Участковый. Книга вторая

Глава 14

Возвращение в общагу вышло на удивление гладким и спокойным. Даже как-то удивительно. Провод висел на месте. Его никто не увидел и никто с ним ничего не сделал. Тело Петрова порадовало меня отличной физической подготовкой, благодаря которой я буквально взлетел вверх по импровизированному подъёмнику.

Правда уснул не сразу. Пару часов лежал в постели, пялясь в потолок и пытаясь переварить свой ночной провал. Красться за конспиратором уровня Джеймса Бонда, а в итоге устроить цирк с дружинниками и пьяными новоселами — это надо было умудриться. Этой ночью мой рейтинг профессионала-инквизитора резко упал до нулевой отметки.

Однако уныние — не наш метод и не наш профиль. Поэтому проснулся я, конечно, уже привычно абсолютно невыспавшимся, но в боевом настроении. Теперь желание разобраться с Капустиным выглядело не как попытка конкретизировать свои подозрения, а как самый настоящий вызов.

— Хрен тебе, капитан, а не тайная жизнь! — Заявил я сам себе, лежа в постели, пока будильник настойчиво и раздражающе трезвонил под ухом.

Затем шустро вскочил, метнулся в душ, заодно выяснил у соседей, где тут находится химчистка. Форма за прошедшую ночь чище не стала, а надеяться на единственный китель — рискованно. После чего собрался и отправился в отдел.

Оперативное совещание, возглавляемое полковником Безрадостным, началось с криков такой силы, что содрогнулись даже стены, а где-то в полях испуганно взметнулось птицы.

— Никаких продвижений! Ноль! Пустота! — гремел Василий Кузьмич, после каждого предложения ударяя кулаком по столу так, что подпрыгивала пепельница в виде медведя и графин, наполненный водой. — Труп московского студента, покрытый инеем, как эскимо, не хотите ли⁈ Пропавшего свидетеля Поташевского не желаете ли? А вы мне что предлагаете? Ничего! Сериков! Где, твою мать, Сериков⁈

В этот момент, ровно после вопроса полковника, тихонько скрипнула дверь и в комнату для совещаний просочился следак, чью фамилию только что Безрадостный буквально выплюнул вместе с приличной порцией слюны. И только тогда все присутствующие поняли, что впервые за все время своей службы Сериков опоздал. По началу никто и не заметил, что совещание шло без него.

Сияя как новенький пятак, с блаженной улыбкой на лице Сериков начал пробираться к первым рядам, намереваясь, видимо, занять привычное место рядом с полковником. При этом в руках капитана имелся снова бумажный кулёк, из которого Эдик раздавал направо и налево конфеты «Мишка на Севере». Пока следак двигался в сторону начальства, в комнате стояла гробовая тишина. Все присутствующие смотрели на Эдика с таким видом, будто у него выросли рога на голове и вместо носа появился свиной пятак

— Не печальтесь, товарищ полковник! — весело пропел Сериков, — Все мы под солнцем ходим! Хотите конфетку? Они такие сладкие, прямо как советская дружба народов! А снег — это просто пушистый лед, товарищ полковник! Он тает!

В общем-то, скажу честно, по сравнению с вчерашним днем Эдик стал еще более странным. Такое чувство, будто за ночь его мозги подтаяли и поплыли окончательно. А это может привести к ненужным последствиям. Например, Эдика просто-напросто отправят в дурку. И тогда получается, я, будучи инквизитором, лично дал добро ведьме и бесу на нарушение некоторых пунктов Договора о ненаблюдаемости. Позволил нечисти причинить вред человеку.

Безрадостный после заявления следака окончательно остолбенел. Все присутствующие тоже. Один из сержантов, устроившийся в углу с чашкой крепкого чая, которую он тактично прятал от Безрадостного, прикрывая ее локтем, поперхнулся чаем.

— Ты… ты чего это? — полковник немного подался вперед и принюхался, как служебная собака. — Ты пьян, скотина⁈ С утра? На оперативном совещании⁈

— Алкоголь — яд, товарищ полковник! — ответил Сериков, светясь от переизбытка счастья, — Я теперь предпочитаю радость бытия и чистую сахарную пудру! Давайте радоваться, что у нас есть труп — это же отличный повод для сплочения коллектива! Представьте, как весело и задорно мы, объединив силы, будем расследовать дело!

Я понял, еще пара минут, и Серикова сто процентов отправят в психушку с диагнозом «острое слабоумие на почве токсичного позитива». Конечно, подобный диагноз вряд ли существует, это я так, от балды придумал, но оно и не важно, что именно напишут в его личной медицинской карточке.

В общем, требовалось срочное вмешательство. Я сунул руку в карман и нащупал карандаш, который по моим прикидкам является артефактом. Взял его утром с собой, потому что решил действовать с Капустиным нагло, напористо. Кто же знал, что он, имею в виду карандаш, пригодится мне для спасения разума Серикова и для защиты моей инквизиторской репутации.

— Это что ж делается, а? — Полковник обвел взглядом всех присутствующих, словно искал в их лицах подтверждения тому, что видели его глаза, но отказывался принимать его разум, — Это у нас что, следователи на оперативное совещание являются, чтоб тут цирк устроить?

Вот тут-то я и решил действовать. Сериков как раз, бормоча извинения и продолжая совать конфеты всем, кто попадался на его пути, пробирался мимо меня. Это был единственный шанс попробовать что-то исправить до того, как следак окажется возле полковника и ситуация ухудшится в разы.

Я вскочил на ноги, сделав вид, что собираюсь освободить место для прохода, а затем, взмахнул руками, и, будто бы падая, с театральной неловкостью ткнул торчащим из рукава кончиком карандаша Серикову точно в бедро. Сам карандаш постарался спрятать от взглядов окружающих под тканью кителя.

— Ах ты ж! Шнурок не завязал! — Выругался я виноватым голосом. — Простите, товарищ капитан!

Честно говоря, уверенности, что это сработает не было никакой. Да, мне артефакт помог как минимум, в двух случаях. Снял морок и не дал мозгу отключится. Но к чему подобный эксперименты приведут с Сериковым, я не знал.

— Ай! Черт! — взвыл капитан, его лицо мгновенно исказила знакомая, до боли родная гримаса злобного раздражения. Судя по всему, фокус удался, наваждение спало. — Ты что, лейтенант, осторожнее не можешь⁈ Какие, к чертовой матери, шнурки! На тебе туфли! Издеваешься⁈ Думаешь, если полковник пару раз похвалил, то можно на людей наваливаться! Вот гадство! Еще тычет в меня чем-то!

Затем взгляд Эдика переместился на его собственные руки, сжимавшие кулёк с остатками конфет. Вид кулька удивил следака безумно. Его глаза слегка округлились, а лицо вытянулось. Сериков поднял растерянный взгляд. Посмотрел сначала на меня, потом на всех присутствующих, потом на полковника, который за происходящим наблюдал с медленно, но верно багровеющим лицом. Либо начальника отдела сейчас хватит удар, либо он просто прибьёт нас обоих, и меня, и Эдика.

— Что за чертовщина? — Удивился Сериков, а затем, не долго думая, сунул кулек мне в руки, повернулся к полковнику и категорично заявил, — Василий Кузьмич, было какое-то помутнение. Это не мое, мне подкинули. Происки врагов. Сволочи, хотят подсидеть честного следователя.

Безрадостный с облегчением выдохнул. Краска медленно начала отливать от его физиономии.

— Ну, слава богу… Узнаю капитана Серикова. А то я уж подумал, что вы тут сговорились. Кстати, Петров, у тебя что?

Взгляды сотрудников отдела, всей душой желающих, чтоб это очень странное совещание, наконец, закончилось, с надеждой устремились на меня. Я откашлялся.

— Работаю, товарищ полковник. Найдена ниточка, ведущая в Геленджик. Вот, товарищ капитан обещал сделать запрос.

— Видите! — рявкнул Безрадостный, обращаясь ко всем присутствующим. — А вы конфетки жуете! Сериков, запрос отправлен? — Начальник отдела резко переключился на следака, который как раз продолжил двигаться в его сторону, искренне желая оказаться поближе к начальству и подальше от меня.

Эдик замер, еле заметно поморщился, а потом бравым тоном отчитался:

— Уже, товарищ полковник. Буквально за пять минут до совещания.

Конечно, все прекрасно поняли, что ни хрена Сериков не сделал, но лично у меня появилась надежда. Раз тема эта была поднята при начальстве, значит, сегодня Эдик по-любому будет вынужден выполнить свое обещание.

— Замечательно… — Полковник облегчённо выдохнул. Похоже, оперативное совещание сегодня давалось ему с трудом. — К концу недели жду результат! Все свободны!

Совещание окончилось. Я, не теряя ни секунды, осторожненько растолкал локтями коллег, устремившихся к выходу, и рванул в сторону кабинета участковых. Семенов и Лыков задержались с операми, обсуждая какие-то местные слухи, а вот Капустинин на «планёрку» не явился. Значит, либо он занят чем-то важным в кабинете, либо вообще не в отделе. Нужно определить место его нахождения и действовать.

Капитан Капустин, к счастью, оказался в комнате. Он сидел за столом, с маниакальной точностью раскладывая бумаги по папкам, помеченным различными цветами. Лицо у Капустина было мрачное, осунувшееся, под глазами залегли тени.

Я, не затягивая с разговором, промаршировал к столу старшего участкового, подвинул стул, устроился напротив, положив ногу на ногу, а затем положил Капустину прямо под нос тот самый карандаш.

— Капитан, — начал без предисловий, решив что конкретно в данном случае все эти прелюдии нам точно ни к чему. — Давайте начистоту. Это Скипетр Ночи?

Капустин вздрогнул, будто ему в лицо бросили страшное обвинение. Его взгляд испуганно метнулся сначала к двери, потом к карандашу, потом переместился на меня. Судя по напряжению, сковавшему капитана, он лихорадочно соображал, как лучше ему поступить.

— Не понимаю, о чем ты, лейтенант. — Произнёс он, наконец. Судя по всему, старший участковый пытался блефовать, но его голос дрогнул и резко изменил тембр.

— Это, — сказал я, наклоняясь к нему так, чтобы он расслышал каждое слово, каждый звук, — Древний артефакт, условно принадлежащий вампирам. У меня созрел логичный вопрос: какое отношение данная забавная штуковина имеет к вам? К обычному сотруднику советской милиции? Хотя, нет. Созрело два вопроса. Второй — какого рожна вы ночью бегали по спящему городу с мешком? Или мы сейчас честно и откровенно обсуждаем, откуда у вас эта «пишущая принадлежность», или мне придется сделать запрос относительно вашей персоны в… — Я поднял взгляд к потолку, — Ну, вы поняли, куда. Уверен, если вы знаете об артефактах и нечисти, если вас не пугает слово «вампир», то там непременно должны знать о вас.

Лицо капитана мгновенно обрело меловую бледность.

— Нет! Только не туда! — прошептал он, с ужасом уставившись в потолок. — Меня накажут за… за невыполнение договорённостей. Я… Черт! — Капустин в сердцах стукнул кулаком по столу, — Да, я знаю, кто ты такой, лейтенант. Я знаю, что ты — инквизитор. Мне полагалось стать твоим информатором. То есть, поддерживать, помогать и все такое.

— А-а-а-а-а… Точно… — Я откинулся на спинку стула, скептически изучая Капустина. — Лилу ведь говорила, что должен быть информатор. А у меня эта информация совсем вылетела из головы… Вообще замечательно! Мы можем говорить без всяких условностей. Тогда рассказывайте быстрее, — Кивнул я, — Потому что мое терпение, мягко говоря, на исходе.

Капустин облизал пересохшие губы и окончательно сломался.

— Меня завербовали! — выпалил он громким, истеричным шёпотом — Не КГБ, сами понимаете… Выше! Из… Комитета Вечного Равновесия! Они ценят порядок, систематизацию, отчетность! Я идеально подхожу! У меня даже в аттестате за восьмой класс по черчению была пятерка! Я… я потомственный эмпат! Чувствую все, что связано с… — Капустин подался вперед, лег грудью на стол, и с придыханием продолжил, — С нечистью. Моя прабабка была русалкой. Жила неподалеку от Рыбинска! Характер имела премерзейший. Была у нее, знаете, дурная привычка — топила мужиков как щенят. Сначала соблазнит, а потом топит. Выбирала исключительно женатых. Чтоб вроде как, если топить, то за дело. Ну потом прадеда встретила и угомонилась. Но грехи ее тяжкие перешли на потомков. То есть, на меня. Я — обычный человек, всего двадцать процентов русалочьей крови! Но ее хватило! В общем, мне предложили полное обнуление прабабкиных «шалостей», избавление от кармической отработки и родовых программ. Я, правда, ни черта не понял, что это такое… Но звучало солидно. В итоге, согласился. По большому счету, особо ничего не требовали. Просто иногда надо было что-то куда-то передать, письмо отправить по определённому адресу, инквизитора, вот тоже, встретить… Ну ты понимаешь, лейтенант.

Я слушал капитана с максимально серьёзным лицом, кивая в такт его словам и с трудом сохраняя невозмутимое выражение на физиономии. Отчего-то факт родства с русалками показался мне очень смешным. Воображение, будто издеваясь, начало рисовать картину, как старший участковый сидит на берегу реки и лупит рыбьим хвостом по воде.

Неожиданно и крайне внезапно наш разговор был прерван на самом интересном месте. Дверь с грохотом распахнулась, на пороге возник Семёнов.

— Вань, ты чего так быстро смылся? Слушай, про того фарцовщика… А что это у вас? Карандаш? — Виктор в два шага оказался возле стола Капустина и потянулся к упомянутому предмету, явно страдая от избытка любопытства.

Я молниеносно накрыл артефакт ладонью.

— Важная улика это, Виктор Николаевич. Секретная. Товарищ капитан помогает с классификацией. Он же у нас… хм… знаток канцелярских принадлежностей.

— А, ясненько… — Семёнов кивнул, изобразив на лице полное понимание ситуации, хотя, конечно, ни черта не понял. Однако, учитывая те странные ситуации, которые мы с ним недавно пережили, решил, видимо, что карандаш тоже имеет отношение к биологическому оружию и деятельности вражеских шпионов. — Ну, позже тогда поговорим. Не буду вам мешать.

Старлей многозначительно подмигнул мне одним глазом и вышел из кабинета. Капустин вытер со лба пот.

— Вы с ума меня сведете! — прошипел он.

— А вы меня, товарищ капитан! — Резко ответил я ему. — Рассказывайте быстрее, пока опять кто-нибудь не явился!

— Воронов! — зашептал Капустин, нервно теребя край рукава. — Я видел его за несколько дней до убийства. Он явился в отдел, собирался написать заявление. Мол, преследует его кто-то. Но уронил портфель. Оттуда выпал этот… этот жезл! Каменный, холодный! Я изъял его!

Дверь снова скрипнула. В кабинет заглянул опер Волков:

— Лейтенант Петров, зайди потом. Надо кое-что обсудить по делу.

— Непременно зайду! — пообещал я Волкову, испытывая сильное желание послать его к черту.

Волков, удовлетворенно хмыкнув, ретировался.

— Так… Продолжаем. Вы, товарищ капитан, говорите, что изначально это реально был жезл. Вопрос… Почему сейчас я вижу карандаш?

— Это сделал ОН! — Капустин снова перешел на громкий шепот. — Ворон! Он прилетел в тот же вечер. Сел на подоконник и заговорил. Голосом моего покойного отца! Сказал, что я должен сотрудничать, иначе… иначе… иначе меня ждут очень большие проблемы.

— Стоп! — Я поднял руку, останавливая словесный поток Капустина. — Какая-то сраная ворона принудила вас к двойной игре?

Капитан почти взвыл от ужаса.

— Врона́? Нет, это не ворона́! Это какое-то исчадие ада! Он залез мне в мозги! Вот сюда! — Капустин резко стукнул себя указательным пальцем прямо в переносицу. — И не только это! Он назвал имена моих племянников из Горького! Имя их кошки Мурки! Он пообещал сделать так, что они погибнут при нелепом стечении обстоятельств. А мальчикам, чтоб вы понимали, всего одиннадцать лет!

— Так… Ладно… И что вы сделали?

— Он заставил меня прочитать заклинание! Из «Дополнения к регламенту маскировки артефактов, том 4»! Я превратил жезл в этот карандаш! А потом… потом мне стало совсем страшно. Получается, я нарушил договорённости, заключённые с… — Капустин снова закатил глаза и посмотрел в потолок, — Я понял, что не готов действовать против столь могущественных сил. Хотел отдать жезл вампирам! Но ворон опять явился той ночью и я не смог выйти из дома. Караулил меня дрянь такая.

Дверь снова открылась. На этот раз на пороге обозначился Семёнов.

— Вань, все-таки про спекулянта…

— ВИКТОР НИКОЛАЕВИЧ! — рявкнул я так, что Семёнов замер, испуганно вытаращив глаза, — Закройте, пожалуйста дверь! У нас тут эксперимент. Важный!

Семёнов, впечатленный моей реакцией, тихо прикрыл дверь.

Я опять переключился на Капустина, который выглядел совсем хреново. На его лбу выступили капли холодного пота, а дыхание стало тяжёлым и прерывистым.

Картина прояснялась: старший участковый оказался заложником ситуации, разрывающимся между двумя сверхъестественными силами.

— Капитан, — сказал я, забирая карандаш со стола. — Вы боитесь этого ворона. А я, как вы могли заметить, специализируюсь на решении нестандартных проблем. Давайте работать вместе. Ваше знание местной… ситуации и мои оперативные методы. Вместе мы наведем порядок.

Капустин посмотрел на меня с надеждой, смешанной с ужасом.

— Вы… вы защитите меня?

— Даю слово советского милиционера, — кивнул я. — Ваша жизнь будет в полной безопасности. И племянники тоже.

В этот момент за окном каркнул ворон. Резко, насмешливо. Капустин вздрогнул и чуть не упал со стула.

— Видите? Он здесь! Он все знает!

— Прекрасно, — сказал я, глядя на окно, за которым никого не было. — Экономим время. Теперь он знает, что мы знаем, что он знает. Классическая конспирология.

Я повернулся к бледному как полотно капитану.

— Итак, товарищ Капустин, первое задание. Поднимите все архивы за пять лет. Все странные смерти, исчезновения, сообщения о порче имущества, особенно с холодом и инеем. И найдите мне всё, что можно, по ведьме Таисии из колхоза «Красная Заря».

Капустин выпрямился. В его глазах зажегся знакомый огонек педантичного фанатизма душнилы. Ему дали задание!

— Будет сделано, товарищ лейтенант! Я систематизирую данные по хронологии и степени угрозы устойчивости! Сводная таблица будет готова к вечеру!

— Вот и славно, — улыбнулся я. — Ну и мне тоже есть, чем заняться. Пока схожу, поищу кое-какую пернатую личность. Хочется поболтать с этим вороном. Надо же выяснить, кто за ним стоит.