Участковый. Книга вторая

Глава 6

Обратная дорога в город показалась мне втрое длиннее. «Урал» Семёнова трясло на колдобинах, пыль забивалась в нос и горло, а в голове непрерывно крутились мысли о всем случившемся: «Скипетр Ночи», призрак с его смехом, непонятные артефакты и «Волга» с тонированными стеклами.

Тачка, кстати, беспокоила меня не меньше призрака. Кто мог в ней быть? Наблюдатели из «соответствующих органов»? Тогда это засада. Комитету госбезопасности сказочки про шпионов и биологическое оружие хрен расскажешь. Или же кто-то, связанный с работой инквизитором?

Семёнов, казалось, уловил мое настроение. Он не лез с расспросами, лишь пару раз пробурчал что-то невнятное про «нервы» и «напряженку». Видимо, списал мое молчание на стресс от секретной операции. Впрочем, когда мы уже подъезжали к городу, он не выдержал:

— Вань, а эта «Волга»… Она к нашей истории имеет отношение? К шпионажу?

— Не знаю, Витя, — честно ответил я. — Но что-то мне подсказывает, она не просто так там стояла.

— Понял, — старлей хмуро кивнул. — Будем настроже. Надо парням из автоинспекции сказать. Может, увидят такую в городе. Пусть номерочки запишут. Да и вообще. Остановят, посмотрят, поспрашивают.

Я мысленно похвалил Семёнова за сообразительность. Жаль, номер мы не разглядели — машина была слишком далеко и пылила она отчаянно. Но сам факт, что старлей воспринял угрозу серьезно, был мне на руку.

Мы заехали в отдел, чтобы написать отчет о «ликвидации массового беспорядка на почве алкогольного отравления». Полковник Безрадостный, как ни странно был на месте. Впрочем, не только он. Сериков отпирался тут же. Кружил рядом с начальством, как муха возле навоза. Не в обиду полковнику будет сказано.

Выслушав наш, мягко говоря, отредактированный доклад, Василь Кузьмич остался доволен, но велел изложить все в письменном виде. Особенно его впечатлила версия о ядовитом самогоне, который доярки якобы купили у заезжих спекулянтов. Эта история идеально ложилась в канву борьбы с тунеядцами и частниками, так что нам с Семёновым даже объявили благодарность.

Сериков, сидевший тут же, в кабинете начальника отдела, язвительно заметил:

— Ну что, герои сельского хозяйства, нашли чем заняться на целый день? Доярок в себя приводили? А по делу Воронова какие подвиги? Или вам хватает борьбы с пьяными бабами?

Я промолчал, пропустив укол мимо ушей. У меня не было ни сил, ни желания спорить с Эдиком. Семёнов, всегда готовый вступить в диалог, на этот раз лишь мрачно хмыкнул:

— А вы, товарищ капитан, лучше за собой следите. А то Петров такое раскопать может, что вам потом придется сильно постараться, дабы дураком не выглядеть.

Сериков скривил губы в подобии улыбки, потому что полковник в ответ на слова старлея тихо хохотнул себе под нос. Но в глазах следака мелькнула злобная искорка, которая обещала будущие проблемы.

Наконец, я оказался в своей комнате в общежитии. Было уже около полуночи. Усталость валила с ног, тело ныло от тряски на мотоцикле и перенапряжения. Но заснуть я не мог. Мозг отказывался отключаться, выдавая на-гора одну тревожную мысль за другой.

«Скипетр Ночи». Лилу. Неизвестная ведьма, которая могла все это устроить. И артефакт. Чертов артефакт, который упомянул призрак. Все это было связано в один тугой узел, а я оказался в самой середине. Есть ощущение, что мною пользуются вслепую. Потому как ни в Договоре, ни в справочнике я не нашел ничего. Вообще никакой информации, связанной с какими-нибудь артефактами.

Я повалился на кровать и уставился в потолок. Нужно было связаться с Лилу. Вызвать ее, как в тот раз у Профессора. Она должна дать ответы.

«Ты взрослый мальчик и знаешь, чем рискуешь… Ты меня вызвал… Ты устроил нам срочную встречу…»

Так, значит, я могу это делать. Просто очень захотеть ее увидеть? Или для этого нужно быть на грани нервного срыва, как тогда? Что ж, попробуем вариант «сильного желания».

Я зажмурился, сконцентрировался на образе демонши-бюрократа: ее растрепанные волосы, фиолетовые тени под глазами, огромная кружка с кофе…

— Лилу… — прошептал я. — Лилу, явись. Нам нужно поговорить. Лилу!

Лежал неподвижно минут десять, напрягая волю до дрожи в пальцах. Ничего. Потолок оставался потолком, а единственным сверхъестественным явлением был паук, неторопливо ползущий в сторону угла.

«Может, нужно принять особую позу?» — мелькнула идиотская мысль.

Я сел на пол, попытался скрестить ноги. Не получилось — тело мгновенно затекло и заныло. Я немного подумал, а потом скрестил заодно и руки, сложил их на груди, как покойник (тьфу-тьфу-тьфу!) в гробу. Выглядело это, наверное, потрясающе глупо.

Я даже попытался изобразить храп, рассудив, что раз она пришла, когда я заснул, то нужно имитировать сон. Получалось неубедительно и, по-моему, слишком громко.

— У-хх-хр-р-р… Ли-и-луу… — сипел я в потолок, чувствуя себя полным идиотом.

Ничего не произошло. Только спина затекла еще больше. Я встал на ноги и попрыгал на месте, чтоб снять напряжение.

В стену вдруг раздался стук, а из-за стены сердитый голос:

— Петров! Ты там чего? Угомонись! Люди спать хотят, а ты как паровоз раскочегарился!

Это был голос соседа, старшего лейтенанта из ГАИ. Пришлось прекратить.

Я прошелся по комнате. Может, Лилу появляется только когда состояние действительно на грани? Но я и без того измотан как собака. Мой второй шанс превращается в бег с препятствиями, где на каждом шагу меня либо пытаются подставить, либо наваливают новую порцию загадок.

Подумал немного и снова взял в руки «Краткий справочник Инквизитора». Если уж там есть инструкция по нейтрализации Призрака-Заводилы, наверняка должен быть и какой-то протокол связи с руководством.

Устроившись на кровати, начал листать его, продираясь через канцеляризмы и бюрократические формулировки.

Раздел «Взаимодействие с курирующими инстанциями» оказался на удивление объемным. Я пропустил параграфы о «Порядке подачи ежеквартального отчета по форме И-7» и «Правилах составления ходатайства о дополнительных ресурсах», а затем нашел наконец то, что искал: «Экстренная связь. Процедура 13-Б».

Прочел и выматерился. Что ж у них все так… мммм… через задницу. Любое действие непременно сопровождается какой-то идиотской хренью.

Процедура 13-Б: Экстренный вызов куратора вне установленного графика связи выглядела следующим образом.

В случае возникновения обстоятельств, требующих безотлагательного вмешательства или разъяснений со стороны курирующей инстанции, инквизитор уполномочен произвести принудительный вызов.

Для проведения процедуры необходимы:

1. Непосредственная искренняя потребность в контакте.

2. Три корнеплода Solánum tuberósum (стандартный картофель), символизирующие связь с материальным планом.

3. Лапка птицы семейства Phasianidae (куриная лапка), выступающая катализатором.

4. Две восковые свечи, обеспечивающие фокусировку потока.

5. Уединенное место, исключающее наблюдение непосвященных лиц.

Порядок действий:

а) Разместить корнеплоды по углам импровизированного рабочего пространства, образуя треугольник.

б) В центр треугольника поместить лапку птицы.

в) Зажечь свечи.

г) Произнести фразу: «Во имя бюрократии вечной, явись начальник мой, на клич безутешный!»

д) Ожидать ответной реакции. Время ожидания — не более 15 минут.

Примечание: в случае отсутствия реакции в течение указанного времени повторять процедуру запрещается. Инквизитору рекомендуется пересмотреть степень «искренней потребности» и повторить попытку не ранее чем через 24 часа.

Я откинулся на подушку и расхохотался. Тихо, истерично. Картошка. Куриная лапка. Свечи. «Во имя бюрократии вечной»… Гении. Абсолютные гении. Кто бы ни составлял этот справочник, он обладал изощренным чувством юмора.

Что ж, спорить с инструкцией я не мог. Тем более, мой предыдущий ментальный метод связи провалился. Значит, надо доставать ингредиенты.

С картошкой проблем быть не должно. В советском общежитии всегда найдётся пара картофелин. Свечи… У меня их не было, но, вспоминая свое детство, я точно знал — у многих, особенно у пожилых людей, всегда был на такой случай запас. А вот куриная лапка… С этим могли возникнуть сложности. Где ее взять глубокой ночью?

План сложился мгновенно, хоть и выглядел слегка странным. Нужно идти к соседям.

Я вышел в коридор. Было тихо, лишь из-за одной двери доносились звуки работающего транзистора. Я подошел к комнате, расположенной напротив моей. Там жила пожилая пара, супруги Гороховы, пенсионеры. Я знал, что у них есть огород, а значит, и картошка точно должна быть.

Постучал. Дверь открыла Надежда Петровна Горохова, в халате, накинутом поверх ночнушки.

— Лейтенант? — удивилась она, сонно хлопая глазами. — Что случилось?

— Надежда Петровна, здравствуйте, — начал я, стараясь выглядеть как можно более официально. — Извините за беспокойство. У меня… срочная служебная необходимость. Не могли бы вы одолжить мне три картофелины?

Соседка посмотрела на меня так, будто я только что попросил у нее запасную голову.

— Карто… что? Картошки? Сейчас? Ночью?

— Да. Это для… осмотра места происшествия. — Солгал я, чувствуя, как краснею. — Нужно провести эксперимент. Сравнительный анализ.

— Ага… — протянула Надежда Петровна, глядя на меня с нескрываемым подозрением. — Ладно… Подождите.

Она скрылась в глубине комнаты и через минуту вернулась, чтоб сунуть мне в руки три небольших, немытых картофелины.

— Держите. Только это… Вы уж там завязывайте с экспериментами. Ночь на дворе. Хотелось бы поспать.

— Спасибо огромное! — обрадовался я и, не мешкая, двинулся дальше.

Со свечами оказалось сложнее. Я обошел еще три комнаты. В первой мне ответили, что свечей нет. Во второй — захлопнули дверь перед носом, не дав договорить. В третьей жил тот самый старлей из ГАИ, который недавно стучал по стене. Была вероятность, что в этот раз он настучит мне по лицу. Но… Чего не сделаешь ради блага человечества.

— Опять ты? — буркнул сосед, появляясь на пороге. Из одежды на нем были только кальсоны и майка.

— Свечи, — выпалил я. — У вас нет, товарищ старший лейтенант, парочки свечей? Служебная надобность.

Он долго смотрел на меня, почёсывая живот, затем выдал:

— Петров, ты небось, пьян? Или с похмелья? Какая, на хрен, служебная надобность в двенадцать часов ночи, да еще со свечами?

— Секретный эксперимент, — не моргнув глазом, соврал я. — По освещению. Проверяю новые методики.

Старлей покачал головой, плюнул себе под ноги, но скрылся в комнате и вернулся с двумя запыленными, наполовину оплавленными свечками.

— На, только отвали. И чтоб я тебя больше не видел и не слышал до утра! Понял?

— Понял. Спасибо, — сказал я, затем, сжимая в руках картошку и свечи, помчался к себе.

Самым сложным ингредиентом была куриная лапка. Но и тут я нашёл выход. Общежитие оборудовано кухней, расположенной на этаже. А в холодильниках на таких кухнях частенько можно было найти самые неожиданные вещи.

Я тихонечко, оглядываясь по сторонам, прокрался в кухню. Слава богу, там никого не было. Открыл первый холодильник. Внутри царил хаос: банки с солеными огурцами, палка колбасы, засохший кусок сыра… Ничего похожего на курицу.

Второй холодильник оказался чуть аккуратнее. И там, на верхней полке, в завернутую в бумагу, я увидел ее — тушку курицы. Замороженную, покрытую инеем.

«Мороженая… — подумал я. — Ничего. Главное — лапка. В справочнике не уточняется, свежая она должна быть или от уже давно почившей курицы.»

Забирать всю тушку было опасно — кто-то мог ее хватиться. Да и как-то некрасиво. Все-таки я сотрудник милиции, а не голодающий бомж. Но вот отрезать одну лапку… На это, я надеюсь, никто не обратит внимания. Вернее, обратит, но не поймет, кто и зачем совершил столь странный акт вандализма.

Я схватил со стола большой нож и принялся за работу. Мороженая курица поддавалась с трудом, издавая противный хруст. Через пять минут, наконец, отсек нужную часть, завернул ее в кусок газеты, тушку запихнул обратно в холодильник и, прижимая к себе драгоценную ношу, рванул обратно в комнату.

Итак, все ингредиенты были собраны. Картофелины, свечи, куриная лапка. Я расчистил место на полу в центре комнаты, задернул занавески и приступил.

Распределил картошку по углам воображаемого треугольника. В центр положил бледную, мерзлую куриную лапку. Воткнул в стаканы и зажег свечи. Пламя заколебалось, отбрасывая на стены причудливые тени. Комната наполнилась запахом воска и… слегка куриным духом.

Я глубоко вздохнул. Чувствовал себя абсолютным идиотом. Но отступать было поздно.

— Во имя бюрократии вечной, — начал тихонько, стараясь, чтобы голос не дрожал от смеха, — Явись, начальник мой, на клич безутешный!

Произнес кодовые слова и замолчал. Прислушался. Ничего. Только свечи потрескивают. Я повторил фразу, вложив в нее всю свою накопившуюся злость и отчаяние.

— ЯВИСЬ, ЧЕРТ ПОБЕРИ! МНЕ НУЖНЫ ОТВЕТЫ!

В этот момент в дверь весьма настойчиво постучали.

— Петров! Это Иваныч! Открывай! У тебя там что творится? Свечами воняет на весь коридор! И соседи жалуются. Ты людя́м спать не даешь.

Вот тебе и вызов. Сработал, но в другую сторону. Вместо Лилу явился комендант. Конечно, ритуал тут не при чем. Видимо, ему успели настучать о моем странном поведении.

— Сейчас, Иваныч! — крикнул я, пытаясь прикрыть ладонями свечи, словно это могло помочь. — Минуточку!

— Какие там минуточки! Открывай, говорю! Иначе замок вскрою!

Судя по звукам, Иваныч уже возился с моим замком чем-то похожим на отвертку.

Я в панике задул свечи, сгреб картошку и куриную лапку в кейс, сунул его под кровать. Потом рванул к двери, но было поздно. Замок щелкнул, дверь распахнулась.

На пороге стоял Иваныч, красный от гнева, с отверткой в руке. Его взгляд скользнул по мне, потом по комнате, выискивая источник запаха.

— Ты что тут, черт бы тебя побрал, устраиваешь? Белочка, что ли, пришла? Так вроде не пьешь уже который день. Или просто дурак?

— Да нет, Иваныч… Я… читал. При свечах. Свет плохой, — нагло соврал я.

— Это плохой⁈ — комендант возмущенно ткнул пальцем в горящую лампочку на потолке. — Всё работает! Все светит! Ты, Петров, меня совсем за идиота держишь? Слушай сюда! В своей милиции твори, что угодно. А тут — я командир. Ясно? Чтобы больше ни запаха, ни стука! И от соседей отчипи́сь, ради бога. Если сам ерундой страдаешь, так страдай молча. А людя́м спать не мешай!

Иваныч развернулся и решительным шагом двинулся в сторону лестницы.

Я закрыл дверь, прислонился к ней спиной. Ритуал провалился. Эпично и с треском. Ответы не получены, а в глазах соседей я стал выглядеть совсем странно.

Бессильная злость душила меня. Я схватил полотенце и, ругаясь на чем свет стоит, побрел в душевую. Нужно было остыть. Физически и морально. Ну и заодно помыться после столь напряжённого дня.

Душ в нашем общежитии был, конечно же, общий, находился он в конце коридора. В левой стороне — мужской. В правой — женский.

Кабинка, обитая старым кафелем, с одним смесителем, из которого то капала ледяная вода, то вдруг хлестал кипяток, к счастью, оказалась свободна. Я разделся, включил воду и подставил тяжёлую голову под прохладные струи.

Вода стекала по лицу, смывая пыль и пот. Я стоял, упираясь руками в кафельную стенку, и старался отключится от всего происходящего, чтоб немного разгрузить свое состояние.

Выключил воду, вытер лицо полотенцем, поднял голову и… замер.

На запотевшем зеркале, висевшем напротив, проступили неровные, написанные невидимым пальцем слова.

НЕ ОТВЛЕКАЙ ПО ПУСТЯКАМ. ИЩИ ВЕДЬМУ. СПРОСИ О 'СЕРДЦЕ ЗМЕИ.

Сообщение было коротким, злым и абсолютно загадочным. Оно медленно расплывалось, стекая по зеркалу каплями влаги.

— Да вы, блин, издеваетесь⁈ Я еще со «Скипетром ночи» не разобрался! А теперь еще какое-то сраное «Сердце змеи»⁈ Что это, ё-мое⁈ Волшебная палочка? Место? Набор букв⁈

Зеркало внезапно снова запотело, стирая первую надпись, а потом проступила новая.

НЕ ВЫРАЖАЙСЯ! ТЫ — ИНКВИЗИТОР, А НЕ УЛИЧНАЯ ГОПОТА!

— Да идите вы! На хрен! — Рявкнул я в сердцах, а затем, хлопнув дверью, вышел в коридор.