Ведьмы поместья Муншайн

30

Вторник, 26 октября Утро

Чтобы попасть в подвал, Урсула решает по старинке воспользоваться лестницей, хотя проще было бы спуститься через кабинет Квини по шесту пожарника. Персефона наверняка бы поправила ее, сказав, что этопожарный шест, а не шест пожарника.

Урсула совершенно вымотана после бессонной ночи и всей этой суеты в преддверии приезда Руби, когда она томилась надеждой, что будет прощена. Ничто так не лишает покоя и отдыха, как чувство вины, заставляя все время просыпаться средь ночи с ощущением, что в сердце твоем проворачивают нож.

А теперь ко всему прочему добавляется печаль. Амнезия Руби может обернуться для всех катастрофой. Ведьмы так надеялись, что Руби спасет их, а вместо этого приходится спасать ее саму. Урсула пыталась выведать у нее нужную информацию, но Руби сказала, что сокровище спрятано в огне. Но это же нелепо.

Как бы то ни было, Квини обязана разгадать этот ребус. Завтра прибудет Харон: до закрытия долга осталось всего пять дней.

Подойдя к двери лаборатории, Урсула слышит характерное гудение генератора (Квини очень хотела, чтобы ей провели электричество), перемежающееся с прерывистымдзз. Но все эти звуки ничто по сравнению с тем, что недавно доносилось из комнаты гнева.

Квини всегда так погружена в работу, что стучать бесполезно. Урсула входит в комнату, и сразу же в нос ей бьет запах расплавленного металла. Урсула кривится, удивляясь, как можно работать в такой вони.

Лампы дневного света, ради которых по потолку крест-накрест проложены провода, тоже коробят Урсулу. Щурясь в их ярком свете, она пробирается к одному из столов, где работает Квини, склонившись над своим изобретением. Для удобства рукава ее робы зафиксированы велосипедными зажимами.

Бесполезно окликать Квини, тем более что сейчас вокруг нее фейерверком разлетаются искры – прямо как на праздник четвертого июля[67]. Урсула стоит в сторонке, поджидая, когда Квини ее сама заметит.

– Подай-ка гаечный ключ, – говорит Квини, поднимая щиток на каске сварщика. Она только что закончила часть работы, готовит какое-то приспособление для Руби.

Урсула роется в ящике для инструментов, находит гаечный ключ и протягивает его Квини.

– Я искала тебя вчера. После того, как поговорила с Руби, – говорит Урсула.

– А я в город летала. Надо было поговорить с неврологом, помнишь его? Тэбби его часто звала на свои вечеринки. Так вот: все эти годы мы были на связи. – Квини затягивает болт, прилагая, пожалуй, больше усилий, чем на самом деле следует. – Ну и что поведала тебе Руби?

– Она рассмеялась и сказала, что спрятала сокровище в огне. По ее мнению, это самое надежное место.

Квини откладывает гаечный ключ и выпрямляется:

– В огне?

– Да, я знаю, что это лишено всякого смысла. И знаешь… – Урсула делает вдох, чтобы голос не дрожал. – Она опять забыла, кто я такая. Так что вообще не представляю, насколько можно верить ее словам.

Квини вздыхает, словно не удивлена таким новостям. Потом она снова опускает щиток.

– Отойди-ка.

Опять включается сварка, и сыплются синие искры. Закончив, Квини поворачивается к Урсуле, не снимая маски:

– То есть по картам и чайным листьям ты ничего такого не увидела?

Квини задает подобный вопрос из года в год. Обычно Урсула обижается: у них с Квини разный вид способностей, им трудно понять друг друга. Квини преуспела в науке, придерживается известных законов и переменных и может предсказать исход своих действий. При многократном повторении эксперимента с одинаковыми входящими она получит один и тот же результат.

Но дар Урсулы работает по-другому. Там все так зыбко, а видения – так призрачны. Если она окажется не в состоянии трактовать видение, то и последствий никаких. Но если она озвучит предсказание и оно окажется ошибочным, начнется цепная реакция событий с самыми непредвиденными последствиями. Очень трудно жить с таким даром и такой ответственностью.

– Ты ничего такого не видела, что могло бы нам помочь? – настаивает Квини.

– Нет. Я не могу забраться в Руби.

Вот именно, что не может. Потому что иначе она смогла бы предвидеть трагедию, случившуюся в ночь после ограбления.

– Все это плохо не только для нас, но и для Руби, – беззлобно ворчит Квини.

Да, Урсула ничего не видела ни по картам, ни по чайным листьям, но у нее имеется зацепка, способная им помочь. Просто она не знает, как объяснить это, не навлекая на себя расспросы о событиях той ночи, когда умерла Тэбби. Кроме того, Урсуле пока непонятно, насколько эта зацепка полезна, поэтому лучше пока попридержать ее.

Вздохнув, Квини поднимает щиток и отходит от стола, где лежит ее изобретение – что-то вроде причудливого мотоциклетного шлема. Он бы очень подошел Квини, когда она нарезает на своей турбометле а-ля Харлей-Дэвидсон. Но, если посмотреть внимательней, становится понятно, что это все-таки не обычный шлем, потому что у него имеются приваренные провода-щупальца.

– Думаешь, это действительно поможет? – спрашивает Урсула.

– Не знаю, но стоит попробовать.

– И как эта штука работает? – Урсула все равно ничего не поймет, но Квини любит объяснять принцип работы своих изобретений.

– В основе лежит нейронная обратная связь, это такой вид биологической обратной связи. Устройство замеряет волновую деятельность мозга и подает обратный сигнал, обучая мозг саморегуляции.

Квини говорит и говорит, аж голова разболелась. Урсуле ясно лишь одно: сразу как шлем будет готов, Руби должна его надеть, и эта штука будет стимулировать ее мозг, чтобы как-то высвободить воспоминания.

– А еще, – говорит Квини, заканчивая свою лекцию, – нужно бы посадить Руби на кетогенную диету[68]. Она облегчает симптомы при Альцгеймере, так что хуже точно не будет.

Урсула кивает и думает, что про кетогенную диету надо порасспросить Айви – так выйдет короче.

Квини наклоняется над каким-то чертежом, бормочет, что-то подсчитывая, и вписывает пару формул.

– Завтрашняя встреча с Хароном не сулит ничего хорошего, – выпаливает Урсула и внимательно всматривается в подругу, пытаясь понять ее переживания, что не так-то просто. Из-за неравномерного освещения ее лицо сейчас в тени, к тому же Квини – непревзойденный игрок в покер.

– Это уж точно, – фыркает Квини. – Пообещать темному колдуну то, чего у меня нет… Встреча обречена на провал.

– За это он потребует с тебя непомерную цену.

Квини настораживается и уточняет:

– Какую именно?

– Не знаю. – Урсула грустно качает головой. – Но я точно вижу, что это что-то ужасное, так что, пожалуйста, будь аккуратней.

– Его любимая валюта – молодость, – говорит Квини. – Здесь он ее точно не найдет. Мы не можем дать ему того, чего у нас нет.

Квини, конечно, права, но Урсулу беспокоит еще один момент:

– Брэд навещал Руби в тюрьме. К чему бы это?

– Выходит, он знает про ограбление, так что мы его недооценили. – Квини берет в руки схему, которую она еще недопаяла. – Но, по крайней мере, Руби не рассказала ему ничего ценного про сокровище.

– Откуда у тебя такая уверенность?

– Потому что иначе он бы его уже забрал. А он пришел сюда, вынюхивает информацию. – Квини тянется к паяльнику. – Я тут подумала насчет проникновений в наш дом. Эти следы на полу, там было много сажи… Как-то все не сходилось… А теперь я понимаю: должно быть, Руби тоже что-то говорила Брэду про тайник в огне, вот он и влез к нам, рыскал по каминам.

Урсула ахает:

– Думаешь, она сказала ему, что сокровище спрятано в одном из каминов?

– Не знаю, но лучше проверить. В доме два дымохода, которые проходят через все три этажа. – Квини откладывает паяльник и начинает считать, загибая пальцы: – Два камина на кухне, два в комнате Айви, один в комнате Табиты и один в твоей комнате – он одновременно прогревает еще и секретную комнату.

– Плюс в лесу у нас место для ритуального костра, – напоминает Урсула. – И как насчет настенных светильников в комнате Руби? Вдруг она вколдовала сокровище туда?

– Тогда уж надо проверять все светильники, – говорит Квини. – А еще – ритуальные свечи и духовку. Собери всех, и займитесь поисками.

Урсула согласно кивает.

– И знаешь, – продолжает Квини, – думаю, что и протечки в винокурне были не случайны. Это Брэд там повозился, хотел навредить.

– Так что же – прокрадываясь сюда, он не видел Тэбби, а сейчас вдруг увидел? Что это значит? – спрашивает Урсула.

Квини задумывается на минуту, а потом встревоженно говорит:

– Это значит, что он гораздо опаснее, чем мы думали.