошие люди! Они озабочены лишь своим собственным могуществом. — Он немного помолчал и заговорил вновь: — Хотя есть и исключения. Красный Адепт обязан своей властью моему отцу, поэтому его можно считать другом, как и Коричневого Адепта. Она часто помогала Флете и оборотням. А ещё она творит големов.

— Големов?

— Они похожи на роботов, — улыбнулся он. — Выглядят и ведут себя, подобно людям, но представляют собой лишь мёртвое дерево.

Они продолжали идти.

— Наверное, мне следует перенести нас к замку прямо отсюда, — сделав несколько шагов, предложил Бэйн. — Чтобы наше путешествие не было дальним.

— Побереги магию, — с улыбкой сказала Агапа. — Мне нравится идти рядом с тобой.

Они приблизились к горе, у подножия которой виднелась большая пещера.

— Вампиры! — воскликнул Бэйн.

— Вампиры? Вид, который питается кровью?

— Да, но не постоянно. Это является частью их особых ритуалов, касающихся взросления и тому подобных вещей. Нам нечего бояться, — он направился ко входу в пещеру. Чуть поколебавшись, Агапа последовала его примеру.

У входа стоял охранник в сером плаще. Над его головой вились летучие мыши. По мере приближения путников он насторожился.

— Назовитесь, — потребовал вампир.

— Я — сын Голубого, — отозвался Бэйн. — Моя подруга — оборотень. Я пришёл повидаться с друзьями.

— С какими? — уточнил мужчина.

— С Ваннефлаем, — ответил Бэйн.

— Прости, но он вернётся лишь через три дня.

— Тогда с Видселудом, — сказал Бэйн.

— Он тоже.

Бэйн поразмыслил.

— А Сачеван?

Охранник пожал плечами.

— Что за совпадение! И он.

— Никого нет? — удивился Бэйн.

— Но вы можете разделить с нами трапезу, — предложил мужчина. — Любой из сыновей Голубого — наш почётный гость.

— Эм, Бэйн… — шепнула, поёжившись, Агапа.

Юноша улыбнулся.

— Моя подруга не разделяет вампирских вкусовых предпочтений. Благодарю тебя, но мы продолжим путь.

Охранник небрежно махнул рукой.

Они вернулись на лесную тропу и продолжали двигаться к западу — до тех пор, пока не обогнули принадлежавшую вампирам гору. Бэйн погрузился в размышления.

— Я так рада, что мы не остались там! — с облегчением выдохнула Агапа. — Сама мысль о том, чтобы угощаться кровью…

— Это тебя беспокоит? Разве усвоить кровь не проще, чем плотную пищу?

— Мы не употребляем в пищу плоть, — замотала головой девушка.

— Вообще-то крови они нам и не предлагали. Она представляет собой слишком большую ценность, и они предпочитают добывать свежую. Меня волнует не это.

— Что же тревожит тебя, Бэйн?

— Это не Фаза.

Она замерла на месте.

— Что?

— Когда я менял цвет нашей одежды, магии сопутствовала вспышка. Раньше такого не бывало никогда. Способна ли на такое наука?

— Менял цвет? О, да; некоторые материалы чувствительны к радиации, поэтому вспышка означала бы…

— Так я и думал. И гоблины так легко не сдаются; они всегда бросаются в драку, не убегая, пока противник не уничтожит нескольких из них. Но особенно меня заставили задуматься вампиры. Это не они.

— Но тот факт, что мы не видели, как они меняют облик, не значит…

— О, они вполне могли бы, при помощи какого-нибудь устройства. Но друзья, которых я назвал… — юноша покачал головой.

— Но они действительно могли отсутствовать, — нерешительно возразила девушка.

— Первый — да. Но второй, Видселуд, является сыном Водлевиля, которому оказал услугу мой отец. Видселуд на шесть-семь лет старше меня, но мы приятельствуем, поскольку в моей компании он может путешествовать, пребывая в полной безопасности.

— А со своими сородичами не может?

— Нет. У него проблемы с усвояемостью крови. В пещере они держат зелье, которое на время исцеляет эту болезнь. Его никогда не выносят наружу; это зелье незаменимо. Поэтому Видселуд всегда летает поблизости от пещеры, когда не странствует со мной. Только я могу доставить его домой в случае нужды.

— Но тогда он должен быть дома! — поняла Агапа.

— Именно. А охранник сказал, что его нет.

— И всё же это не доказывает…

— И третий, Сачеван.

— Он тоже мог…

— Она, — поправил Бэйн.

— Женского пола? Но охранник сказал «он».

— Точно.

— Что, если охранник просто забыл?

Бэйн улыбнулся.

— Ни один мужчина не забудет Сачеван!

Агапа искоса взглянула на него.

— Она?..

— Почти так же прекрасна, как и ты, в облике девушки. Ей вослед не обернётся лишь слепой. Даже оборотни воют на неё.

— Но тогда как?..

— Никак, — вздохнул Бэйн. — Это не та вампирская гора, которую я помню. Следовательно, это не те вампиры, которых я знаю, и это не Фаза.

— Но для чего…

С неба спикировала летучая мышь. Приземлившись, она превратилась в ослепительно красивую девушку.

— Милей меня? — требовательно спросила она.

Бэйн воззрился на неё.

— Нет, — и, после паузы, — сэр.

Девушка изменила облик, обернувшись уже знакомой им Гражданкой Белой. Затем постарела лет на двадцать, но осталась облачена в белое.

— Значит, тебя не одурачить, молодой человек, — хмыкнула она.

— Нет, сэр.

— Ты прав; всё это — лишь декорации. Я смогла воссоздать их, поскольку, будучи ребёнком, посетила Фазу и колонию вампиров на ней. Но двадцать лет спустя, судя по всему, там появились новые обитатели. Без постоянного контакта о таких вещах не узнаешь.

— Верно, сэр, — согласился Бэйн.

— Ладно, всё это — притворство, — она окинула Бэйна недовольным взглядом. — Но ты настоящий. Ты действительно с Фазы; ты это продемонстрировал.

— Но, сэр, для чего? — спросила обеспокоенная Агапа. — К чему играть с двумя рабами, которые не желали причинить вам вреда, в столь жестокие игры?

— Это вам ещё предстоит узнать, — ответила Гражданка. Она щёлкнула пальцами, и пейзаж вокруг исчез, оставив после себя большую пустую комнату. Гражданка неприятно улыбнулась.

— Кажется, мы угодили в неприятности, — пробормотал Бэйн.

— Необязательно, — сказала Гражданка Белая. Но резко очерченные морщинки вокруг сомкнувшихся губ выдали ложь.