Вне Фазы

Глава 6 Открытия

Очевидно, по рядам монстров уже пронёсся слух о том, что с Машем лучше не связываться, поскольку больше им с Флетой никто не угрожал. Они вернулись на поляну, где он оставил одежду, однако той уже не было.

— Свиноголовы, — пробормотала Флета, внимательно осмотрев траву. — Уносят всё, что не лежит под охраной заклинания.

Значит, придётся продолжать путь в этом шутовском наряде. Маш пожал плечами. После усилий, которые он вложил в его создание, почему бы и нет?

— Эта тропинка уходит к югу, — сказала Флета, показывая на ту, что он заметил ранее. — Во владения Табуна. Как только мы выйдем на открытое пространство, можем идти на север до самого Ущелья. — Она искоса взглянула на него. — Возможно, тебя понесёт на себе единорог.

— Одного раза хватило! — замотал головой Маш. — Вспомни, куда он меня унёс!

— Хорошо, пойдём пешком, — чуть раздражённо согласилась она. — Не беспокойся, во владения Голубого в целости и сохранности доставим тебя.

Они пошли по тропе. Теперь, очутившись вдали от болота, Маш чувствовал себя намного лучше. Могучие стволы мерно покачивали ветвями над его головой, отбрасывая грациозные тени, а папоротники держали землю в чистоте.

Флета приостановилась и принюхалась, как животное.

— Кажется, я чую нечто дурное, — отметила она. — Лучше нам поспешить.

Тропа провела их краем обрыва, затем свернула к востоку и ушла в речку. Маш хотел было переплыть её, но Флета покачала головой.

— Нет, эта вода ядовита. Нельзя, чтобы хоть капля попала на тебя.

— Но она слишком широка, чтобы перепрыгнуть, — возразил юноша.

— Вон там верёвочный мостик. Его надо перебросить через бурные воды и прикрепить к дереву на другом берегу, — она показала на моток верёвок над речным потоком.

— И как мы это сделаем, не пересекая реку вплавь?

— Мы прячем крюк в ветвях, — девушка дотянулась до нужной ветки и пошарила по ней пальчиками. Потом гневно топнула: — Исчез!

Из кустов на противоположной стороне донёсся насмешливый рёгот.

— Да уж, будь уверена, что его там нет, нимфа! — крикнул хриплый голос.

— Ах ты, летающий мусор! — огрызнулась Флета.

— Говори это с улыбочкой, птенчик! — торжествующе откликнулась её невидимая собеседница. — Вы во владениях гарпий! — Кусты раздвинулись, и показалась сама обладательница хриплого скрежета, принимаемого за голос: омерзительно-грязное крылатое существо с головой и грудью женщины. Маш даже на таком расстоянии ощутил исходившую от гарпии вонь.

— А ты во владениях единорогов! — парировала Флета. — Ты не имела права трогать мост! Это может привести к межвидовой вражде!

— Да что ты знаешь о межвидовой вражде? — издевательски гаркнула гарпия. — Думаешь, что по владениям гарпий можно пройти безнаказанно? Стой на месте, кобылка, и мы сами перенесём тебя над водой после того, как закончим свои дела с парнишкой.

— Какие дела? — спросил Маш, которого эти слова почему-то насторожили.

— Их род вечно нуждается в мужчинах, — пробормотала Флета. — И больше я не промолвлю ни слова.

— Ну, а я скажу! — взвизгнула гарпия. — Сначала мы сорвём с тебя листья, красавчик, потом поставим тебя перед нашей самой красивой цыпочкой, а потом…

Но Маш уже уловил, к чему она ведёт, и запустил в уродливое тело топором. Гарпия взмахнула крыльями и с отчаянным кудахтаньем снялась с места — как раз вовремя, чтобы топор пролетел мимо, сбив лишь несколько жирных перьев.

— Ну, погоди, глупец! — мстително заорала она, набирая высоту. — Разве ты уже не являешься игрушкой животного? Мы тебе покажем, когда я приведу сюда всю стаю!

Разъярённый, Маш швырнул в неё камнем, но порождение ночных кошмаров уже поднялось над деревьями и устремилось к западу.

Он обернулся, чтобы заговорить с Флетой, и застыл. Его спутница исчезла.

Он ошеломлённо побродил вокруг. Пойти обратно по тропе она не могла, поскольку на ней стоял Маш и непременно её увидел бы. Не смогла бы и перепрыгнуть речку — уж слишком маленького роста была. Наверное, ушла вниз по течению, раздвигая по дороге кусты, в поисках другого мостика. Но так быстро и тихо; он даже не заметил!

Что там гарпия твердила о своих владениях? Внезапно Маш провёл нужные параллели и всё понял. Он жил в Гардоме, который назвали, согласно историческим записям, помня о мифических существах с Фазы. Как и остальные города Протона: первые три буквы являлись названием какого-либо существа, и «дом» как дом. Раньше Маш не придавал этому значения. Теперь вдруг осознал, что это не просто совпадения. Гадкое создание действительно было той самой мифической гарпией, и это место принадлежало её роду. Таким образом география Протона продолжала пересекаться с географией Фазы. По всей видимости, данная область просто кишмя-кишит гарпиями!

Затем юноша услышал стрекотание. Оглянувшись, он увидел крохотную яркую колибри, мчавшуюся над тропой на противоположной стороне реки.

Подлетев ближе, она подцепила край верёвочной лестницы и понесла! его через поток, прямо к Машу.

Поражённый, он поднял руку и взял у неё верёвку. Птичка с готовностью отпустила свою ношу и улетела прочь с таким видом, будто её работа была выполнена.

Маш потянул за верёвку и обнаружил, что мост уже закреплён на той стороне. Он, в свою очередь, привязал концы к крепкой ветке и подёргал, убедившись, что мост достаточно прочен.

Теперь надо было отыскать Флету, потому что он не собирался бросать её тут на милость гарпий. Куда же она делась?

Он вгляделся в кусты: — Флета?

— Да, Маш? — отозвалась она прямо за его спиной.

Он подпрыгнул.

— Куда ты уходила? Я боялся, что…

Она пожала плечами.

— Иногда девушке требуется уединение.

— Серьёзно?

Она рассмеялась.

— Погоди, пока оно потребуется тебе! Я буду стоять и наблюдать.

— Потребуется для чего?

— В вашем мире не принято испражняться?

— Разумеется, принято! Но почему ты спрашиваешь?

Её недоумение превратилось в любопытство.

— Как насчёт тебя?

— Я робот.

— Сейчас ты кажешься самым настоящим человеком. А что такое ровот?

— Робот, не ровот. Это… — он запнулся, уразумев суть беседы. — Испражнения! Ты хочешь сказать, что уединилась для…

Она снова развеселилась.

— Звучит, словно ты раскрыл великую тайну! Все, кто вкушает яства, испражняются, даже девушки.

Лицо Маша опять заалело, как маков цвет.

— Я не…

— Ты, и впрямь, совсем не тот, кого ведала я! — весело сказала Флета. — Его подобными признаниями не смутить!

— Он обладал функциями, которыми не обладаю я, — Но, по мере того, как говорил это, Маш осознал собственную неправоту, ведь сейчас он тоже пребывал в живом теле. Ночью ему пришлось встать пописать, а теперь дискомфорт нарастал и в животе. Пища скапливалась в кишечнике, однако, не имея опыта испражнений, Маш игнорировал давление. Хорошо, что с опорожнением мочевого пузыря проблем не возникло; иначе он бы чувствовал себя неудобно вдвойне.

Флета изумлённо покачала головой, затем опомнилась.

— Нам следует перебраться через реку, пока не вернулись гарпии!

— В самом деле! — согласился он.

Она показала ему, как пользоваться верёвочным мостом. Проворно вскарабкалась на него, затем, цепляясь за перила руками, живо пересекла течение. Маш последовал за ней, быстро приноровившись к раскачиваниям моста под ногами. На противоположном берегу он нашёл свой топор и подобрал его.

— Теперь мост надо свернуть, — сказала девушка.

— Но я завязал его на той стороне! — пожаловался Маш.

Флета только улыбнулась и сняла крюк на том берегу, где они стояли. Едва мост ощутил свободу, как тут же свернулся сам собой, словно его скатали чьи-то невидимые руки, и мотком верёвок прилип к дальнему дереву. Он был готов для следующего, кому понадобится помощь.

— Сомкни губы, Маш, — посоветовала Флета. — Иначе все решат, что ты доселе не видел, как действует магия.

Маш закрыл рот, и они обернулись к тропе.

— Нам придётся подождать ещё пару минут, — вздохнул он.

— Подождать? Чего же? — весело прищурилась она.

Живот сердито забурчал.

— Мне надо… уединиться…

— Роботы же в этом не нуждаются, — напомнила ему девушка.

— Всё изменилось. Иди вперёд, а я тебя скоро догоню.

— О, нет, я буду держаться поблизости, чтобы ты не угодил в неприятности.

Он подумал, что сейчас взорвётся, и вовсе не от эмоций.

— За пару минут я вряд ли во что-то вляпаюсь.

— Ну… — Она шагнула к тропе, а он устремился к ближайшим кустам.

Затем она обернулась.

— Нет, я действительно не должна оставлять тебя без присмотра, Маш. Окрестности незнакомы тебе. Кто знает, чем всё закончится, если…

— Иди уже! — воскликнул он.

Подавив усмешку, Флета пошла по тропе, уже не оглядываясь. Шалунья изначально знала, чем всё закончится!

Маш вломился в кусты, не обращая внимания на царапины, нашёл подходящее местечко и начал снимать с себя необходимую часть одежды. Но намотал он её так эффективно, что это было сложной задачей. Нижняя половина упорно отказывалась сниматься. Пришлось распутывать узлы лианы на поясе, а вместе с ней уже слетели листья.

Он присел на корточки и предоставил остальное природе. Затем вспомнил, что живущие на Протоне люди, облегчившись, чем-нибудь подтирались, убирая налипшие фекалии вместе с их гадким запашком. Для этой цели они использовали специальную бумагу или же фонтанчик с водой. Здесь он был лишён и того, и другого.

Маш огляделся в поисках замены, но ничего мало-мальски подходящего не увидел. Снимать с костюма листья тоже не хотелось.

Он услышал тяжёлое хлопанье крыльев, и в небе показалась гарпия. Попытки скрыться в кустах ни к чему не привели. Она его узрела.

— Что это у нас тут? Голый самец! — проскрежетала она.

— Убирайся! — крикнул Маш, вспыхивая от стыда.

— Эй, цыпочки, я его нашла! — завопила она вместо ответа. — Почуяла по его зловонию! — И она разразилась противным смехом-клёкотом.

Теперь к нему летела уже целая стая. Маш понял, что действительно вляпался в неприятности. Эти грязные птицы насмешками не ограничатся; их узкие глазки светились торжеством, когти сжимались и разжимались, из клювов капала слюна.

Юноша осознал, что от них не убежать.

Его одежда разваливалась на глазах, чему немало способствовали колючки кустов. Гарпии же значительно превосходили его числом, а в воздухе чувствовали себя, как дома. Они настигнут его уже через несколько секунд.

Он поднял топор, но гарпии предусмотрительно летали за пределами броска, издавая дикие вопли. Если даже Маш швырнёт топором и в кого-нибудь из них попадёт, это будет означать, что в тот же миг он останется без оружия.

— Свежее мясцо! — проскрежетала гарпия, спикировавшая на него сверху. Он крутанулся на месте и взмахнул топором, но та ловко увернулась.

Другая атаковала его со спины, затем — третья. Куда бы Маш ни поворачивался, за спиной неизбежно оказывалось сразу несколько противниц.

Он прислонился к дереву, обеспечив себе хотя бы частичное прикрытие. Но испариться отсюда не мог, а когда устанет рука…

Вдалеке послышался стук копыт, сопровождаемый музыкой; знакомой мелодией волынок.

— Проклятье! — выругалась одна из гарпий.

Перестук и музыка стали громче — их источник стремительно приближался. Земля подрагивала от ударов копыт. Дудки выводили боевой марш. Гарпии с криками поднялись выше, в спешке теряя перья.

На тропе появился тот же единорог, что и раньше. Рог кобылицы был нацелен на ближайшую гарпию, но та уже взмыла в небо.

— В следующий раз мы доберёмся и до тебя, единорог! — провизжала она напоследок.

Кобылка обежала кусты, чтобы удостовериться в отсутствии врагов. Затем поскакала обратно по тропе, и вскоре Маш слышал лишь топот удаляющихся копыт.

Он расслабился. Это создание уже спасало его раньше, а затем исчезло; только что оно пришло на помощь снова, и опять покинуло его. У кобылицы явно не было скрытых мотивов. Возможно, она просто охраняла от чудовищ тропу. Тогда ему просто повезло!

Маш поднял большой лист, чтобы почиститься, затем как мог заново сшил сброшенную с себя одежду. Она выглядела ещё более странно, чем в первый раз, но после стычки с гарпиями могло ли быть иначе? Он ещё легко отделался. Маш выбрался из кустов на тропу.

К нему уже спешила Флета.

— О, Маш! — воскликнула она, когда он показался в поле зрения. — Я так за тебя испугалась!

— Я тоже, — признался он. — Но единорог меня спас.

— Да, я её призвала. Здесь уже начинаются владения Табуна.

— Ты позвала единорога? Но как?

Она пожала плечами.

— Без магии, конечно же, не обошлось. Это создание не враг тебе, Маш.

— Я уже понял. Но хотел бы знать, почему она мне помогает.

— Кто знает, что творится в чужом сердце?

— В самом деле!

Она воззрилась на его одежду.

— Как понимаю…

— Неважно! — огрызнулся он, безуспешно пытаясь поправить жалкие клочки.

— …ты растерял все свои листочки, — закончила она, возвращаясь к своей обычной манере речи.

Они продолжали идти по тропе, которая на протяжение почти двух километров уводила их на восток, а затем оборвалась на широкой, покрытой травой равнине. Маш встал, как вкопанный, и просто смотрел на это чудо.

— Ты что, никогда раньше не видел, как колышутся под солнцем луга на ветру? — поинтересовалась Флета.

— Никогда, — кивнул он. — Это великолепно! Целый мир — зелёный и цветущий!

— Твой не такой?

— Не такой, — печально согласился Маш. — За куполами лишь сухие пески и воздух, которым невозможно дышать.

— Невозможно дышать воздухом? Как это?

— Он загрязнён. Отходы с фабрик и рудников выбрасывались прямо на землю, в воду и в воздух, пока не уничтожили всю жизнь на поверхности планеты. Единственные места, где ещё можно существовать, — под куполами.

Она покачала головой.

— Твой мир не привлекает меня!

— Никогда об этом не задумывался. Но теперь, когда увидел это… кажется, здесь мне нравится больше, чем на Протоне. — Вообще-то, несмотря на неудобства, ему нравилась и жизнь местных обитателей. Раньше он никогда не испытывал ничего подобного. Даже дискомфорт был Машу в новинку, поскольку он впервые заполучил полностью живое тело. Боль вследствие сделанной им же ошибки запоминалась лучше, чем отклик цепей безопасности в механическом теле. Робот, к примеру, мог прогрызть дыру в собственном пальце, и некоторые даже делали это, ведь боль всё равно не приходила. С живым человеком такое вряд ли произойдёт.

— Тебе нравится вкус собственного пальца? — дразняще поинтересовалась Флета.

Марк выдернул его изо рта. Он действительно пытался проверить болевой рефлекс?

— Ты забавен, — улыбнулась она.

— А ты прекрасна, — отозвался Маш. Он потянулся к ней, и она не стала его отталкивать. Поцеловал — и её губы послушно раскрылись навстречу.

— Мы ведём себя глупо, Маш, — прошептала она. — Но ты мне нравишься. Я буду скучать, когда ты вернёшься в свой мир.

Маш снова подумал о Дорис, своей бывшей подружке-киборге. Она явно нравилась ему больше, чем он нравился ей. С Флетой он был знаком менее суток, и всё же испытывал к ней большее чувство, чем к Дорис. Вероятно, благодаря живому организму, чьи функции и эмоции перемешивались весьма своеобразно, причудливо и совсем не спрашивая его согласия. Но чисто объективно Машу казалось, что Флета лучше Дорис, даже учитывая разницу между их мирами и обстоятельства.

— Флета, это правда, что нам… тебе и мне… запрещено нравиться друг другу?

— Думаю, да. Во мне есть кое-что, пока тебе неизвестное. Если бы это раскрылось, вряд ли ты сейчас меня обнимал.

— Но, учитывая всё это, ты против моих объятий не возражаешь?

— Наверное, я ещё большая дурочка, чем ты, — и девушка снова поцеловала его. Этот поцелуй вышел ещё более страстным, чем предыдущий, и Маш понял: несмотря ни на что, отношение к нему Флеты было искренним. Она верила, что разонравится ему, как только он проникнет в её тайну; Маш в этом сомневался, но его сдерживало знание, что они не смогут быть вместе, когда он вернётся на Протон. Чувства между ними находились под запретом не потому, что с ней якобы было что-то не так, а потому, что они принадлежали разным мирам. И это печалило Маша.

— Мои ли сии слёзы или они принадлежат тебе? — спросила она.

— Мои, — ответил он. — Моя слезинка покатилась первой.

— Нет, и мои тоже.

— Флета, ты нравишься мне, потому что ты красивая девушка и помогла мне справиться с трудностями этого необычного мира. Я потерял свою девушку в другом мире, поэтому мою глупость легко понять. Но если ты знаешь, что мы не прдназначены друг для друга, зачем тратишь на меня своё время?

— Мне не стоит отвечать, — отозвалась она.

Маш грустно улыбнулся.

— Но ты всё-таки сделаешь это.

— Да. Моя… моя мать любила твоего отца, то есть отца Бэйна, но всегда знала, что он должен жениться на матери Бэйна, Голубой Леди. Так оно и вышло, и это было правильно.

— Голубая Леди? — переспросил он. — Мой отец — Гражданин Голубой.

— Верно. Сначала он женился на Голубой Леди, потом умер и отправился в твой мир, где у него появился ты. Адепт Стайл остался здесь, и у них родился Бэйн. А я, как и моя мать, частично увлеклась тобой. Бэйн всегда переводил наши отношения в игру. Но ты об этом понятия не имел, и… О, я оказываю тебе поистине медвежью услугу!

— Тогда расскажи мне, почему так считаешь, чтобы я мог судить обо всём сам!

Она покачала головой.

— Совсем скоро ты сам всё узнаешь, и сие закончится. Мне недостаёт смелости моей матери. Пока я не скажу тебе ничего.

— Ты замужем за другим! — воскликнул он.

— Нет, Маш!

— Тогда я женат на другой! Или обручён с другой. Что-нибудь в этом роде.

— Нет, мы оба свободны.

— Тогда я просто не понимаю!

— И я благодарна тебе за это, — она вновь одарила его поцелуем и отступила. — Мы должны продолжить путь в Голубые Владения. Но уже полдень; сперва следует отобедать, иначе ослабнем от голода.

— Ты нарочно сменила тему! — уличил её он.

— Да.

— Я бы хотел просто услышать тайну и самостоятельно во всём разобраться.

— Что ты думаешь о животных? — поинтересовалась она.

— О животных? Таких, как драконы?

— Да. И свиноголовы, и им подобные.

— Не вижу связи, но хорошо, отвечу. Я робот, так что большого опыта во взаимоотношениях с животными любого вида у меня не имеется. Но я знаю, что они — живые существа, и у них есть свои чувства и потребности, которые следует уважать. Например, та кобылка единорог; она дважды спасала мне жизнь, хотя я и не знаю причины. Несмотря на это, она прекрасное создание, и я отношусь к её образу жизни с уважением. Пока животные на меня не нападают, я… ну, считаю их такими же, как и все остальные живые существа. Их индивидуальность намного ярче моей собственной.

Она снова обняла его.

— Ты замечательный, Маш.

— Теперь ты ответишь на мой вопрос?

Она улыбнулась: — Нет.

— Но я же ответил на твой!

— Да, — и она отошла без дальнейших комментариев. Он испустил раздражённый вздох. Ему ещё изучать и изучать поведение живых созданий. В особенности, Флеты.

Она набрала фруктов, и они поели. Затем побрели через равнину на север. Ноги Маша уже устали, но он не жаловался; если хрупкая Флета спокойно держит темп, он тоже на это способен.

Благодаря ровной земле, они двигались с хорошей скоростью. Но часам к трём пополудни Флета остановилась.

— Маш, у нас есть выбор, — сказала она. — Кратчайший путь к владениям Голубого пролегает прямо к северу отсюда, но самый безопасный путь — к востоку.

— Сколько времени займёт тот и другой?

— Если перебираться через Ущелье, мы будем на месте уже к наступлению ночи. Отправившись другим путём и заночевав в дороге, достигнем замка к завтрашнему полудню.

Маш едва не поддался искушению выбрать тот путь, что позволял провести ночь бок о бок с ней, но дисциплинированность одержала верх.

— Тогда налево.

Девушка кивнула, и он запоздало понял, что она тоже надеялась на правую дорожку. Теперь он лучше разбирался в нюансах её мимики и жестикуляции. Но его разум машины контролировал живое тело, чего обычным людям недоставало.

Они свернули налево, и час спустя уже достигли Ущелья, которое представляло собой целую сеть зигзагообразных трещин, уходящих глубоко под землю. Поначалу они были мелкими, но чем дальше, тем становились шире. Приходилось переставлять ноги осторожно, чтобы не споткнуться.

Трещины росли, пока каждая из них сама не превратилась в миниатюрное подобие ущелья.

— Теперь лучше не нарушать тишину, — предупредила его Флета.

— Помолчать? Почему?

— Чтобы не потревожить демонов, которые обитают внизу.

Маш всмотрелся в зияющую пропасть. Там жили демоны? После всех тех чудовищ, с которыми он уже успел повстречаться, лицезреть новых как-то не хотелось.

Они подошли к области, где расщелины были такими широкими, что покрывали большую часть земли. Маш занервничал; один неверный шаг мог привести к падению в тёмную пустоту. Флета, в отличие от него, точно знала, куда идёт.

Наконец, они уткнулись в тупик. Трещины впереди и по бокам заключили их в своеобразное кольцо, выходом из которого была та самая тропинка, по которой они сюда поднялись.

Флета махнула рукой, и, проследив за её жестом, Маш увидел, что тропа возобновляется за новой сетью трещин. Им придётся прыгать.

Девушка подала пример. Разбежавшись, она ловко перепрыгнула на другую сторону и аккуратно приземлилась. Затем отступила, давая ему место.

Маш последовал за ней. Во время Игр он неплохо натренировался в прыжках, и тело ничуть не уступало его собственному, за исключением того факта, что было живым. Однако также оно было здоровым и охотно отзывалось на его указания. Он мог преодолеть препятствие, даже несмотря на усталость.

Они возобновили путь, продолжая петлять по этому странному лабиринту. Маш молча дивился: как вообще образовалось это ущелье? Существовало ли на Протоне его подобие? Раньше он не видел необходимости в том, чтобы исследовать земли за пределами куполов. Теперь об этом жалел.

Они подошли к очередной расщелине, которая требовала прыжка. Маш осознал, что Флета знала, где находятся наиболее узкие из них; иначе они давно заблудились бы между непроходимыми провалами.

Но едва девушка изготовилась к прыжку, как из-за скалы высунулась гротескная голова.

— Ар-р-р! — зарычала она.

— Демоны! — неприязненно воскликнула Флета. — Я надеялась, что они нас не услышат!

Из трещины повсюду высовывались такие же головы. Они были окружены!

— Нас загнали в ловушку, — пробормотал Маш. — Хотя мы и шли молча.

Демоны вылезали на поверхность. Тела были такими же бесформенными, как и головы. Короткие ноги, огромные длинные руки, бочкообразная грудь, отвисшее брюхо, а также — рога и хвосты. Из многочисленных пастей на путников скалились жёлтые зубы.

— С демонами не договоришься, — произнесла Флета. — Они нами питаются.

Маш приготовился сражаться, хотя и не видел, как можно победить такое скопище врагов.

— Встанем спиной к спине, — решил он, поднимая топор. — Я зарублю любого, кто подойдёт близко.

— Сие их не остановит; они не чувствуют боли. О, Маш, боюсь, наступил момент раскрыть мою тайну.

— Твою тайну? — непонимающе переспросил он, устало наблюдая за тем, как вокруг ним смыкается кольцо демонов. — Думаю, лучше подождать, пока мы выберемся из этой толпы. — В глубине души Маш и сам не верил, что это возможно. Демоны были ростом с него, и их было много. Хотя… если придумать подходящее заклинание… Что рифмуется со словом «демон»?

— Я единорог, — сказала Флета. — Ты должен сесть мне на спину, если хочешь добраться до безопасного места живым. Сейчас же!

— Ты… что? — Маш оглянулся и увидел, что девушка исчезла. На её месте стояла чёрная кобылица, дважды спасшая ему жизнь.

Ближайший демон рванулся вперёд. Маш замахнулся топором и обрушил его на голову неприятеля. Лезвие разделило голову на две половины, однако крови не последовало, и демон продолжал надвигаться. Теперь юноша понял нежелание Флеты сражаться с этими тварями; ничего человеческого в них не было.

Он отшвырнул демона, затем вскочил на спину единорога и ухватился за гриву.

— Вперёд!

Она сорвалась с места. Демон потянулся было к ней, но длинный рог пронзил его насквозь, отбрасывая назад в провал. Потом кобылка припустила по тропе туда, где стояло всего несколько демонов; скакать вперёд было невозможно, там их поджидала целая фаланга.

Демоны преследовали их, но не могли сравниться в скорости с единорогом. Через мгновение враги остались далеко позади.

Тем временем из боковых ущелий лезло всё больше демонов. Кажется, внизу им действительно не было числа. Перед следующей узкой щелью в земле уже выстроилась очередная фаланга ухмылявшихся противников.

Однако у единорога было преимущество не только в скорости, но и в инерции. Она устремилась прямо на них, грудью неся вперёд, к зловещему провалу. На краю она слегка присела и прыгнула, удерживая не только Маша, но и одного из врагов — перед собой. Маш нагнулся и ударил демона по голове. Когда ожидаемой реакции не последовало, юноша отрубил ему руку, которой тот цеплялся за гриву, и враг полетел вниз.

Трещины становились всё уже и уже, и наконец стали слишком мелкими, чтобы скрывать в себе демонов. Угроза миновала. Кобылка продолжала скакать вперёд, интуитивно выбирая самые устойчивые и твёрдые участки, чтобы ставить копыта. Она превосходно знала эту местность; должно быть, пробегала здесь не раз.

Вскоре они уже вернулись к развилке. Кобылица остановилась, и Маш спрыгнул на траву.

Без промедления животное исчезло, и рядом с ним вновь возникла Флета. Она грустно посмотрела на него.

— Теперь ты знаешь.

Внезапно всё встало на свои места. В болоте он позвал на помощь, и она пришла, приняв его за Бэйна, чтобы спасти давнего друга. Она отвезла его в безопасное место в кратере. Потом, когда он повёл себя странно, оставила его, чтобы позже возвратиться уже в человеческом облике. Осознав, что Маш не доверяет единорогу, и что не её друг, Флета скрыла от него свою истинную сущность.

Когда их атаковали гарпии, ей снова пришлось сменить обличье, чтобы его спасти. Потом она вернулась к привычному для него образу девушки-компаньонки. А теперь, не видя другого способа вытащить их из беды, наконец открыла свою тайну.

Теперь ему вспомнились и её странные замечания о Табуне и межвидовой разнице, и предупреждение гарпии о животном. Он старательно не видел или не желал понимать подсказки.

А её отношение к связи между ними? Он нравился ей, но, являясь животным, Флета не могла позволить себе полюбить человека. С Бэйном, имевшим представление о её сути, она просто играла, как (же)ребёнок. Если игры и заходили слишком далеко, всё потому, что единорога нельзя было считать обычным питомцем. Флета обладала человеческим разумом и чувствами.

Она сделала для него так много, заранее зная, что их знакомство обречено на провал, что он уйдёт, вернувшись в свой мир. И всё-таки не перестала помогать. Даже надеясь, что он останется на Фазе, она знала, что его отношение к ней изменится в момент, когда он поймёт её сущность.

Вот только Маш не был человеком, за которого она его принимала. Он был роботом и мыслил, как робот. Флета верила, что он оттолкнёт от себя животное. Как бы отреагировала она сама, осознав, что такое машина?

— Я тоже хочу рассказать тебе о себе, — сказал он.

— Я и так всё о тебе ведаю, — отозвалась она. — Ты сын того, кто был Голубым Адептом до Стайла. Его двойника.

— Более правильно было бы назвать меня сыном Шины, — поправил её Маш.

— Чьим?

Так он и подозревал. Дальнейшая история Голубого на Протоне обитателей Фазы не достигла.

— Шина — это машина, — пояснил он. — Человекоподобный робот. Ты знаешь, что это означает?

— Почему ты говоришь об этом сейчас, когда я открыла тебе свою природу и в страхе ожидаю своей участи?

— Потому что думаю, и ты можешь отвернуться от меня, узнав мой секрет.

— Ты животное с Протона? Но это не так!

— Я машина и сын машины. Существо из металла, пластика и других неодушевлённых предметов.

— Ты — плоть и кровь! — запротестовала она. — Я видела, как ты истекаешь кровью!

— Это тело мне не принадлежит. На Протоне я робот.

— Ровот, — повторила она. — Что это за создание?

— Точное подобие человека, только не живое.

— Голем! — понимающе воскликнула она.

Подумав, Маш согласился.

— Близко. Существо, которое не родилось, а было сотворено. Которому не надо дышать, спать или есть. Которое не чувствует боли. Которое способно идти без устали. Которое может имитировать человека, но человеком не является.

— Голем, — повторила она, изумлённо глядя на него.

— На Протоне, в моём собственном теле — да, — кивнул он. — Я мог бы отрезать себе палец, руку или даже голову, и всё ещё продолжать функционировать. — Он коротко улыбнулся. — Разумеется, без головы мне было бы трудно видеть, слышать или говорить. Но я бы не умер, потому что я не живой.

— Голем, — снова произнесла она. — Бесчувственная вещь.

— Ну, чувствовать я могу; у меня есть тактильные сенсоры. И ощущать эмоции тоже, поскольку на это запрограммирован. Для обладания сознанием. Но это не то же самое, что жизнь.

Она казалась потрясённой. Приблизившись к нему, осмотрела с ног до головы. Её нижняя губа дрожала.

— О, какая же я глупая! Открылась перед тобой — перед тем, кому всё безразлично.

Безразлично?

Маш обнял её и поцеловал. Внезапно всё, что происходило в течение последнего часа, утратило значение. Он был машиной, она — животным, и они знали друг друга всего один день и одну ночь, не догадываясь об истинной природе друг друга… и тем не менее, они чувствовали себя почти влюблёнными.