Владыка Пустоты 5

Глава 1

Москва. Императорский дворец.

Концентрация альва-частиц 41,1 на миллион

Подняв волну обжигающего воздуха, посреди зала для совещаний разверзся портал. Пожарский едва успел закрыться от вороха сорванных со стола бумаг, разлетевшихся в стороны, как из портала вывалился, держась за бок, государь Император.

С гримасой боли на лице, он рухнул на одно колено. Портал за его спиной схлопнулся, оставив после себя затрепетавшие шторы и кружащиеся листы отчетов. В нагревшемся воздухе разлился тошнотворный запах гари и альвы.

— Государь! — Пожарский бросился к нему, но тот поднял ладонь, останавливая его.

Опричник замер, не сводя глаз с его перчатки, с которой капала темная кровь. Видавший всякое, он ощутил, как по спине забегали ледяные мурашки. Никогда прежде Император, казавшийся ему всесильным, не представал в таком… жалком виде.

Его одежда была истерзан и прожжена, волосы растрепались, а на могучем, волевом лице виднелись следы копоти и царапины. Гримуар императорского кодекса болтался на одной цепочке, остальные были разорваны в клочья. Под рукой, которой он зажимал рану на боку, по одежде расползалось темное пятно крови.

Он тяжело дышал, сцепив зубы. Во всём чувствовалось, что его терзала жестокая боль.

— Вы ранены, сударь, я позову врача…

— Созывай Верховный совет! — зыркнув горящим взглядом, прохрипел он. — Сейчас же!

Пожарский на миг оцепенел. Верховный Совет из двенадцати великих князей Империи срочно созывался только в экстренных случаях. Даже во время войны со Швецией Император не призывал всех глав родов.

Заметив его замешательство, Император поднялся на ноги и решительно подошел к столу.

— Я дам команду, — спохватившись Пожарский подскочил к терминалу и начал вводить команды по закрытой сети. Император не сводил с него глаз, дыша как после тяжелого марафона. Краем глаза главный опричник заметил, как подрагивает его сжатый кулак.

— Сударь, что случилось в «Белогорье»?

— Катастрофа, — глухо ответил он. — Созывай всех боеготовых магов с кодексами, через пятнадцать минут они должны быть готовы выступить в бой. Тех сил, что сейчас остались там, не хватит надолго.

Рассылая один сигнал за другим, Пожарский украдкой открыл карту с данными альва-сканирования со спутников. Вся зона в месте нахождения «Белогорья» утопала в багровой сигнатуре. Альва-фон сейчас там был просто убийственный, не меньше семисот единиц.

И он продолжал расти.

Это могло значить только одно.

— Владыка пробудился, — голос Пожарского звучал утвердительно.

— У нас ещё есть время его остановить, — тяжело выдохнул государь. — Я сделал всё, что мог, но вернуть Вайнера не получилось. Черт возьми, созвать кодексов сюда, немедленно!

Он сорвал с оставшейся цепи гримуар и, хлопнув им по столу, прижал ладонь к закоптившейся обложке.

— Сирин! — гаркнул он. — Где ты, черт возьми? Сирин!

— Сбор объявлен, — отчитался Пожарский. — Через пять минут главы родов будут здесь.

Неприятный холодок в животе перерастал в увесистый кусок льда.

Воздух в зале заискрил, и во вспышке нестерпимо-яркого света возникла императорский кодекс.

И впервые в невозмутимом взгляде кодекса он увидел замешательство и страх.

— Мой господин… — начала она, как Император перебил её.

— Я не смог, Сирин. Порча уже проникла в него слишком глубоко. Трансформация уже необратима, — он до скрипа стиснул кулак и, сдвинув взлохмаченные брови, строго посмотрел на неё. — Значит остаётся только одно. Мы должны убить его, пока Владыка Пустоты не набрал полную силу.

Бледное лицо кодекса посерело, а сияющие голубым светом глаза словно потускнели. Выждав секунду, она молча кивнула.

— Владыка ещё слаб, у нас есть шанс. Я организую новую атаку, а ты собери все кодексы, какие сможешь, — добавил он. — Если не поможет и это…

— Мне подготовить обращение к хранителям остальных императорских кодексов? — вклинился Пожарский. Он знал, что это была крайняя мера. Просить помощи у сильнейших кодексов враждебных стран — то же, что расписаться в собственном бессилии. Как и то, что Император сперва сделает всё, что может, прежде чем пойти на такое.

— Подготовь, — кивнул государь. — Сейчас в руках Владыки мощь не одного, а полутора ядер, а если он найдет девчонку со второй половиной и объединит их, его уже никто не сможет остановить. Пожарский, организуй поисково-спасательный отряд, они проникнул в Белогорье и эвакуируют девчонку, если Владыка ещё не нашел её. Мы с Сирин отвлечём его сосредоточенной атакой.

— Понял! — кивнул тот, как тут же раздался сигнал тревоги. Три пары глаз прильнули к открывшейся голограмме с панорамной картой Уральских гор. Одна за другой на ней возникали мерцающие алые точки — очаги альва-порывов.

— Он начал открывать порталы… — прошептала Сирин. — Экспансия началась. Как тринадцать лет назад в Японии.

— Это не чёртова Япония, всё куда хуже, — император покачал головой. — Мы стоим на пороге глобального вторжения. Провалимся — и нас ждёт апокалипсис.

Он прижал окровавленный гримуар к поясу. Цепи, повинуясь току альвы, туго обвили книгу. Разорванные звенья со звоном стали собрались воедино. Отняв руку от раны, государь с гримасой боли обернулся к кодексу.

— Нам нельзя облажаться, Сирин. Мы должны убить то, во что превратился Ярослав. Действуй, немедленно.

— Слушаюсь… мой хозяин.

Склонив голову, она отступила назад и исчезла во вспышке портала.

— В камеру, живо.

Усталого вида худощавый охранник снял с майора Хошино наручники и кивнул на довольно просторную камеру с матово-белыми стенами. Поймав его холодный взгляд, она шагнула внутрь — и за спиной сразу вспыхнуло желтоватое ограждающее поле. Ноздри защекотал запах озона.

Ни решеток, ни замков. Только комнатка три на четыре метра и полное одиночество.

Снова.

Её скрутил тяжелый приступ кашля, во рту моментально разлился противный привкус крови. Согнувшись от пронзившей тело боли, она упала на колени.

— Эй, ты там живая? — раздалось сзади.

— Л-лекарства… — прохрипела она, сглатывая кровавую слюну. — В моих вещах… капсулы… дай…

— Цк, дерьмо… — глухо буркнул он и, пошуршав немного в её конфискованной куртке, выудил банку с лекарством. — Эти? Там осталась-то всего пара. Держи.

Пролетев через барьер, баночка упал рядом с ней. Хрипло хватая ртом воздух, Хошино свинтила крышку и торопливо проглотила капсулу. Приступ накатил с новой силой, так что ей пришлось упереться лбом в холодную кушетку и зажмуриться, чтобы перетерпеть пронзающую боль.

Наконец, капсула начала действовать. стараясь дышать ровно, Аями вытерла кровь с губ.

— Тридцать первый, возвращайтесь, — с треском помех ожила рация охранника. — Тревога первого уровня, общий сбор всего личного состава.

— Вот же дерьмо, — прошипел он. — Тридцать первый, иду, только сперва запру нашу изменницу.

Она оглянулась на охранника, вводившего охранный код силового щита. По коридору прокатилось это тревожной сирены.

Засевшее глубоко внутри неё волнение снова поднялось на поверхность. Если это связано с Ярославом…

— Что происходит? — Аями посмотрела на опричника. — Тревогу первого уровня объявляют только при начале войны…

— А тебе-то что? — хмыкнул он. — Тебе теперь хоть война, хот потоп — один фиг тут сидеть…

— Я — действующий майор Имперской Армии, — холодно ответила она. — В случае войны меня обязаны призвать, даже если я под подозрением…

— И что? — она равнодушно глянул на неё. — Даже если война, ты еле живая.

— А то, что за препятствие долгу военнослужащих тебя самого могут посадить, — заявила она. — Я знаю, у опричников есть своя система информирования, возьми альвафон и проверь!

Охранник посмотрел на неё, несколько секунд обдумывая услышанное. Недовольно цыкнул и достал альвафон. Она поднялась и подошла к барьеру, пытаясь увидеть, что на экране.

— Альва-прорывы на Урале, риск пробуждения Владыки… — пробубнил он, по-видимому, не особо разбираясь в смысле написанного. — Вот видишь, никакой войны. Так что сиди спокойно до суда.

— Там есть что-то про Вайнера? — выпалила она. — Ярослав Вайнер! Он есть в сводке?

— Есть, — усмехнулся тот. — Да не про твою честь. Твой дружок призвал Владыку! Теперь все войска и кодексы объявят на него охоту. Удружила ты нам, майор…

Издав смешок, он убрал альвафон и торопливо зашагал по коридору к выходу.

Едва его шаги затихли, воцарилась гнетущая тишина.

— Чёрт тебя дери… — прошептала она и попятилась от барьера, пока не уперлась в стенку. Ноги предательски дрожали.

Последние сутки голова шла кругом от обрушившихся на неё событий. И в центре был её ученик… Слава.

— Что же ты натворил, — прошептала она, сползая на пол.

Мир поплыл перед глазами. Ледяной страх сковал её тело, даже затхлый воздух в камере казался густым и отчетливо завонял альвой.

Всё было так же, как тринадцать лет назад. Всё повторялось, но теперь не в родной Японии, а здесь. Ужасы прошлого шли за ней по пятам.

— «Что же ты натворила, Аями?»

Она резко вскинула голову. Взгляд лихорадочно обшарил камеру: никого здесь не было. Но она отчетливо слышала голос, почти забытый отголосок из прошлого.

Чуть хриплый, строгий голос отца.

— Бред, — шепнула она. — Просто побочка от лекарства после алкоголя, я же…

Она осеклась. На секунду ей привиделась высокая сгорбленная тень, нависшая прямо над ней.

Ледяной ужас из прошлого мгновенно пробрал её до костей. Прижавшись к холодной стене, она слепо уставилась перед собой.

Видение не уходило.

Её отец… он был здесь.

— Аями, когда ты возьмешься за ум?..

Майор куснула себя за губу, пытаясь прогнать наваждение, но поднявшиеся из глубин памяти воспоминания, которые она старательно игнорировала все эти годы, прорывались наружу.

Голос отца был таким же строгим, как в тот день, когда они поссорились в последний раз. Тринадцать лет назад, в день начала Великого альва-прорыва.

Отец заведовал лабораторией альва-исследований при институте, в котором она училась. И, в отличие от дочери, всегда отдавался работе до конца. Один из лучших ученых Японии, автор десятка научных открытий, сотен статей, гордость и ум нации. Бескомпромиссный, дотошный и требовательный к себе и другим, он ждал идеальности и от дочери.

Она была столь непохожа на его, что едва ли могла считаться дочерью столь выдающегося человека. Взбалмошная и отвязная, она скорее умчалась бы в клуб с подругами, чем корпела бы в лаборатории, помогая отцу. В учёбе не блистала, зато регулярно попадалась дисциплинарному комитету, нарушая все мыслимые правила.

Иными словами, позорила отца как могла. И всё же, они с матерью старались изо всех сил, чтобы поддерживать идеальный образ семьи.

Вот и в тот вечер они повезли ужин задержавшемуся в лаборатории светилу науки. Но вместо благодарности Аями получила очередную волну недовольства, и не стала себя сдерживать.

— Ты опять провалила пересдачу! — бушевал он. — Когда ты повзрослеешь и возьмешься за ум, Аями⁈ Я больше не буду прикрывать тебя! Как ты собралась стать ученым с такими оценками? Ты позоришь семью!

— Дорогой, прошу… — мать попыталась их разнять, но её робкий голос они не слышали.

— А я не собираюсь! — огрызнулась она. — Знаешь что? К чёрту! Я не соглашалась быть идеальной пай-девочкой! Иди ты в задницу вместе со своими исследованиями! Если для тебя альва дороже нас с мамой, то к чёрту такую семью!

Она отчетливо помнила, как рванула к выходу из лаборатории, когда в альва-реакторе начался сбой. Отец бросился к приборам, но унять неконтролируемую реакцию у него не вышло.

Может, именно их скандал отвлек его от показаний приборов, а может, сама судьба сыграла с ними злую шутку… но именно в тот момент произошел сильнейший выброс альва-излучения.

Даже сквозь толстенные защитные переборки она ощутила всплеск энергии. Всё здание озарилось жутким багровым светом, а через пару секунд защищенный корпус, прилегающий к лаборатории, взлетел на воздух в мощнейшем взрыве.

Багровое свечение залило всё небо, из недр дымящихся развалин поднимался громадный сгусток энергии, еще не обретший форму ядра альва-прорыва.

Половина ученых погибла на месте, вторая половина получила такие дозы, что незамедлительно начала трансформацию в альва-зомби.

Их с матерью спасло только то, что отец велел им укрыться в экранированном бункере. Но не его.

Когда они открыли двери бункера, чтобы сбежать, то первым, когда она увидела, был её отец… посеревший, исчерченный черно-оранжевыми прожилками, в изорванном и покрытом черной слизью халате. Он еще сохранял черты того ученого, которым гордилась вся страна.

Излучение превратило его в альва-зомби, но разум еще не распался до конца. Завидев их с матерью, он бросился к ним.

Семнадцатилетняя девчонка, растерянная и шокированная, она даже не успела среагировать, когда мать бросилась наперерез ему и закрыла дочь собой.

— Господи… — Аями зажмурилась.

Перед глазами снова встало полное слёз лицо матери, которую прижимал к полу обезумевший монстр с искаженным, залитым кровью лицом. Она снова слышала его рёв и чавканье плоти, разрываемой почерневшими зубами, скрежет когтей по полу и последний крик женщины, спасшей её ценой собственной жизни.

Вспомнила залитый красным светом коридор, по которому бежала от обезумевшего чудовища, некогда бывшего её отцом. Холод воздуха в легких, дрожь в ногах и бешеное сердцебиение. Торчащий из земли камень, и подвернувшуюся ногу, жесткий песок площадки и горящие адским светом глаза приближающегося монстра.

И три выстрела, вспоровшие тишину ночи и оборвавшие его существование.

— Прости… — вырвался из её груди сдавленный шепот. — Я подвела вас с мамой…

Уже потом она тысячу раз прогоняла в голове тот вечер, и придумывала тысячу вариантов всё исправить.

Но вместо этого был сильнейший альва-порыв. Всеобщая мобилизация, куда она пошла добровольцем. Бесчисленные полчища монстров и жесточайшие сражения. Отступления из городов, критические потери. И спасительная помощь от соседней союзной России, отправившей тысячи лучших магов в главе с тремя князьями.

Один из них и заметил храбрую девчонку, к тому времени уже ставшую не по годам опытным ветераном. Ей не давалась наука, но вот в искусстве боя и тактики ей не было равных. Её превозносили как героя.

Уже после победы, она узнала, что получила тяжелую дозу облучения. Что карьера в армии ей закрыта навсегда, но умелую девушку взял под крыло генерал Кирсанов и дал ей новую жизнь в качестве инструктора в суворовском училище.

И она сбежала. Подальше от места, где всё напоминало о семье и о том, как она подвела всех. Она словно умерла тогда, в ту ночь, в альва-лаборатории города Канагава. Вместе с родителями.

В госпитале её раны заросли, а альва-порча стабилизировалась. Но в душе так и осталась открытая кровоточащая рана.

Она знала, кто виноват в трагедии той ночи. И не простила себе этого.

Как только выдалась возможность, теперь уже майор русской армии Хошино вызвалась участвовать в боевых операциях. Она придумала предлог и разработала великолепную программу подготовки. Она рвалась в самые сложные операции, и неизменно выходила с победой.

Но едва адреналин от боя проходил, гнетущая пустота в душе возвращалась. Адреналин и алкоголь давали облегчение, но лишь временно.

А потом появился он.

Молодой, дерзкий и упёртый парень, от которого веяло чем-то особенным. Он привлёк её внимание сразу. И его горящий взгляд разжигал давно угасший огонь в ней самой.

Её Слава.

Аями погрузилась в него как в живительный источник, с головой. Поначалу невинные, их заигрывания очень быстро переросли в настоящую одержимость. Она соблазняла его, подвергала сложнейшим испытаниям и сама бросалась в пучину безумства, наплевав на последствия.

Здесь и сейчас она чувствовала себя живой. И сжигала вместе с собой молодого парня, вцепившись в него как хищница в раненую жертву.

— Прости… — беззвучно прошептала она, потянулась за банкой с лекарством и проглотила последнюю капсулу.

Новая доза. Скупое тепло расползлось по телу, ненадолго давая успокоение воспаленным нервам. Аями откинулась на холодную, жесткую стену и закрыла глаза.

Перед ней снова встала их ночь после выпускного экзамена.

— «Почему?»

Она лениво потянулась на мокрых простынях, ничуть не стесняясь наготы, и обвила ногами крепкое тело любовника. Вокруг постели была разбросала их второпях скинутая одежда, пустые бутылки шампанского и совсем свежее удостоверение офицера, на котором лежали кружевные трусики. Снаружи еще гремели салюты и слышались крики разгулявшихся выпускников. Они явно будут отмечать до утра, когда за ними приедут автобусы и развезут вчерашних кадетов по родным поместьям и городам.

Но эта ночь принадлежала им двоим. В последний раз. После долгих сомнений и раздумий, она твердо решила это.

— Так будет лучше для нас обоих, Слава, — ответила она и потянулась за бокалом. Отпив половину, с ехидной улыбкой пролила оставшееся себе на грудь и с наслаждением посмотрела за взглядом любовника, следившего за стекающей струйкой.

— Разве нам не хорошо вдвоём? — продолжил он, слизнув капли с её кожи. — Я могу остаться с тобой. У нас же отличная команда, ты и я, и Броня, Реми, Нина, Женя…

— Слава, ты не понимаешь, — она обвила его за шею и привлекла к себе. — Дело не в команде. И не в нас с тобой. пойми, ты… ты нравишься мне, но так больше не может продолжаться.

От этих слов её кольнуло в груди.

Она знала, что хотела сказать ему.

Аями использовала его. Цинично и грубо заткнула им зияющую пустоту в себе. Соблазнила и подсадила на иглу их отношений. Настолько, что теперь сама не хотела отпускать его. Как наркоман, пристрастившийся к дозе, она искала новой встречи, ждала её.

Ни алкоголь, ни секс не могли заменить этого дерьмового чувства нужности другому человеку.

И всякий раз, насытившись им и лёжа в его объятьях, она корила себя за то, что ломает ещё одну жизнь. Она видела, что парень влюбляется в неё всё больше. Страсть в нём становилась любовью, растущей с каждым днём.

Это приводило её в ужас.

Как и то, что она начала ощущать это в себе.

— С тобой хорошо, ты классный, надежный и умелый, — тихо мурлыкала она. — Но это плохо кончится для нас обоих. Ты должен идти своим путём. Возглавить свой род, стать князем, и что там еще делают настоящие князья…

— А ты? — он приподнялся, беспокойно глядя ей в глаза.

От его взгляда хотелось сбежать, отвернуться, сгореть со стыда. Но она выдержала.

— А я взяла достаточно, — Аями выдавила кривую улыбку. — Знаешь что, давай не будем об этом? До утра у нас есть еще куча времени. Ты хочешь провести его в спорах, или лучше возьмёшь все заслуженные трофеи?

— Я понял, о чём ты говоришь, — помедлив, Слава коротко кивнул. Один этот жест заставил её сердце разрываться. Парень хотел сказать что-то ещё, но она прижала палец к его губам быстрее.

— Слава, завтра мы расстанемся и у тебя начнется новая жизнь. Как и у меня. Это неизбежно как рассвет. И если ты всё ещё доверяешь мне, доверься и сейчас: это будет правильно. Так нужно.

Нужно ей, даже больше, чем ему. Нечестно больше держать его на поводке и водить за нос.

Их мимолетное увлечение зашло слишком далеко.

Сколько бы она ни бежала от прошлого, забываясь в его объятьях, сбежать не получалось.

Всё повторялось вновь. Её ошибка толкнула ещё одного человека в пучину. Превратила в чудовище.

Так же, как её отца.

Она должна была настоять в тот вечер! Насильно увезти, спрятать, сделать хоть что-нибудь!

— Прости, Слава, я… — она обняла ноги и уткнулась лбом в колени. — Я повела себя, как дрянь. Ты…

Её голос перебил шум в ушах. Казалось, сам воздух загудел, а может, это альва-поле?

— Майор Хошино! — сквозь вязкий гул послышался незнакомый голос.

Она нехотя подняла голову. Сквозь пелену слёз Аями увидела, как рассеялся тюремный барьер и в камеру вошла высокая фигура. Женщина с горящими голубым светом глазами и бледной кожей. Её лицо было знакомо.

Сморгнув наваждение, она едва не вскочила.

— Императорский кодекс Сирин!

Кодекс прижала палец к губам и помогла ей подняться.

— Аями Хошино, ты ведь хорошо знаешь Ярослава Вайнера, — Сирин не спрашивала, она утверждала.

Еще не до конца понимая, что происходит, майор кивнула.

— А что…

— Ты должна спасти его, — кодекс взяла её за плечи и сжала их. — Ярослав сейчас заперт в сознании своего кодекса, и если ничего не сделать, пробудится истинная сила Владыки из ядра в его теле. Тогда никто его уже не остановит.

Аями посмотрела на пустую банку, лежавшую у кушетки.

— Почему тогда я?..

Сирин подняла руку — и посреди коридора разверзся клубящийся портал.

— Между вами есть связь, — Сирин обернулась к ней и дернула уголком рта в слабой улыбке. — Только ты сейчас можешь спасти моего сына.