Вершина Мира

Глава 8

Ночь прошла тревожно. С рассветом Шахназаров собрал нас в маленькой комнате с низкими подоконниками. На стол он положил три свёртка.

— Раз, — он коснулся первого, — «подарок почтения»: тонкая бязь, хорошая игольная сталь, карманные зеркальца. Это для писарей и переводчиков.

— Два: «подарок уважения» — кусок коралла и часы-луковица, простые, но ход верный. Это — для помощника амбаня.

— Три: «подарок благосклонности» — моржовая резьба и мех песца. Это — для самого господина Ван Юя.

Он посмотрел на нас с подпоручиком пристально:

— Никакого оружия в амбанский дом. Шашки — тоже оставить. Вы, Бочкарёв, пойдёте в парадном кителе без эполет, а вы, Волков, в гражданском сюртуке. Руднев — рядом. Говорим одно и то же, коротко: «Научная экспедиция. Маршрут — Яркенд, Хотан, далее к Лхасе. Войсковых целей нет. За порядок отвечает консульство». Любой вопрос о составе отряда — вы отвечаете по бумаге, которую я вам сейчас дам. Ни шагу в сторону.

— А если начнут про хунхузов? — спросил Бочкарёв.

— Тогда вы — жертвы нападения на русской территории. Здесь — только научная экспедиция. Остальное — дело наших властей. И ещё, — Шахназаров понизил голос, — деньги. Серебро в слитках, по две «лбовые» для писарей. Без суеты. Руднев подаст знак.

Мы репетировали ответы, как школьники перед экзаменом. Нас с Бочкорёвым инструктировал Щахназаров, а солдат и казаков Руднев: «Да — нет — не помню — в бумагах всё написано». Я чувствовал себя не командиром, а студентом перед экзаменом. К обеду подъехали две крытые повозки, нанятые консульством.

Амбанский дом стоял в глубине сада, за воротами с красными подбоями. Нас встретили и велели ждать в тени тутовых деревьев, куда нам подали чай — густой, маслянистый. Пахло известкой и жареным кунжутом. В тишине слышно было, как где-то в глубине двора щёлкают счёты.

Через пятнадцать минут меня и Бочкарёва позвали в зал. Ван Юй сидел на высокой скамье, по бокам — два писаря с кистями. На низком столике лежали наши вчерашние бумаги. Амбань кивнул, и мы поклонились. Шахназаров перевёл несколько вежливых фраз. Начался «экзамен».

— Назовите состав отряда, — ровно произнёс Ван Юй.

— Поименованный список отряда мы вам предоставили, погибших и выбывших по ранению отметили, консул передал его вашим людям — ответил я.

— Количество огнестрельного оружия?

— По одной единице винтовок на человека, а также личные револьверы офицеров, и три охотничьих ружья, хранится в консульстве, — подал голос Руднев. — По требованию наместника оружие не вынесем в город.

Писарь поднял голову, ткнул кистью в нашу бумагу:

— Маршрут?

— Яркенд — Карасу — Хотан, дальше — через плато к Льхасе. Обещаем не отклоняться в сторону Янги-Хисара и набатских округов, не собирать толп, не торговать, — отчеканил я, как учили.

— Срок?

— До смены сезонов, — сказал Шахназаров. — И с обязательным возвращением через Кашгар.

Шли вопросы о подати на дороге, об обозе, о количестве вьюков. Ловушки были завуалированы под простые вопросы: «сколько мер муки», «зачем два теодолита», «кто пожертвовал средства», «почему в списке спутников значится „врач“ — значит, ждёте раненых?» Мы стойко держались, отвечая быстро и четко. Когда речь дошла до «чайных денег», Руднев кашлянул, случайно задел локтем ширму — и шуршащая кисетная бумага незаметно перебралась к краю стола писаря. Тот не моргнул, лишь поставил дополнительную отметку в правой колонке и опустил глаза.

В самый разгар прений по левую дверь вплыл худощавый европейский господин в белом кителе, с холёной бородкой. Не представился, но представлять его не требовалось: английский агент из индийской миссии — «наблюдатель». Он сделал вид, что разглядывает резные наличники, но ухо его слушало каждое слово. Амбань не гнал его, только чуть поджал губы.

— Последний вопрос, — произнёс Ван Юй. — Кто поручится, что вы не вступите в сношения с ламами без ведома властей?

— Русское консульство, — спокойно ответил Шахназаров. — А лично я ручаюсь, что господин Волков не нарушит установленных обычаев.

Мы подали «подарок благосклонности». Амбань не прикоснулся — слуга аккуратно забрал свёрток и унес куда-то в другую комнату. Пауза растянулась так, что я успел услышать, как в саду чирикает какая-то невесть откуда взявшаяся воробьиная мелочь.

— Вам будет выдан пропуск, — наконец сказал Ван Юй, — но лишь до Яркенда и Хотана. Дальше — после донесения в Урумчи и ответа из Сучжоу, будет решено, сможете ли вы идти дальше.

Слова упали, как камни. Это был не отказ — но и не допуск. На получение нового пропуска, если мы его вообще получим, уйдут дни. Возможно — недели.

— Мы примем это решение, — ровно произнёс консул. — Пока — разместим часть людей в консульстве, часть — на постоях близ базара. Оружие останется в консульстве. После закупа провианта и найма проводников путь экспедиции продолжится. Мы вас известим о дате выхода.

Амбань кивнул. Писарь махнул кистью, выводя наш «маршрутный лист». Англичанин улыбнулся уголком рта и растворился в дверях — будто и не было его.

Когда нас провели обратно в сад, я впервые за весь день выдохнул. Казаков и солдат так на беседу и не пригласили. У меня в руках уже лежал пропуск. Бумага — тонкая, как луковая шелуха, печать — красная, как кровь на снегу. Не то, что мы хотели, конечно, но по довольному лицу Шахназарова я видел, что видимо он и этого не ожидал.

Мы вышли из владений амбеня и уже садились в повозку, когда ко мне бесшумно подошёл мальчишка, сунул под рукав сложенный клочок бумаги и исчез. Я удивленно развернул её: на серой, пахнущей сажей бумаге кривыми русскими буквами было нацарапано всего две строки: «У нижних ворот. Ночью, шатёр с красной бахромой». И подпись, «Бауржан»…

Сердце ухнуло. Нашлась пропажа! Но почему он сразу в консульство не пошел, зачем эти шпионские страсти? Я убрал бумажку и встретился взглядом с Шахназаровым. Он не спрашивал — лишь едва заметно качнул головой, мол потом расскажешь.

Уже в повозке я сунул бумагу консул. Он прочитал её и удивленно поднял бровь.

— Это ваш проводник?

— Да, разведчик, выделенный мне в Верном. Мы отправили его проводить раненых, так чтобы они хунхузом не попались, потом он должен был нас догнать. Не знаю к чему эта таинственность, но видимо есть причины.

— Ясно… — консул задумался — На провокацию не похоже, слишком грубо для китайцев. Видимо надо идти. Я выделю вам провожатого, своего переводчика. Он хорошо знает город и вполне может сойти за китайца или уйгура. Возьмете с собой пару человек из охраны консульства, там как раз есть два татарина. Но и вам очевидно придётся идти инкогнито… Кстати, консульство под наблюдением стражи амбеня. Ладно, что ни будь придумаем.

Во дворе консульства казаки, ничего не зная, смеялись над кислыми лицами писарей которых видели во дворе амбаня и спорили, что едят ламы на завтрак. Бочкарёв подошёл ко мне, глянул в лицо и хмыкнул спросил:

— Я случайно подслушал ваш разговор, и судя по твоему виду, Исидор Константинович, намечается прогулка не в музей. Где и когда?

— Ночью, и я пойду без тебя Женя. Останешься за старшего, — ответил я. — Бауржан нашёлся, но почему-то он не может прийти в консульство. Зная его, думаю, что причина у него веская.

Солнце скатывалось за крыши. Бумажный бой мы с китайцами провели вничью, но сейчас меня это мало волновало. Война план покажет, как говорится. Нам ещё дойти надо, до этого Хотана. Не пустят дальше, ну и хрен с ним. Не очень-то я и рвусь в Тибет, меня это путешествие и так достало. Получу официальный отказ, и назад потопаю с чистой совестью. В конце концов я тут не по своей воле.

Кашгарская ночь встретила нас сухим холодом и густым запахом дыма — то ли от очагов чайхан, то ли от навозных лепёшек, что жгли в каждом дворе. Узкие улочки, словно прорезанные ножом в темноте, были пустынны. Лишь редкие прохожие, кутаясь в халаты и опуская глаза, проходили мимо, не задерживаясь.

Мы шли вчетвером: я, переводчик консульства и два татарина из охраны. Из русской резиденции мы выбрались через забор, пройдя через сад соседнего дома. Все мы были в киргизских халатах и в темноте вполне должны были сойти за кочевников. Русский в сюртуке здесь чужой, каким бы тёмным ни был переулок.

У нижних ворот действительно стояли шатры караванщиков, и шатёр с красной бахромой мы отыскали с трудом. Красная ткань едва угадывалась в свете кособокой лампы, подвешенной на бамбуковом шесте, да к тому же была изрядно выцветшей. Вокруг — тишина, лишь где-то в глубине квартала глухо ухал барабан ночной стражи.

Я сделал шаг вперёд, и из-за полотнища вынырнула тень. Невысокий человек, лицо обветренное, но узнал я его сразу — Бауржан. Он схватил меня за плечо и прошептал:

— Слава Аллаху, вы живы!

— Я то жив, а ты как? Как Егоров и стрелки⁈

— Я довел их до Ат-Баши, и они были живы, когда я уходил. — Улыбнулся Бауржан — Там я встретил патруль Нарынского гарнизона и передал их солдатам. А потом… там же в Ат-Баши был человек, которого патруль и сопровождал. Это русский офицер, и он знает вас. В Кашгар мы пошли уже с ним вместе. Проходите внутрь, вас ждут.

— Оставайтесь здесь, следите, чтобы лишних ушей не было — приказал я сопровождающим, и пошел вслед за проводником.

В шатре пахло кумысом и старым войлоком. На низких подушках сидел человек, которого я в полутьме сразу и не разглядел. Он встал, повернулся ко мне лицом, и его голос раздался как гром среди ясного неба.

— Ну здорова, Сидор!

Я опешил. Фомин! Передо мной стоял мой друг и коллега, с которым мы покоряли Южный полюс!

— Етить колотить! Ты тут какого хрена забыл⁈ — От удивления и неожиданности я так и замер на месте.

— Не слышу радости в голосе — Сделал вид, что обиделся Арсений — ты чё, штабс-капитан, совсем опух? А где здрасти хотя бы? Я уже не говорю о том, что ты по стойки смирно должен приветствовать старшего по званию!

— Здорова, ты не представляешь, как же я рад тебя видеть Сёма! — Я сделал шаг вперед, и мы по-дружески обнялись — Какими судьбами⁈ И чего это ты меня штабс-капитаном назвал?

— Я тоже рад тебя видеть дружище! А тут я так же, как и ты, по приказу начальства. — Арсений, как всегда с улыбкой на лице посмотрел на меня и заржал как конь — Совсем ты в своих странствиях одичал, однако. Забыл, как указ Императора о награждении участников похода на полюс звучал? «Наградить орденом святой Анны четвертой степени с присвоением следующего классного звания и чина досрочно»! Ты два года по морям и льдам шлялся, и по выслуге получил поручика, а указом Императора в штабс-капитаны получается произведен. Так глядишь и меня скоро обскачешь. Даже завидую.

— Да? — Я удивился.

После приезда в Россию я ни разу не был на своей службе, в Генштабе. Меня сразу взяли в оборот и выпихнули в азиатские степи. А оказывается, что я всё ещё служу в разведке, и даже поднимаюсь по карьерной лестнице! Про орден то я знал, мне его даже вручили, правда не Император или регент, а какой-то чинуша в канцелярии Зимнего дворца, но про звание я как-то не подумал…

— Да! — Фомин усмехнулся — Ладно, об этом потом поговорим. Тебе скоро в консульство возвращаться. Давай о делах. Чай будешь? Баке, не в службу, а в дружбу, налей!

— Давай о делах — Кивнул я головой, усаживаясь на корпешку

— Значит слушай. — Фомин сел рядом и понизил голос — Есть информация, что в Льхасу вас не пустят. Это совершенно точно. Китайские власти не хотят, чтобы русские вышли на контакт с ламой, так что в Тибет экспедиции не пройти. Дальше Бочкарёв поведёт её сам. Дойдёт до Хотана, и будет тянуть время, сидеть там до тех пор, пока ты к нему не вернёшься.

— В смысле не вернусь? — Удивился я — А куда я денусь?

— А мы с тобой пойдем под видом торгового каравана в Непал! — Фомин сумел меня удивить. — Бауржан уже получил пропуск от амбеня сегодня. Вот мы то как раз через Льхасу и пройдём! Точнее пройдём рядом.

— Чего мы там забыли? В Непале этом? — Голова у меня шла кругом.

— Ничего мы там не забыли — хмыкнул Фомин — Таким образом мы выполним задание начальства, и заодно разведаем высокогорный перевал Нату-Ла. Недалеко от него сидит уже несколько лет посланник тибетского ламы к премьер-министру Непала. Вышел он с посольством семь лет назад, но в пути его застали волнения крестьян. Пока он пережидал бунт, лама умер, а потом и власть в Непале поменялась. Теперь этот деятель со своей свитой там поселился и не знает, как вернуться. С ним мы и поговорим, раз до ламы нам не добраться. Будет у него повод показаться на глаза начальству!

— А я там зачем нужен, раз тебя отправили? — Я скептически посмотрел на Арсения — Из меня дипломат и разведчик, как из тебя балерина! Давай я лучше с Бочкарёвым?

— Зато ты хорошо говоришь на английском, и к тому же мать его, английский рыцарь! Сэр Волков! Если ты не знал, то приставку «сэр» к фамилии, получают только британские граждане, и раз она у тебя есть, то ты можешь считается английским подданным. Паспорта у тебя нет, но у тебя есть письмо с королевской печатью и твое имя включено в официальный реестр награжденных. Для Непальских чиновников этого хватит. — Фомин поднял в верх указательный палец — А у Непала, между прочим, только с Англией есть договор о сотрудничестве, и только её миссиям разрешен проход в Непал. Бир Шамшер Джанг Бахадур Рана — премьер-министр Непала придерживается политики изоляции страны. Даже торговым караванам дальше долин после перевала Нату-Ла хода нет. Наша задача, попробовать просочиться вглубь страны, и по возможности установить контакт с властями, пусть даже и не официальный. Информация о караванных дорогах, гарнизонах, ценах на фураж и настроение местных — всё это нужно штабу. Так что ты идёшь со мной, это не обсуждается. Меня и отправили вслед за тобой, только поэтому. Ты главная фигура в этой партии, а моя задача подсказывать тебе, что делать.

Фомин наклонился ближе, понизив голос:

— Твоё место в караване займет Руднев. Китайским сопровождающим экспедиции не важно, кто там идёт, главное сколько людей. Завтра вы спокойно займётесь закупкой продуктов и фуража, а ночью мы втроём выйдем к западу, к старой дороге на Яркенд. Есть там кишлак, где нас и ждет наш торговый караван. Он состоит из нанятых Бауржанов погонщиков, и затарен шафраном, шерстью и чаем. С ними мы и пойдем. До Льхасы под видом караванщиков, за татар должны сойти, а через перевал пойдем уже как идущие с караваном англичане.

Я глянул на Бауржана. Тот, как всегда, молчалив, но глаза его горели уверенной решимостью.

— В какой-то блудняк вы меня решили втравить балбесы… — пробормотал я. — А если нас поймают?

— Вышлют из страны без права возвращения, вот и всё. Ну ещё Шахназарова домой отправят, это уж как заведено. — Попытался успокоить меня Фомин — Не ссы Исидор, на полюсе было хуже! Тут по крайней мере люди, а с ними всегда можно договориться.

— На полюсе? — Я посмотрел на Фомина — На полюсе не было амбеней, хунхузов, и прочих интриг! Я проклинаю тот день, когда познакомился с тобой, морда твоя шпионская!

— Ну вот и договорились! — хохотнул Фомин, по-дружески хлопнув меня по плечу — вали в консульство, готовься. Шахназарову уже должны были доставить письмо от меня, он поможет.

Мы шли назад по ночному Кашгару, где-то выли собаки, ветер поднимал пыль с улиц, а я думал только о том, что из мирного путешественника, я внезапно превратился в шпиона. Не смотря на успокаивающие заверения Фомина, я не верил, что, если наша миссия провалится, нам позволят так просто вернутся домой. Придётся снова рисковать жизнью, и на этот раз не по своей воле.