Учитель. Назад в СССР. 2

Глава 20

С завхозом все вопросы мы порешали на удивление быстро. То ли настроение у Бороды улучшилось с утра, то ли просто мне повезло, а может, Степан Григорьевич разглядел во мне родственную душу. Того самого хозяйственника, у которого даже ржавый гвоздь не выбрасывается. Есть у меня такая черта характера.

Ну а что, в хозяйстве все пригодится. Эта мысль частенько помогала, когда из говна и палок приходилось сооружать какой-нибудь объект. При этом бардака и срача в собственном рабочем сарае я не терпел. Все лежало и висело на своих местах, стояли по полкам банки с коробочками и коробами, в которых хранился важные и нужные метизы. В смысле гвозди там, шурупы с болтами и прочие крепежные изделия, сварочные материалы, арматурка запорная, и другие важные для нормального мужика запчасти.

И в это заветное место женщин я никогда не допускал. Потому что любая из них, даже самая умна и распрекрасная, норовила навести на моем рабочем месте свой женский порядок. После которого потом полдня ищешь нужную детальку, но ничего не находишь.

Вот такой я хозяйственный зануда. Потому нынче от сарая, что достался по наследству от покойной хозяйки, меня малость коробило. Я мечтал привести его в порядок, но пока приоритеты не позволяли засучить рукава и разгрести эти Авгиевы конюшни, в которых, просто нутром чую, валяется много полезного.

С завхозам мы обговорили время и сроки работы. Договорились, что мы с моими учениками приступим к производству крупнокалиберной лампочки Ильича сразу после того, как десятый класс выйдет на учебу. Строгать пилить и соединять будем исключительно после уроков, во внеурочное время. С Бородой старшим мы разошлись, довольные друг другом. К тому же я обещал показать Степану Григорьевичу, чертежи и прочие элементы свою нехитрой поделку. Ну и помочь соорудить такую же, но, что называется, «с перламутровыми пуговицами». Кому завхоз затеял сделать подарок, не знаю. Но помочь — дело нужное.

А еще пытал меня товарищ Борода насчет своего сына. Пришлось торжественно поклясться комсомолом и партией, что Григорий Степанович, он же Борода младший, действительно отвечает за спортивную часть линейки. И что сам директор его утвердил.

Степан Григорьевич долго пыхтел папиросой, сердито щурился, пускал кольца дыма из ноздрей, но потом все-таки поверил в то, что новость правдива.

Мне стало любопытно, отчего завхоз настолько не верит в талант родного сына. Недолго думая, я полюбопытствовал напрямую. Борода старший насупился, аккуратно потушил цигарку о подошву, сунул окурок, в газетный кулечек, который достал из кармана, спрятал обратно и только после этого угрюмо проворчал.

— Отчего ж не верю… очень даже верю, — вздохнул завхоз, собравшись уходить. — Да только инициативы в нем ни на грош. Не в меня уродился… У них ведь нынче столько возможностей в руках… Эх… Он жеж даже драться не любил… Все норовил разговоры разговаривать… Ну оно понятно, драться-то потом приходилось… Тумаков получит за языкатость, и давай лупить… Так-то его сильно и не трогали… Богатырь… — закончил Степан Григорьевич со скрытой гордостью в голосе, махнул рукой, развернулся и зашагал в мастерскую.

Я же не удержался и крикнул вслед:

— Все будет путем, товарищ Борода. Будьте спокойны!

После общения с Григорий, я отчего-то стал абсолютно уверен в том, что физрук малость стеснителен, но при этом явно даровит и умен. По другому никак: сам поступил, институт закончил, учителем стал. Просто так бывает частенько, когда в школе некому разглядеть таланты и способности скромного ребенка. Он вырастает, уверенный в том, что серая мышь, бесталанный и судьба его быть как все.

Короче, детская голова в пресловутый пубертат настолько забита глупостями, мама не горюй. А если рядом нет мудрого взрослого, да еще и дома никакой поддержки не имеется… Вот так и попадают в дурные компании, где и обогреют, и поймут, и если надо нальют чего покрепче. Разговаривать надо с собственными детьми, слушать, а главное слышать.

В случае с Бородой младшим, мне кажется, сработала обраточка. Товарищ завхоз слишком многого ожидал от своего богатыря-сына, вот Григорий и спасовал в какой-то момент. Может, не получилось чего, потому испугался в какой-то момент, не захотел и дальше отца расстраивать. Оттого и прятался за спины товарищей, старался не высовываться.

Но, как говорил один мой товарищ, лучше провалиться разок прилюдно, при этом что-то сделать, чем сотни раз погибать в собственных мыслях и ни черта не делать.

Моя философия закончилась, едва я переступил порог школы.

— Егор! Ну, где ты ходишь! — завопила Ниночка, едва не влетев в мои объятья.

— Что случилось? — я придержал девушку за плечи и шагнул назад, чтобы удержать равновесие.

— Идем! Там сейчас такое будет! — затараторила Нина Валентиновна, ухватила меня за руку и потащила куда-то по коридору.

— Вот, смотри! — Кудрявцева ткнула пальцем в распахнутую дверь.

— Это что? — не торопясь заходить внутрь, уточнил я.

— Спортзал! И они сейчас поубивают друг друга! Все из-за тебя! Вот зачем ты ее назначил главной! Знала же, добром не кончится, — Кудрявцева с досады закусила нижнюю губу.

— Да кто они-то?

Ту из спортивного зала раздался строгий голос.

— Григорий Степанович, а я говорю — Барыкин может и должен стать ведущим! Вторым ведущим, если на то пошло! Примой станет Верещагина. В дуэте с Павлом они прекрасно отработают! Они великолепно подходят друг другу по фактуре!

— Тамара Игнатьевна! — процедил сквозь зубы несчастный физрук. — Барыкина завуч назначила звонарем, значит, он не может быть ведущим! К тому же Барыкин мне необходим на вынос флага! И это не обсуждается! Он всегда старший звена!

Ого, ничего себе Гришаня разошелся. Даже не знал, что он умеет быть настолько упертым, в смысле, убедительным.

— А я вам говорю, товарищ Борода, Барыкин идеально подходит на роль ведущего! — упорствовала Звягинцева. — И я не позволю испортить мероприятие из-за вашей недальновидности! Я режиссер-постановщик, в конце концов, и мне лучше знать, кто должен вести линейку! Меняйте Барыкина.

— Вам надо, вы и меняйте. Я с завучем спорить не буду, это раз. Но и это не главное! Барыкин… как вы там сказали? Ага, идеально подходит на роль ведущего? Между прочим, Тамара Игнатьевна, не вы сценарий придумывали и не вам решать, кто на каких ролях! Я в ваши суффиксы и окончания не лезу? Вот и вы не трогайте моих флагоносцев! Барыкин выносит флаг! Точка!

— Гришенька, — Звягинцева сменила тон на ласковый. — Но ведь Барыкин не будет стоят под флагом всю линейку! Он звонарь! Мы все это слышали! И как по-вашему, Григорий Степанович, Барыкин будет выносить флаг и звонить в колокольчик? — съехидничала под конец Тамара Игнатьевна.

— А я…

— Так, стоп, дамы и господа, леди и джентльмены! — я зашел в спортзал, призывая спорящих к порядку.

Помещение оказалось маленьким, неказистым, но любовно выкрашенным в синий цвет, ухоженным. В углу за аккуратной огородочкой лежали мячи. Имелись волейбольная сетка, футбольные самодельные ворота и баскетбольные кольца, чему я очень удивился.

— О чем спор, товарищи?

— Егор Александрович, вот вы нас и рассудите! — обрадовалась русичка, с достоинство императрицы поворачиваясь ко мне.

— Егор… Тут такое дело… — вдруг замялся Григорий, виновато глядя на меня из-под нахмуренных бровей.

— Сначала я, — поднял вверх ладони, призывая к порядку. — Тамара Игнатьевна, при всем моем уважении к вам и к вашему знанию человеческой натуры, но Барыкин… Хотя… Минуточку, — я задумался.

А почему бы и да? Если русичка так уверена, что в паре с Верещагиной — той самой девочкой, которая мечтает стать актрисой, линейка пройдет на ура, значит, парня надо брать и ставить ведущим. Что касается обоснованных претензий Гришани на вынос флага…

— Григорий Степанович, а давай мы сделаем лучше? — предложил я.

— Куда уж лучше, не успели начать, у меня уже учеников отбирают, — физрук недовольно зыркнул на Звягинцеву.

Тамара Игнатьевна почуяла, что ветер удачи переменился, выпрямилась и с достоинством победителя окинула взглядом незадачливого бывшего ученика. Эх, Гриша, и вправду добрый ты слишком, всю жизнь на тебе бабы…в смысле женщины ездить будут.

— Вот что я придумал, Гриш… — улыбнулся и рассказал свою задумку.

— Это… Ну… идея хорошая, — замялся Григорий.

— Но? — уточнил я.

— Чего «но»? — не понял Борода младший.

— После такого начала обязательно всегда следует «но». Итак, ты говоришь, что моя идея хорошая, но что-то тебя в ней не устраивает.

— Седьмой класс никогда не выносил флаги. Маленькие еще.

— Маленькие? — обалдел я и чуть было не ляпнул, что у меня в почетном карауле на Вахте номер один пятиклассники стоят и не жужжат даже зимой в мороз. И прекрасно меняют старших товарищей как положено, чеканя шаг, с ровной спиной, все честь по чести. А тут целые девятый класс и — маленькие. Неопытные, может быть. Но точно уже взрослые для такого дела.

— Слушай, они у тебя что, маршировать не могут?

— Могут, — возмутился Григорий.

— Ну, так делов-то, показать и отрепетировать. Одни маршируют, в то время как ты приглядываешь за этюдниками.

— За кем? — переспросил удивленный физрук.

— Ну, за спортсменами своими, которые пирамиду будут делать.

— А. Ну… можно попробовать… — недовольно буркну л Григорий — Но вы, Тамара Игнатьевна, вы мне теперь будете должны! — вдруг с торжеством в голосе заявил Борода.

— Что? — растерялась русичка.

— Должок за вами, за то что отобрали у меня лучшего знаменосца, — довольным тоном повторил Гриша.

— И что же я должна? — окончательно растерялась Тамара Игнатьевна. — Деньги?

— Какие деньги, вы чего! — испугался физрук, отшатнулся, взмахнул руками и рухнул на пол. Хорошо хоть на мат, который лежал у него за спиной и о край которого Гришаня так неудачно зацепился.

— Гриша… Ой Григорий Степанович! Ты как? Цел? Живой? — испуганно затараторила Ниночка, все это время молча взиравшая на перепалку из-за моего плеча.

— В порядке я, — проворчал Григорий, багровый как помидор, поднимаясь с мата одним быстрым движением.

«Ух ты, — я восхитился про себя. — А по нему и не скажешь, что он настолько ловкий и гибкий».

— Гриш, не ушибся? — озабоченно оглядывая физрука со всех сторон, тараторила Нина Валентиновна.

— В порядке, сказал же, — грубовато отрезал Григорий, дергая плечом. Нина обиженно замолчала и отвернулась к окну.

Я покачал головой, кивнул в сторону девушки. Борода насупился, пожал плечами, виновато зыркнул на Кудрявцеву, но промолчал. Ладно, потом сами разберутся.

— Итак, молодые люди, я верно понимаю: Барыкина вы мне отдаёте? —

Во всей этой забавной ситуации одна Тамара Игнатьевна сохранила невозмутимый вид и достоинство. И даже первой сориентировалась, чтобы не упустить свою выгоду.

— Да, товарищ Звягинцева, — улыбнулся я. — Считайте, Павла вы себе отбили. Но с одним условием, — предупредил обрадованную росичку.

— С каким же? — тут же насторожилась дама.

— Барыкин вместе с первоклассником дают первый звонок. И это не обсуждается. Поэтому, когда будет распределять слова между ведущими, учитывайте, пожалуйста, этот факт, уважаемая Тамара Игнатьевна.

— Всенепременно учту, Егор Александрович, — улыбнулась Звягинцева. — Григорий Степанович, вы мне списочек подготовили? — медовым голосом уточнила русичка у физрука.

— Какой списочек? — буркнул Борода с недоумением уставившись на Звягинцеву.

— Черт! — скривился я. — Список, точно! Я тебе говорил, Гриш. Только мы запамятовали, но сейчас быстренько сделаем, да, Григорий Степанович? — с нажимом в голосе уточнил я.

— Нет, Егор Александрович, — довольно ухмыльнулся Борода младший.

Я опешил, Ниночка резко развернулась и собиралась возмутиться, когда Григорий, хитро улыбаясь, вытащил из кармана штанов бумажку, сложенную вчетверо, и протянул ее Тамаре Игнатьевне.

— Вот, я написал, как вы просили. Извини, Егор, забыл сказать, — чуть виновато улыбнулся Борода, но я-то видел, парень очень доволен своей маленькой шуткой.

Ну да бог с ним, большой ребёнок, что поделать. «Ничего, мы еще сделаем из тебя настоящего мужчину», — хмыкнул я про себя.

— Благодарю вас, Степан Григорьевич. Значит, я забираю Барыкина.

— Да забирайте уже, — махнул рукой физрук. — Но отдаете его мне на репетицию пирамиды, — тут же встрял с замечанием Гришаня., подумал и добавил. — По первому требованию.

«Однако парень быстро учится зубы показывать — довольно отметил про себя. — Значит, пороха хватает, главное, прицел настроить».

— Тогда давайте обсудим время репетиций, — с готовностью поддержала русичка.

— Время?

— Ну я с утра собирался, — снова замялся Гриша. — Чтоб вечер у детей свободный был. По хозяйству там, родителям помочь… — растерянно забубнил физрук.

— Прекрасно, Григорий Степанович. Значит, своим я назначаю на девять утра. Потом передаю Барыкина вам по требованию. Так вас устроит?

— Так мы ж за полчаса не управимся, — еще больше растерялся Гришаня. — Это же спорт, понимать надо…

— Товарищ Борода, кто вам сказал, что наша репетиция закончится через тридцать минут? — неподдельно изумилась Тамара Игнатьевна.

Я посочувствовал будущим актерам, и порадовался: с таким режиссером-постановщиком линейка точно пройдет без сучка, но с задоринкой. В хорошем смысле слова. У меня же как гор с плеч упала: не люблю я это дела, чтоб по сто раз одно и тоже повторять.

Все мои репетиции заканчивались быстренько. Собрались, обсудили, текст набросали на черновую, прочитали, прогнали пару раз по ролям. На следующий день раздал чистовики, еще раз прочитали и разобрались, кто где стоит, кто за кем выходит. За сутки до мероприятия встретились еще раз, обсудили детали, и гоняем сценарий, пока от зубов не начнет отлетать.

Отчего-то у моих разгильдяев и хулиганов к этому моменту реплики начинали вылетать как из пулемета, четко и быстро. То ли потому что за каждую заминку звучало «упасть, отжаться пять раз» и дальше по нарастающей с шагом в пять отжиманий. То ли из-за того, что мои пацаны и девочки четко знали: сделал дело — гуляй смело. И по-другому я их не отпущу, пока текст не услышу в нормальном исполнении. Потому как товарищей и школу нельзя подвести.

Надо сказать с таким моим непедагогическим подходом наши школьные выступления всегда проходили на ура. И не только в школе. Зав по воспитательной за год моей учительской деятельности смирилась и больше не лезла в наши репетиции.

У нас даже со временем присказка появилась: на дедлайнах побеждаем, без дедлайнов помираем. В том смысле, что если долго готовимся, призовых мест не занимаем. А если вот так, на коленке, за три дня до выступления, обязательно попадаем в тройку лидеров или становимся победителями. Но здесь я эту систему рекламировать не буду. Репетировать так репетировать. Тем более есть кому этим заниматься, а у меня руки свободны для других дел.

— Значит, договорились? — я оглядел собравшихся.

— Конечно, Егор Степанович, благодарю вас, — с достоинством кивнула Тамара Игнатьевна.

— Договорились, — усмехнулся Борода, покосился на Звягинцеву.

Русичка неожиданно подмигнула Гришане, неторопливо развернулась и поплыла на выход, оставив нас троих ошарашенно смотреть ей вслед.

— А про должок-то я и забыл… — пробормотал Григорий, глядя, как исчезает в школьном коридоре царица Тамара. — Ничего, напомню, — хмыкнул физрук.

— Егор, что происходит, а? — пискнула Ниночка, первой приходя в себя.

— Весна-а-а… — задумчиво протянул я, пытаясь понять, что нашло на строгую интеллигентную и строгую учительницу русского языка.

— Чего? Какая весна? Осень скоро… — пробасил с недоумением Гришаня.

— Вот и я говорю — осень скоро, первое сентября на носу, а у нас еще конь не валялся, — усмехнулся я. — Чего стоим? Кого ждем? — поинтересовался у растерянной пионервожатой и ошарашенного физрука.

Следующая прода 16.02 в 00.15.