Ведьмы поместья Муншайн

18

Воскресенье, 24 октябряДень

Урсула издает сдавленный стон. Ну конечно же, Персефона не может видеть Тэбби в старомодном платье «в горошек» – с толстыми подплечниками и винным пятном на левой груди. Ведь девочка не является ведьмой и не способна узреть среди них призрак, как не увидела его накануне. Перед ее взором – четыре ведьмы и говорящая ворона – явление необычное, конечно, но в природе встречающееся.

И откуда знать Персефоне, что Табита мертва уже тридцать три года и что ее призрак застрял в доме, не в состоянии даже выйти на крыльцо. И что, хотя сестры видят Табиту и чувствуют исходящие от нее сердитые волны, Тэбби может общаться и колдовать только через Виджет, которой скоро стукнет сорок четыре – а это значит, что ей осталось недолго служить проводником между Табитой и живым миром.

Никто не знает, что станет с Табитой, если особняк разрушат. Исчезнет ли она вместе с домом или, будучи привязана к этому месту, продолжит бродить по «Мужской Вселенной», которую отстроят вместо старого дома. Ясно лишь одно – в момент смерти Тэбби силы гравитации приковали ее к себе, отказавшись отпустить в запредельные сферы. Особняк продолжал удерживать Табиту все эти годы несмотря на предательство Урсулы, ибо именно она сыграла роковую роль в судьбе своей сестры.

Все глаза, как и пытливые синие очи Персефоны, устремлены на Урсулу. Взгляд девочки подобен рассекающему лазеру: она стоит, засунув руки в карманы, слегка сутулясь от гнетущей тишины.

Урсула думает свалить все на старческий маразм, отшутиться, но тут на Персефону снисходит понимание ситуации. Теперь она стоит, склонив голову набок и вздернув подбородок, словно набираясь храбрости, и эти движения кажутся удивительно знакомыми. Девочка осторожно делает несколько шагов вперед к тому месту, над которым зависла Виджет (она как раз сидит на плече Табиты). Рут Бейдер Гинзбург тихо и настойчиво рычит, сучит передней лапой и мелко дрожит всем своим тщедушным тельцем.

Персефона подхватывает РБГ на руки и смещает вес тела на другую ногу. Уткнувшись в лоб собаки, она не открывает взгляда от того места, где стоит Табита. Очень странно видеть, как ворона парит в воздухе со сложенными крыльями. Девочка вот-вот пройдет сквозь Табиту, рассердив ее до крайности, но вовремя останавливается.

Урсула глядит то на светловолосую девочку в непомерно большом красном пальто, то на Табиту, на лице которой – смесь презрения и любопытства. Персефона – первая чужачка в их доме с момента той последней вечеринки, после которой Урсула протрубила первую тревогу. Для Табиты эта девочка такая же диковинка, как для той – призрак.

Каждому коллективу время от времени требуется некий разрушитель, который бы вывел вас из зоны комфорта. У наших ведьм таким человеком была Табита. Это она настаивала, что затворничество превращает их в мишени, укрепляя окружающий мир во мнении, что им есть что скрывать, а значит, и стыдиться. Поэтому Табита открывала двери для всех, кто был ей интересен и занимателен.

Поскольку под эти требования не попадал ни один человек из Кричли Хэкл, ей приходилось искать подходящих людей в более отдаленных местах – к счастью, это оказалось не так уж сложно. В тому времени Тэбби уже прославилась как эксперт по диким животным, и со всего мира ей приходили приглашения выступить на какой-нибудь конференции или симпозиуме. И вот во время своих странствий она знакомилась с разного рода удивительными людьми.

В основном она устраивала обычные вечеринки, но последний званый вечер был посвящен пятидесятилетию Табиты, и это было сродни выпуску пара в преддверии грядущих событий, которые запланировали сестры. Список гостей представлял собой эклектичную смесь из циркачей, зоозащитников, заводчиков, ветеринаров, биологов, специалистов по охране природы, егерей, специалистов по дикой природе, людей из индустрии развлечений, – и все они обязательно должны были любить животных – таков был критерий Тэбби при выборе новых друзей.

Урсула вспоминает, как уморительно, по мнению Тэбби, было сделать ведьмачество главной темой вечеринки. «Только представьте – у нас по определению есть весь реквизит, даже никаких усилий не потребуется», – говорила она, добавляя, что это отличный способ замаскировать магию, которую она собиралась использовать на празднике.

Все ведьмы были втянуты в подготовку, и хотя они роптали для виду, будто Тэбби ими помыкает, на самом деле втайне радовались лишней возможности пообщаться с людьми.

У каждой на то была своя причина. Айви, например, любила обмениваться идеями и знаниями – каждый из гостей был ходячей энциклопедией, и у них было чему поучиться. Опять же, если ты любишь фауну, то по определению любишь и флору, так что со многими Айви могла побеседовать о растениях.

Квини хотела заполучить подопытных для своих изобретений. Ведь сестрам надоело терпеть все эти несчастные случаи и взрывы, сопровождавшие каждое новое творение, во многих из которых они не видели смысла. Мол, к чему все это, если можно просто прибегнуть к магии?

Руби любила наряжаться, блистать перед публикой. Она устраивала номера кабаре, песенные выступления, комедийные интерлюдии, танцевальные номера. За один вечер Руби могла сменить несколько костюмов, а еще в совершенстве овладела искусством торжественного спуска по парадной лестнице, иногда используя ее как сцену для выступлений.

Иезавель обожала флирт, соблазнение. Ей хотелось покорить как можно больше мужчин и женщин. На некоторых вечеринках к ней выстраивалась такая длинная очередь из любовников, что гости принимали ее за танец конга.

Что до Урсулы, то ей были интересны людские ауры и гадание по руке, возможность прикоснуться к чужой жизни, порыться в самых темных ее уголках. Она сочувствовала тем, чьи сердца были разбиты, хотя они скрывали боль за хрупкой улыбкой. И тогда она уверяла их, что они смогут превозмочь свое горе и двигаться дальше, что за поворотом их ждет новая любовь. Хотя насчет самой себя она такого сказать не могла.

Итак, ведьмы готовились к пятидесятилетию Табиты. По всему дому они расставили котлы, наполнив их крепким пуншем и наколдовав туман, что клубился и пенился над их магическим напитком. А к потолку взвивались черные воздушные шары: покрытые стразами, они создавали в комнатах иллюзию звездного неба. Крутящиеся серебристые и золотые шары отражали свет плавающих в воздухе тысяч свечей, а над головами туда-сюда со свистом пролетали ведьминские метлы.

Вечеринка была в самом разгаре. Вороненок Виджет (тогда еще она не умела говорить) летала среди гостей, перепрыгивая с одного плеча на другое. Под ногами гостей струились черные коты с желтыми глазами, иногда запрыгивая к кому-нибудь на коленки.

Урсула в наряде гадалки расположилась в библиотеке. Она гадала по руке, по хрустальному шару, по картам Таро или просто наблюдала за людьми. Иезавель, ну вылитая Шер из «Иствикских ведьм», зазывала гостей в свои потайные альковы.

Квини, изображающая злую ведьму из западной страны[40], пребывала в своей стихии, демонстрируя изобретения – например, бесшумный фейерверк (чтобы не распугать питомцев Тэбби) или зигзагообразный полет метлы, вылетавшей на улицу из комнаты Иезавель на третьем этаже.

Айви, переодетая в ведьму Хейзел[41], расположилась с циркачами и устроила соревнование на лучшую татуировку. Руби должна была устроить свое традиционное шоу, и Урсула очень ждала его, но, увы, вместо этого ее подруга предпочла провести время в обнимку со своим ухажером Магнусом.

Парочка устроилась в углу гостиной на диване, что было непросто, учитывая объемное розовое платье Руби.

Диджей, подключившись к переносному бензиновому генератору, все время крутил песню Джорджа Харрисона[42]Got my mind set on you[43], а Руби глаз не могла оторвать от Магнуса, забыв обо всем на свете. Урсула ужасно переживала и была готова плюнуть в самодовольную рожу Магнуса. И вот так весь вечер она украдкой подглядывала за этой сладкой парочкой.

И всех этих людей, нанизывая словно бусы на нитку, объединяла главная красавица бала Тэбби в обтягивающем черном платье, как у Мортиши Аддамс. Отовсюду слышался ее гортанный смех, когда она курсировала от одной компании к другой, и всю ее обвивали и окружали летающие и ползающие животные.

Если вспомнить, сколько жизненной силы она излучала в тот вечер, просто не верится, что уже через три дня Табита окажется мертва.

И сейчас, видя, с какой жадностью Табита разглядывает Персефону, Урсула вдруг понимает, как она изголодалась по общению с людьми. Разве не ужасно – быть когда-то в центре внимания и вдруг стать невидимой.

Персефона закрывает глаза, поднимает свободную руку, ощупывая ею воздух словно в пантомиме. В какой-то момент девочка замирает и говорит:

– Вот тут вроде теплее. – Эти слова вызывают всеобщее удивление. – Раньше я думала, что из-за призраков в комнате должно быть холодно, но в этой точке тепло, как возле огня. Здоровско.

И вдруг происходит невероятное. Все ведьмы видят, как дрогнули вечно поджатые губы Тэбби.

– Я, конечно, слышала, что в поместье есть призраки, – продолжает Персефона, ощупывая воздух и точно обводя рукой контуры Тэбби, – но думала, что будет страшно. А этот – такой дружелюбный.

Квини что-то бессвязно бормочет, рот Табиты изгибается в подобии улыбки. А потом она протягивает руку и гладит Рут Бейдер Гинзбург, которая сразу же перестает дрожать.

– Хорошая собачка, – каркает Виджет. – Просто замечательная собачка.

Вот так, впервые за долгое время, у Табиты появился новый друг.