Ветер перемен. Книга пятая

Глава 15

Двадцатью днями ранее...

Совершенно секретно

Экз. №1

Лично в руки

21 мая 1973 г.

Москва

Товарищу Андропову Ю.В.

Председателю Комитета государственной безопасности при СМ СССР

Члену ЦК КПСС

Докладная записка

О развитии ситуации вокруг гражданина СССР Любимова А.П.

Довожу до Вашего сведения:

В развитие информации, представленной ранее по линии 1-го Управления, 20 мая с.г. из резидентуры КГБ в Бонне получена повторная шифровка с уточнёнными сведениями о действиях гражданина СССР ЛЮБИМОВА Александра Павловича, 1954 г.р., военнослужащего ГСВГ, временно находящегося на территории ФРГ.

По данным наружного наблюдения, Любимов 18 мая в сопровождении гражданки ГДР Хеттвер Габриэль, ранее фигурировавшей в материалах как племянница гражданина ФРГ Арнольда Хеттвера, в доме которого проживают оба фигуранта, посетил частную резиденцию Федерального канцлера Вилли Брандта. Визит проходил в неофициальной обстановке, фиксируется продолжительное нахождение на территории дома, включая контакт с супругой канцлера.

20 мая Любимов вновь покидает место пребывания без уведомления кураторов, сопровождающих советскую делегацию в ФРГ и, по имеющимся агентурным сведениям, появляется в районе временной резиденции президента США Ричарда Никсона, прибывшего в Бонн с неофициальным визитом.

Наличие системных несанкционированных контактов с руководством ФРГ и США, а также доступ к ним вне официальных каналов, вызывает обоснованные подозрения о возможной попытке установления личных, либо идейно-политических связей с представителями капиталистических стран.

Меры, принятые по линии ПГУ:

1. Передано указание в резидентуру об усилении контроля, сборе компрометирующих материалов, прослушке контактных лиц (Габриэль Хеттвер и др.).

2. Начата подготовка оперативного дела под кодовым наименованием «Фокус».

3. Направлен запрос в органы военной контрразведки на предмет установления дисциплинарных и служебных характеристик Любимова.

Предлагаю:

1. Провести закрытое совещание с участием представителей 2-го Главного управления (контрразведка), 5-го управления (идеологическая безопасность), а также представителей Генерального штаба МО СССР.

2. Подготовить материалы для доклада в ЦК КПСС — в случае дальнейшего подтверждения взаимодействия указанного лица с западными политиками.

3. Вариант на случай эскалации — организация возврата Любимова в СССР под предлогом дисциплинарного взыскания.

Прошу указаний.

Начальник ПГУ КГБ СССР

генерал-лейтенант Мортин Ф. А.

Федор Константинович пробежал глазами докладную, размашисто подписал и нажал кнопку вызова адъютанта.

- Василий Архипович, отправь немедленно! - протянул он докладную, когда тот вошёл.

- Слушаюсь! - чуть наклонил голову адъютант, вкладывая докладную в красную папку.

* * *

В тот же день докладную записку начальника ПГУ положили на стол Председателю КГБ СССР Юрию Владимировичу Андропову.

Отпустив адъютанта, Юрий Владимирович снял очки в тонкой, металлической оправе мюнхенской фирмы Rodenstock, такие же, которые носило большинство западногерманских политиков и бизнесменов, тщательно протёр линзы носовым платком, водрузил их на место и развернул папку.

Пропустив вступительную часть он вчитался в донесение. Дойдя до конца, перечитал его заново, снова снял очки, помассировал уставшие за день глаза от сотен подобных докладных и задумался...

* * *

Первый день совместной записи на студии прошёл на удивление удачно и плодотворно.

- Давно я не испытывал такого удовольствия от работы! - сказал вставая и потягиваясь всем телом Алан Парсонс. Но этого ему показалось мало и он сделал несколько энергичных движений руками и ногами. Понятное дело, остальные музыканты приплясывали и притопывали во время записи, а ему приходилось сидеть как приклеенному.

- Да, альбом будет состоять из одних хитов. - согласился Жорж. - Я это понял ещё во времена Фестиваля. Народ просто валом валил уже после первого дня.

Для дебютного, "танцевального", как мы его называли между собой, альбома, было отобрано десять песен - все те, которые прошли на "ура" во время нашего выступления на фестивале во Фрайцайтпарке . В него вошли One Way Ticket , You're My Heart, You My Soul, Cherry Lady и конечно же Hands Up. Мне очень хотелось включить в него и советские хиты, но нужны были английские тексты к ним. Поэтому все наши вечера начинались с одного и того же: Габи упиралась ладонями в мою грудь и непреклонно говорила:

- Сначало дело!

И я, с причитаниями и жалобами на тяжёлую судьбу, а также коварство женщин, садился писать тексты. Правда Габриэль всячески оказывала мне в этом содействие, не говоря уже о награде, которая ждала меня по окончанию работы.

Таким вот образом, нам удалось "родить" вполне приличные тексты на английском к нашим советским хитам: "Крутой поворот", "Мадонна" и "Любовь, похожая на сон". Но сейчас , из-за отсутствия Габриэль, мы решили ограничиться записью только музыки ко всем песням. Однако, когда оказалось, что справились мы с этим делом гораздо раньше, чем рассчитывали, Парсонс предложил записать вокал для Wind of Change , благо эту песню я пел один. Художественный свист во вступлении получился с третьего дубля, а вот вокал "лёг на ленту", по словам Парсонса, идеально с первого раза.

- Что там у нас осталось? - Алан пошуршал листами бумаги со своими заметками. - Вот, остался ваш дует с Габриэль в Stumblin' In... Может запишем пока только твою партию, а когда подъедет твоя супруга, запишем её и быстренько закончим сведение?

- Ну, давай попробуем, - согласился я. - Не простаивать же...

Но вот тут нас поджидало разочарование...

Парни заиграли вступление, я сосредоточился и запел.

- Стоп, стоп! - раздался голос Парсонса у меня в наушниках уже на первом куплете и через стекло я увидел, как он пашет руками.

- Не пойдёт! - продолжил он, выключив фонограмму. - Саша, где твои чувства, которые так хорошо слышны на концертной записи? Ты как будто отбываешь номер. А песня ведь о любви. О том, что парень совсем потерял голову и готов на всё, ради любимой. А ты так поёшь, что ни одна девушка не поверит. Давай ещё раз!

Я только молча согласился со словами Парсонса и попытался, как делает это Габи, представить, что она рядом и я пою для неё...

- Сейчас лучше, - кивнул Алан, - но, всё равно, до идеального звучания далеко. Ещё раз!..

" И в третий раз закинул он невод,

Пришёл невод с травою морскою..."

Пришли на память слова из школьных лет.

- Рано радовались... - усмехнулся Алан. - Так бывает. Не можешь ты войти в образ. Ты поёшь как будто твой герой страдает от неразделённой любви, а он как раз наоборот - счастлив! Его девушка любит его...

- Получается, что не могу, - вздохнул я, стягивая с головы наушники. - На отсутствие фантазии я, конечно никогда не жаловался, но мне нужна живая Габриэль, тогда и чувства будут живыми. А вот так, когда её нет, я могу только мечтать и страдать.

Я взял несколько аккордов на гитаре, которая так и висела у меня на шее, для придания уверенности и пальцы сыграли какую-то нежную мелодию.

- Она для меня сейчас всё...

You're my everything...

Ну-ка, ну-ка, что за песня?!..

Я поудобнее перехватил гриф и стал подбирать давно забытую мелодию, уже и не помню какой группы. Что-то испанское в её названии было...

А в голове уже зазвучала грустная мелодия с простеньким текстом на английском, но именно такие непритязательные слова подхватывают и поют люди, даже не понимая их смысла.

You're my everything

The sun that shines above

you makes the blue bird sing

The stars that twinkle way up in the sky,

Tell me I'm in love.

- Саня, новая песня? - Юра раньше всех понял. - Покажи гармонию.

- Совсем просто, Юр, - я повернулся к нему грифом.

- И часто с тобой такое случается? - восхищённо покачал головой Маркус Бергер, бас-гитарист, когда через пол-часа мы сыграли песню полностью.

- Случается когда это необходимо, Маркус. - улыбнулся я. - Ну что, берём её в альбом?

В этот момент в дверях студии появился Марк и многозначительно посмотрел на меня.

- Может закончим на сегодня, парни? - предложил я. - И так все планы перевыполнили.

- Ещё и песню новую заполучили... - поддержал меня Жорж.

- Вы идите, а я ещё послушаю, чего вы тут мне наиграли... - сказал Парсонс, усаживаясь на ещё не остывший стул.

Мы только переглянулись с улыбками.

- Звонили из советского посольства, - вполголоса сказал мне Марк, - Леонид Брежнев хочет с тобой поговорить. Прямо сейчас. Машину они уже выслали.

Бонн, резиденция советской делегации.

Поздний вечер.

— Саш... Завтра лечу. - после обмена приветствиями начал разговор Леонид Ильич. - И так в Политбюро уже паника - немцы Генерального секретаря приворожили! С Брандтом — договорились. Почти. Есть небольшие разногласия по некоторым вопросам, но по иному и быть не могло. Работы впереди - непочатый край. А на душе… камень. Как оно всё получиться? Объединить две Германии в одну - это тебе не Никитку сковырнуть.

Брежнев вздохнул. Я молча ждал продолжения.

- Хонеккер крепко сидит. Но и это не проблема. Снимем, если надо. Проблема в том, что рядом - все такие. Нет там реформаторов. На кого можно опереться? Кто способен повести страну по новому пути? Есть там хоть один? Ты говорил, что у тебя есть в голове эта машинка, - Леонид Ильич усмехнулся и покрутил пальцами. - которая помогает тебе видеть не только будущее, но и людей. Кто чем дышит. Можешь прощупать аппарат СЕПГ? Кого поставить вместо Хонеккера?

- Леонид Ильич, нужно было предупредить заранее, - я вдруг засомневался. Впервые приходится сканировать " того не знаю кого", да ещё в такой вот обстановке. Всё -таки сидит в человеке это почитание начальства. И хотя для меня в прошлой жизни Брежнев давно перестал быть вершителем судьбы страны, но в нынешней реальности - вот он, сидит напротив и сверлит взглядом. - Но я попробую, конечно. Возможно потом мне нужно будет встретиться лично с этим человеком, чтобы получше "просветить".

- Ты найди мне этого человека, - кивнул Генсек. - А просветить его потом, у тебя будет возможность. И не одна... Будешь работать у него консультантом. Не простое это дело - повернуть страну. Так что скажешь?

- Мне нужен хотя бы список всех нынешних политиков ГДР, чтобы знать, на кого запрос "посылать" туда. - кивнул я на небо. - Я ведь по именам одного только Хонеккера и знаю.

- Да список мы тебе прямо сейчас можем состряпать, - махнул рукой Леонид Ильич. - Со мной тут такие толковые ребята...

Но не успел я согласиться, как в голове прозвучало : "Маркус Вольф".

- Маркус Вольф, - не задумываясь повторил я.

Голос в моей голове был со знакомыми уже интонациями и я был уверен, что это не я прямо сейчас придумал это имя. Тем более, что оно мне ничего не говорило и слышал я его впервые. В отличие, видимо, от Леонида Ильича , потому как знаменитые его мощные брови взлетели в удивлении:

- Вольф? Разведчик?

- А он разведчик? - теперь удивился и я.

- А ты не знаешь? А чего ж тогда предлагаешь?

- Так это не я, Леонид Ильич, - усмехнулся я. - Это мне "сверху" подсказали.

- А ты не ошибаешься? - Брежнев с сомнением смотрел на меня.

- На 99 процентов уверен, что нет. Вы можете сами убедиться, если поговорите с ним с глазу на глаз. Да и я могу сейчас попытаться получить подробности о нём, а вы проверите их со своими "толковыми ребятами". - с улыбкой сказал я. - Посидите минутку спокойно...

Надо отдать должное Леониду Ильичу - сидел он как мышка. Или, вернее, как мышь. Большой такой мышь...

- "Человек без лица". Один из самых умных и расчётливых людей в ГДР.

И при этом — тихий, незаметный, почти невидимый.

Он вырос в Москве. Говорит по-русски не хуже нас с вами. Верен социализму — но не фанатик.

И главное — он не хочет вечной Стены.

Он видит Германию единой. Не завтра. Но когда это станет возможно — он не станет мешать. Даже занимая свою нынешнюю должность, которая, вроде бы обязывает его этому противостоять. Строит свои собственные мосты на Запад. Тайно. Но строит. Готовится. Потому, что уверен - время разрушать Стену придёт! - я повторял фразы возникающие у меня в мозгу в том виде, в каком они ко мне приходили.

— Он же подчиняется Штази. - скривился Брежнев. - А они глотку перегрызут, если он скажет хоть слово в разрез с линией партии.

- Прямо как у нас, да, Леонид Ильич? - не удержался я.

- Ну, у нас уже давно не так... - нахмурился Генсек.

- А у них пока так. Поэтому он и не говорит этого слова. Вольф зарекомендовал себя "верным сыном партии и бойцом за социализм". - усмехнулся я. - И у товарищей по партии никаких сомнений на его счёт нет. Он способен ждать годами. А когда наступит момент — сделает то, к чему давно себя готовит.

- И к чему же он себя готовит? - Леонид Ильич сверлил меня взглядом.

- К тому, что страну рано или поздно, придётся спасать. При чем он не против социализма. Он против казарменного, тюремного социализма. Есть у него соратник - Франц Ланге, антифашист, в годы войны был участником знаменитой " Красной капеллы". Эта подпольная группа работавшая против фашистской Германии. Имела свои отделения в нескольких странах Европы. После войны учился в Советском союзе, где и познакомился с Вольфом. Экономист. В данный момент - посол ГДР в Швеции, где проникся духом "социализма с человеческим лицом". Эти двое могут составить отличный тандем: Вольф - Генеральный секретарь СЕПГ, а Ланге - премьер-министр.

— И ты так быстро всё это узнал? - недоверчиво произнёс Леонид Ильич. - То, " впервые слышу" и тут же столько всего и о Вольфе и о его соратники....

- Так это же замечательно, Леонид Ильич, - пожал я плечами. - Вот пусть ваши толковые и проверят всё, что я вам сейчас сказал. Если подтвердится - можете без опасений доверять Вольфу. Там, "наверху", о людях знают всё. Даже то, что они сами о себе не знают.

Брежнев медленно встал, подошёл к окну.

— Знаешь, сколько похоронили людей ради этой стены? Сколько лет меня убеждали и я себя убеждал, что она нужна… А ты сейчас говоришь мне, что есть человек, который не боится её убрать. И это не приведёт к краху ГДР. А если народ снова повалит толпами на Запад?

- Он всё равно повалит, Леонид Ильич, - вздохнул я.- И никакие стены его не остановят. Ни Берлинская из бетона, ни советская - из идеологических догм. Надо будет - люди и стены сметут. Вместе с властями. Вот тогда будет намного хуже. If you can't beat them - join them, как говорят англичане.

- И что они там говорят? - нахмурился Брежнев. - Не знаю я ваших языков.

- " Если не можешь победить их - присоединись". Это если буквально переводить. - ответил я. - А в широком смысле можно понять как : "Если не можешь остановить процесс - возглавь его."

- Ну, в переносном-то и я соображу... - проворчал Генсек.

Постоял ещё, глядя в темноту за окном, потом, видимо решившись, резко повернулся:

- Хорошо. Я встречусь с ним. Ну и ребята мои предварительно соберут на него всё, что можно. Поговорю, тет-а-тет. Так вроде говорится у вас, интеллигентов ? - в глазах Леонида Ильича блеснули весёлые искорки. - И если он меня не разочарует — через год ты увидишь другое лицо ГДР.

- Я бы хотел и другую Европу. - в тон ему ответил я.

- Ишь ты, прыткий какой! - рассмеялся Брежнев и добавил серьезнее: - И я бы этого хотел, Саша. Как вспомню, что ты мне рассказывал о своем будущем... Сердце кровью обливается! Ведь столько жизней положили! Миллионы.... Это только мы. А сколько всего в мире? И всё это зря? Эх... Поотрывать бы головы этим вашим политикам из будущего...

- А вы уничтожьте возможность мировой катастрофы, Леонид Ильич. Чтобы никакой, самый безумный политик, случайно оказавшийся на вершине власти ни в силах был повернуть историю вспять. Ещё есть время и политики сейчас не чета тем, что придут вам на смену. Объедините мир. Хватит его делить. Я верю, что у вас это получиться. Иначе, ни меня, ни Михаил Сергеевича сюда не забросили бы. В это время. Значит в нашем появлении здесь, есть какой -то смысл. Да и сейчас меня ведь не оставляют одного - подсказывают. Неужели же люди такие ограниченные существа, что даже собственную жизнь не смогут сохранить?..

Брежнев промолчал. Не стал и я продолжать.

- Ты совсем-то не забывай Родину. - неожиданно сменил тему Леонид Ильич. - Запишешь тут свои пластинки, ну с концертами там покатаешься по Европе. Ничего не говорю, хорошее дело! Тем более, что очень у вас это с твоей супругой душевно получается. А потом и приезжайте в Союз. Надеюсь в скором времени мы там порядок, хоть относительный, да наведём. Сейчас вот прилечу, вытащу Юрку на Политбюро, пусть там, глядя мне и товарищам по партии в глаза посмотрит и расскажет о своей антигосударственной деятельности. Ишь чего паршивец удумал - отравить Генерального секретаря ЦК!

Брежнев сжал кулаки.

- Ивашутин уже обложил его своими суперменами как медведя в берлоге. Никуда не денется! Вот тогда и приезжай. С концертами. Такой тебе марш-бросок по стране устроим, куда там Европе! У нас масштабы другие.

- С этим не поспоришь, Леонид Ильич, - согласился я. - Но у нас и зарплаты другие.

И видя, что Брежнев готов возмутиться, поспешил продолжить:

- Я не о себе, Леонид Ильич! Я могу и бесплатно выступить. Уже не бедный, а после пластинки, да европейского турне вообще можно больше о финансах не беспокоиться. Я об остальных членах группы и техническом персонале. Им ведь если сказать, сколько в Союзе артисты получают за концерт - обидятся. Подумают, что над ними смеются.

- Ладно, придумаем что-нибудь... - остыл Брежнев.

- Только не надо расплачиваться углём или лесом. - усмехнулся я.

- Каким углём? - приподнял брови Генсек.

- Да в моё время говорят с группой Бони М расплатились несколькими составами угля. Или даже, мазута... Ну, наши рубли " бониэмовцы" брать не захотели, а валюту жалко, самим мало. Вот и нашли выход! Этот уголь музыканты продали на Западе и получили свои "вечнозелёные рубли".

- Доллары, что ли? - догадался Брежнев.

- Они самые, - кивнул я.

- Ну это как-то... - Леонид Ильич попытался подобрать слова. - Не солидно...

- Музыкантам уголь продавать? - усмехнулся я. - А мировой державе углём расплачиваться?

Брежнев только хмыкнул и ничего не ответил.

- Твои -то уже улетели домой? - вдруг спросил он.

- Да нет, Леонид Ильич, повезла их Габриэль в небольшой круиз по Рейну, - вздохнул я. - Завтра должны вернуться...

- А ты, значит холостякуешь? То-то, я смотрю нет у тебя твоей привычной прыти. Понимаю... - посочувствовал Брежнев. - Если завтра возвращаются, давай я их прихвачу с собой до Москвы. По дороге поговорим с отцом за жизнь. Сам ведь говорил, что не знаем мы в Политбюро мнение народа...

- Да они постесняются, Леонид Ильич, - засомневался я.

- Ерунда! - отмахнулся тот. - Всё равно самолёт полупустой гоняем. Я вечером планирую лететь, часиков в семь. Так что если к тому времени соберутся, никаких отговорок не принимаю, летим вместе!

- Ну, спасибо, Леонид Ильич. Наши станичники будут ходить смотреть на людей, видевших живого вождя. - не удержался я от подкола и с опаской посмотрел на Генсека - как воспримет такие вольности?

Но Брежнев неожиданно громко засмеялся и сказал:

- Вот нет в тебе никакого чинопочитания! Никто мне такого никогда в глаза не говорил.

- Зато за глаза чего только не наговорили. - закончил я за него .

- Ты думаешь я не знаю? - горько усмехнулся Брежнев. - Поэтому и верю тебе больше, чем многим моим "соратникам". В лицо лебезят, а повернешься спиной - готовы нож в неё вогнать. Ладно, будем заканчивать, поздно уже. В вашем доме установили прямой телефон в Кремль, ко мне. Линия защищена. Можешь звонить в любое время и по любым вопросам. Ну и я буду консультироваться по мере надобности. На днях вернётся Громов, отпросился уладить кое-какие дела у себя. Я ему наказал беречь тебя. Вилли, конечно со своей стороны обещал обеспечить безопасность, но допустили же нападения на вас этих сумасшедших. Хорошо, что ты парень такой, что палец в рот не клади и сам разобрался с проблемой, но а если бы вдруг, не дай бог? Так что Громов привезёт своих парней. Мне так спокойней будет.

Машина советского посольства доставила нас с Марком домой совсем поздно.

- Спасибо, Марк и до завтра! - попрощался я.

- До завтра, герр Александр, - ответил он. Мне так и не удалось добиться от него, чтобы он обращался ко мне без этих титулов. Максимум, на что он согласился, это говорить мне "ты".

Марк ушел, а я задержался на ступенях нашего особняка. Небо полностью очистилось от облаков, звёзды сияли как сумасшедшие, а я вспомнил, что меня ждёт ещё одна одинокая ночь...

- Эх... - вздохнул я и хотел было повернуться, чтобы идти в дом, но в этот момент маленькие тёплые ладошки закрыли мне глаза...

Я задохнулся от неожиданности, схватил эти ладони, резко развернулся и впился своими губами в другие.

Девчачьи...

И это были губы не Габриэль...