Владыка Пустоты 5

Глава 10

Прикованное к нарам тело альва-зомби поднялось, равнодушно ломая кандалы и выворачивая суставы. Прожилки на её коже пылали светом альвы, словно по венам существа бежала магма.

По моим рукам побежали мурашки. Да, я был лишь бесплотной тенью в этом воспоминании и точно знал, мне ничего не грозит. Но в этот момент я содрогнулся всем телом и инстинктивно отпрянул.

Чудовище, секунду назад бывшее девушкой, с неестественным рёвом бросилось на монаха, читавшего молитву. Не успел он вскрикнуть, как монстр одним ударом раскроил ему череп. Брызнули темные капли, веером окатив прикованных пленниц, тело рухнуло на пол.

А монстр, стряхнув звякнувшие оковы, ринулся к лежавшей рядом девчонке. Опьяненная зельем, она даже не поняла, что произошло. Тварь, на глазах обрастающая уродливыми кристаллическими наростами, вонзила в неё обе лапы…

Лили рванулась из пут, не сводя глаз с чудовища. И, клянусь Всеотцом, я чувствовал охвативший её ужас. Тварь же, раскрошив в щепки хрупкие нары, повернулась к нам, словно почуяла добычу.

На миг я забыл, что был бесплотным духом. Поддавшись инстинкту, я рванулся наперерез чудовищу и попытался закрыть собой Лиливайсс.

Но чудовище не сводило пылающих глаз с девушки позади меня. Мощнейшая аура Лили притягивала её, как запах мяса влечёт голодного хищника.

Силуэт твари вспыхнул багровым сиянием альвы, языки пламени побежали по серой коже, лопавшейся на глазах. Она сделала шаг, другой — и, споткнувшись, с воем боли рухнула на колени.

— Перегрузка альвы… — не отрывая взгляда, прошептал я.

Стремительно меняющееся тело не выдержало бьющей через край энергии. Альва-зомби на глазах превращался в живой факел, рассыпаясь яркими углями и снопами искр.

Тварь сгорела за минуту, оставив лишь горстку светящегося пепла и удушливый запах гари с привкусом озона. Я пошатнулся и, едва держась, попятился от кучки золы, слепо глядя по сторонам.

Еще остававшиеся в сознании девушки вопили от ужаса, монахи осеняли себя священными знаками и мелко тряслись. Один из них, не выдержав, бросился к наглухо запертой двери и заколотил в неё.

— Откройте! Во имя всего, выпустите!.. Они нас убьют, всех, эти чудовища!..

— Назад! — рявкнул монах, стоявший над Лили. Его голос эхом раскатился по подземелью. Плачущие девушки притихли, а перепуганный монах обернулся к нему.

— Продолжаем ритуал! — выждав пару секунд, заявил он. — Работу нужно завершить. Любой ценой.

Переглянувшись, монахи продолжили начатое. Снова заскрипели перья под монотонный шепот десятков людей в балахонах.

Я бросил взгляд на Лиливайсс: бледная, как смерть, она смотрела в потолок и шептала что-то. Пришлось почти прижаться ухом к ее губам, чтобы различить слова.

— … прошу, дай мне выжить… не ради себя… ради Фреи… у неё больше никого нет, так что прошу… ради неё, и ради других, кто остался один… кто лишился всего… дай мне выжить. Я должна выжить… чтобы это всё прекратилось.

Я молча отошёл в тень у стены, куда не добивал тусклый свет факела.

Ритуал длился несколько дней. Монахи, закончив писать гримуары, покинули подвал и забрали с собой факелы, оставив подопечных в кромешной тьме.

Ещё несколько девушек сгорели от перегрузки альвой, начав жуткую трансформацию в чудовищ. Кто-то не выдержал переливания и погиб сразу, кто-то держался до конца нечеловеческой пытки. Среди слабых стонов пленниц то и дело прорывались крики, а в потолок бил багровый свет их изменённых глаз.

Место жуткого ритуала на глазах превращалось в склеп.

Я потерял счет времени. Прошло, должно быть, больше недели, когда в затхлом, пропитанном запахами крови и сладковатой вонью начавшегося разложения раздался скрип двери. Я зажмурился от яркого света факелов.

— Вытащите выживших!

Внутрь вошли несколько монахов и принялись обходить нары. Видеть то, что их там ждало, мне совершенно не хотелось. Стиснув зубы, я вышел из подвала и еще не отвыкшим от темноты взглядом сразу нашел Шварцфельда. Он стоял напротив входа, сложив на груди руки, и напряженно смотрел внутрь.

В одно мгновение всё его существо изменилось, — поза выпрямилась, а взгляд заострился, когда изнутри донеслись шаркающие шаги.

Из полутьмы жуткого подвала, медленно выступая на дрожащий свет факелов, показалась невысокая, худенькая фигура Лилит. Её щёки впали, кожа стала белее бумаги, а накидка, перепачканная кровью, висела мешком. Но взгляд её глаз, некогда ярко-голубых, а теперь лучившихся холодным золотом, пронзал своей тяжестью.

Всеми фибрами души я ощутил тяжесть испытания, выпавшего на её долю. Та растерянная и робкая девчонка, какой она была недавно, осталась в черноте подвала, не оставив и следа после себя. Изможденная трансформацией, с посеревшими волосами, теперь она походила на пепел от костра.

Но она выжила.

— Джоанна, — выдохнул дворянин. Лили подошла к нему и, пошатываясь от слабости, застыла на месте.

— Моя сестра, — её сиплый, жёсткий голос казался чужим. — Я хочу увидеть её.

Он сухо, без лишних эмоций кивнул ей. Но впервые в его глазах я заметил уважение.

— Ты молодец, Джоанна, — скупо произнёс он. — Я устрою встречу. Но сперва как следует поешь, и…

Его слова прервал её тяжелый, хриплый кашель, Лили согнулась в приступе, зажав рот. Сквозь пальцы закапали, падая на пол, густые капли крови.

— Трансформация завершена, но это ещё не всё, — забормотал он и, приобняв девушку, повел её к выходу наверх. — Идём, нужно завершить работу, пока не поздно.

— Какого хрена… — шепнул я, поднимаясь следом.

— Твоё тело переполнено энергией, но еще не умеет сдерживать её порывы, — пояснил Шварцфельд, помогая ей подниматься по ступеням. — Нужно заключить контракт, чтобы стабилизировать их.

— К-контракт?.. — просипела Лили.

Ох дерьмо. Ну разумеется. Контракт между кодексом и хозяином, их нерушимая болевая связь. Я остановился у лестницы, глядя в спину Шварцфельда, уводившего Лили наверх к залитому светом выходу.

Он станет её первым хозяином. Тем, кто свяжет с ней свою силу и кому она доверит свою жизнь.

В памяти всплыл громадный шрам на её спине, и я замер, глядя им вслед.

Этот шрам оставит его рука. Это ОН ударит её в спину, навсегда оставив рану в её душе.

— Ублюдок, — шепнул я и хотел было последовать за ними, но услышал сзади настороженные голоса монахов. Пришлось прислушаться, чтобы различить их разговор.

— Какой ужас…

— Выносите тела через потайной вход, — распорядился первый. — Сколько из них выжило?

— Двое. Первую вы видели, а вторая совсем слаба, но сердце ещё бьётся. Остальные…

Повисла секундная тишина.

— Понятно, — глухо ответил первый. — Значит, двое из пятидесяти. Брат Густав передал, что во второй группе выжили всего трое.

— Во имя небес, их так мало…

— Ничего, даже с такими потерями к концу месяца наберётся с полсотни, брат Гримальдус. Этого достаточно.

Остальное я уже не слышал. Сжав кулаки, быстро поднялся наверх, старательно гоня из головы мысли.

Пятьдесят выживших станут кодексами. Это означало лишь то, что таких, как Лили, были сотни, тысячи. И почти все они, скорее всего, погибли.

Шварцфельд не стал тянуть с контрактом. Едва они поднялись на солнечный свет, как он велел слуге принести гримуар. Тот самый, в котором монах писал её кровью. Книжица из телячьей кожи выглядела совсем новой, не считая желтоватых, грубо обрезанных страниц.

Положив на неё руку, Шварцфельд зачитал знакомые мне слова клятвы и, надрезав палец, прижал его к потрескавшимся губам Лили.

В отличие от нашего контракта, не было ни жуткого светопреставления, ни бьющего в небо столба света, ни ураганного ветра, сметающего деревья и скот.

Лишь золотистая аура альвы окутала мага и Лиливайсс, разрастаясь на весь двор. Вспыхнув, как солнце, ослепительным золотым светом, она растаяла без следа. Но я видел, как между ними осталось едва уловимое свечение, как тонкие нити, связавшие двоих навсегда.

— Теперь ты мой кодекс, Джоанна, — с удовлетворением произнёс он. — Тебе нужно как следует отдохнуть, впереди много тренировок.

— Я хочу встретиться с сестрой, — упрямо возразила она. — Ты обещал.

Он посмотрел на худющую, слабую девчонку, едва стоявшую на ногах, и тяжело вздохнул.

— Фрею перевели в другой приют, в западной провинции, подальше от линии фронта. Монстры наступают, не сегодня-завтра и нам придётся покинуть этот город. Мы уезжаем завтра, а через четыре дня будем в Хальгелоте. Там ты и встретишься с сестрой. А пока отдыхай и восстанавливай силы. Это мой приказ, как твоего хозяина.

Маг не обманул, через четыре дня повозка привезла новоиспеченного кодекса к дверям приюта на окраине небольшого городка Хальгелот. Двухэтажное здание явно видало лучшие дни, но выглядело ухоженным, даже кустики живой изгороди были подстрижены. На перелатанной стене виднелся выцветший герб в виде двух крыльев с крестом между ними.

— Она здесь, — Лили выскочила из повозки с большой корзиной, накрытой тканью, и обернулась. — Идём, Мария!

Следом за ней из повозки выбралась высокая девушка с живым взглядом и яркими веснушками на лице. Хитро глянув на спутницу, она улыбнулась.

Вторая девчонка, выжившая в подвале с Лили. Пережив ужас трансформации, они стали общаться и даже сдружились.

— Говорила же, теперь меня зовут Лестат. Тебе разве не дали новое имя?

— Шварцфельду всё равно, — она дёрнула плечом и поспешила к двери в приют. — Да и мне, честно говоря, тоже. Идём.

— Ну, подруга… — Лестат дернула плечом и пошла следом, а я присмотрелся к её фигуре. Ничего не скажешь, девчонка была хороша собой. Покачивая полными бёдрами, она подмигнула стоявшему у входа мальчишке и пристроилась рядом с Лили.

— Тоже мне, императорский кодекс, — фыркнул я, подходя к ним. — Так вы, оказывается, давно знакомы…

Лили постучала дважды — и дверь открыла пожилая улыбчивая женщина.

— Проходите, мы вас давно ждём! Вы ведь от господина Шварцфельда? Фрея в общей комнате, идите за мной!

Не дожидаясь, пока воспитательница проводит её, Лили пролетела коридор и вошла в большую комнату, где были всего трое детей. Фрея сидела на лавке у окна, болтая ногами — и сразу обернулась, едва сестра вошла.

— Фрея… — Лили впервые за долгое время улыбнулась. — Сестрёнка, иди ко мне! Я обещала же, что приду!

— А… — девчушка уставилась на неё, медленно бледнея. — Ты… кто?

Я ощутил, как Лили буквально застыла на месте. Выронив корзинку, она шагнула к девочке. И та, не сводя с неё глаз, боязливо отступила.

— Ты чего, Фрея? Я же твоя сестра, помнишь?.. — она говорила ласково и тихо, но её голос ощутимо задрожал. — Мы ведь… вместе обещали…

— Ты не она! — девчонка бросилась в дальний угол и, всхлипнув, заревела. — Ты ни капли не похожа на Лилит!..

Я расслышал тяжелый вздох Лили. Она и правда уже не была похожа на прежнюю себя. Пепельные волосы пришлось остричь до плеч, её лицо ещё хранило следы истощения, а тяжелый острый взгляд золотистых глаз мог напугать и взрослого человека. Она излучала мощную ауру альвы, и даже простые люди ощущали это смутной тревогой.

На слёзы девчонки сбежались другие дети, а в проходе показались и воспитательницы. Однако Лили не двинулась с места.

— Я знаю, Фрея, — тихо заговорила она. — Моя внешность сейчас кого угодно напугает. Помнишь, как нам в детстве мама говорила закрыть глаза, когда в грозу за окном гремел гром? Закрой, пожалуйста.

Шмыгнув носом, Фрея отвернулась., но глаза закрыла.

— А потом она укладывала нас спать и пела песню. Помнишь такую?

Выдавив горькую улыбку, она тихо запела.

— О, ду либер Августин, Августин, Августин…

Меня накрыло волной воспоминаний. Я ведь уже слышал это, не так давно, тот же самый мелодичный голос. Когда она пела в душе, а потом неуклюже пыталась соблазнить меня.

Так вот откуда это…

— Лилит? — вытерев слёзы, Фрея обернулась к ней. — Но ты же…

— Не пугайся, — девушка мягко улыбнулась, скрывая горечь. — Это я, сестрёнка. Даже если теперь не похожа на прежнюю себя.

— Твои волосы, косички, ты… — Фрея робко подошла и тронула её волосы.

— Отрастут.

— Сестрёнка!.. — Фрея обняла её и рассмеялась. — Ты напугала меня!

— Всё хорошо, Фрея, — она зажмурилась, прижимая сестру. — Теперь всё будет по другому, обещаю.

— Ты так похудела! — встрепенулась Фрея и, сунув руку в карман платьица с вышитыми крыльями с крестом, выудила засохшую корочку хлеба. — Держи! Я специально для тебя её берегу, ты же всегда со мной делилась, помнишь? Вот, это чтоб ты больше не голодала!

Глядя, как она протягивает сестре высохшую корочку, я ощутил, как защемило в груди. Вот же чёрт…

— Спасибо, — кивнула Лили, смаргивая заблестевшие в глазах слёзы. — Расскажи лучше, как ты тут без меня?

Ещё с полчаса они разговаривали, взахлёб пересказывая друг другу свои приключения последних дней. И, немного утолив голод общения, Лили попросила выпустить их с сестрой на прогулку.

Я усмехнулся, глядя на растерянное лицо воспитательницы. Учитывая, кто покровительствовал загадочным девушкам, она не сказал бы и слова поперёк даже если бы те просто молча увели бы за собой Фрею, а с ней и остальных воспитанниц приюта.

А девушки втроём отправились к холму неподалеку от приюта. Там, устроившись под раскидистым ясенем, они организовали целый пикник. В корзине, которую Лили привезла с собой, нашлись козий сыр и ветчина, целая краюха ароматного хлеба с зеленью, свежие яблоки и даже леденцы в промасленной бумаге, слипшиеся в один большой кусок.

— А это твоя подруга, да? — уплетая хлеб с сыром, Фрея любопытно посмотрела на сидевшую рядом Лестат.

— Можно и так сказать, малышка, — улыбнулась она. — Скажем так, мы вдвоём прошли через очень-очень тёмный лес, полный опасных зверей, и выбрались к людям!

— Ого-о! — Фрея по-детски округлила рот. — И сестрёнка их всех прогнала, да?

— Ага, всех до единого, — Лестат сверкнула зубами. — Она теперь жутко сильная, ты знала? Из нас всех она самая-пресамая!

— Не скромничай, тебя чаще хвалит твой хозяин, — отмахнулась Лили. — Да и не всё у меня получается как надо…

— Сестрёнка опять себя не ценит, — вздохнула Фрея, уперев руку в бок. — О, а знаешь, давай я тебе кое-что покажу?

— Что?

— Секрет! — улыбнулась она и поднялась. — Меня Грета научила, я сейчас быстро сделаю! Только соберу всё, что нужно… вы никуда не уходите, ладно? Я мигом!

Запихав в рот остатки бутерброда, она вытерла руки о подол платья и побежала к полянке у подножья холма, где росли желтые и синие цветы. Следя взглядом за носившейся среди травы девчонкой, Лили поджала ноги к груди и обняла их.

— Знаешь, а мне даже немного завидно, — тихо заговорила Лестат, взглянув на спутницу. — Мои братья погибли вместе с отцом, а мать я даже не помню. Мне не за кого бороться, кроме себя да этого олуха Карла. Но теперь понятно, почему ты так упорно тренируешься.

— Я не могу проиграть, Лестат, — тихо ответила она. — Если меня убьют, если погибну, она останется одна, и кто тогда её защитит? Если бы я проиграла альве там, в подвале, у Фреи больше никого бы не осталось.

Лестат внимательно посмотрела на неё — и усмехнулась.

— Хоо, да ты прям идеальная сестра. Видать, хорошая у тебя была семья, раз ты так за неё трясёшься.

— Была, — вздохнула Лили. — Ты видела, как погибли твои родные?

— Неа, — Лестат подхватила ломоть ветчины и отправила в рот. — Да и если бы видела, то что? Отец вечно пил, а если нет, то лупил нас с братьями и вечно посылал работать на поля. Мне, конечно, жаль их, но…

Она дернула плечом.

— А я видела, — тихо ответила она. — Маму разорвали монстры на моих глазах. А отец сгорел, когда бросился её защищать. Потерять Фрею я не могу, не имею права. Если надо, я буду её щитом, и слава небесам, что теперь у меня есть на это силы.

— Щитом? — усмехнулась Лестат. — Милая моя, если ты еще не поняла, из нас делают не щиты. Тот дворянин по приказу короля делает из нас боевые топоры. А все топоры тупятся и ломаются о кости врага. Твой хозяин — мастер лить сладкие речи в твои наивные ушки, а на деле уже очень скоро мы пойдём бить монстров, как любые другие солдаты. Ты, я, мы все — просто инструменты. И радуйся, что твоя девчонка ещё слишком мала, чтобы стать инструментом… пока что.

— Пусть так, — холодно ответила Лили. — Я всё равно…

— Лилит, я закончила!.. — Фрея бежала обратно с охапкой сорванных цветов. — Давай сделаем вместе, я научу!..

Я молча стоял у дерева и наблюдал, как они плетут маленькие цветочные венки, смеясь так, будто и не было никакой войны. На душе скребли кошки.

— Чёрт возьми, Лиливайсс, мы с тобой так похожи, — прошептал я. — Что же случилось, раз ты отвернулась от всего, что тебе было дорого и перешла на сторону альвы? Как ты могла предать?..

— Готово! — Фрея подняла над головой туго сплетенный венок из полевых цветов. — Сестрёнка, он теперь твой!

— Спасибо — она с улыбкой надела венок на голову. её взгляд скользнул в сторону, и улыбка тут же стерлась с её лица.

Со стороны приюта к ним шла знакомая высокая фигура Шварцфельда.

— Вот и закончился наш пикник, — вздохнула Лестат, отряхивая руки от крошек. — Я же говорила…

Мужчина поднялся к ним и внимательно посмотрел на притихших девчонок. Натянув маску доброжелательности, он заговорил.

— Нам пора, Джоанна, Лестат. Король велел собрать всех кодексов, уже завтра мы выступаем на первое задание.

— А как же тренировки? — возмутилась Лестат. — Мы даже магию как следует не освоили!

— Придется учиться в бою. Нам отправили еще несколько кодексов из других монастырей, скоро наберётся пятьдесят — как раз столько нам и нужно. Пятьдесят дочерей войны, которые её и закончат.

— Звучит отвратительно, — сморщилась девушка. — Дочери войны, фу…

— Придумайте сами, как себя называть, — он пожал плечами. — Так или иначе, ваши силы позарез нужны нам, чтобы победить апостола пламени.

— Девы битвы, — внезапно произнесла Лили, снимая с головы подаренный сестрой венок. — Пусть лучше так.

— Дядь, а хотите я вам тоже венок сделаю? — к нему подскочила Фрея, до того возившаяся неподалёку, и не заметившая появления мага.

Он взглянул на неё. Холодным, оценивающим взглядом скотовода, осматривающего телят в своём стаде.

— Не нужно, Фрея, твоей сестре он идёт больше, — маг обернулся к девушкам. — Собирайтесь, повозка ждёт вас у ворот в приют.

Он уже собрался уходить, как снова посмотрел на Фрею — и одобрительно бросил.

— Крепкая девочка. Растёт.

Он одернул плащ и пошел к приюту, оставив девушек одних. А я посмотрел ему вслед, прокручивая в голове его слова.

— Всё, идём, малышка, — Лестат взяла Фрею за руку и направилась к спуску, как обернулась к Лили. — Ты идёшь?

Лиливайсс смотрела на свою ладонь, державшую венок сестры. Стебельки цветов высохли, потеряв живой блеск. Между её пальцев играли вспышки разрядов, аура альвы пульсировала в руке, вторя биению сердца.

— Лилит? — позвала спутница.

— Да, иду, — встрепенулась она и, сунув венок за пазуху, поспешила за ними.