Владыка Пустоты 5

Глава 19

Гранитная скала треснула. Из расщелины ударило голубое пламя и дым, на миг затянувший ошарашенное лицо Владыки.

— Ты… — она вцепилась мертвой хваткой в руку Хошино, стиснувшую рукоять меча. — Откуда в жалкой человеческой женщине оказалось столько силы?..

— Ты не представляешь, дрянь, на что готовы люди ради тех, кто им дорог, — прошипела она. Её альва вливалась бурным потоком, подпитывая хлещущее пламя.

— Так ты… Ярослав, из-за тебя он… кха! — изо рта Владыки потекла золотая кровь. — Если ты умрёшь, ему будет незачем…

Хошино вырвала меч из её тела и занесла снова, чтобы отрубить ей голову. Но едва лезвие вышло из смертельной раны, как вспыхнул ослепительный свет. Крик Владыки, полный боли и ярости, ударил по ушам, а с ним все потонуло в грохоте мощного взрыва.

Хошино едва успела зажмуриться. Взрыв отбросил её назад, обдав волной альвы. Она вонзила меч в пол и, изо всех сил вцепившись в рукоять, приоткрыла глаза.

В темное небо била колонна чистейшего золотого света. Все Белогорье дрожало в конвульсиях, бешеный ветер бил в стороны с такой силой, что едва не сносил её вместе с обломком, в который она вонзила меч. Гул изливающейся альвы сотрясал небеса и землю, пока колонна не ударила в облака…

И в этот же миг свет погас, оставив затухающую полоску в ореоле мерцающих искр.

Ураганный ветер стих, оставив после себя лишь вихри клубящейся пыли и искр. Скала, расколотая её мечом, на глазах рассыпалась в мелкое крошево.

В гудящем воздухе не осталось ни следа от Владыки.

Не веря своим глазам, Аями медленно поднялась. Сердце всё еще колотилось в груди как бешеное.

— Она… исчезла, — Софья посмотрела на рассыпающуюся скалу, прижавшись к обломку стальной балки. — Но где её ядро? Где хоть что-нибудь? Мы точно… победили?..

Она посмотрела на девушку, на лице которой отпечатались черные полосы зомбификации. Слова застряли в горле.

Сглотнув горькую слюну, майор Хошино вырвала меч из пола и, пошатываясь, огляделась.

Чёрное небо, еще недавно раздираемое энергетическим штормом альвы, медленно светлело. Облака расступались, сквозь разрывы показались первые лучи солнца.

Всё Белогорье из венца технологии и инженерии превратилось в заваленное обломками поле боя. Гротескные развалины с оплывшими от жара краями высились нелепыми скульптурами. А среди них, на обожженном полу, виднелись останки его защитников и пленников.

Егор, спасший её в последний момент, лежал у груды обломков. На его израненном теле живого места не было, но упрямый парень каким-то чудом ещё дышал. Сквозь порванный костюм и запекшуюся кровь она видела, как на его коже проступили черные полосы альва-чумы.

Софья, стоявшая неподалеку, едва не теряла сознание. Из её носа и ушей текла кровь, а в уголках рта виднелась багровая пена.

А в десятке метров от них, посреди оплавленной воронки от удара, показался ещё один силуэт.

— Руи… — майор улыбнулась сквозь боль. — Выжила, девочка.

Раздался низкий, скребущий по ушам скрежет и стон металла. Громадная башня на краю Белогорья покосилась и рухнула вниз вместе с внушительным куском сооружения. Избавившись от части веса, громадный комплекс покачнулся и медленно пополз вверх, чадя каким-то чудом уцелевшими реакторами и двигателями.

— Госпожа майор, — прошептала Руи, оборачиваясь. — Нам надо убираться отсюда, пока… кха-кха… пока тут всё не развалилось на части…

— Знаю.

Сглотнув горечь во рту, она поковыляла к ребятам, инстинктивно прислушиваясь к каждому шороху.

— Руи, помоги Егору и Софье, если у тебя еще есть силы.

— Хорошо, — девушка поспешила к ним. — Но как мы вернемся обратно, госпожа майор?..

Хошино замерла, вслушиваясь в скрипы и стоны умирающего Белогорья. И обернулась к краю: из-за пелены рассеивающихся облачков донеслись знакомые звуки.

На фоне светлеющего неба показались несколько черных точек, летевших в их сторону.

— Не волнуйся, Руи, — впервые за долгое время облегченно улыбнулась она. — Русские своих не бросают. Вы только продержитесь, ребята…

Она покачнулась на слабеющих ногах и села на землю. Неимоверное напряжение сил, державшее её стальными тисками, отступило, и теперь она ощутила всю тяжесть навалившейся усталости. Привалившись спиной к стальной переборке, майор Хошино смотрела, как покачивающиеся вертолёты спешат к ним.

— Мы выжили, — прошептала она, морщась от боли в потрескавшихся губах. Но перестать улыбаться не могла.

Тяжелая ноша, терзавшая её душу долгие годы, наконец-то свалилась с плеч. Она сделала глубокий вдох, и горький, пропахший гарью и озоном воздух впервые казался ей невероятно сладким и приятным.

Софья, Егор и Руи… они выживут, несомненно. Вертолеты один за другим приземлялись на краю уцелевшей площадки, и она видела, как к ним уже бежали спасатели и маги во главе с узнаваемой фигурой Петра Кирсанова.

— Не смей умереть там, Слава, — майор устало закрыла глаза и выдохнула. — Победи и докажи, что все это было не зря.

Океан Кванты.

— Д-давай!.. же!..

Я собрал все силы и рванул цепь ещё раз. Сталь плавилась и изгибалась, как резина, упрямясь моему напору. Но держалась.

А в груди нарастал жар. Энергия пробужденного ядра рвалась наружу, разливаясь по жилам огнём. Он уходил в руки и ноги, пронзая спину и голову так, что из глаз летели искры.

Внизу копались и рычали от бессилия альва-монстры: мощная аура моего ядра слепила их и отпугивала, как пылающая ветка — диких зверей. Лишь один особо упорный держал мою ногу в мертвой хватке челюстей.

От боли хотелось выть не хуже монстров. Каждый зуб твари ощущался громадным ржавым гвоздём, врезающимся глубже в мою плоть. Скребя лапами по моим ногам, упрямая скотина ползла выше.

— Слава, не надо!.. — повиснув на одной уцелевшей цепи, Лили смотрела на меня со слезами. — Прошу, уходи… ты сделал для меня и так достаточно! Я же предала тебя, воспользовалась тобой, я не заслуживаю…

— Сказал же, мы вернёмся вместе! — крикнул я и снова налёг на цепи. Сталь со звоном натянулась и задрожала — или это были мои мышцы, готовые порваться от напряжения?

Лили замерла. А я почувствовал, как упрямый живой металл трещит и рвётся в моих руках.

— Ещё-о-о!.. — из моей глотки вырвался отчаянный крик. Вложив последние силы, я снова рванул непокорную цепь.

И она не выдержала.

Яркий свет озарил окружающую тьму, стирая без остатка беснующихся в воде монстров. По ушам ударил звон и треск разорванных пут, а с ними — грохот разбитого вдребезги кристалла.

Из глаз брызнули слёзы. Я зажмурился от боли, будто все кости в моём теле провернулись вокруг своей оси. Огонь альвы изнутри рвался сквозь треснувшую кожу.

Державшие Лилит цепи разлетелись снопами обломков — и мы полетели вниз.

— Слава!.. — вскрикнула Лили, взмахивая руками.

— Держись!

Я успел поймать ее за руку и притянуть к себе, как мы ухнули в толщу воды. Брызги разлетелись в стороны яркими снопами. Прижав к себе девушку, я посмотрел вверх.

Над поверхностью вспыхнул громадный сгусток энергии и ударил во все стороны извивающимися лентами света.

Нас закружило в водовороте. Казалось, гравитация сошла с ума. Верх и низ менялись местами, пока вода, наконец, не схлынула, как в осушающемся бассейне. Почувствовав под собой твердую почву, я стиснул дрожащую Лиливайсс и разлепил веки. И невольно воскликнул.

— Боже!..

Вокруг нас сгущалась тьма. Бушующий водоворот альвы окружил нас пеленой, в которой проносились одна за другой картины и образы, знакомые до дрожи. Хошино, Руи, Егор и Софья… они сражались с Владыкой Пустоты и гибли, снова и снова.

А через мгновение вместо них появилось лицо Фреи.

Девчонка бежала от монстров, но умирала в их пастях. Я видел сотни вариантов её гибели во всех жестоких подробностях. А за ней — и других кодексов. Всех, кто был в том бою триста лет назад против первого Владыки. Я не мог оторвать взгляда от ужасающего зрелища, до ломоты стиснув побелевшие кулаки. В груди сжался такой комок, что даже вдох давался через силу.

— Сестра!.. — голос Фреи окружал нас, повторяясь эхом. — Не бросай меня, пожалуйста! Спаси меня!

И Лилит не выдержала. Она с криком рванулась из моих объятий, но я удержал её. Измученная девушка, невесть откуда взявшая силы, вцепилась в меня и протянула руку к ближайшему миражу сестры.

— Фрея!

Я прижал её к себе и крикнул.

— Это ложь альвы, Лили! Держись, я вытащу нас!

И тут кружащийся вокруг нас водоворот образов остановился. Вода под нами снова пришла в движение. Черные волны поднялись живыми щупальцами, окутывая замершие изображения Фреи. Один за другим её образы растаяли, растворились в наползающем цунами. Чёрные щупальца поднимались выше, грозя сомкнуться над нами.

— У тебя нет выбора, человек, — раздался глубокий вибрирующий голос, словно сама вода издавала его. — Ты отдашь мне себя, если хочешь спасти девчонку…

В тишине я различил тихий голос. Одновременно похожий и на Фрею, и на мою сестру Есеню.

— Не бросай меня снова, пожалуйста…

Обессиленная Лилит уткнулась в мою грудь и вздрогнула всем телом. Я ощутил её скорбь всем телом. И знал точно — даже сейчас она верит в посулы альвы. Даже сейчас втайне надеется, что чудовищная сущность может вернуть её сестру.

— Лживая тварь! — крикнул я. — Тебе не хватило трёхсот лет издевательств над девчонкой, которая тебе доверилась? Ты воспользовалась ей и разрушила всю её жизнь, а теперь хочешь и меня облапошить? Чёрта с два! Я не буду служить тебе, никогда!

Я ощутил, как ядро в моей груди запульсировало с новой силой — и что-то рядом откликнулось, вторя его пульсу. Лили медленно подняла голову. С робкой надеждой.

— Я не отдам тебе Лили, — стиснув её тёплую ладонь, произнёс я. — Ты проиграла тогда, и проиграешь сейчас. Ты обманула её, чтобы превратить в свою рабыню, сделать из неё Владыку Пустоты и стереть людей с лица земли. Но ты проиграла. Она оказалась сильнее тебя. Мы — сильнее! И всегда будем. Может тебе и удалось ложью переманить одинокого кодекса на свою сторону. Но больше она не одна.

Пульсирующая чернота вокруг нас возмущённо завибрировала. Воды альвы стремительно вздыбились и обрушились на нас яростным потоком. Изо всех сил стиснув Лилит, сквозь толщу воды я снова различил голос альвы, и теперь он сочился разочарованием.

— Тогда я заберу вас обоих…

Урал, место битвы с Владыкой Пустоты.

Концентрация альва-частиц 178,6 на миллион

Ветер доносил запахи жжёного металла и камня. Роман обвёл взглядом открывшееся перед ним поле боя. От открывшейся картины по спине побежали мурашки, а в груди сперло дыхание от ужасающего запаха гари.

— Во имя… Всеотца, что здесь произошло? — изумленно прошептал он.

Перед ним лежала долина, зажатая между двух седых гор, в глубине которой виднелось почти выкипевшее озеро. Лучи солнца пробивались сквозь расходящиеся облака, освещая гору, от которой словно отрезали ломоть огромным раскалённым ножом.

Среди черных наплывов некогда несокрушимой породы курились столбы дыма над раскалёнными колодцами лавы. Живых там не было и быть не могло, но он знал — именно здесь и стояла основная часть имперской армии магов.

Уцелевшие леса горели, чадя черным дымом, и огонь неторопливо карабкался вверх по холмам, расползаясь дальше.

Люди, пережившие сокрушительный удар, виднелись внизу, вокруг озерка, на склонах соседних холмов и в лощинах. Они помогали раненым, разгребали завалы и ставили временные палатки, чтобы оказать помощь на месте. Отсюда, с вершины холма, они казались копошащимися внизу насекомыми.

Опустошённая и израненная земля ещё цеплялась за жизнь.

А над всем этим безумием в небе висела изувеченная чёрная громада Белогорья, дамокловым мечом нависая над людьми. С неё градом сыпались отваливающиеся части и куски, превращаясь в сплошной дождь обломков. Махина медленно кренилась, раздвигая облака своей разваливающейся тушей.

— Здесь была славная битва, — Аластер подошел к хозяина и с улыбкой посмотрел наверх. На миг в его взгляде почудилась гордость, будто он был причастен к отгремевшему сражению.

— И она закончилась, — глухо произнес Роман и пошел вниз по осыпающейся гальке склона к лагерю внизу. На огороженной, наспех расчищенной площадке стоял вертолёт с гербами рода Кирсановых. Возле штабной палатки суетился полноватый коренастый мужичок с погонами капитана.

— Как знать, господин, — сквозь свист ветра он услышал голос кодекса. — Не так должна выглядеть победа. Кое-что здесь точно не завершилось. А может, это только начало?

На его лице заиграла холодная, плотоядная улыбка.

Поджав губы, цесаревич поспешил к засуетившимся у площадки людям.

На душе скребли кошки. Отец нарочно удержал его от важнейшей битвы, но сам при этом был в Белогорье и сразился с Владыкой. Зачем? Из-за пресловутого риска? Но это не помешало ему возглавить шведский поход против Владыки Грома. Он что-то пытался скрыть? Еще один скелет в шкафу, вроде Вайнера?

Вопросы не давали ему покоя, один за другим роясь в голове. Но одно он знал точно. Это была не его битва.

И это злило до зубовного скрежета. У него словно украли ещё одну победу. Даже с императорским кодексом, он всё ещё недостаточно хорош для отца?..

«Ты ещё не готов». Слова отца вспыхнули в памяти и сгорели, как уголёк.

— В-ваше величество! — увидев его, дежурный офицер вытянулся и отдал честь. — Как вы здесь оказались? Я думал, вы там…

Он опасливо покосился на тушу Белогорья, медленно пробивающуюся сквозь облака. Роман скрипнул зубами.

— Доложи обстановку. Где сейчас Кирсанов?

— Его светлость, он… — начал офицер, как из штабной палатки рядом с посадочной площадкой донесся шум рации и знакомый голос Петра Кирсанова.

— … вели срочно подготовить группу эвакуации и полевой госпиталь!..

Тот бросился палатку и подхватил трубку рации.

— Ваша светлость! Все места в госпитале заняты, у нас не хватает мест даже для сидячих раненых!

— Так найди их! — даже сквозь мощные помехи Роман ощутил напряжение главы рода. — Делай что хочешь, хоть из-под земли достань, но… отыщи мне реанимационные для тяжелых поражений альвой! Мои дети ранены!..

— Вы нашли их? — на потном, красном от напряжения лице офицера возникла улыбка. — Молодой господин жив?

— Жив, но тяжело ранен… сть, много жертв… — помехи едва давали расслышать голос. — … проверю ещё раз и возвращаюсь. Мы вылетаем сейчас же.

— Сколько выживших? — вклинился цесаревич, едва не отняв трубку у штабиста. — Вайнер с ними? Он вернулся?..

— Ваше величество? — голос в трубке запнулся. — … не видел, мои люде еще обыскивают… ни его, ни кодекса нет. Боюсь, что владыка…

— Ясно, — Роман вышел из палатки, стиснув побелевший кулак. Аластер смотрел на него с ехидной улыбкой.

— Твой отец наверняка расстроится, — вкрадчиво произнёс он, подходя ближе. — Похоже, Империя лишилась своего героя и спасителя… того, кто не остался в резерве и не испугался…

— Заткнись, — прошипел Роман. — Я рвался в бой самым первым! Будь я здесь, жертв было бы куда меньше!

— Именно так, но отчего-то отец решил оставить тебя на скамейке запасных. Не хочешь спросить его, почему? Может дело совсем не в страхе за будущее Империи? Может, дело в твоём страхе?

— В моём? — цесаревич нахмурился, не сразу поняв сказанное.

Глаза кодекса сверкнули алым.

— Или он сомневается в тебе с самого начала?

Роман замер. В голове будто щелкнуло.

Призыв кодекса. Стычки с Вайнером. Свадьба. Война.

Всякий раз слова отца одергивали его.

Роман тряхнул головой.

— Отец прекрасно знает, что я ничего не боюсь. И уже не раз это доказывал в бою. Думаешь, меня пугает страх смерти?

— Думаю, что скоро там некого будет спасать, — кодекс указал на Белогорье. Махина показалась из-под облаков почти полностью, и теперь Роман заметил мощные голубые вспышки, прорезавшие облака черного дыма.

— Реакторы пошли вразнос, — нахмурился он. — Вот же дерьмо, пара минут — и там всё взорвётся к черту…

От громады в облаках отделились несколько маленьких черных точек. Сквозь гул ветра и отдаленные раскаты взрывов послышался шум летящих обратно вертолётов.

Слова Кирсанова снова всплыли в памяти. Они не нашли Вайнера.

— Если он и пережил битву, то взрыв уже не переживёт, — задумчиво прошептал Роман. — Такая катастрофа не оставит шансов даже кодексам. Ты прав, Аластер, Империя сегодня потеряла много героев. Но я сделаю так, чтобы…

Он обернулся — и застыл.

Там, где стоял его кодекс, была лишь пустота с легкой мерцающей дымкой в воздухе.

Аластер исчез.

Впервые за день Роману стало по-настоящему холодно.

— К чёрту это всё… — он покосился на приближающиеся вертолёты. — Довольно с меня твоих загадок и тайн, отец. Я возвращаюсь.