Учитель. Назад в СССР. 2

Глава 11

Я увернулся и ответным ударом сбил нападавшего с ног. Точнее, по моим прикидкам Коленков должен был рухнуть. Но парень оказался силен, на ногах устоял.

— Меня лупи-и-ить? — заревел Коленков и ринулся на меня, сжав кулаки.

Похоже, товарищ привык к тому, что сносит противника с первого удара. А тут какой-то залетный столичный пацан не просто устоял, но еще и сдачи дал.

Я шагнул в сторону, пропуская разъяренного быка, развернулся и ребром ладони приложил нападавшего по почкам. Парень охнул и упал на колени, согнувшись. А дальше все как в плохом женском романе. Ниночка вскрикнула, подскочила к Коленкову и… вместо того, чтобы начать ругаться на меня за жестокое обращение с человеком, отвесила парню смачный подзатыльник.

Честно говоря, я даже растерялся. Все что угодно ожидал, кроме такого.

— Нина! Ему же больно! — вырвалось у меня.

— А вот поделом! — девушка топнула ногой. — Сколько раз говорила: не ходи за мной, нет между нами дружбы! Сначала за руки хватает, потом угрожает, братишку подкупает и науськивает на глупости. А теперь на людей кидаться начал? Ты, Ваня, совсем с головой не дружишь. А еще комсомолец! Как тебе не стыдно!

Тут я удивился второй раз. Конкретно тому, что Ваню Коленкова приняли в ряды комсомола. Тут либо я чего-то не понимаю, либо у парнишки просто в моменте снесло крышу от ревности.

— Все, пацан, тебе не жить, — прохрипел Колонков, делая попытку подняться и продолжить столкновение.

— Хватит! Я сказала! — рявкнула Нина таким тоном, что захотелось тут же выпрямиться, оправить одежду и доложить по форме.

«Однако, — хмыкнул про себя уважительно. — Никогда бы не подумал, что в этой девочке столько силы и смелости. Бугая не испугалась, еще и воспитывает».

— Пришел в себя?

— Нин… ну чего ты… я ж к тебе по-честному… жениться, а ты с этим гуляешь… — пробурчал парень.

— Ой, дура-а-а-к, ну, дура-а-а-ак, — протянула Нина Валентиновна, качая головой. — Больно? — участливо поинтересовалась и склонилась над парнем.

Вот и пойми этих женщин: тут же бьет, следом жалеет. Наблюдая за этой картинкой, я испытывал дикое желание тихо слинять во двор и продолжить вечер по собственному плану. Но бросать Ниночку один на один с этим влюбленным ревнивцем опасался. Мало ли что ему в голову стукнет, еще обидит девчонку.

— Нормально, — буркнул Коленков, дернул плечом, скидывая ладошку Кудрявцевой.

— Иван… Помощь нужна? — поинтересовался я, нарвался на злой взгляд, улыбнулся и протянул руку. — Давай, помогу. И пошлите-ка ко мне во двор, там поговорим и все обсудим. А то стоим здесь как три тополя на Плющихе, бесплатным цирком для всего села, — предложил ребятам.

Иван руку мою не принял, поднялся сам. Точнее, с помощью Ниночки, которая изо всех сил его поддерживала. В какой-то момент, наблюдая за процессом, я вдруг сообразил: парнишка воспользовался ситуацией и скорее делал вид, что ему настолько больно, чем всерьез страдал от сильной травмы. Ну да пускай сами разбираются со своим чувствами.

Я развернулся, открыл калитку, зашел во двор, кинул через плечо:

— Нина Валентиновна, я чайник поставлю. Вон там умывальник, полотенце чистое. Проводите гостя, пусть приведёт себя в порядок, я пока чашки вынесу.

— Хорошо, Егор Александрович, — покладисто согласилась комсорг. — Все сделаю. Ты как, Коленков? Идти можешь? — заботливо переключилась на пострадавшего.

— Чего ты его Александровичем зовешь? Не жирно ему? — забурчал Ваня, проигнорировав Нинин вопрос о самочувствие, но опереться при этом на хрупкое женское плечо не забыл.

— Дурак ты, Коленков, и дураком помрешь! — фыркнул Ниночка.

— Это почему это? — проворчал Иван.

— Потому что Егор Александрович — наш новый школьный учитель. Вот посмотрим теперь, какие отметки твой младший брат будет получать! — ехидно заметила Кудрявцева.

— Нин, ну ты чего… я ж не знал, Нин… Ты поговори с ним, а? Петьку-то за что… А, Нин? Ну, я больше не буду, вот честное слово! Нин!

Я хмыкнул и зашел в дом, собрал кружки, подхватил чайник, поставил на плиту, засыпал заварку в кружки и подошел к двери. На крыльцо выходить не стал, но исподволь приглядывал за ситуацией.

Через несколько минут во дворе показалась парочка. Коленков прихрамывал изо всех сил, чему я удивился. Потом сообразил: Ваня использует момент на все сто. Женское сердце штука такая жалостливая. Глядишь, пожалеет, а там и полюбит.

Возле столба с умывальником ребята остановились. Ниночка сняла полотенце и велела Ивану привести себя в порядок. Я наблюдал из-за дверей, как Иван Коленков, послушный, словно ягненок, принялся плескаться в садовом рукомойнике, шумно отфыркиваясь. Рядом с ним стояла Нина Валентиновна, держала в руках полотенце, терпеливо дожидаясь, когда парень умоется. Но при этом времени даром не теряла, читала парню мораль.

— Ты пойми, Коленков, замуж я за тебя е пойду. Вот хоть ты останешься последним человеком на земле. До такого конечно не дойдет, но даже если представить такое… Не буду я с тобой ходить. Дружить — пожалуйста. А то ты чего доброго без меня голову расшибешь от глупостей. Ты понимаешь, если Егор Александрович пожалуется участковому, что тебе будет?

— А он пожалуется? — проворчал Коленков.

— Нет, конечно, — уверенно выпалила Ниночка. — Он — мужчина! — девушка назидательно задрала указательный палец вверх.

— А я кто?

— А ты как был хулиганистым мальчишкой, таким и остался, — не раздумывая, ответила Нина Кудрявцева. — Сколько с тобой в школе намучались? А сколько Дим Димыч, участковый наш, тебя воспитывал, ругал, объяснял? И что?

— И что?

— И то! — Нина не больно шлепнула Коленкова полотенцем по спине.

— Без толку все. С тебя как с гуся вода! Так и норовишь в тюрьму попасть! Романтики захотелось! Тюремной! — сурово отчитывала Кудрявцева несчастного парня.

— Нин, ну ты чего, какая тюрьма? — испугался Коленков. — Дай полотенце… пожалуйста.

— То-то же, — сурово сдвинув брови, отчеканила Нина Валентиновна, дождавшись волшебного слова. — Ты пойми, Коленков, нам с тобой не по пути.

— Это еще почему? Я ж для тебя все сделаю! И дом построю, и вообще! — начал было парень, но осекся, приметив меня.

Я стоял на пороге с горячим чайником в руках, не мешая разговору. Теперь же спустился с крыльца и медленно двинулся в сторону стола. Почему медленно, потому что Ниночка все еще продолжала распекать Коленкова, и я не хотел смущать обоих. Иван зыркал в мою сторону из-под нахмуренных бровей, но прервать Ниночку не решался. И я его от всей души понимал: если женщина чего-то хочет, то лучше ей это дать.

А Нина Валентиновна здесь и сейчас хотела донести до парня одну простую вещь: вместе им не быть, потому что невестой уголовника, а тем более женой, она, Нина Кудрявцева становиться не собирается. А что Коленков с таким поведением и дурным характером рано или поздно пойдет по кривой дорожке и ежу понятно. Да что ежу. Ей, Нине Кудрявцевой, это ясно как заветы партии. Если бы Ваня на самом деле относился к ней как к доброму товарищу, он бы так себя не вел!

И тут до меня дошло: похоже, Ниночка кривит душой, уж больно яростно распекает Коленкова. Так переживать за человека, к которому испытываешь лишь дружеское расположение? Ну-ну. Скорее, девчонка нервничает, потому что не представляет, как я отреагирую на эту некрасивую историю. У Коленкова, судя по всему, не первый залет, раз Кудрявцева так психует. Кажется, здесь бурный роман, в котором главная героиня еще не до конца осознала полноту собственных чувств.

— Напасть среди белого дня на учителя! — тем временем продолжала Нина Валентиновна. — Ты о чем думал⁈

— В следующий раз среди темного дня нападу, — буркнул Иван.

— Ну вот, — Ниночка всплеснула руками. — Говорю-говорю, как о стенку горох! Иван! Участковый точно тебя на пятнадцать суток посадит! Ты этого хочешь?

— Никто никого не посадит, Нина Валентиновна, — прервал я затянувшееся наказание. — Чаю хотите? Чайник закипел.

— Ой, — пискнула Нина Валентиновна, прерывая свою пылкую речь. — А мы тут… Извините, Егор Александрович, — смутилась девушка.

— Чего ты перед ним извиняешься, — набычился Иван.

— Коленков! Ты опять? — Кудрявцева сдвинула брови.

— Все в порядке, — улыбнулся, бахнул чайник и кружки на стол и протянул руку парню. — Зверев Егор Александрович, учитель географии и прочая, прибыл по распределению.

Коленков хмуро смотрел на мою ладонь, Ниночка уже было раскрыла рот, желая сказать что-то язвительное, когда парень все-таки протянул свою, и мы пожали друг другу руки.

— Иван Федорович Коленков, столяр первого разряда, — дернул щекой и крепко сжал мою ладонь.

Пару минут мы игрались в гляделки и сжималки, я видел, как в глазах у пацана зарождалось сначала удивление, а потом и что-то похожее на уважение. В конце концов, мы не стали провоцировать Ниночку, которая сердито сопела, глядя на наши мальчишеские игры. При этом девушка молча расставляла кружки, разливала кипяток, поглядывая в нашу сторону.

— Слушай, давай на ты, а? — сходу предложил я.

Коленков прищурился, подумал и кивнул.

— Давай,

Мы еще раз пожали друг другу руки, теперь за принятое решение.

— Падай, будем чай пить. Нина Валентиновна, побудьте за хозяйку, а я сейчас карамелек принесу. К сожалению, больше угостить нечем. Не готовил. Разве что хотите яичницу? — предложил я, и желудок тут же отреагировала голодным урчанием.

Ниночка понятливо хихикнула, покосилась на Ивана. Коленков хмыкнул, опустился на скамью, покосился на Кудрявцеву и, смущенно потерев нос, пророкотал:

— А давай. У меня от комсомольских собраний всегда аппетит зверский.

— Ты когда в последний раз был на собрании, Коленков? Ты чего сочиняешь! — возмутилась Нина, уперев руки в бока.

— Только что, — ухмыльнулся Иван, мы переглянулись и дружно расхохотались.

Нина Валентиновна возмущённо округлила глаза, тряхнула кудряшками и зашипела на нас разъяренной кошкой.

— Ты гляди-ка, не успели подраться, как уже подружились! Вот она, мужская солидарность, да?

— Ниночка Валентиновна, вы не завидуйте, — подмигнул я девушке. — Мужская дружба она обычно через драку и зарождается, а вот женская…

— Что женская? — нахмурилась Кудрявцева. — Да женская дружба сама я крепкая!

— Ага, до первого мужика, — хохотнул Коленков, за что и отхватил полотенцем. — Ну, Нин, ну ты чего! Вон вспомни Светку… Они с Риткой какие подружки были, не разлей вода. А потом что?

— А потом что? — заинтересовался я.

— А потом все, — подвигая к себе коробку с рафинадом, пожал плечами Иван. — Потом к нам агроном приехал. Ну, вот как ты, специалист молодой, и сначала он со Светкой крутил, да у нее родители строгие. Она и уперлась рогом: женись, говорит, и все дела. Агроном что?

— Что? — в один голос спросили мы с Ниной.

— А то! Понимать надо! Переметнулся к Ритке. Ритка, она девка хорошая, но ума недалекого и сирота. Вот и подкатил к ней агроном городской, — тут Иван нахмурился и на меня покосился. — Хочешь, говорит, большой и чистой любви?

— А Ритка что? — заинтересовано спросила Нина.

— Хочу, говорит. Бабы они на любовь падкие, — философски заметил Иван, не обращая внимания на Нинино возмущенное фырканье. — Ну, агроном ей и предложил: приходи, говорит, за большой и чистой любовью на речку под березку.

— И что? Пришла? — уточнил я, уже понимая, чем дело закончилось.

— А то как же, — хмыкнул Иван, покосился на сердито сопящую Нину и торопливо закончил. — Агроном-то потом сбёг, а Ритка со Светкой до сих пор не разговаривают. Ну, оно и понятно, где теперь Светка, а где Ритка.

— И где же? — удивился я.

— Так у Ритки-то пацан нагулянный. А Светка замуж вышла за Вовку одноглазого. Понимать надо, — уточнил Коленков.

— Одноглазый — это фамилия такая? — уточнил я.

— Не-а, -протянул Иван. — Эт Вован по пьяни на штырек в сарае напоролся. Без глаза остался. А так ничего, на хорошем счету. Батя его двигает.

— А батя у нас кто? — полюбопытствовал я.

— Отец у Володи начальник автоколонны.

— Понятно, — кивнул я, мало что понимая, кроме того, что информация лишней не бывает. И мои прикидки насчет Нины и ее влюбленности в Ивана вполне оправданы. Рано или поздно будем все гулять на свадьбе комсорга Ниночки и хулигана Ванечки.

— Так что, ребята, яичницу все будут? — повторил я свое предложение.

— А давай, — кивнул Иван и вопросительно глянул на Нину.

— Я только чай, — отказалась Ниночка. — А вы кушайте. Хотите, я вам пожарю?

Я кинул взгляд на Ивана, тот дернул щекой, но тут же улыбнулся и пробасил:

— Если хозяин не против, я только за.

— Хозяин точно не против, — обрадовался я. — Пойдемте, Нина, покажу вам свое хозяйство.

— Егор, мы же договорились, после работы на ты, — укорила Кудрявцева.

— Забыл. Пойдем. Нина, покажу свое хозяйство, — повторил свое предложение.

Я показал Нине свою маленькую кухоньку, где что лежит, снял с печки небольшую корзинку с яйцами, которые утром оказались на моем уличном столе. Выставил соль и перец, уточнил, не нужна ли девушке помощь, и вернулся к Ивану, получив отрицательный ответ.

— Ну что, Иван, будем знакомы? — посмотрел на парня. — Ты чего, жениться хочешь?

— Будем, — Коленков резко нахмурился от моего вопроса. — А ты чего? Сам думаешь?

— Ни в коем случае, — покачал я головой. — Нина Валентиновна моя коллега, не более того. Никаких матримониальных планов на нее не имею.

— Чего? — вытаращился на меня парень. — Каких таких планов? Я тебе Нинку обижать не позволю, не посмотрю, что ты учитель…

— Спокойно! Не собираюсь я уводить у тебя Нину. Да и вообще, в мои планы женитьба в ближайшее время не входит. У меня вон видишь, собака есть, — я махнул в сторону забора, который отделял задний двор от места, где стояла беседка.

— И что? — не понял Иван.

— Ну, мне пока хватает ответственности. Ты погоди, пойду другана выпущу, а то извелся бедный.

— Молчаливый он у тебя.

— Так воспитание наше все, — пожал я плечами и отправился выпускать Штырьку.

Пёсель счастливо повизгивая и мотыляя хвостом, едва не сшиб меня с ног, и весело помчался знакомиться с Коленковым. Получив строгое «свои», обнюхал, пару раз тявкнул для острастки и помчался по двору по своим собачьим делам.

Собакену я за вечер соорудил что-то вроде вольера из старых досок, ржавой сетки-рабицы и останков шкафа, который обнаружил у себя в сарае. На первое время сойдет, а в зиму в дом возьму. В будку и на цепь сажать Штырьку не хотелось. Но и опускать на весь день на свободный выгул тоже опасался. Мало ли что, в чужой двор забежит или в огород, еще хуже, если кур начнет гонять соседских. Так и до беды недалеко. А так сидит себе в вольере, а вечером я его выпускаю побегать под присмотром своим. На ночь в дом запускаю.

— Ты к нам надолго? — поинтересовался Иван, когда я вернулся за стол.

— Так по распределению, — пожал плечами.

— А после?

— А после не загадываю. Может у вас останусь, может домой вернусь.

— Сам откуда.

— Из Москвы.

— Из столицы, значит, Родины нашей, — голос у Коленкова едва заметно изменился, плечи поникли.

— Да не переживай ты, Ваня, нравишься ты Нине, вот что угодно про залог поставлю. Нравишься, от того и язвит и воспитывает.

— Врешь, — выдохнул Коленков.

— Не имею такой привычки, — тут уже голос у меня поменялся. Терпеть не могу, когда меня обвиняют во вранье на пустом месте, всегда говорю, что думаю.

— Извини, не хотел, — буркнул Иван.

— Принято, — кивнул я. — Верно тебе говорю, тут главное понять, чего Нине Валентиновне от тебя надо. Я у вас человек новый, ни тебя, ни Нину не знаю. Ты подумай, Иван, чем не угодил девушке. Ну и попробуй исправить ситуацию в свою пользу.

Коленков задумчиво на меня уставился, свел брови на переносице, размышляя над моими словами.

— Хулиган я… раздолбай… — вздохнул через минуту. — Вот Нинка и опасается… Характер у меня шальной… чуть что в драку… а Нина она такая… — Ваня нарисовал в воздухе ладонями неопределённый образ. — Ну, ты понимаешь.

— Понимаю, — улыбнулся я. — Нина Валентиновна — она умная, талантливая, активная девушка. И с характером. Ты бы у нее поинтересовался, может, ей помочь чего надо по школе. Там помог, тут сдержался, глядишь, она на тебя по-другому посмотрит, помощь оценит.

— Да чего там помогать в школе-то? Ну пионерскую и так вместе побелили. А еще чего?

— Ты вот что, Иван Фёдорович… — я ненадолго задумался. — Мы тут с комсоргом сценарий сочиняем на первое сентября. От помощи не откажемся.

— Да ты чего! Какой сценарий? — отмахнулся Иван, тяжело вздохнув. — У меня по литературе тройбан с натяжкой. А ты говоришь — сценарий. Я их в глаза этих сценариев не видал!

— Да я ж не говорю тебе его написать, чудак человек, — остановил я Коленкова. — Мы сценарий напишем, обговорим с начальством. Но реквизита в школе по любому нет.

— Чего нет?

— Ну, всякого разного оборудования. Мы хотим что-то вроде спектакля для всей школы придумать на день знаний. Вот как определимся с целями и задачами, насочиняем, так твоя помощь и понадобится. Будешь у нас Карабасом Барабасом или там Бармалеем.

— Чего? — Коленков обалдело на меня уставился.

— Того! — уверенно заявил я. — Девушки любят, когда парни им во всем помогают. А тут такое важное дело, а ты возьми да сам вызовись на помощь.

— Да какой я бармалей! Я тебе лучше полку сострогаю, давай, Егор? А? Может, Нина оценит?

— Полку — это хорошо. Но лучше ты нам вот что сострогай… — я на секунду задумался, но тут от дома раздался звонкий голос Ниночки.

— Ребята, ужин готов! Помогите мне тарелки и вилки вынести, и хлеба нарезать.

Мы одновременно подорвали

сь со своих мест и зашагали в сторону крыльца.