Учитель. Назад в СССР. 2

Глава 19

Зоя Аркадьевна недовольно нахмурилась и покосилась в мою сторону, промолчала и посмотрела на Свиридова.

— Объясню, Егор Александрович, — насмешливым тоном начала Валентина Ивановна, вступив в разговор. — Чтобы Семен Семеновичу сделать приятное, не так ли? Что нам герой войны или лучшие работяги нашего колхоза, когда у самого Лиходеда сынок в школу пошел?

— Как вы смеете, товарищ Дедешко! — прошипела Зоя Аркадьевна. — Я руководствуюсь исключительно деловыми соображениями. Товарищ Лиходед — председатель колхоза, передовик, на хорошем счёту в области…

— Прошу прощения, что перебиваю, — встрял я в разговор. — Но мне кажется, с точки зрения важности, нужности и партийной линии, идеальный вариант — это внук героя войны. А вот на последний звонок можно взять мальчика, чьи родители герои мирного времени. Таким образом, мы проведем связующую нить поколений, покажем преемственность традиций, и через юбилей Октября отметим весь путь советского народа от революционных дней через войну к мирной жизни.

Черт, я аж вспотел! Настолько отвык мыслить и разговаривать витиеватым языком партийных собраний.

— А что, товарищ Зверев дело говорит! — оживился Юрий Ильич, не позволив дамам вставить свое слово. — Что скажете, Валентина Ивановна? Тамара Игнатьевна?

— Совершенно согласна с вами, Юрий Ильич, — с достоинством кивнула русичка. — Егор Александрович верно уловил мысль, направленность и веяния времени. Наша задача показать связь времен и поколений. И мальчик со звонком — внук человека, который подарил мир во всем мире — лучшее из возможного. Вы согласны, Зоя Аркадьевна? Очень хорошо, Егор Александрович, — похвалила меня Тамара Игнатьевна, благосклонно улыбнулась. — Приятно, когда молодые люди умеют мыслить и смотреть далеко вперед.

— Ну, значит, решено, — директор прихлопнул по листкам сценария. — Утверждаем Леночку Жиглову. Запасным определяем Петропавлова. Выпускник возражений ни у кого не вызвал, не так ли?

— Да.

— Ни у кого.

— Подходит.

Заговорили мы разом.

— Прекрасно. Еще вопросы? — Юрий Ильич вопросительно уставился на Зою Аркадьевну.

— Вы посмотрели мои правки? — сухо поинтересовался завуч.

— Посмотрел. Считаю важным обсудить их с Егором Александровичем, поскольку именно они с Ниной Валентиновной составляли сценарий. Для того, чтобы ребята могли вписать ваши поправки и сохранить целостность линейки, — мягко улыбнулся Свиридов,. — Вы согласны Зоя Аркадьевна?

— Конечно, товарищ Свиридов, — недовольно процедила завуч.

— Зоя Аркадьевна, сценарий я утверждаю вместе с акробатическим этюдом, — заметив, как Шпынько раскрыла рот для очередной реплики, опередил директор. — Уверен, товарищ Борода знает что делать и ни один ребенок во время мероприятия не пострадает. Мне понравилась ваша идея с выносом флагов, Егор Александрович. И с подарками для первоклассников. Подарки обсужу с обоими председателями. Думаю, они поддержат хорошее начинание. Еще вопросы есть? Вопросов нет. Генеральную репетицию назначаю на тридцатое августа. Буду присутствовать. Уверен, вы справитесь, товарищи.

Повисла пауза, во время которой директор передал завучу сценарий, Шпынько с каменным лицом его приняла. Тамара Игнатьевна понимающе улыбалась, поглядывая в сторону завуча. А Валентина Ивановна одобряюще подмигнула нам троим. От чего Ниночка испытала легкий шок, а Гришаня и вовсе впал в ступор.

— Вопросы есть? Вопросов нет, — припечатал директор. — Можете идти, товарищи. А вас, товарищ Зверев, я попрошу остаться.

Ниночка заволновалась, затопталась на месте, желая последней покинуть кабинет директора. Гриша вопросительно на меня посмотрел, поймал мой одобряющий кивок и, вздохнув, вышел вслед за Тамарой Игнатьевной. Зоя Аркадьевна осталась сидеть на своем месте. Как и Валентина Ивановна.

— Товарищи, я собираюсь пообщаться с Егором Александровичем наедине, — мягко заметил Свиридов. — Это касается не линейки.

Завуч поджала губы, отодвинула стул, подхватила свою папку и, гордо выпрямившись, чеканя шаг, вышла в предбанник. Оттуда тут же раздался ее голос:

— Товарищ Борода, задержитесь! Мне необходимо уточнить у вас детали вашего… акробатического этюда. Будьте добры, пройдемте в мой кабинет. Нина Валентиновна, вы что-то хотели?

— Нет, то есть да… С Григорием Степановичем на обсуждение! — замялась Ниночка, но тут же взяла верный тон.

— Уверена, товарищ Кудрявцева, товарищ Борода справится и без вашей помощи, -ехидно прокомментировала Шпынько. В конце концов, он не только учитель физической культуры, но и мужчина. Мужчина должен уметь отстаивать свою позицию, не так ли, Тамара Игнатьевна?

— Полностью согласна с вами, Зоя Аркадьевна. Дерзайте, Григорий Степанович! Покажите руководству, что вы не лыком шиты! Сегодня вы нас всех приятно удивили! Ни шагу назад, отстаивайте свою позицию! — поддержала Звягинцева физрука.

В приемной возникал немая пауза. Похоже, никто из беседующих не ожидал такой поддержки в адрес Гришани, в том числе и Зоя Аркадьевна.

— Товарищ Зверев, поздравляю с дебютом, — Валентина Ивановна протянула мне ладонь.

— Спасибо, товарищ Дедешко, да пока вроде никакого дебюта. Вот проведем линейку, тогда видно будет, — удивился я, но руку пожал.

— Ну как же, как же, — хмыкнула парторг. — Спор с завучем себе дороже иногда. Даже я ее порой побаиваюсь, — шепнула Дедешко, подмигнув мне.

Я с сомнением посмотрел вслед физичке. Она и боится? Не знаю, какой путь прошла Валентина Ивановна за свою долгую жизнь, но чтобы эта женщина, кого-то боялась? Не верю.

— Что-то случилось, Юрий Ильич? — полюбопытствовал я, едва двери за парторгом закрылись.

Свиридов снял очки, потер переносицу, достал платок, тщательно протер стекла, вернул окуляры на нос, вздохнул и чуть смущенно улыбнулся.

— Не стесняйтесь, Юрий Ильич, готов вас выслушать. Вы позволите? — я кивнул на стул.

— Конечно же, Егор Александрович, — заволновался директор. — Уж простите старика, совсем заработался, — посетовал на свою забывчивость Свиридов.

Я сел на тот же стул, уложил локти на стол и приготовился слушать. Честно говоря, мне сложно даже представить, о чем Свиридов хотел поговорить со мной, да еще и наедине.

— Тут такое дело, Егор Александрович… — Свиридов поднялся из-за стола, подошел к тумбочке, на которой стоял графин и стакан. Плеснул волы, выпил, обернулся ко мне и поинтересовался:

— Водички?

— Нет, спасибо. Юрий Ильич, давайте сразу к делу. Уверен, любую новость я сумею принять достойно. Даже весть про увольнение, — пошутил я.

— Какое увольнение? Что вы, никакого увольнения! К тому же, вы еще не отработали положенный срок! — хмыкнул Свиридов, сообразив, что я юморю.

— Ну, значит остальные неприятности мы переживем. — заверил я.

— Это скорее, просьба, чем неприятность, — еще больше смутился Юрий Ильич.

«Денег что ли у меня занять хочет? Чего так мнется?» — промелькнула мысль.

— Тут такое дело… — директор вернулся за свой стол. — Показал я вашу вещицу в роно… И вот какое дело… Ах, да…

— Юрий Ильич, кому-то понравилась наша лампочка Ильича, и начальство ее экспроприировало? — подсказал я, осененный догадкой.

Случалось у меня в прошлой жизни такое и не раз. Важные члены жюри, изучив конкурсные работы, забирали себе домой то, что понравилось. Оно, вроде и не жалко. Но раз приглянулась поделка, дайте ребенку грамоту какую-никакую, хотя бы за третье место. Куда там, даже спасибо не передавали.

— Ну, право слова, скажете тоже… экспроприировали… — окончательно смутился Свиридов. — Попросили подарить. Я отказался, но обещал переговорить с мастером, т бишь с вами, Егор Александрович, и попросить, чтобы значит еще одну… Вот мне и эскизик нарисовали… —

Свиридов сунул руку в стол, достал из ящика листок и протянул мне.

На бумаге кто-то неумелой рукой нарисовал лепестки пламени. Точнее, художник постарался изобразить костер, поленья. И даже елку на заднем плане.

— Вот… Большой любитель походов… в прошлом… Ностальгирует… Состояние здоровья, к сожалению, нынче не позволяет с палаткой и на недельку… А когда-то мы с ним… — глаза Свиридова затуманились, мысли утонули в воспоминаниях.

— Сделаю, — пожал я плечами. — Внести коррективы могу? — уточнил я.

— Что? Ах, да, благодарю вас за понимание, Егор Александрович. Коррективы? — задумался на секундочку директор. — Думаю, можно, главное, суть, понимаете?

— Понимаю. Только мне материалы нужны, Юрий Ильич. У меня все закончилось. Второй раз за помощью в Академгородок не пойду. Одно дело для школы, а тут получается частный заказ… Не поймут…

Да и не хотелось самому влезать долги такого рода. Одно дело для школьных дел, я действительно так считал. А начальник пусть сам обеспечивает запчастями, ему больше с руки.

— Что вы, Егор Александрович. Все материалы предоставят… Я помогу… И товарищ… из роно посодействует… У

— Ну, тогда договорились. Когда нужно?

— Когда? — директор крепко задумался. — Да вот к концу сентября… У него день рождения как раз. В самый раз будет. Успеете? — с надеждой поинтересовался директор.

— Успею, — прикинув сроки, кивнул я.

— Главное, не в ущерб школьным делам, Егор Александрович, — спохватился Свиридов.

— Никак не, товарищ директор. Школа и линейка всегда в приоритете, — заверил Юрия Ильича. — Еще что-то?

— Что? Ах, да… Нет. Благодарю за понимание, Егор Александрович.

Свиридов поднялся, обошел стол и протянул мне ладонь.

Мы пожали руки, и я покинул директорский кабинет.

— Ну что, Егор? Что Свиридов хотел? — взволнованно накинулась на меня Ниночка, едва я вышел из маленькой приемной.

— Не волнуйся, все в порядке, — заверил я, не желая распространяться.

Свиридов не просил держать просьбу в тайне, но по старой своей привычке я промолчал по принципу: меньше знают, лучше спят и мало сплетничают. Хотя сплетни от новостей не зависят. Скорее, их всегда порождают незнание или непонимание ситуации.

— Так, Нина… Валентиновна… — заметив кого-то из учителей, добавил я. — Нам нужно сесть и расписать по пунктам, что будем делать в ближайшие дни. Ну, там костюмы, материалы, плакаты и прочие колпачки для Буратино. Кстати, как там Григорий? Его уже выпустили на свободу с чистой совестью? — вспомнил я.

— Еще нет, — нахмурилась Ниночка. — Вот… жду… Тебя дождалась, теперь будем ждать вместе… Что-то я волнуюсь, Егор, как бы завуч не запретила этюд…

— Не запретит, Свиридов одобрил, парторг поддержала, что еще надо? — заверил Кудрявцеву.

— Ну да, ну да… плохо ты знаешь нашего завуча, — снова печальный вздох.

— Тогда, Нина Валентиновна, мы вступим с вами в преступный сговор, — склонившись к ухо Ниночки, прошептал я.

— В какой? — девушка чуточку покраснела, но не отстранилась.

— Мы все провернем тайком, а на линейку выйдем с полноценным представлением. Как говорится, или пан, или пропал, не так ли, Валентина Ивановна? — громко поинтересовался я, увидев физичку, которая вышла из-за поворота.

— Победителей не судят, Егор Александрович, в этом я уверена, — парторг подмигнула нам с Ниночкой и прошествовала в свой кабинет

— Это… что сейчас было? — пискнула Кудрявцева.

— Нормальный рабочий процесс, — заверил я девушку.

— До свидания, Зоя Аркадьевна, — раздался за углом бас физрука.

— Вы все поняли? — проскрипело из кабинета.

— Понял.

Дверь бесшумно закрылась, из-за поворота показался физрук, красный как рак, утирая пот со лба, но держался Григорий относительно уверенно.

— Ну что? Ну как? Сильно ругалась?

— Нормально, — рубанул ладонью Гришаня. — Отбился. Пошли на улицу, — оглянулся Борода.

— Зачем?

— Затем! — буркнул Григорий, вопросительно глядя на меня.

— Пошли. Нина, ты с нами?

— Куда я вас одних отпущу — заявила Ниночка. — Еще в историю попадете!

— Только это… через черный вход, — пробормотал физрук и двинулся по коридору в сторону лестницы. Мы переглянулись и пошли за ним.

— Ну что там? — нетерпеливо поинтересовалась Кудрявцева.

— Да ничего… — пожал плечами физрук, доставая пачку сигарет из кармана штанов. — Пытаюсь бросить, все никак… С таким завучем никаких нервов не хватит… — вздохнул Гришаня. — Куришь?

Я растерялся: черт его знает, курит Егор, или нет? Вроде сильной тяги к табаку за все время в его теле не наблюдалось.

— Балуюсь, — после недолгого размышления, ответил я. — Пока не хочется.

— Капля никотина убивает лошадь! — авторитетно заявила Ниночка, осуждающе глядя на физрука. — К тому же ты учитель физической культуры! Какой пример ты подаешь детям!

— Сделай перекур, убей в себе лошадь, — хмыкнул я.

— Чего? — изумился Гришаня, игнорируя Ниночкину реплику.

— Шутка у нас такая в армии была, — пояснил я.

— Ясно.

Григорий занялся делом, мы молча наблюдали за процессом.

— Ну, что она сказала? — первой не выдержала Кудрявцева.

— Да ничего! — пожал плечами Гриша. — Ну, пыталась что да как, кто участники. Надежные ли, когда репетиции. Обещала контролировать каждый день. Сказала, если кто-то покалечится, будет выговор… Ну и запретит… — вздохнул парень. — Да ну ее… Бу-бу-бу… бу-бу… А то я первый раз акробатику делаю… еще никто не убивался.

— Надеюсь, никто и не убьется, — озабоченно пробормотала девушка. — Ты когда на репетицию?

— Так завтра и начнем, сегодня пошлю гонца по своим пацанам, — выдыхая дым, ответил физрук.

— Гонца? — удивился я.

— Ну… да… — Гришаня чуть покраснел. — Мы с мелкими летом спортом занимаемся. Ну там бегаем, зарядка на речке… потом плаванье наперегонки… Ну и рыбалка… Это когда я в отпуске… — уточнил Гришаня.

— Да хоть каждый день. Молоток же! И пацаны при деле, и ты в авторитете, -поддержал я парня.

Интересно, в шестидесятые уже была система кружков и дополнительных занятий? Убей бог, знать не знаю. Нас-то в детдоме, чем только не занимали, лишь бы мы не хулиганили. А как оно в школах дела обстояли, я и не ведаю. Ну, значит будем внедрять, если что.

— Ладно, все хорошо, что хорошо заканчивается. Значит план такой… -начал было я.

— Вы чего этот тут делаете, паразиты? Курите? И девчонку учите? Ах, вы… — раздался до боли знакомый голос. — Думал, пацанва… — растеряно закончил Борода старший, обнаружив вместо школьников нас.

Григорий вздрогнул, торопливо потушил бычок, завертел головой, прикидывая, куда выбросить. Не нашел ничего подходящего и сунул в карман.

— И вам не хворать, Степан Григорьевич, — поздоровался я.- Мы тут стратегический план вырабатываем, а вы о чем подумали? — улыбнулся я, глядя на подозрительно щурящегося завхоза.

— Хм… Гришка, ты чего тут торчишь? Дел в спортзале нет? Сетки проверил? Мячи? Скамейки покрасил?

— Да сделал я, батя, — буркнул Гришаня. — Все сделал.

— А ежели проверю? — недоверчиво уточнил Борода старший.

— Да проверяй! — возмутился сын. — Сколько можно? Я уже взрослый, батя! Хватит меня тыркать! Это самое… контролировать!

— Ишь ты, раздухарился, — изумился завхоз. — Взрослый, ты смотри. А куришь за школой. как пацан малолетний!

— Да не курю я, — буркнул Гришаня и покраснел.

— А то я не знаю! Не ври бате! — возмутился завхоз, но я его вежливо перебил.

— Степан Григорьевич, вот вы-то нам и нужны для нашего стратегического плана.

— Какого плана? — не расслышал завхоз.

— Важного и нужного. Мы с ребятами готовим линейку на первое сентября…

— Что, и мой оболтус готовит? — не поверил завхоз.

— Григорий Степанович принимает деятельно участие, — заступилась за физрука Ниночка. — Можно сказать, он ключевая фигура всей линейки!

— Скажешь тоже, — окончательно смутился Гриша.

— Так он нужен или так, болтается без дела? — нахмурился завхоз.

— Нужен! — в два голоса заверили мы. — Григорий ответственный за спортивную часть праздника.

— За спортивную? — недоверчиво глянул на меня Борода старший. — Брешешь, Егор Александрович. Не бывало никакого такого, чтоб спорт на линейках. Торжественное построение, речь директора и на уроки. А тут спортивная, ты гляди-ка, — завхоз покосился на сына.

— А теперь будет! — отчеканила Нина Валентиновна.- И торжественная часть и театрализованная, и спортивная! От! — с гордостью объявила Кудрявцева.

— Ишь ты… — недоверие не пропало из голоса завхоза, но видно было, пионервожатой он доверяет больше, чем словам сына. — И чего там у вас… со спортивной-то? Неужто Гришка речь говорит будет?

— Зачем же? Руководить Григорий Степанович будет, постановкой в честь начала ученого года.

— Иди ты, — восхитился завхоз и машинально полез в карман. На свет появилась пачка, спички, и только заметив веселую улыбку Ниночки, Борода старший смутился и сунул все обратно.

— И чего… прям вот так руководить?

— И руководить, и репетировать, и придумал сам, — заверил я завхоза, коротко качнул головой, чтобы Гришаня не ляпнул, мол, идея не его.

— А здесь чего торчите? — в голос завхоза вернулась подозрительность.

— Думаем, где тренироваться, — не раздумывая, выдал Гришаня. — На площадке или в спортзале на матах.

— Ну, голова садовая, в спортзале! Сколько тебе говорю: учить надо на мягком, падать не больно! — проворчал Степан Григорьевич.

— Угу, — буркнул Гриша, хотел что-то добавить, но передумал.

— Степан Григорьевич, у меня к вам дело. Нина Валентиновна, вы уж с Григорием Степановичем составьте список необходимого, а я к вам минут через десять присоединюсь. Хорошо? — я кивнул в сторону школы.

Ниночка понятливо улыбнулась.

— Григорий, пойдемте в пионерскую, там у меня и ручка есть, запишем все необходимое для вашего номера.

— Так чего там нужно… ничего же…

— Григорий Степанович, вот в пионерской и обсудите, — надавил я.

— Ну, пойдем… — нахмурился Борода младший, и они с Ниночкой исчезли за углом.

— Куришь?

Завхоз тут же вытянул пачку.

«Дежавю», — хмыкнул про себя, вслух же отказался.

— Так чего хотел-то?