Учитель. Назад в СССР. 2

Глава 7

— Дорогие коллеги! Поздравлю вас с началом учебного года… с грядущим… Нам предстоит сложный год, в ноябре вся страна будет праздновать юбилей Октябрьской революции… Но начать я бы хотел с другого… — перескакивая с мысли на мысль, начал директор.

На общее собрание педагогического коллектива мы собрались в одном из кабинетов на первом этаже. Впервые я увидел всех своих будущих коллег. Слушая директора и исподволь разглядывая женщин разного возраста, с которыми предстоит трудиться бок о бок, я невольно сравнивал своё сегодня с прошлым учительским опытом. Некоторые моменты удивляли. К примеру, в школе, где мне пришлось преподавать, как и во всех учебных заведениях страны, педсовет проходил в последних числах августа.

А ещё накануне школьного учительского собрания случалось общее районное, куда приглашали педагогов города и района. На августовской конференции чествовали отличившихся педагогов, поздравляли с новым учебным годом, сыпали цифрами и скучными отчётами. Ну и, конечно же, на сцене торжественно восседали приглашённые гости из администрации, сдерживая желание порыться в телефоне, стараясь не зевать. Включая обязательного батюшку. Последнее никогда не понимал. Государство у нас светское, к тому же многоконфессиональное, если один представитель пришёл, почему других ни пригласили?

Возглавляла это шабаш, в смысле, педагогическое собрание, местная начальница управления образования. Я успел поработать при новом руководстве. Вызвать такую волну негатива в свой адрес за пару месяцев после вступления в должность от большинства директоров и учителей — это надо сильно постараться.

Прозвище к нашей даме прилипло сразу и намертво: немец в юбке. По той простой причине, что начальница не желала никого слушать, не разговаривала, а приказывала, спокойно могла унизить коллег-директоров на совещании. Простых же учителей и вовсе ни во что не ставила. К тому же её высказывания в соцсетях по поводу педагогов, которые возмутились понижению оплаты за категории, популярности ей не добавили. Заявить, что педагог должен трудиться не за деньги, а за хороший результат, не выпрашивать премию, а делать то, что скажут… И при этом, гневно топая ножкой и брызгая слюной, требовать наивысших побед во всех конкурсах… Такая себе мотивация. Ну да уже не суть.

Поэтому я с облегчением выдохнул, когда понял: добровольно-принудительной высадки на отчётную конференцию можно не опасаться. Как говорится, посидим, обсудим, наметим, расширим, углубим и приступим к работе без суеты и плётки.

— Дорогие коллеги, — торжественно возвестила Юрий Ильич, и я напрягся, сообразив, что сейчас буду официально представлен в качестве учителя Жеребцовской школы. — Позвольте представить вам нашего нового коллегу, учителя, выпускника пединститута, спортсмена, умницу. И я не побоюсь этого слова — героя! Да-да, Егор Александрович, не надо смущаться! — заявил Свиридов в ответ на мой измыленный взгляд.

— Коллеги! Все вы знаете историю с Марией Фёдоровной Беспаловой и её супругом… Так вот, Егор Александрович буквально вытянул с того света Василия Дмитриевича и доставил его жену в больницу!

— Юрий Ильич, доставила скорая, — поправил я воодушевлённого директора.

Но Свиридов только похлопал меня по плечу и продолжил свою рекламную речь в мой адрес. Я нацепил серьёзное выражение на лицо, едва сдерживаясь, чтобы не опустить голову пониже. Геройством вышеперечисленное не считал, потому было очень неловко стоять под перекрёстным огнём самых разных взглядов небольшого коллектива. Но что поделать, директор вещал от души, расписывая мои достоинства согласно старой доброй традиции: хотел как лучше, получилось, как всегда.

— Егор Александрович Зверев окончил Московский институт с отличием! Его приглашали в аспирантуру, но товарищ Зверев решил набраться практического опыта, прежде чем нырнуть в научные дебри. Да-да, Егор Александрович, не смущайтесь, я навёл справки. Ваши преподаватели уважительно о вас отзываются. Говорят, вы были очень активным студентом с принципами, — Юрий Ильич лукаво улыбнулся. — Несомненно, молодая кровь качественно разбавит наше с вами сложившееся житьё-бытьё. Думаю, Егор Александрович с удовольствием поделится новыми знаниями в области педагогики. Молодая гвардия, так сказать, новые идеи, инициативы. Коллеги, поприветствуем нашего нового коллегу. Прошу любить и жаловать — Егор Александрович Зверев, классный руководитель десятого класса, учитель географии…

— Здравствуйте, коллеги, — я не выдержал и прервал пафосную речь директора.

Стоял возле доски, чувствуя, что краснею от смущения. Раздались дружные аплодисменты, и приветственные слова. Коллеги с любопытством на меня поглядывали. Кто-то осторожно, кто-то равнодушно, кое-кто с интересом. Две молодые учительницы примерно одного возраста, до тридцати, не больше, сидевшие за одной партой, что-то шептали друг другу на ушко, поглядывая в мою сторону. При этом девушки мило краснели и хихикали в ладошки.

Как я узнал в процессе обратного представления, Нина Валентиновна Кудрявцева работает в нашей школе пионервожатой и комсоргом. Внешний вид, да и сама фамилия очень подходили девушке. Кудрявая Нина с милыми ямочками на щеках, с копной пшеничных волос задорно встряхивала головой, отчего кудряшки подпрыгивали, придавая девушке своеобразное очарование. И напрочь стирали всю серьёзность, что она время от времени пыталась на себя напустить.

Вера Павловна Дмитриева выглядела как самая настоящая аристократка. Высокая, стройная, с идеальной укладкой, волосок к волоску. Её каштановые короткие волосы даже на мой неопытный взгляд казались шелковыми, руки ухоженными. Каре до плеч, строгий белый воротничок, однотонное платье, сдержанный взгляд. Тем не менее это не мешало Вере Павловне склоняться к подруге и что-то шептать в ответ на её смешливые реплики.

В этой паре именно Вера Павловна главенствовала. Было заметно, как Нина иногда прижимается к плечу подруги, как к старшей, словно в поисках защиты. И как Вера тепло и чуть одобряюще улыбается милой Ниночке.

Как оказалось, товарищ Дмитриева преподавала изобразительное искусство и черчение.

— К тому же наша Вера Павловна ведёт кружок по рисованию, — с гордостью добавил Юрий Ильич и добавил. — И надо отметить, работы ребят имеют успех. Да-да, Егор Александрович, не удивляйтесь! Мы устраиваем школьные выставки для родителей. Лучшие работы вешаем на стенд! — с гордостью закончил директор и откровенно намекнул. — Надеюсь, Егор Александрович, вы присоединитесь к нашей славной традиции.

«И здесь та же песня, — хмыкнул про себя. — Геннадий Анатольевич заманивает кружки вести помимо научной работы, и школьный директор туда же. Почему бы и да, но сначала — втянуться в рабочий процесс», — поставил себе задачу.

— Спасибо, коллеги, за такую тёплую встречу. Очень тронут, — перехватил я инициативу, когда Юрий Ильич закончил представлять коллектив. — И поскольку я совершеннейший новичок, сочту за честь учиться у каждого из вас нелёгкому учительскому мастерству. Перенимать опыт. Понимаю и осознаю, теория и практика суть есть разные вещи. Так что возьмите меня на поруки, дорогие товарищи, и не дайте утонуть в бурной пучине школьной жизни, — шутливо закончил я.

Старая гвардия в лице серьёзных дам-преподавательниц довольно заулыбалась, принимая слова на свой счет. Собственно, на то и был расчёт. Ниночка снова хихикнула, что-то шепнув на ухо подружке. Вера Павловна качнула головой, но Нина Валентиновна, мило покраснев, подняла руку, как примерная ученица, и звонким голоском поинтересовалась:

— Разрешите вопрос, товарищ Зверев?

— Пожалуйста, мне от коллектива скрывать нечего, — добродушно выдал я.

— А вы женаты?

— Нина Валентиновна! — сурово отчеканила дама с короной из косы, разворачиваясь всем корпусом в сторону Кудрявцевой. — Как вам не стыдно!

— А чего стыдного, Тамара Игнатьевна. Жизненный вопрос! — хихикнула девушка.

— Вы советский учитель! И такое мещанство! — покачала головой учительница русского языка и литературы, если я правильно вспомнил.

— Ах, Тамара Игнатьевна, — встряла в разговор сухопарая седовласая женщина с короткой стрижкой седых волос. — Только не заводите свою старую песню о главном. Времена изменились, современные девушки вполне могу себе позволить задать не менее современному юноше откровенный вопрос, — хрипловатый прокуренный голос Валентины Ивановны Дедешко, учительницы физики, звучал чуть язвительно.

Похоже, две дамы давние и хорошие подруги. Не те, которые заклятые, но вечный спор между физиками и лириками налицо.

— Женщину украшает скромность, — отрезала Тамара Игнатьевна.

— Да-да, это когда отсутствуют другие украшения, — ехидно парировала Валентина Ивановна.

Я едва сдерживал смех. Мы переглянулись с молодыми учительницами, в глазах девушек плясали чёртики. Ниночка кусала губы, чтобы не спросить еще чего-нибудь. Я вопросительно приподнял бровь, но Вера Павловна тут же толкнула подругу в бок, и я понял, на сегодня вопросы закончились. Но ошибся.

— Егор Александрович, вы так и не ответили на вопрос, — мило улыбаясь, прощебетала Ниночка.

— Нина Валентиновна! — снова подала возмущённый голос Тамара Игнатьевна.

Но я перебил:

— Не женат, Нина Валентиновна.

— А невеста вас есть?

— Да что ж такое! Юрий Ильич! Это не школа, а дом терпимости какой-то! — возмутилась Тамара Игнатьевна.

— Тома, дорогая моя, мне кажется, или ты никогда не была молодой? — меланхолично уточнила Валентина Ивановна. — Не нервничай, в стране демографический кризис, надо как-то рождаемость повышать.

— Валентина Ивановна! Вместо того, чтобы одёрнуть, вы поддерживаете это пошлый разговор!

— Томочка, милая моя, ну что ты так разволновалась? Молодой человек и сам разберётся, взрослый юноша, москвич. Не обращайте внимания на наше старческое ворчание, Егор Александрович. Но осмелюсь вам предложить перенести знакомство в более удобное место. Не будем задерживать нашего уважаемого Юрия Ильича и коллектив, выясняя подробности вашей личной жизни. Вы согласны, Егор Александрович?

— Более чем, Валентина Ивановна, — улыбнулся я.

Дедешко напоминала мне нашу пожилую учительницу истории из детского дома. София Андреевна была та ещё язва, курила исключительно папиросы и считала, что с нами, детьми, нужно и можно разговаривать как со взрослыми. Но и спрашивать за шалости тоже как со взрослых. Была она строгая, но справедливая. И на каждый праздник приносила конфеты на всех.

Отчего-то мне казалось, что Валентина Ивановна из этой же оперы. Отличный профессионал, но при этом циник, много в жизни повидавший, оттого воспринимает текущую действительность с глубоким философским спокойствием. Не удивлюсь, если физичка тоже воевала. Но самое удивительное — Валентина Ивановна в школе занимала должность парторга. Таких партработников я никогда не встречал за всю свою долгую жизнь.

— Коллеги, коллеги! Давайте продолжим, — подключился Юрий Ильич.

Остальные мужчины в лице завхоза и физрука благоразумно молчали.

Я же очень надеялся, что продолжим обсуждать мы какую-нибудь другую школьную тему, а не мою персону. К моей вящей радости так и случилось.

— Егор Александрович, прошу, присаживайтесь, — предложил мне Свиридов, что я с удовольствием и сделал. — Продолжим… В этом году Великой Октябрьской Социалистической революции полвека, — торжественно объявил Юрий Ильич, по очереди посмотрев на каждого из нас. — Перед нами поставлена задача провести массовые мероприятия, уроки истории, выпустить стенгазеты. Коллеги, всё очень серьёзно! Нина Валентиновна! Вам, как пионервожатой и комсоргу, необходимо разработать план мероприятий, согласовать его с завучем Зоей Аркадьевной, затем мне на подпись. Прошу каждого, — директор сделал паузу, подчёркивая значимость своих слов. — Каждого отнестись ответственно к этому мероприятию. Кроме того, от каждой школы требуется выйти на демонстрацию с неким образом, символизирующим и подчёркивающим значимость Великого Октября. С этим я надеюсь, нам поможет, Егор Александрович, — директор перевёл на меня вопросительный взгляд.

— У меня всё готово, Юрий Ильич, — немного волнуясь, подтвердил я. — Могу в конце собрания продемонстрировать своё изделие. И, если коллектив одобрит, мы с моим классом приступим к созданию более масштабной фигуры.

— Прекрасно, просто прекрасно, — просиял Свиридов. — Коллеги, но я жду от вас идей. Родина ждёт от нас свершений! — пафосно взмахнул рукой директор. — Уроки, линейка, демонстрация — это все добрые, славные традиции. Адресно, точено необходимо донести значимость деяний Великого Октября до каждого из наших детей! Без прошлого нет будущего! — твёрдо заявил Юрий Ильич. — Ваши предложения, коллеги? — без перехода закончил директор.

— Спортивные соревнования между классами с переходящим вымпелом, — тут же предложил Григорий Степанович.

— Прекрасно, — кивнул Юрий Ильич. — Тамара Игнатьевна, хочу вас попросить запротоколировать предложения коллег.

— Хорошо, Юрий Ильич, — солидно кивнула учительница русского языка.

Всё больше и больше она мне напоминала последнюю русскую императрицу. Своей мощью, уверенностью, я бы даже сказал непоколебимостью. Свиридов тут же положил перед Тамарой Игнатьевной тетрадку в газетной обложке, выдал ручку и вернулся к разговору.

— Ещё предложения, коллеги? Нина Валентиновна! Вы, как комсорг, должны задействовать все школьные ячейки. От октябрят до комсомольцев.

— У нас всё по плану. На седьмое ноября принимаем в октябрята первый класс и самых лучших учеников в пионеры. И в комсомольцы, — отрапортовала звонким голосом Ниночка. — Соцсоревнования по классам на лучшую успеваемость. Субботник. У меня всё, — внезапно закончила Нина Валентиновна.

— Неплохо, неплохо, отметьте, Тамара Игнатьевна. Но — не то! Думайте! Нужны свежие идеи!

— Что скажете, Степан Григорьевич?

— Кумач в наличии, — крякнул завхоз. — Транспаранты подготовим на трудах.

— Замечательно, — снова закивал Юрий Ильич. — Коллеги, ещё предложения?

— Песня! — воскликнула Анна Николаевна, учительница пения. — Непременно нужна песня. На демонстрации школа перед трибунами пройдёт с песней!

— Запишите, Тамара Игнатьевна, — велел Юрий Ильич, нет-нет да поглядывая в мою сторону.

Но я героически держался, чтобы нечаянно не ляпнуть чего-нибудь ни того. В моём будущем демонстрации закончились сразу с приходом перестройки. А ведь какой был мощный рычаг патриотического воздействия. Помню, мы с пацанами всегда немного завидовали домашним ребятишкам. Нарядные, они шагали вместе со взрослыми, с шариками и флажками в руках. Рядом со своими отцами и матерями.

Самые маленькие ехали на батиной шее. И это вызывало зависть больше всего. Такую же сильную зависть вызывал и тот самый момент после демонстрации. Когда эти самые ребятишки вместе с папами и мамами, бабушками и дедушками, шли в кафе-мороженое. Где вся семья, красивая и нарядная, поедала вкуснющее лакомство из блестящих тарелочек на высокой чёрной ножке. Сладкие шарики, политые сиропом, аппетитно таяли. Все смеялись и радовались жизни.

— Коллеги, высказываемся, — после паузы затянувшейся пригласил Юрий Ильич. — Ну, хорошо. Каждый из вас подумает и составит список мероприятий, которые проведёт со своим классом в честь праздника Октября, — строго объявил Юрий Ильич. — И одно мероприятие для школы. Никаких возражений! После чего мы проведём голосование и выберем три самых лучших! А теперь переходим к следующему вопросу. Первое сентября не за горами. Оно уже у порога, — улыбнулся Свиридов. — К нам на торжественную линейку прибудет почётный гость из районо Попов Олег Олегович. И останется на уроки.

Учителя заворчали, директор обвёл всех строгим взглядом.

— К кому представитель РОНО захочет заглянуть на огонёк знаний, так сказать, неизвестно. Я знаю, что каждый из вас всегда готов к любому уроку по любой теме. Но прошу вас, товарищи, будьте внимательны. Проверьте всё хорошенько, чтобы не случилось никаких казусов. Егор Александрович, не в обиду, вас это особо касается. Вы у нас человек новый, только со студенческой скамьи, можно сказать. Валентина Ивановна, возьмите шефство над молодым специалистом? — внезапно предложил Юрий Ильич.

Тамара Игнатьевна поджала губы, но, к моему удивлению, ничего против не сказала.

Физичка же окинула меня слегка насмешливым взглядом и поинтересовалась:

— Вам необходимо наставничество, молодой человек?

Честно говоря, я растерялся. Не то чтобы я желал над собой надзирателя, но прекрасно понимал: быть учеником и быть учителем в советской школьной системе — разные вещи. За моими плечами только опыт работы педагогом в современной школе. На первый взгляд вроде бы ничего не поменялось, но если глянуть внимательно — изменилось буквально всё. От системы преподавания до системы ведения учёта. Даже до нашей провинции добралась технология, и школа перешла на электронные журналы. Поэтому как вести бумажные журналы я совершенно не представлял. А поскольку теория институтская действительно редко совпадает с реальностью, то никто не удивится, что я не силён в бумажной волоките и некоторых прочих нюансов.

— Не откажусь, — кивнул я.

— Ну что ж, возьму на поруки, — согласилась Дедешко.

— Шефство, Валентина Ивановна, — с лёгкой укоризной заметил Юрий Ильич. — Егор Александрович, ни в чём не провинился, чтобы брать его на поруки.

— Это пока, — философски заметила Дедешко.

Молодые учительницы хихикнули за моей спиной на задней парте. Я едва сдержал улыбку, но успел заметить, как физичка одобрительно усмехнулась в мой адрес.

— Прекрасно, прекрасно… что ещё? Ах, да, — забормотал Юрий Ильич. — Первое сентября. Парадная форма, цветы, флаг. Григорий Степанович, кто у вас знаменосцы в этом году? — уточнил директор.

— Как обычно: Новикова, Светлова, Барыкин и Свирюгин, — тут же откликнулся физрук.

— Несимметрично получается, — вдруг выдала Вера Павловна. — Один с флагом по центру, трое по бокам.

— Ну, я не знаю тогда… — смутился Борода. — В запасе Беспалов имеется.

— Хорошо, хорошо. Григорий Степанович, начинайте репетиции. Тамара Игнатьевна, вы записываете?

— Да, Юрий Ильич, всё фиксирую, — моментально отозвалась русовед.

— На горне Петров из четвёртого… ах, да, уже из пятого класса…

— Всё так, Юрий Ильич, — кивнула молчаливая дама в тёмном платье, с аккуратным пучком на затылке, с камеей под кипенно-белым воротничком.

Учительница химии, но каким образом она относится к мальчику с горном, я так и не понял.

— Хорошо, хорошо… Коллеги, первого сентября у нас все уроки по расписанию. Завуч расскажет, какие. Оповестите учеников, родителей. Учебники выдали? — заволновался Юрий Ильич.

— Согласно расписанию, выдача начнётся с двадцать пятого августа, — поделилась библиотекарь, сухонькая старушка в тёплой шали, казавшейся неуместной в этот тёплый августовский денёк.

— Лидия Сергеевна, не забудьте библиотечный урок для первого класса. Правила поведения в библиотеке и правила обращения с учебниками, — напомнил Юрий Ильич.

— Конечно, товарищ Свиридов, — коротко ответила библиотекарь.

— На торжественной линейке я выступлю от имени школы, пару слов про предстоящий учебный процесс скажет завуч. И, полагаю, наш гость тоже захочет высказаться. А затем всё на уроки.

— И всё? — удивился я.

— Что вы имеет ввиду, — повернулся в мою сторону Юрий Ильич.

— Торжественные речи и на уроки? Как-то… невесело, что ли, — пояснил я, понимая, что сделал что-то не так.

— Школа не место для веселья! — тут же влезла со своим категоричным замечанием Тамара Игнатьевна. — Тем более линейка. Само слово «торжественная» не подразумевает цирк, молодой человек.

— Егор Александрович, — улыбнулся я.

— Что? — изумилась учительница.

— Меня зовут Егор Александрович, Тамара Игнатьевна. Я же не обращаюсь к вам, уважаемая женщина, — уточнил свою мысль. Суровых дам от советского образования надо сразу ставить на место. А то если Тамара Игнатьевна запишет меня «в молодые люди», я так и останусь до пенсии зелёным и неопытным. И отношение от неё в мой адрес не изменится.

— Красиво он тебя, Томочка, — прихлопнув по столу ладонью, провозгласила Валентина Ивановна. — Ничего не скажешь, молодец, подопечный!

Звягинцева поджала губы, недовольно на меня зыркнула, но промолчала.

— Коллеги, тихо, пожалуйста, — попросил Юрий Ильич, привлекая внимание. — Егор Александрович, вам слова.

— Да я просто хотел сказать, первое сентября — это же День знаний, ребятишкам можно устроить настоящий праздник. Чтобы они прониклись тождественностью и боевым настроем на учебный год, — пояснил свои слова, осознавая, что старая истина о том, как инициатива любит инициатора, прямо сейчас на мне и сработает. Если, конечно, директор оценит идею.

— Можно же устроить, ну, я не знаю… небольшое театрализованное представление. Например, Буратино придёт в гости и подарит первоклашкам золотой ключик от храма наук.

«Чёрт, а Буратино уже написали в шестидесятых или я опять мимо кассы?» — мелькнула мысль.

— Храма? — приподняла брови Тамара Игнатьевна. — Религия — опиум для народа, — тут же выдала сентенцию.

— Тамарочка, не придирайся к словам, — осадила подругу Валентина Ивановна. — Ты прекрасно поняла, что имеет ввиду молод… Егор Александрович. Замечательная идея, Юрий Ильич. Что скажете? Хотя бы со скуки не помрём, слушая торжественные речи.

— Валентина Ивановна! — воскликнул директор. — Ну что вы такое говорите!

— Правду, — отрезала Дедешко. — Ладно, вы, Юрий Ильич… Томочка вашу речь поправит, если нужда возникнет, да и говорите вы внятно и по существу. Но этот пришлый… — учительница покачала головой. — Управленцы — большие любители рассусоливать, да и время отнимать. К тому же речь проверяющих мужей оставляет желать лучшего, — хмыкнула физичка.

Говорю же — очень интересный парторг в этой школе.

— Вот и хорошо, значит, парторг не возражает, — довольным тоном подвёл итог дружеской перепалки Свиридов. — Егор Александрович, — торжественно начал Юрий Ильич. — Театрализованные линейки дело для нас новое, молодое, можно сказать, вот вам и карты в руки. В помощь вам наша Ниночка… Нина Валентиновна, Вера Павловна и любые ресурсы. Что ещё? — задумался директор.

— Сценарий не забудьте показать парторгу и завучу, — подсказала Тамара Игнатьевна.

— Да-да, Егор Александрович, непременно покажите Зое Аркадьевне и Валентине Ивановне во избежание, так сказать… — Свиридов сделал неопределённый жест рукой. — Собрание закончено. Тамара Игнатьевна, жду от вас протокол. Товарищи, не расходитесь. Егор Александрович, прошу! Продемонстрируйте нам обещанный экспонат, — с нескрываемым любопытством провозгласил директор.

Я наклонился, достал коробку из-под парты, поднялся и пошёл к доске. В сарае откопал старый почтовый ящик старый, вот в нём и принёс лампу, бережно завернув в наволочку. Поставил ящик на учительский стол и осторожно вытащил светильник наружу.

Самое сложное, с чем пришлось повозиться, — это резка по стеклу. Ничем таким я не увлекался, потому перевёл достаточно много материала, пока получил желаемый результат. Рисунок помогла нарисовать Лена Верещагина. Девочка решила ходить на практику в школу и очень помогла мне с подготовкой класса, с некоторыми бумагами. Ну и с эскизом тоже, когда увидела, как я мучусь с рисунком.

Серп и молот получились качественными. К тому же я раздобыл не без помощи вездесущего Василия Дмитриевича золотой краски. Уж не знаю, где он её отыскал, но я сделал аккуратную каёмочку по краю стеклянной скульптуры.

Немного волнуясь, словно я действительно пацан без жизненного опыта, принялся неторопливо разматывать наволочку, в которую упаковал относительно хрупкий светильник. Коллеги смотрели на меня буквально затаив дыхание, ожидая… Даже не знаю, чего они ожидали.

Наконец, ткань спала, я переставил лампу на стол, спустил ящик с тряпкой на пол, чтобы все могли рассмотреть поделку.

— И что это? — первой подала голос Тамара Игнатьевна. — Этим вы собрались удивить гороно и весь район? Такие поделки по пять рублей за пучок на базаре в субботний день, — ворчливо выдала русовед. — Степан Григорьевич не хуже сделает вместе с нашими ребятами на уроках труда, а то и лучше.

Завхоз хмыкнул, покачал головой, но ничего не сказал.

— Погодите минуточку, многоуважаемая Тамара Игнатьевна, — попросил я, и завертел головой в поисках розетки.

Обнаружил её под широким подоконником, похвалил себя мысленно за шнур подлиннее. Попутно огорчился, что в классе нет тёмных занавесок, и полный эффект показать не получится. Но, думаю, всё равно зрелище будет незабываемое.

Собственно, незабываемое зрелищ

е началось, едва я воткнул вилку в розетку.