Ведьмы поместья Муншайн

54

Воскресенье, 31 октября Вечер. Осталось семь часов

Последний день в родном доме. После полуночи сестры перестанут владеть им, а завтра в девять утра приедет кран со стрелой и чугунным шаром. Но больше всего Квини убивает тот факт, что сестры проводят последние часы порознь, разойдясь по своим комнатам, словно борцы после кровавой схватки.

После чудовищного откровения Урсулы в доме горьким смогом повисла эмоциональная дымка. Квини думает о том, что надо бы созвать собрание, ведь сегодня канун Дня Всех Святых. В эту ночь магия особенно сильна, и ведьмы должны пойти в лес и провести все надлежащие ритуалы, вознеся хвалу Богине.

Но после некоторых размышлений она отметает эту мысль. Всем требуется время, чтобы зализать раны – Квини знает это, глядя на поведение животных Тэбби. Выдергивать сестер из дома и вести их в лес, который относится к ним все более враждебно и где без Табиты животные совсем одичали? Нет, это слишком жестоко. К тому же придется идти без Тэбби, хотя именно она так истосковалась по лесу. Пусть сестры сейчас порознь, но по крайней мере под одной крышей, и в этом есть хоть какое-то утешение.

Из дома уже вывезли все основное, и по комнатам гуляют сквозняки. Ранее днем Квини с Айви лично руководили упаковкой самых дорогих сердцу вещей, и с помощью магии все имущество уместилось в крошечный фургончик.

Квини бродит по коридорам, от комнаты к комнате, словно одинокий часовой, который должен убедиться, что все в порядке, шаги ее звучат гулко и потусторонне. В пустом доме в глаза бросается обилие пыли и паутины, что сестры пропустили во время генеральной уборки перед приездом Руби. На голых стенах – разводы от влаги, плесень, выгоревшие обои и прогоны истертой деревянной обшивки. А еще много выбоин и царапин – боевые шрамы, оставшиеся от времен, предшествующих созданию сестринства.

– Прости, старушка, – бормочет Квини, проводя ладонью по коридорной стене на третьем этаже. – Ты заслужила лучшей доли.

Квини не стала зажигать настенных светильников – это жест милосердия, ибо Квини не хочет, чтобы в свою последнюю ночь дом имел совсем уж неприглядный вид. Но вопреки ее добрым помыслам, пульсирующий на руке браслет с каждой минутой горит все ярче и жарче. Он начал прожигать ей кожу, ставя клеймо напоминания, что она продала душу дьяволу.

И что дьявол придет за ней через пять часов.

Квини полагала, что будет сильнее переживать по этому поводу. Должно быть, все дело в возрасте. Когда ты молод, кажется, что смерти нет. Даже удивительно, что Квини дожила до стольких лет, учитывая ее склонность к изобретательству, из-за чего многие ее приборы постоянно взрываются. Определенно, с долголетием ей повезло больше, чем собственным родителям.

Смертникам обычно подают последнюю трапезу, чтобы как-то заесть-запить горесть и сожаление. Но Квини мало о чем сожалеет. Разве что хотелось бы сохранить дом для сестер, а в остальном она бы ничего не стала менять в своей жизни. Так что в последние часы она не станет сверяться со списком дел, а постарается сплотить сестер. Это все, чего она желает. Да, и еще надо спасти Персефону.

Квини останавливается возле дверей Иезавель, ожидая услышать, что в комнате опять занимаются бурной любовью – так было в предыдущую ночь, когда Иезавель тайком привела в дом какого-то молодого жеребца. Ведь именно так она выпускает пар – занимаясь сексом или колотя вещи. (Впрочем, разве это не одно и то же – когда в стену летит тарелка или когда два тела бьются друг о друга?)

Но Квини слышит голоса Иезавель и Руби: они тихо воркуют о чем-то. Квини улыбается: по крайней мере, хотя бы две сестры находятся вместе, и Иезавель получает пищу для души, а не для плоти.

Дойдя до комнаты Урсулы, Квини хочет повернуть обратно. В ней все еще бушуют эмоции – боль и ярость, скорбь и ужас. Сейчас ей хочется прогнать Урсулу, объявить, что она больше не является частью сестринства.

Но ведь это будет предательством.

Семья остается семьей, даже если чей-то поступок вызывает у тебя недоумение. Семья – это узы, которых не разрубить, даже если порой рука тянется к бензопиле.

Кроме того, разве Квини не знала, что придет время неизбежной расплаты? Ибо ярость уязвленной женщины подобна аду, и, обезумев от ревности, такая женщина способна посеять хаос. Тут Квини полностью солидарна с Айви: любовь делает нас непредсказуемыми и опасными.

Поэтому Квини прикладывает ухо к двери, прислушиваясь. Она не знает, что сейчас услышит: может, плач, может, звуки неприкаянных шагов из угла в угол или шелест раскладываемых карт. Квини отшатывается, потому что из граммофона вдруг вырываются звуки песни. Должно быть, Урсула распаковала граммофон и принесла его обратно. Песня эта – «Лгать грешно» в исполнении Фэтса Уоллера, именно ее проигрывала Урсула, чтобы развеселить вновь прибывшую сестру Руби, и та могла перепревратиться в девочку.

Вот уж и впрямь злая ирония судьбы. Разве эта песня не стала тогда предупреждением о грядущих событиях? Воистину у вселенной все неплохо с черным юмором.

Квини доходит до конца левого крыла и спускается на второй этаж. Она знает, что нет смысла заходить в комнату Айви, где она наколдовала проросшее сквозь дом дерево, а на дереве том – кровать. Айви сейчас, конечно же, в оранжерее, прощается со своими растениями – ведь мало кого из них она сможет забрать с собой.

Айви упаковала столько семян и побегов, сколько могла себе позволить, твердо намереваясь создать новую оранжерею при доме, что нашла для них Персефона. Но Квини прекрасно понимает, в каком настроении пребывает сейчас Айви. Мало того, что ей придется расстаться с растениями, с которыми она провела всю жизнь, все они утром будут уничтожены вместе с домом.

Сейчас Квини не в силах видеть страданий Айви. Ведь именно из-за ее нерасторопности сестра лишится растений, которые для нее как дети. Поэтому Квини проходит мимо оранжереи, даже не заглядывая туда. По парадной лестнице она спускается в библиотеку, ей нужно переговорить с Тэбби.

Тэбби сидит, прижавшись лбом к Виджет, словно желая ощутить ее физически. Для Квини это душераздирающее зрелище, и она с ужасом обнаруживает, что из глаз ее потекли слезы.

Это какое-то безобразие! Она не просила глаза плакать. Квини пытается взять себя в руки, считая, что не имеет права на слезы. Да она просто терпеть не может, когда люди начинают себя жалеть, особенно когда обрушили на себя разные несчастья. Такие, как она, скорее являются виновниками собственных страданий, а не жертвами.

Ее самобичевания прерывает сиплый голос Виджет:

– Заходи, Квини.

Квини входит в библиотеку и усаживается напротив Тэбби. Странное ощущение: большинство книг и свитков уже увез фургончик, и библиотека теперь как старушка, лишившаяся почти всех своих зубов.

– Что ты хотела? – спрашивает Виджет, склонив голову набок.

– Я хотела сказать, что сейчас отправлюсь в лабораторию, попробую поколдовать над одним устройством, с помощью которого мы сможем забрать тебя с собой, – объясняет Квини. – Идею подсказала мне Персефона. Оказывается, есть такой сериал «Охотники за привидениями», и там герои пользуются прибором под названием «протонный ранец». – Квини улыбается, стараясь не давать ложных надежд, но при этом давая понять Тэбби, что она делает все ради ее спасения и сохранения сестринства. – Потом спустишься, чтобы я его опробовала его на тебе?

– Я очень ценю это, но не надо, – каркает Виджет.

– Как? – восклицает Квини. – Почему?

– Я больше не могу находиться в заточении, Квини. Я не знаю, почему я застряла тут и что меня удерживает, но я хочу, чтобы что-то уже свершилось, – продолжает переводить Виджет. – Если вдруг стены дома рухнут, то, возможно, меня отпустят.

Отпустят? Но куда? – думает Квини. – А что если ничего не выйдет, и ты просто окажешься под завалами? Или того хуже – навеки окажешься прикованной к «Мужской Вселенной»?

Но ничего из этого, разумеется, Квини не станет озвучивать. Чтобы как-то скрыть свои сомнения, она говорит:

– Возможно, в твоем путешествии у тебя появится компаньон.