У рифов Армагеддона

I Жилище Архиепископа Эрайка, Город Зион

— Доброе утро, Эрайк.

Эрайк Диннис сел немного прямее в удобном кресле. Это было самое удобное кресло, какое только могло быть. Оно было настолько оббито мягкими подушками, что камердинер Динниса и Храмовый гвардеец вынуждены были помогать Эрайку подняться, когда он решал встать.

К несчастью, с ногой, сломанной в трёх местах, и плечом, сломанным как минимум в двух, не существовало такой вещи, как удобное место для сидения.

В данный момент это обстоятельство стояло на третьем или четвёртом месте среди всех его проблем, потому что он обнаружил перед собой человека в невзрачной оранжевой священнической шапочке викария.

— Доброе утро, Ваше Высокопреосвященство, — сказал он. — Прошу простить за мой вид. Я… не ожидал посетителей сегодня утром.

— Я знаю, — сказал викарий Замсин Трайнейр с мягкой улыбкой. — Я был тут неподалёку по другим делам, и подумал, что надо бы заглянуть и посмотреть, как вы поживаете.

Диннис кивнул с улыбкой, хотя он хорошо понимал, что Трайнейр только что намеренно его обманул. Канцлер Совета Викариев никогда не заглядывает «по-простому» к простому архиепископу. Особенно в это время года, когда визит требовал, чтобы Викарий, о котором шла речь, покинул мистически нагретые пределы своего роскошного личного жилища в самом Храме.

— Можно? — Трайнейр изящным жестом указал на другое кресло, стоящее в гостиной Динниса, отчего его сапфировое кольцо блеснуло в свете лампы, а архиепископ вздрогнул.

— Пожалуйста, садитесь, Ваше Высокопреосвященство! — сказал он поспешно. — И прошу простить, так же, мой недостаток манер. Я действительно не ожидал вас, и я боюсь, что знахари до сих пор предписывают мне маковый сок.

— Не беспокойтесь по этому поводу, — любезно сказал Трайнейр. — После такого падения как у вас, вам в самом деле повезло, что последствия не оказались ещё более тяжёлыми.

— Я ценю ваше понимание, Ваше Высокопреосвященство.

Диннис подождал, пока Трайнейр устроится в указанном кресле. Канцлер был выше, чем Диннис, стройнее, с угловатым лицом, глубокими, умными глазами и коротко остриженной бородкой. Он носил оранжевую рясу своего высокого ранга, отмеченную голубым пером сигила Ордена Чихиро, и подол его рясы выше икр был мокрым от подтаявшего снега.

— Могу я предложить Вам что-нибудь выпить, Ваше Высокопреосвященство? — спросил Диннис, когда канцлер уселся и протянул руки к огню, весело потрескивавшему в очаге.

— Немного горячего шоколада не помешает в такой день, как этот, — согласился Трайнейр и Диннис кивнул слуге, который тут же убежал выполнять поручение.

— Я, конечно, сам ещё не выходил, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Диннис, — но люди говорили мне, что погода в этом году необычайно суровая.

— Вам правильно сказали, Эрайк. — Трайнейр ухмыльнулся и покачал головой. — Снега выпало больше трёх футов, и это только ноябрь — ещё даже не зима! Я редко видел такие снегопады так рано в сезоне. И, — его выражение лица стало более серьёзным, — я боюсь, что это окажет предсказуемый эффект на работу семафора.

Диннис хмуро кивнул. Единственной огромной слабостью семафорной системы Церкви было ограничение по видимости. Темнота, снег, дождь, туман — что-то одно или всё сразу могло приостановить работу станции связи Матери-Церкви. Существовала система отправки сигналов в темноте, но она была не очень надёжна — более подвержена ошибкам в интерпретации сигнала на разных станциях — и более медленна, и до сих пор не справлялась с обычной низкой видимостью в зимнюю погоду.

— Так всегда происходит, не так ли, Ваше Высокопреосвященство? — сказал он, немного помедлив со смиренным видом.

— Да, это так. Те, кто населяет другие земли, ненавидят нас за наше высокое положение и редко думают о цене, которую мы платим каждую зиму здесь, в Зионе и Храме. Кроме того, — Трайнейр позволил себе смешок, который ударил по уху Динниса своей неестественностью, — вы сами были избавлены от этой специфической епитимьи последние несколько лет, разве нет?

— Я полагаю, что да. — Диннис ответил немного медленно, пока его затуманенный опиумом мозг лихорадочно разгонялся. — И, — признался он, усмехнувшись уже сам, — полагаю я должен признаться, что специально планировал свои пасторские визиты так, чтобы избежать зимы здесь, в Зионе, Ваше Высокопреосвященство.

— Я не удивлён, — сказал Трайнейр сухо, после чего фыркнул. — Любой, кроме деревенского идиота, спланировал бы путь также, если бы он имел такую возможность! Я бы точно.

— Ну, похоже, — Диннис показал левой рукой на гипс, который костоправ использовал, чтобы обездвижить его раздробленную правую ногу и перевязку, поддерживающую его правую руку, — что все те годы прошедших мимо епитимий настигли меня наконец.

Он смог сохранить почти нормальный тон в своём голосе, но это было трудно. Боль была достаточно сильная, но лекари уже предупредили его, что ему впредь нужна будет трость, а его правая нога уже никогда не будет такой, как раньше.

— О, я сомневаюсь в этом. — Трайнейр сказал это с такой уверенностью в голосе, что Диннис подумал, что викарий уже слышал некоторые из лекарских отчётов. — Никто из нас не совершенен, Эрайк, но я весьма сомневаюсь, что вы настолько несовершенны, чтобы наложить на вас настолько суровое наказание. Но, с другой стороны, — глаза канцлера прищурились, — это, возможно, может быть… неудачным, что вы пострадали от несчастного случая именно в это конкретное время.

— Ваше Высокопреосвященство? — Диннис почувствовал, как его глаза слегка сузились, так как понял, что Трайнейр наконец подошёл к истинной причине своего визита.

— Я уверен вы в курсе, что насчёт Черис были выражены некоторые… опасения, — сказал канцлер. Он смотрел Диннису прямо в глаза пока тот не кивнул.

— Да, Ваше Высокопреосвященство. Конечно, я передал эти опасения епископу-исполнителю Жеральду и отцу Пейтиру, и предполагал посвятить им немного своего внимания, когда я буду в Теллесберге. Теперь, однако…

Его левая рука опять указала на тяжёлый гипс, а его левое плечо дёрнулось.

— Конечно, я понимаю. — Трайнейр наклонился вперёд, чтобы слегка похлопать Динниса по его здоровому колену, а потом вновь выпрямился, потому что вернулся камердинер с изысканно глазурованной чашечкой тончайшего харчонгского фарфора, наполненной дымящимся горячим шоколадом.

Канцлер принял чашку со словами благодарности и смаковал её мелкими глотками, пока камердинер расставлял такой же кувшинчик с шоколадом и вторую чашку на маленьком столике между ним и Диннисом. Камердинер вопросительно приподнял бровь указывая на пустую чашку, но епископ медленно покачал головой. Камердинер поклонился в знак понимания и удалился так же тихо и незаметно, как и пришёл.

— Я понимаю — мы все понимаем — почему ваш обычный пасторский визит был отменён в этом году, — подытожил канцлер через секунду. — Это прискорбно, естественно, но учитывая характер и степень ваших повреждений, это было конечно же неизбежно.

— Я ценю ваше понимание, Ваше Высокопреосвященство. Было бы нечестным, однако, если бы я не сказал, что лучше бы я был прямо сейчас в Теллесберге, чем здесь.

Он махнул в сторону окна гостиной. Стекло было хорошо закреплено в раме и поэтому в уютной гостиной не было ледяных сквозняков, как во многих домах здесь, в Зионе, когда окна настолько промерзали, что не спасал даже огонь в камине. Он знал, что в других городах люди, не столь везучие как он, были вынуждены жаться к любым источникам тепла, которые они могли найти, а осень и зима также всегда провоцировали голод. Корабли всё ещё могли проходить через озеро Пэй, с продовольствием из огромных зернохранилищ и ферм в южной части Храмовых Земель, но в конце концов, этот маршрут тоже будет закрыт. Город станет полностью зависим только от собственных хранилищ и складов, и, хотя они были огромными, они всегда истощались до весны в городе такого размера. Когда же снег сойдёт, то неизбежно будут найдены мёртвые тела, потому что холод, голод и отсутствие крова всегда настигает наиболее уязвимых городских бедняков.

— И я, — пристально глядя сказал Трайнейр, — был бы менее честным, если бы тоже не сказал, что я предпочёл бы, чтобы в настоящий момент вы были там, а не здесь.

— Ваше Высокопреосвященство, простите меня, но я полагаю, что вы не просто так «забежали» проведать меня в это утро. Я глубоко польщён вашим визитом, конечно, но я не могу избавиться от подозрения, что у вашего визита есть более серьёзные причины, чем нынешняя погода.

— Я допускаю, что я действительно немного слукавил, — согласился Трайнейр с улыбкой. Он глотнул ещё горячего шоколада, помедлил, а затем опустил чашку. — У меня действительно есть другие дела в городе сегодня — это действительно так, Эрайк. Но вы правы. У меня есть определённая озабоченность, которую я хочу довести до вашего внимания.

— Конечно, Ваше Высокопреосвященство. Пожалуйста, скажите мне, чем я могу служить вам и Церкви.

Говоря это, Диннис услышал оттенки насторожённости в собственном голосе, но Трайнейр не обратил на них внимания. Не было сомнений, что канцлер привык к такой реакции. Как общеизвестный старший член викариев, известных (неофициально, конечно) также как «Группа Четырёх»[2], он был одним из самых влиятельных людей во всём Храме.

Всем было известно, что Великий Викарий Эрик XVII был возведён в великий викариат только потому, что Трайнейр был слишком занят, чтобы добиваться Престола Лангхорна для себя самого. Никаких других причин не было. Эрик XVII был немногим больше, чем номинальная фигура, полностью контролируемая Трайнейром и Великим Инквизитором, главенствующими членами «Группы Четырёх». Поговаривали — очень тихо, с тщательно скрываемой улыбкой — что Великий Викарий обычно демонстрировал свою независимость от указаний Трайнейра тем, что сам выбирал себе ботинки, которые будет носить.

— Никто не выражает недовольства тем, как вы справляетесь со своими обязанностями, Эрайк, — сказал Трайнейр обнадёживающим тоном. — Однако, как я уверен, вы знаете, многие члены Совета чувствуют себя всё более… беспокойно от того, что богатство и влияние Черис в последнее время растёт. Ходят упорные слухи, что в Королевстве занимаются запрещёнными техниками и знаниями. И есть такие же упорные слухи о том, что Хааральд и его министры преуспели в уклонении от уплаты десятины. Кроме этого, есть проблема в споре насчёт Ханта. И, конечно, всегда есть этот «Королевский Колледж» Хааральда.

Канцлер кивнул головой, его выражение было грустным, и Диннис украдкой сделал глубокий вдох.

— Ваше Высокопреосвященство, — начал он, — Я понимаю, что слухи и россказни, о которых Вы сейчас упомянули, должны быть взвешены и тщательно проанализированы. Однако я представил все отчёты епископа-исполнителя Жеральда и отца Пейтира Совету. И мои собственные наблюдения в прошлый пасторский визит были…

— Эрайк, — Трайнейр прервал его, подняв одну руку и покачав головой с лёгкой, немного натянутой улыбкой, и архиепископ остановился.

— Никто не обвиняет вас, или епископа-исполнителя Жеральда, в нарушении или невнимательности при исполнении ваших обязанностей. Я сам лично читал многие из ваших отчётов, но у меня есть также и другие источники информации. Я доверяю вашим умственным способностям и вашему вниманию к потребностям вашего архиепископства, и я верю, что ваши наблюдения раньше были в основном точными.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Диннис в тишине, поскольку Трайнейр остановился. — Я ценю это.

— Это не более, чем ваш долг, — заверил его Трайнейр. Но дальше канцлер продолжил уже серьёзно. — Однако отчёты, которые мы получили в последние месяцы, отличаются от тех, что были раньше. Такие же данные поступают и из многих других дополнительных источников, и слишком много из них повторяются и по форме, и по содержанию.

— Должно быть я что-то упустил в своей переписке за последние несколько пятидневок, Ваше Высокопреосвященство, — сказал Диннис медленно и осторожно. — В этот период времени произошли какие-нибудь дополнительные изменения?

— В какой-то мере произошли, — подтвердил Трайнейр. Диннис сел прямее, морщась от боли, вызванной его необдуманным движением, и Трайнейр быстро кивнул. — Это больше вопрос объёма, чем изменений в содержании, Эрайк, — сказал он. — И, если честно, я думаю, что эта возможная полная сезонная потеря сигналов заставила всех нас в Храме уделять больше внимания прошлой переписке, чем мы могли бы сделать в противном случае. В конце концов, — грустно улыбнулся он, — не похоже на то, что есть достаточно много новой корреспонденции, чтобы отвлечь нас от наших обморожений!

Диннис послушно хмыкнул, но его глаза остались серьёзными, и Трайнейр пожал плечами.

— Я читал отчёты отца Пейтира обо всех этих новых «новшествах», исходящих от Черис, также как викарий Жаспер и несколько других членов Совета. Пока что отец Пейтир, похоже, ведёт себя в своей добросовестной и трудолюбивой манере, но викарий Жаспер не вполне доволен всеми его выводами.

Диннис почувствовал неподдельную тревогу. Он попытался чтобы это не отразилось на выражении его лица, но было очевидно, что полностью он в этом не преуспел, и он проклял одурманивающий эффект макового сока.

— Никто не утверждает, что мы имеем дело с действительным нарушением «Запретов», Эрайк, — сказал Трайнейр успокаивающе. Но любой обнадёживающий эффект был сразу стёрт его следующими словами. — Пока, как минимум. Однако, есть некоторая определённая озабоченность, до чего могут дойти черисийцы, если они продолжат двигаться в этом направлении.

— Ваше Высокопреосвященство, я уверяю вас, что как только я смогу передвигаться, я…

— Эрайк, Эрайк! — Трайнейр покачал головой. — Никто не ожидает от Вас, что вы вскочите с вашей больничной койки и побежите сломя голову в Черис в середине Хевенской зимы! Как я уже сказал, мы не видели доказательств, что «Запреты» уже были нарушены. Наши тревоги касаются будущего, и я уверен, вам нет необходимости отправляться сквозь снег, чтобы справиться с ними прямо сейчас. Мы хотели бы, чтобы вы запланировали ваш следующий пастырский визит, так рано в этом году, насколько это возможно, но никто не может отправить вас в ваше архиепископство раньше, чем весной растает лёд в Проливе Син-у.

— Спасибо, Ваше Высокопреосвященство. Я… ценю это, и, конечно, я отправлюсь в путь так скоро, как только будет возможно.

— Хорошо. В то же время, однако, вам нужно быть в курсе того, что думает Совет, — сказал Трайнейр более мрачно. — Как раз вчера вечером викарий Жаспeр, викарий Робейр, викарий Аллайн, и я обсуждали этот вопрос за маленьким неофициальным ужином.

Несмотря на то, что в гостиной было тепло, Диннис почувствовал, что его до мозга костей пробрало холодом. Жаспeр Клинтан был Великим Инквизитором, Робейр Дачарн был Главным Церковным Казначеем, Аллайн Мейгвайр был Капитан-Генералом Церкви, а сам Трайнейр был Канцлером Совета. То, что Трайнейр упомянул, как «маленький неформальный ужин», фактически было рабочим заседанием «Группы Четырёх». Всей «Группы Четырёх».

— Проблема, Эрайк, — сказал Трайнейр всё тем же мрачным тоном, — в том, что будет Хааральд Черисийский продолжать в том же духе, или нет, его королевство имеет все шансы стать серьёзной угрозой. Вне зависимости от того, что отец Пейтир может сообщать о текущих нововведениях, темпы изменений, которые они вводят, опасны. У нас есть много донесений — не все правда из независимых источников — что угроза, которую мы чувствуем в этом отношении, может быть ближе, чем мы изначально предполагали. Писание учит нас, что изменения порождают изменения, в конце концов, и что во времена перемен Матерь-Церковь должна проявлять наибольшую бдительность.

— Тем не менее, даже если оставить на секунду эту проблему в стороне, есть и другие вопросы, которые так же влияют на власть Церкви в светском мире. Я понимаю, что Мать-Церковь и мы, кто служит ей, должны быть выше проблем этого мира, но вы знаете так же хорошо, как и я, что иногда необходимо действовать решительно для того, чтобы Божья Церковь имела власть чтобы защищать души людей в дальнейшем.

— Черис стала очень богатой. Её корабли путешествуют слишком далеко, её идеи распространялись повсеместно. Другие страны быстро переймут черисийские новшества, если они будут обладать значительными преимуществами. Если это произойдёт, тогда наши заботы о возможной конечной точке, куда может привести вкус Черис к… к новым вещам, могут распространиться на другие страны. И мы не должны забывать о черисийской социальной придури. Которая, также распространяется на кораблях. Когда другие королевства увидят богатства, которые смогла получить Черис, будет странным на самом деле, если они не соблазнятся последовать по её пути развития. И, как очевидно из ваших собственных докладов, — Трайнейр посмотрел с грустью в глаза Диннису, — король Хааральд — упрямый человек, чему свидетельствует его настойчивость в назначении своего человека епископом Теллесберга. Король, чьё упрямство, я боюсь, заставляет его управлять собой и своим королевством полагаясь только на своё собственное суждение… даже если это суждение противоречит Матери-Церкви.

Тишина висела бесконечные секунды, прерываемая только завыванием ветра за окном и треском угля в очаге.

— Ваше Высокопреосвященство, — в конце концов сказал Диннис, — я благодарен Вам за то, что вы посвятили меня в вопросы, вызывающие беспокойство Совета. Я верю, что я понимаю причины этого, но я прошу вас и других викариев не спешить с приговором. Независимо от того, чем может быть Черис, это только простое королевство. Несмотря на размер его торгового и военно-морского флота, это по существу маленькая страна с маленьким населением. Несомненно любая угроза, которую она может представлять не столь насущна, чтобы мы не смогли с ней справиться, принимая своевременные меры.

— Я надеюсь и верю, что вы правы, Эрайк. — сказал Трайнейр, помедлив. — Но вспомните, архангел Паскуаль учит нас, что гниение может распространиться даже от крошечной раны, если она должным образом не очищена и не продезинфицирована. Не сила и размер Черис нас беспокоят. То, что может вырасти и распространиться из этого в будущем. И, будучи откровенным, с моей точки зрения, возможно, что фундаментальный… вызов черисийских социальных установок может объединиться с вызовом Сиддармарка.

Диннис начал было открывать рот, но тут же закрыл его. По крайней мере так показалось Трайнейру.

Последние пять десятилетий князья Церкви всё больше беспокоились о растущей силе республики Сиддармарк. Республика доминировала в восточной трети континента Хевен, и, хотя она была менее населена, чем империя Харчонг, её пехота была ужасающей силой на поле боя. И в отличии от харчонгских или деснейрийских, республиканские высшие должности были выборными, а не переходили по наследству.

Республика была отделена от Храмовых Земель так называемыми Пограничными Государствами, которые тянулись почти на двадцать пять сотен миль, от Пролива Син-у с севера до Доларского Залива на юге. С их южного конца Пограничные Государства создавали буфер почти три сотни миль поперёк, но вглубь на север, к северо-востоку от Горы Света, вдоль южного края Пролива Син-у, республиканские провинции Тарика и Исландия фактически делили общую границу с Храмовыми Землями.

И Республика Сиддамарк, в отличии от королевства Черис, имела население — и армию — чтобы создать подлинную угрозу безопасности Храмовых Земель.

Вероятность, что Республика будет безумна до такой степени, что на самом деле бросит вызов Матери-Церкви, была не очень велика, но она, также, и не была такой, чтобы вельможи Церкви были готовы её игнорировать. Это была единственная причина, по которой Трайнейр и его предшественники на посту Канцлера использовали в своей игре королевство Долар и Деснейрийскую Империю против Республики в последние 30 лет.

Но если бы богатство Черис и сила её флота вдруг нашли в себе возможность объединиться с пикинёрами Сиддамарка, уравновешенная напряжённость, установленная Церковью в Хевене, могла быть внезапно дестабилизирована. И если бы черисийская «социальная придурь» Трайнейра только задумалась об объединении с сиддамаркской версией того же самого, Церковь могла бы оказаться перед самой большой угрозой её первенству за всю свою историю.

— Ваше Высокопреосвященство, — сказал он, — я понимаю. Эти серьёзные вопросы действительно не подходят для открытой передачи через семафор, даже если погода позволяет это. Однако, я немедленно выдам новые инструкции епископу-исполнителю Жеральду и отправлю их курьером. Я сообщу ему о ваших опасениях и поручу ему быть особенно бдительным. И как только Пролив Син-у очистится весной, я лично отправлюсь в Теллесберг.

— Хорошо, Эрайк. Это хорошо. — сказал Трайнейр и улыбнувшись снова потянулся за чашкой с шоколадом.

II Теллесберг, Королевство Черис

— Остановись!

Мерлин немедленно отступил, опуская свой деревянный тренировочный меч, и вопросительно вскинул голову.

— Да, Ваше Высочество. Какие-то проблемы?

Кронпринц Кайлеб поднял левую руку с эфеса, потянулся и стащил свою фехтовальную маску. Его лицо было покрыто струйками пота, и дышал он более чем тяжело, смотря на «лейтенанта Атравеса».

— Ты, — пропыхтел он, — …не потеешь… достаточно.

Мерлин вежливо изогнул одну бровь. Это было довольно заметно, поскольку, в отличии от принца, он не носил ни маски, ни тренировочного доспеха.

— Пот, — сказал ему Кайлеб серьёзно, — это хорошо для тебя. Это открывает поры. Помогает избавится от ядов.

— Я ценю ваше беспокойство, Ваше Высочество. — Мерлин склонил голову в небольшом поклоне. — Но некоторые из нас проявляют достаточную заботу о том, что мы едим, поэтому мы не считаем необходимым потеть, чтобы избавится от ядов.

— О, да, — фыркнул Кайлеб. — Я заметил какой ты придирчивый едок! — Он встряхнул головой. — Ты вносишь свой вклад за столом, Мерлин!

— Пытаюсь, Ваше Высочество. Пытаюсь.

Кайлеб усмехнулся, и Мерлин улыбнулся несмотря на то, что наблюдение принца не было полностью смешным настолько, насколько об этом волновался Мерлин.

Тот факт, что ПИКА был разработан специально для того, чтобы позволить его пользователю наслаждаться вкусом еды и напитков, на самом деле позволял ему придерживаться собственного вкуса во время еды. К несчастью, способа… удаления отходов из ПИКА было более чем достаточно, чтобы сэйфхолдиец вопросительно приподнял брови, потому что пищеварительных процессов, в обычном понимании этого слова, у него не было. Механика была практически идентична, но после того, как его наниты собирали всё, что им нужно, Мерлин должен был самостоятельно осторожно опорожнить свои ночные горшки. Пожалуй, было удачей, что Сэйфхолд разработал внутридомовую сантехнику, по крайней мере, в королевских дворцах.

Была также и другая незначительная техническая трудность, в которую юмористическое замечание Кайлеба о потовыделении прямо-таки попало пальцем. ПИКА мог «потеть», но это точно не была та способность, которой многие их пользователи когда-либо пользовались, по вполне понятным причинам. Это значило, что генерация пота в подходящем количестве и месте требовала некоторых тонких настроек для встроенных программ Мерлина. И, как заметил Кайлеб, он всё ещё «потел» необычайно мало для человека из плоти и крови. К счастью, предположение, что он относится к сейджинам, и прилагающиеся к этому физические и ментальные тренировки, дали ему определённую степень защиты, даже в моменты подобные этому.

— Вообще-то, Ваше Высочество, — сказал он, — я не могу отделаться от чувства, что вы критикуете уровень моего потоотделения, чтобы отвлечь внимание от вашего.

— О, это удар ниже пояса, Мерлин! — Кайлеб засмеялся и покачал головой. — Удар ниже пояса, в самом деле!

— Со всем моим уважением, Ваше Высочество, — заметил Арнальд Фалкан, стоящий у одной из сторон тренировочной площадки. — Мерлин прав. Вы выглядите немного, ээээ, более влажным, чем он.

— Вероятно, потому что я не сейджин, как он. — подчеркнул Кайлеб. — Я не вижу, чтобы ты был готов стоять здесь и позволять ему унижать тебя, Арнальд.

— Потому что я достаточно удовлетворён техникой владения меча, которой я уже владею, Ваше Высочество, — весело ответил Фалкан, и на этот раз усмехнулись все трое.

— Это действительно немного унизительно, — сказал Кайлеб, оглядывая Мерлина с головы до ног. В отличии от защитного снаряжения принца, Мерлин оголялся до пояса, когда он наставлял Кайлеба в искусстве кэндо.

Он даже чувствовал небольшую вину насчёт этого. Кайлебу нужна была хоть какая-то защита от случайных суровых «касаний» Мерлина, которые он мог получить, в то время как принц до сих пор не смог нанести ни одного удара сквозь защиту Мерлина, потому что Мерлин не позволил ему это сделать. Это не было удивительным, хотя он подозревал, что природные способности Кайлеба значительно превосходили Нимуэ Албан из плоти-и-крови. Однако кронпринц был не против Нимуэ, он был против Мерлина Атравеса, нервные импульсы которого двигались в сто раз быстрее его собственных. Скорость реакции Мерлина была, в буквальном смысле, нечеловеческой, и он полностью использовал это преимущество при обучении Кайлеба.

Привести принца в замешательство было не так просто, что Кайлеб превосходно понимал. Кайлеб выразил интерес к стилю борьбы Мерлина почти в первый же день, после того, как Мерлин официально был назначен его телохранителем, и Мерлин был совсем не прочь поучить молодого человека технике, с которой на этой планете ещё ни один человек не был хорошо знаком.

Однако, согласившись обучать его, и достав для принца «запасную» катану из своего багажа (эта катана была сделана уже из обычной стали), Мерлин специально использовал реакцию и силу ПИКА, чтобы приучить Кайлеба противостоять кому-то более быстрому и сильному, чем любой возможный человеческий противник. Принц был очень напористый юноша. Он принимал свою неспособность пробить защиту Мерлина как вызов, а не как препятствие, и тренировка против кого-то, обладающего способностями Мерлина, должна была сделать схватку с любым смертным противником похожей на приятную прогулку по парку.

«Кроме того», — подумал Мерлин, мысленно улыбнувшись, — «я сейджин. Я должен быть лучше, чем он». — След внутренней улыбки коснулся его губ, как только он вспомнил, как Пэй Као-юн учил Нимуэ Албан тем же самым движениям и приёмам. — Когда ты можешь выхватить камешек из моей руки, Кузнечик[3], — как ритуал произносил Као-юн эту фразу перед каждой схваткой, а затем начинал выбивать из неё пыль.

Мерлин до сих пор не знал, откуда он позаимствовал эту цитату. Он обещал рассказать Нимуэ, когда она в первый раз обыграет его в официальных соревнованиях, но этот день уже никогда не настанет.

Его улыбка исчезла, и он тряхнул головой, смотря на Кайлеба и вспоминая Као-юна и Нимуэ.

— Если бы ты делал это так же долго, как я, Кузнечик, — сказал он, — ты был бы хорош в этом так же, как я.

— Кузнечик? — повторил Кайлеб, поднимая обе брови. Существовало аналогичное сэйфхолдийское насекомое, которое тоже называли «кузнечиком», но оно было плотоядное и девяти дюймов длинной. — Откуда это взялось?

— О, — сказал ему Мерлин. — Когда вы сможете сделать три безответных укола подряд, я расскажу вам, Ваше Высочество.

— О, скажешь, на самом деле? — Кайлеб сердито посмотрел на него, и Фалкан рассмеялся.

— Ты мне здесь не помогаешь, Арнальд, — сказал ему Кайлеб, и Фалкан пожал плечами.

— Я думаю это вполне обоснованное условие, Ваше Высочество. Думайте об этом, как о… мотивации.

— Вместо невыполнимой задачи, ты имеешь в виду?

— О, я никогда бы это так не назвал, Ваше Высочество.

Улыбка вернулась к Мерлину, как только он посмотрел на него. В эмпирическом выражении, он не был в действительности старше чем Фалкан. Нимуэ Албан было всего двадцать семь стандартных лет, когда Федерация начала операцию «Ковчег». Но когда он смотрел на них, он чувствовал себя намного-намного старше. Возможно несколько веков, которые пролетели мимо, пока ПИКА Нимуэ спал, оставили какой-то подсознательный отпечаток в его мозгу?

— Лучше не называй это так, — сказал Кайлеб Фалкану угрожающе, затем поскрёб тыльной стороной одной из учебных перчаток свой потный лоб.

— Если ты не против, Мерлин, — сказал он, — я думаю, я бы лучше закончил на сегодня. На самом деле, я думаю, что раз уж Арнальд такого высокого мнения о себе сегодня днём, мы могли бы попробовать немного поиграть в регби.

— А вы уверены, что вы хотите отправится туда, Ваше Высочество? — спросил Фалкан, и Кайлеб мерзко улыбнулся.

— О, я совершенно уверен, Арнальд. Особенно потому, что я выбрал Мерлина первым членом моей команды.

Фалкан внезапно стал намного более задумчивым и Кайлеб усмехнулся.

— Мерлин знает правила? — спросил морской пехотинец.

— Правила? В регби?

— Да, они там есть, — подтвердил Фалкан, пожав плечами. — Очень хорошо, Ваше Высочество. Вызов принят.

Выяснилось, что черисийское «регби» было совсем не той игрой, которую ожидал Мерлин.

Нимуэ Албан никогда в действительности не играла в регби, которая была «игрой бандитов, в которую играют джентльмены», по мнению её отца. Однако она видела, как в неё играют, и Мерлин чувствовал разумную уверенность в самом себе.

Но черисийское регби было водным спортом.

Мерлин понятия не имел, кто это придумал, или сохранил для него имя игры со Старой Земли, но он мог видеть определённые сходства с некоторыми матчами регби, которые когда-то видела Нимуэ. Целью было забросить мяч — в реальности представляющий собой немного асимметричный воздушный пузырь морской коровы, водного млекопитающего десяти футов длиной, похожего на моржа — в сетку другой команды, играя по плечо в воде. По всей видимости, любая тактика, за исключением фактического утопления одного из ваших противников, была приемлема, пока мяч был у вашей предполагаемой жертвы. Мерлин был уверен, что здесь должны были быть хоть какие-то правила, хотя быстро стало очевидно, что их было немного. И стратегия заключалась в том, чтобы карабкаться на того, у кого мяч и удерживать его под собой до тех пор, пока он не согласится отдать его.

При обычных обстоятельствах, это не составило бы трудностей для Мерлина. В конце концов, он в десять раз превосходил своих оппонентов в силе, скорость его реакции была быстрее и ему не нужно было дышать. Но к несчастью, были другие незначительные технические проблемы.

Во-первых, было похоже, что черисийским обычаем во время плаванья было плавать обнажёнными, по крайней мере, когда присутствовал только один пол. Во-вторых, черисийское регби было определённо «контактным видом спорта». В-третьих, ПИКА были разработаны, чтобы быть полностью функциональными. И в-четвертых, Нимуэ Албан была женщиной.

Мерлин уже отметил, что простое переключение пола не делает женщину магически сексуально привлекательной для него. Однако, он ещё не до конца исследовал естественные последствия этого открытия. Но когда он внезапно оказался посреди мокрого, плещущегося, скользкого вихря из семнадцати других обнажённых мужских тел — и все они были необычайно физически развитыми, молодыми мужскими телами — он обнаружил, что ПИКА, или нет, он действительно был «полностью функциональным».

Нимуэ никогда не задумывалась, как неловко было её друзьям и знакомым мужского пола обнаружить определённые физиологические реакции на возбуждение, особенно во время общественных мероприятий. Однако, Мерлин предположил, что нынешнее мероприятие может рассматриваться как общественное, и обнаружил эту ответную реакцию крайнее смущающей. Тот факт, что он никогда не испытывал этого раньше только добавил… интереса к природе этого явления.

Это также означало, что он провёл всю игру очень тщательно следя за тем, чтобы оставаться в воде по грудь, что он был последним, кто вышел из воды, и что он очень тщательно завернулся в полотенце, когда наконец выбрался.

— Там, откуда ты, никогда не играют в регби? — спросил его Кайлеб, энергично вытирая полотенцем волосы, и Мерлин — чьё полотенце было обмотано вокруг его талии и вытирать голову ему было нечем — покачал головой.

— Просто в Горах Света вода немного похолоднее, — заметил он. Это было вздором, но у Кайлеба не было способа выяснить это, и он улыбнулся. — Мы действительно играли в игру под названием «регби», когда я был ещё маленьким. Она совсем не похожа на эту. В неё играют на земле.

— А, это всё объясняет, — ухмыльнулся Кайлеб. — На какое-то время я даже испугался, что команда Арнальда всё-таки выиграет. Но потом ты наконец понял суть игры.

— О, определённо, Ваше Высочество, — ответил Мерлин.

— Хорошо. Потому что в следующий раз я определённо хочу надрать ему уши!

— Попробуем! — пообещал Мерлин.

III Апартаменты Викария Робейра Дачарна, Храм Господень

— Я же сказал вам, что ничего хорошего из этого не выйдет, — сердито сказал Жаспер Клинтан.

Великий Инквизитор был дородный мужчина, с тщательно уложенными серебристыми волосами и мощной челюстью человека, давно привыкшего к хорошей еде и напиткам. На его оранжевой рясе осталось несколько пятен от соуса, когда он наконец отвалился от стола в гостиной Робейра Дачарна и снова потянулся за бокалом.

— Ой, да ладно, Жаспер, — с упрёком сказал Дачарн. Он был выше, чем Клинтан, и гораздо более аскетичный на вид. — Что, конкретно, ты хочешь, чтобы Диннис сделал? У человека сломана нога и плечо, ради Бога! Он вряд ли собирается выходить на улицу, прыгать на лошадь или дракона, и пробираться сквозь зиму!

— Если бы он как следует делал свою работу, перед тем как сломал ногу, — резко ответил Аллайн Мейгвайр, — у нас бы сейчас не было бы этих проблем, не так ли?

— Конечно, если у нас вообще есть проблема, — ответил Дачарн намного более подчёркнутым тоном.

—Так-так, Робейр, — сказал Замсин Трайнейр. — Аллайн и Жаспер может быть чересчур склонны видеть всё с негативной стороны, но я думаю, ты должен признать, что лично заинтересован в чрезмерном подчёркивании положительного.

— Если ты имеешь в виду, что я знаю об отчислениях, которые Черис переводит в Казначейство ежегодно, то ты совершенно прав, — бесцеремонно признал Дачарн. — Если на то пошло, я думаю, что все мы так же понимаем, что значительно дешевле для наших управляющих и экономов покупать черисийские товары, чем покупать их из Республики или Империи.

Фырканье Клинтана прозвучало весьма по-свински, но Мейгвайр и Трайнейр оба кивнули, хотя Мейгвайр и сделал это неохотно.

Каждый из мужчин, сидевших вокруг стола в комфорте Храмового тепла, был более влиятелен, даже чисто в светских терминах, чем подавляющее большинство герцогов и эрцгерцогов Сэйфхолда. Помимо всего, большинство из них контролировали обширные владения Церкви в других странах и королевствах, но все они были хозяевами богатых, могущественных вотчин в Храмовых Землях. В дополнение к тому, что они были членами Совета Викариев, все они состояли в правящем совете Рыцарей Храмовых Земель, официальном руководящем органе Храмовых Земель. И, хотели они признавать это или нет, они знали, что черисийские фабрики и черисийский флот могут предоставлять товары — и предметы роскоши — которые им требовались за это цену намного меньшую, чем кто-либо ещё.

Не говоря уже о факте, что Черис платила в итоге в три или четыре раза больше десятины на душу населения в год, чем любое другое королевство Сэйфхолда.

— Никто из нас не хочет убивать виверну, несущую золотые яйца, Робейр, — сказал Трайнейр. — Но правда в том — и ты знаешь это также хорошо, как и я — что приходит время, когда Черис становится слишком заметной. Она становится слишком могущественной, слишком успешной, и чертовски влюблённой в свои «инновации».

— Точно, точно, — пробормотал Клинтан, и отхлебнул огромный глоток из своего бокала.

Трайнейр поморщился, но ни он, ни два других его компаньона не обманулись. Жаспер Клинтан был жадным по своей натуре, и не только до еды и напитков, но он был также угрожающе умным человеком, и, к тому же, очень сложным. Он был слиянием амбиций и лени, цинизма и искренней ответственности, возложенной на него. Он мог продемонстрировать яростную энергию в один день и абсолютною вялость на следующий, но только глупец мог воспринимать его легкомысленно.

— Жамсин прав, Робейр, — сказал Мейгвайр спустя мгновение. — Хааральд и его ничтожное королевство полезны. Без вопросов. Но они также и опасны, и мы не можем позволить им становиться ещё больше.

Дачарн заворчал, недовольно соглашаясь. Затем он склонил голову с противной маленькой улыбкой.

— Тут есть несколько отчётов от отца Пейтира, Жаспер, — провокационно заметил он.

— Придурочный «отец Пейтир», — зарычал Клинтан. — Он и вся эта толпа Уилсиннов — один сплошной геморрой!

Трайнейр торопливо поднял свой бокал, пытаясь скрыть за ним свою неожиданную улыбку. Мейгвайр оказался менее тактичен и разразился громким смехом. Одной из причин, по которой отец Пейтир Уилсинн был выпровожен в Черис, как знали все союзники Клинтана, была в том, что его отец был ближайшим соперником Клинтана на пост Великого Инквизитора. Они шли почти вровень, но в конце концов, Клинтан выиграл, в первую очередь потому, что репутация Уилсинна, как реформатора, заставила незначительное большинство Совета нервничать.

— Если бы «отец Пейтир» хорошо выполнял свои обязанности, мы бы не ходили вокруг да около, — проворчал Клинтан.

— Тогда отзовём его домой или заменим его, — ласково предложил Дачарн.

— Ха! Да это отличная идея, почему бы нет? — почти съязвил Клинтан. — Хочешь увидеть его и его папашу в Совете, жалующимися на то, что я оказываю на него давление, чтобы фальсифицировать его отчёты?

Дачарн хотел было съязвить ещё раз, но потом передумал и пожал плечами. Всё-таки, Клинтан был прав. Это было именно то, что мог бы сделать молодой отец Пейтир, а его отец и другие члены его, к несчастью, могущественной семьи без сомнения поддержали бы его. Несмотря на благочестивую репутацию, многих из них не будет волновать причина спора. Но они никогда не упустили бы возможность уменьшить основы власти «Группы Четырёх», какой бы способ не представился.

— У тебя, вероятно, есть собственная точка зрения, Жаспер? — согласился он вместо этого спустя секунду. — С другой стороны мы застряли с его отчётами.

— В этом ты прав, — уныло согласился Мейгвайр.

Никто не предложил провести небольшое разумное редактирование отчётов, о которых зашла речь, хотя все они знали, что это делалось в прошлом. Но те же самые политические аспекты, которые ставили простой отзыв молодого Уилсинна вне рассмотрения, могли быть применены к любым… вольностям, которые они могли предпринять с его письменными отчётами.

«Кроме того», — подумал Дачарн, — «этот лицемерный маленький грубиян почти наверняка уже отправил копии этих отчётов своему отцу».

— В таком случае у меня не будет возможности справить с проблемой, — отметил Клинтан. — Не в ближайшее время, в любом случае.

— И, не будучи вызванным Жаспером, я тоже не могу, — горько добавил Мейгвайр.

«Как будто у нас есть военно-морские силы, чтобы самим нападать на Черис!» — подумал Дачарн.

— В любом случае, прямое действие не может быть нашим лучшим курсом, — сказал Трайнейр. Все взгляды повернулись к нему, и канцлер пожал плечами. — Мы уже… подбодрили Гектора и Нармана. Возможно, пришло время подумать о том, кого ещё мы можем подбодрить.

Дачарн грустно хмыкнул при этой мысли. Не то чтобы Совет не использовал подобные подходы в прошлом. Хотя, если бы он захотел, он мог бы просто отбросить тревоги своих коллег о том, что Черис вышла из-под контроля. Как они сказали, непосредственной угрозой была не столько Черис, сколько подаваемый ею пример.

— Кого ты имел в виду? — спросил Мейгвайр Трайнейра.

— Мы знаем, что Гектор обрабатывает Горжу Тароского, — отметил Трайнейр. — Мы могли бы добавить свой вес к его усилиям там. Возможно, было бы разумно установить хотя бы некоторые предварительные контакты с Ранилдом Доларским. И настало время, по крайней мере предупредить Жерома Винсита в Чизхольме.

— Может пока рано так думать? По крайней мере, когда речь идёт о Доларе и Чизхольме? — спросил Дачарн, и Трайнейр пожал плечами.

— Может быть, — согласился он. — Но, с другой стороны, такие вещи требуют длительного размышления. Дистанция между Храмом и Черис, или Храмом и Корисандом, если на то пошло, работает против нас. Если мы решим, что нужно подбросить вес Долара и Чизхольма на весы, а это на мой взгляд было бы разумно, то нужно заранее провести подготовительную работу.

— И кого вы хотите использовать? — спросил Клинтан, отрываясь от своего бокала с вином только для того, чтобы задать вопрос.

— Жошуа Макгрегейр уже на месте в Таро, и мы с ним обсудили эту возможность, прежде чем я послал его. В сущности, я дал ему довольно подробные инструкции на случай непредвиденных обстоятельств. Как только погода даст нам достаточный интервал для того, чтобы послать семафорные сообщения, я смогу проинструктировать его сдуть пыль с этих указаний и приступить к работе над Горжей.

— В случае с Чизхольмом, Винсит фактически прямо сейчас совершает свой пасторальный визит, и у него есть большой опыт работы на дипломатической службе в качестве старшего священника. Он в точности поймёт наши замыслы, и, если бы он решил поговорить лично с Шарлиен, это принесло бы нам дополнительный вес, если мы конечно решим это сделать. Если бы мы только предупредили его об этом, он мог бы дать персональные инструкции о непредвиденных обстоятельствах своему епископу-исполнителю, в случае если мы в последствии решим, что нам нужно привлечь Чизхольм. Что касается Долара, я собираюсь отправить молодого Хэриса в Горат.

— Альбирт Хэрис? — Мейгвайр откинулся на спинку своего кресла и нахмурился. — А он не слишком молод для таких дел, как это?

— Я думаю он уже готов, — не согласился Трайнейр. — И он уже продемонстрировал замечательную чувствительность к этому аспекту дипломатии. Кроме того, использование такого молодого человека как он, даёт нам определённые альтернативы, если мы решим не продолжать процесс. К примеру, он достаточно молод — и неопытен — для того, чтобы мы могли списать любые предварительные исследования возможностей на излишний энтузиазм с его стороны. А это время года даёт нам отличный повод послать его вместо кого-то более старшего. В конце концов, он получил молодость, чтобы провести её в долгой поездке сквозь такую зиму.

Головы закивали, и голова Дачарна среди них. Молодой, неопытный дипломат, который не понял данных ему инструкций, или, например, просто превысил их из-за собственной юношеской пылкости, представлял собой готовый выход из ситуации, если Трайнейру придётся отказаться от предложений Ранилда IV. Робейр Дачарн понимал это прекрасно.

Но это было не то же самое, что сказать, что он думал, что это была хорошая идея. К сожалению, его колебания о том, чтобы направить весь гнев Церкви на Черис, поставила его в явное меньшинство, а «Группа Четырёх» не могла позволить себе показать своим многочисленным врагам в Совете Викариев любое проявление внутренних разногласий.

— Я понимаю вашу озабоченность, — сказал он через несколько секунд, обращаясь ко всем трём другим. — И, честно говоря, я полагаю, что я действительно разделяю её сам. Но Черис это виверна, которая ловит золотых кроликов. Если мы уничтожим её морскую мощь, мы уничтожим основу её богатства, и все преимущества которые это богатство даёт нам, так же как Хааральду и его дому.

— И что? — Мейгвайр пожал плечами. — Гектор и Нарман кажутся жаждущими занять место Хааральда.

«Если бы они могли это сделать», — подумал Дачарн кисло, — «тогда они уже были бы ему серьёзными конкурентами, разве нет? Черисийский успех — это больше, чем просто владение несколькими кораблями!»

«Но это было совсем не то, что кто-то был готов сказать вслух за этим столом, не так ли?»

— Тогда я подготовлю предварительный брифинг для отца Альбирта и составлю правильные послания для отца Жошуа и архиепископа Жерома завтра утром, — сказал Трайнейр, поднимая свой бокал и протягивая его Дачарну.

— Ну а пока, могу ли я попросить у тебя ещё немного этого действительно отличного вина, Робейр?

IV Тренировочная зона морской пехоты, Остров Хелен

Брайан Остров Замка́, граф Острова Замка́, спустился с седла с чувством глубокой благодарности, которая была лишь слегка испорчена знанием того, что ему придётся взобраться в него для обратного путешествия. Верховный адмирал был в сносной физической форме для человека его лет, но он провёл слишком много времени на борту корабля. На борту галеры ни у кого не было места — особенно для офицера его звания — чтобы делать те упражнения, которые удерживали бы человека от чувства одышки.

«Хуже того», — с гримасой подумал он, массируя свои болящие ягодицы, — «морские офицеры проводят очень мало времени, катаясь на лошадях. Даже те, кто был тщательно обучен верховой езде сызмальства — как был обучен я сам — имеют очень мало возможностей, чтобы поддерживать необходимые навыки».

«Или жёсткие задницы, чтобы избежать мозолей от седла», — подумал он, кривясь.

Он закончил массаж и сделал парочку пробных шагов. Казалось, что всё работает, так или иначе, как должно быть, и он повернулся к своему адъютанту.

— Похоже, я всё-таки выживу, Хенрай.

— Конечно выживите, милорд, — серьёзно ответил лейтенант Хенрай Тильлайер, хотя в его глазах блеснуло веселье. Остров Замка́ улыбнулся в ответ, напомнив себе не мстить Тильлайеру за его юношескую терпимость к таким глупостям, как верховая езда.

— Я просто надеюсь, что всё это стоит этих упражнений, — проворчал верховный адмирал.

— О, я уверен, что вы будете приятно удивлены, милорд, — заверил его Тильлайер. — Пройдёмте со мной?

Остров Замка́ пошёл вслед за своим адъютантом, шагая по крутой тропе с видом полной покорности судьбе. На самом деле, хотя и немного, он был готов признать, что это была довольно приятная прогулка, несмотря на крутизну. Они были на высоте более тысячи футов над уровнем моря, и дополнительная высота, в сочетании со свежим ветерком, дующим со стороны Бухты Хауэлл, была приятной передышкой в типично жаркой черисийской весне.

Тропинка вышла на вершину горного хребта, и перед ними раскинулась горная долина. Далеко внизу, на западной стороне долины, там, где горы круто обрывались к бухте, находилась дозорная вышка. С этого выгодного местоположения, наблюдатель мог видеть большую часть сорока миль, а наблюдатель в цитадели Королевской Гавани мог смотреть прямо на гору и видеть любые сигналы с вышки.

На протяжении многих лет поддержка поста наблюдения была обязанностью Королевской Черисийской Морской Пехоты. Во многом, как следствие, морские пехотинцы привыкли использовать долину и окружающие горы как тренировочный полигон. К сожалению, признал для самого себя Остров Замка́, они не использовали их для упражнений настолько, насколько возможно, они действительно должны были это делать.

Королевство Черис не имело постоянной армии. Черисийские аристократы имели своих личных дружинников, которых Корона могла призвать под государственные знамёна в чрезвычайных ситуациях. Но даже самый влиятельный из них имел не больше сотни людей, находящихся под его непосредственным личным командованием, и армии феодальных рекрутов становились всё более анахроничным (и всё более сомнительной ценности) в течение последнего столетия. Разумеется, была также национальная милиция, но она была не полностью укомплектована и не особенно хорошо тренирована. Столкновения с кем-то, вроде сиддармаркских пиратов или деснейрийской кавалерии, не рассматривались подразделениями черисийской милиции даже в злой шутке.

Однако то, что королевство действительно имело, так это Королевскую Черисийскую морскую пехоту. Их никогда не было настолько много, как бы хотелось Острову Замка́, но они были жёсткими, профессиональными, хорошо тренированными и уверенными в себе. В действительности, даже слишком самоуверенными. Как и Флот, морские пехотинцы привыкли побеждать, даже несмотря на очень неблагоприятные условия, и не было никаких подразделений плавающей на кораблях пехоты в мире, которые могли бы сравниться с ними.

В целом, всё это хорошо служило Черис на протяжении многих лет. Флот был настоящей защитой королевства. В конце концов, ничто не могло угрожать его народу и его территории, не пройдя сначала мимо флота. Однако было бы серьёзной ошибкой думать о морской пехоте, как о сухопутной армии. Их очень редко применяли численностью больше чем батальон, у них не было никакого опыта в крупномасштабных наземных боях, и они были оснащены и обучены для ближнего боя на борту корабля, а не для манёвров в открытом поле.

Но это также должно было измениться. Если не завтра или не через день, это должно было измениться, и это была именно та причина, которая привела Остров Замка́ в эту прекрасную долину этим утром.

— Ну, вот и ты, Брайан! — позвал юношеский голос, и верховный адмирал повернулся, чтобы найти взглядом кронпринца Кайлеба, идущего к нему. Мерлин Атравес и Арнальд Фалкан шли за принцем по пятам, как и майор морской пехоты, которого Остров Замка́ раньше никогда не видел, и граф поморщился.

— Я до сих пор не понимаю, почему мы не могли сделать это в цивилизованной обстановке, такой, как палуба корабля, — пожаловался он своему кронпринцу. — В конце концов, мы уже проводили тестовые стрельбы первого из новых орудий Альфрида в море, поэтому сохранение секретности не было бы проблемой. И, не сочтите за неуважение, Ваше Высочество, но я бы предпочёл стоять на своих шканцах, чем здесь, с горящей задницей и никогда-не-будет-достаточно-проклятой лошадью, ожидающей моего возвращения с горы.

— То, что ты прибыл сюда, это небольшое упражнение, полезное само по себе, — сказал Кайлеб с усмешкой, когда подошел к Острову Замка́ и протянул ему свою правую руку. Они обменялись крепким рукопожатием, и кронпринц усмехнулся. — Тебе действительно стоит потратить несколько часов в седле здесь и там. Может быть, даже сходишь со мной поохотиться на хлещущую ящерицу разок-другой. Ты становишься мягким, Брайан.

— Когда вы доживёте до моих лет, я на вас посмотрю, — парировал Остров Замка́.

— Чушь! — не согласился Кайлеб с жизнерадостной самоуверенностью молодости. Затем его выражение стало рассудительным.

— На самом деле, есть некоторые вполне веские причины, чтобы привести тебя сюда наверх, чтобы показать эту новую игрушку Мерлина, Брайан. Во-первых, у нас тут есть много места и не придётся беспокоиться о целях, которые утонут прежде, чем мы сможем изучить их. С другой стороны, ты не можешь по-настоящему оценить то, что Мерлин собирается показать, если находишься на качающейся палубе. Ну и наконец, именно здесь майор Кларик будет думать, как применить всё это лучшим образом.

Кронпринц кивнул майору морской пехоты, который следовал за ним и двумя его телохранителями. Майор стал смирно и отдал честь, коснувшись левого плеча своим правым кулаком. Остров Замка́ некоторое время изучал его, а затем возвратил салют.

Майор Кинт Кларик был достаточно молод для своего звания, но он выглядел и умным, и твёрдым. И что немаловажно при этом, как знал Остров Замка́, он — как любой другой человек из их команды — также был выбран из-за его абсолютной преданности и осмотрительности.

— Ну, во всяком случае, я здесь, Ваше Высочество, — сказал верховный адмирал, поворачиваясь обратно к кронпринцу.

— Да, ты здесь, и такой радостный при этом, — заметил Кайлеб с ещё одной ухмылкой. — И поскольку ты уже здесь, то полагаю, мы могли бы начать.

Он повернулся и пошёл в направлении плаца перед скромным рядом бараков, построенных у крутой северной стены долины. Взвод морских пехотинцев ожидал там под присмотром лейтенанта и его седого сержанта, и все они встали по стойке смирно и отдали честь при приближении Кайлеба и Острова Замка́.

Они выглядели, как и любой другой взвод морской пехоты, который когда-либо видел Остров Замка́, за одним исключением. Они смотрелись щегольски в своих синих куртках, брюках и широкополых чёрных шляпах, и у них была типичная, почти надменная уверенность людей, которые знали, что они были элитными солдатами. Они были вооружены обычными тесаками и абордажными топорами черисийских морских пехотинцев, но также они были вооружены кое-чем другим, и это было ещё одним исключением.

— Сюда, Брайан. — Кайлеб протянул руку, и капрал отдал ему своё оружие. — Вот, взгляни, — пригласил кронпринц, протягивая это оружие верховному адмиралу.

Остров Замка́ взял его с небольшой опаской. Разумеется, он видел много мушкетов с фитильным замком. Они использовались на кораблях на начальных этапах абордажа, хотя они были уже совершенно бесполезны, когда противник с тесаком или топором приближался на расстояние нескольких ярдов. Но в тоже время было очевидно, что хотя оружие в его руках как минимум имело отношение к мушкетам с фитильным замком, мушкетов подобных этому Остров Замка́ ещё никогда не видел.

Во-первых, он был легче, несмотря на его длину, а приклад и цевьё были намного более изящными. Фактически, оружие было гладким, тонким, и злобным на вид, и когда он взвесил его в руках, он понял, что он настолько лёгкий, что, вероятнее всего, ему не понадобится подставка в виде скобы, с помощью которой мушкетёры обычно стреляли из своего оружия.

Однако все эти аспекты были второстепенны по сравнению с разницей между фитильным замком и ударно-спусковым механизмом этого оружия. Вместо длинного рычага серпентина и рычага, предназначенного удерживать отрезок медленно тлеющего фитиля, который опускался на затравочную полку при выстреле, он имел гораздо меньший, необычно выглядящий замок. S-образный ударник держал кусочек формованного кремня, зажатого между его губками, и Остров Замка́ покачал головой, рассматривая элегантную простоту концепции, которая никогда не приходила в голову никому другому.

Он перевернул мушкет, заметив, что шомпол — сделанный из стали, а не обычного дерева — удобно разместился в цевье. Затем он нахмурился, когда обнаружил странный выступ, выступающий с правой стороны ствола позади дула, прямо перед передним краем цевья и смещённый достаточно далеко, чтобы легко освобождать кончик шомпола. Он понятия не имел, для чего это нужно, но был уверен, что вот-вот узнает, и передал оружие обратно Кайлебу.

— Это выглядит впечатляюще, Ваше Высочество, — признался он.

— Да, так и есть, — согласился Кайлеб, возвращая мушкет его владельцу. — И это ещё более впечатляет в действии. Майор?

— Разумеется, Ваше Высочество! — ответил Кларик и кивнул лейтенанту. — На огневую позицию, лейтенант Лайн, будьте любезны.

— Есть, сэр, — подтвердил лейтенант Лайн, и кивнул своему сержанту.

Этот седобородый заслуженный вояка терпеливо ждал, и только одного намёка из слегка искривлённой верхней губы и чуть показавшегося зуба было достаточно, чтобы отправить взвод лейтенанта Лайна бегом через плац на стрельбище, расположенное вдоль его восточной стороны.

Кайлеб и другие старшие офицеры последовали за ним в заметно более неторопливом темпе. К тому времени, как они подошли, лейтенант Лайн и его сержант выстроили взвод из сорока человек в две шеренги по двадцать. Морские пехотинцы стояли с интервалами около ярда, так что стоящие во второй шеренге стояли в промежутках первой шеренги, лицом к линии из примерно тридцати манекенов в рост человека, установленных на расстоянии ста пятидесяти ярдов от них.

Эти манекены были явно сделаны из соломы, но на каждом из них была надета стандартная кираса и шлем морской пехоты.

— На какое максимальное расстояние делали при тебе прицельный выстрел из мушкета с фитильным замком, Брайан? — спросил Кайлеб, и верховный адмирал фыркнул.

— Вы имеете в виду самое большое расстояние, которое я видел, когда выстрел действительно куда-то попал? Или самое большое расстояние, которое я видел, когда впустую жгли порох, пытаясь попасть хоть во что-нибудь?

— Давай остановимся на том, когда на самом деле во что-то попали, — сухо сказал Кайлеб. — На самом деле, давай немного конкретизируем. На какое максимальное расстояние делали при тебе прицельный выстрел из мушкета с фитильным замком, действительно попав при этом в ростовую мишень?

— Ну, — задумчиво сказал Остров Замка́, и его тон стал серьёзным, — это не такой простой вопрос. Для начала, я всегда видел это в море. К моменту их применения, расстояние, как правило, уже довольно мало, и тот факт, что все задействованные корабли движутся, помогает мало. Вероятно, самая большая дальность стрельбы, на которой я действительно видел попадание, составляет примерно… ну, сорок ярдов. С другой стороны, я понимаю, что в наземном бою при залповой стрельбе может попасть и на сотне, или даже на ста пятидесяти ярдах. Я не думаю, что процент попаданий в таком случае тоже очень высок. И, как я понимаю, никто даже не пытается точно прицелиться в конкретную цель на таком расстоянии; они просто стреляют в направлении друг друга.

— Это примерно так, — согласился Кайлеб. — Вообще говоря, эффективная прицельная дальность мушкета около восьмидесяти ярдов. Это ровно половина расстояния от первой шеренги лейтенанта Лайна до расположенных там мишеней.

Кронпринц позволил верховному адмиралу немного подумать над этим, затем кивнул Кларику.

— Действуйте, майор, — сказал он, и оглянулся на Острова Замка́. — Возможно ты захочешь заткнуть уши пальцами, — предложил он.

Остров Замка́ посмотрел на него, думая, что это шутка. Однако Кайлеб уже прикрыл пальцами свои уши, и верховный адмирал решил последовать его примеру, в то время как сам Кайлеб подошёл ближе к концу первой из двух шеренг лейтенанта Лайна.

— Заряжай! — скомандовал он.

Каждый морпех упёрся прикладом своего мушкета в землю, левой рукой держа его прямо у дульного среза, а правой расстегнув крышку жёсткого кожаного футляра на правом бедре. Он залез в футляр и достал скрутку, свёрнутую из бумаги, поднёс её к губам и откусил кончик. Перевернув надкусанную скрутку, он высыпал гранулы чёрного пороха в ствол, а затем бросил туда пулю, которую он откусил после пороха. Скомканная бумага была засунута в ствол, и шомпол, вынутый из своего паза, протолкнул порох, пулю и скомканную бумагу до конца одним движением. Затем шомпол вернулся на своё место, и морпех вскинул свой мушкет, повернув его на бок так, что «замок» затвора сдвинулся вниз, и резко ударив его ещё раз. Затем мушкет вернулся в вертикальное положение, удерживаясь у груди.

«Все действия не заняли и пятнадцати секунд», — подумал Остров Замка́, что было гораздо, гораздо быстрее того, что он видел, как заряжают мушкеты с фитилём, при этом их плавные движения не казались особенно поспешными.

— Передняя шеренга, целься! — скомандовал Кларик, и передняя шеренга подняла мушкеты. Латунные тыльники на прикладах прижались к их плечам, а правые руки взвели кремниевые ударники, которые автоматически подняли крышки затворной полки, прежде чем встали в позицию с указательным пальцем, согнутым вокруг смехотворно маленького спускового крючка.

— Огонь! — рявкнул Кларик, и двадцать мушкетов выстрелили одновременно.

Остров Замка́ вздрогнул несмотря на то, что его уши были закрыты руками, и его окутало удушливое облако порохового дыма.

— Первая шеренга, перезаряжай! — услышал он сквозь звон в ушах. — Вторая шеренга, приготовиться!

Первая шеренга сделала шаг назад, правые руки опять потянулись к футлярам с боеприпасами. Вторая шеренга в тот же момент сделала шаг вперёд, так что две шеренги фактически поменялись местами.

— Вторая шеренга, целься! — рявкнул майор, и мушкеты новой первой шеренги поднялись к их плечам и были взведены. Кларик выждал ещё пять секунд. Затем…

— Огонь! — скомандовал он, и только что заряженные двадцать мушкетов треснули залпом.

— Вторая шеренга, перезаряжай! Первая шеренга, приготовиться!

Остров Замка́ почти не мог поверить в это. Первая шеренга уже на самом деле перезарядилась. Теперь они шагнули обратно на свою первоначальную позицию, пока вторая шеренга возвращалась к своей первоначальной позиции. Затем последовала короткая пауза — до момента, когда Остров Замка́ осознал, что вторая шеренга морпехов была уже на середине цикла перезарядки — а затем мушкеты первой шеренги выстрелили.

Все это повторилось трижды, и новый выстрел мушкетов бил в сторону мишеней каждые десять секунд. Меньше чем за одну минуту сорок человек из взвода лейтенанта Лайна выстрелили сто двадцать раз. Такое же количество мушкетёров с фитильными мушкетами могли бы выстрелить всего по одному разу за то же время, а Остров Замка́ подозревал, что люди Лайна могли бы перезаряжаться ещё быстрее.

— Прекратить огонь! — крикнул Кларик, чей голос казался дребезжащим и искажённым из-за массированного мушкетного огня.

— Разрядить оружие, — добавил майор уже более спокойным голосом, и взвод аккуратно упёр мушкеты прикладами в землю. Кларик посмотрел на них мгновение, а затем повернулся к Кайлебу и Острову Замка́.

— Не угодно ли вам осмотреть мишени, Ваше Высочество? Верховный адмирал? — спросил он.

— Брайан? — пригласил Кайлеб, и Остров Замка́ дёрнулся.

— Я, определённо, хочу, Ваше Высочество, — сказал он, и он, Кайлеб, Мерлин, майор Кларик и лейтенант Фалкан пошли к манекенам.

— Святой Лангхорн! — пробормотал Остров Замка́, когда он приблизился к мишеням, чтобы посмотреть, что с ними сделали полудюймовые мушкетные пули. Он видел нагрудники, пробитые из мушкетов при стрельбе на относительно коротких дистанциях, но также он много раз видел вмятины и свинцовые брызги, когда они отражали пули, особенно при стрельбе с дальних дистанций. Эти нагрудники такого не смогли, и глаза верховного адмирала расширились, когда он увидел какие дыры были в них пробиты.

Это было как минимум впечатляюще, но ещё более впечатляющим было то, что в каждом было как минимум по три попадания. Это означало как минимум девяносто попаданий из ста двадцати выстрелов, и не один мушкетёр, использующий фитильный мушкет, не мог обеспечить такой процент попаданий на такой дистанции.

Он протянул руку, и, потрогав кончиком одного из пальцев края отверстия от попадания пули, повернулся не к Кайлебу, а к Мерлину.

— Как? — просто спросил он.

— Я думаю, что скорость ведения огня вполне говорит сама за себя, милорд, — серьёзно ответил Мерлин. — Единственная вещь, которая, возможно, была не слишком очевидной это то, что запал замка имеет коническую форму. Снаружи он шире, поэтому действует как воронка. Вместо нескольких отдельных операций на полке, им просто нужно высыпать порох из заряда на полку. Так что заряды и стальные шомпола означают, что они могут просто перезаряжаться быстрее — намного быстрее — чем когда-либо раньше.

— Что касается точности, — продолжил он, указывая на многочисленные отверстия в каждом нагруднике, — это не просто мушкеты, милорд. Они также ружья.

Брови Острова Замка́ поползли вверх. Принцип закручивания метательного снаряда для стабилизации его в полёте был известен лучникам и арбалетчикам на протяжении веков. Долгое время никому не приходило в голову, что если нарезать канавки в стволе мушкета, то это так же поможет стабилизировать мушкетную пулю. Но никто никогда не предлагал использовать нарезные мушкеты как средство ведения войны, потому что они очень долго заряжались. Чтобы заставить пулю попасть в нарезку, необходимо было использовать пулю чуть большего чем нужно калибра и буквально вколачивать её в ствол, что уменьшало и без того черепашью скорость стрельбы мушкета до полностью бесполезной на поле боя.

— Ружья? — повторил он, и Кайлеб кивнул.

— Посмотри на это, — предложил он, и протянул мушкетную пулю.

Но, как заметил Остров Замка́, взяв пулю, по форме это был уже не «шар». Это был слегка удлинённый цилиндр, закруглённый на одном конце и полый на другом.

— Когда пороховой заряд взрывается, — продолжил объяснять Кайлеб, — он раздвигает полый конец пули и толкает её по нарезке. Это так же запечатывает канал ствола, что повышает силу давления пороха на пулю. Это может быть не очень очевидно, но стволы на этих «кремниевых ружьях» на самом длиннее, чем у большинства фитильных мушкетов. В сочетании с тем, как пули запечатывают ствол, эта дополнительная длина придаёт каждому выстрелу большую мощность и скорость.

Остров Замка́ оторвал взгляд от пули и медленно покачал головой.

— Это действительно так просто?

— Это действительно так просто, — подтвердил Кайлеб.

— На сколько это увеличивает эффективную дальность? — спросил верховный адмирал. — Я, помнится, видел графа Сосновой Горы на охоте несколько лет назад. У него был нарезной фитильный мушкет — из Харчонга, я думаю — и он сбил рогатую ящерицу почти на двухстах ярдах.

— Ну, — сказал Кайлеб, — давайте вернёмся на линию огня, хорошо?

Они вернулись к тому месту, где стоял в ожидании лейтенант Лайн и его взвод. Там он посмотрел на Мерлина.

— Не могли бы вы оказать мне честь? — спросил он с лукавым блеском в глазах.

— Конечно, Ваше Высочество, — пробормотал Мерлин, и повернулся к тому же капралу, чей мушкет рассматривал Остров Замка́.

— Вы позволите? — спросил он, протягивая руку, и капрал, широко усмехнувшись, передал ему оружие, а затем и сумку с боеприпасами.

Мерлин принял и то и другое и спокойно зарядил ружьё. Он насыпал пороха на полку, а затем повернулся обратно к Кайлебу.

— Могу ли я предположить, что вы уже придумали цель, Ваше Высочество? — спросил он мягко.

— На самом деле, да, — заверил его Кайлеб с усмешкой, ещё более широкой, чем у капрала. — На самом деле, я думаю, что я нашёл нечто, что бросит вызов даже тебе, Мерлин.

Мерлин слегка выгнул бровь, а Кайлеб повернулся и указал по направлению стрельбища. Не на манекены, что служили мишенями для морпехов, но на что-то за ними. Там, как увидел Остров Замка́, стоял ещё один манекен, находящийся примерно в четырёхстах ярдах от них.

— Кажется, что это будет довольно далёким выстрелом, Ваше Высочество — заметил Мерлин.

— О, я уверен, ты справишься! — подбодрил его Кайлеб. Мерлин взглянул на него с упрёком, а затем вышел чуть вперёд от первой шеренги морпехов.

Он поглядел по направлению выстрела, сапфировые глаза были сосредоточены. Никто из людей, наблюдавших за ним, не понял, что он использует встроенный в ПИКА лазерный дальномер, чтобы определить точное расстояние до цели. Он определил его как четыреста двенадцать ярдов, и кивнул самому себе.

В отличии от людей из крови и плоти стоявших рядом с ним, Мерлин знал среднюю начальную дульную скорость пули новых ружей. Пока ещё никто на Сэйфхолде не додумался до разработки хронографа подобного тем, что использовались на Старой Земле для измерения дульной скорости огнестрельного оружия, но Мерлин и не нуждался в нём. Или, скорее, у него он был встроенный.

Потом он взвёл затвор и поднял ружьё в положение для стрельбы. Красная прицельная сетка наложилась на его зрение, значительно выше манекена, так как его процессор вычислил траекторию пули и показал правильную точку прицеливания, а затем он поймал мушку в простом открытом целике и выровнял их с горящим значком, который мог видеть только он.

Прицельная сетка стабилизировалось. Фактически, она стабилизировалась с буквально нечеловеческой точностью, потому что ни один человек из плоти и крови не мог бы держать это ружьё настолько абсолютно неподвижно. А затем Мерлин медленно и плавно нажал на спусковой крючок.

Ударник дёрнулся вперёд, порох на полке воспламенился, и ружьё, изрыгнув облако порохового дыма, ударило его в плечо сильной отдачей любого крупнокалиберного оружия, использующего чёрный порох. Затем, на расстоянии четырёхсот двенадцати ярдов, шлем манекена слетел с его головы и завертелся, вспыхнув на солнце, прежде чем удариться о землю.

— Ой-ой-ой, — пробормотал Мерлин, с улыбкой поворачиваясь к Кайлебу. — Боюсь, нам понадобится ещё один новый шлем, Ваше Высочество.

— Я понимаю, почему вы хотели сохранить всё это подальше от чужих глаз, Ваше Высочество, — признался Остров Замка́ двумя часами позже.

Он стоял вместе с кронпринцем, Мерлином и лейтенантом Тильлайером, ожидая пока пара морпехов приведут его и Тильлайера лошадей, для обратного путешествия в Королевскую Бухту.

— Это то, что мы хотели бы сохранить в секрете, — ответил Кайлеб. — И майор Кларик, и лейтенант Лайн занимались некоторыми интересными вещами, разрабатывая наилучшую тактику. Это сложнее, чем стоять на месте и просто стрелять в направлении противника, хотя и это, вероятно, будет сначала достаточно эффективно, учитывая наше преимущество в дальности и скорости стрельбы. В конце концов, думаю, обе стороны будут иметь такие ружья, и когда это произойдёт, стояние в поле в открытую будет хорошим способом очень быстро убить множество людей.

— Я вполне могу в это поверить, — сказал Остров Замка́ с содроганием, которое на самом деле не было притворным.

— Тот факт, что любой стрелок становится сам себе копейщиком, как только он примкнёт штык, также будет иметь огромное значение при любом абордаже, милорд, — неуверенно заметил лейтенант Фалкан, и Остров Замка́ кивнул.

Теперь он понял назначение странных выступов на стволах ружей. То, что Мерлин назвал «кольцевым байонетом», было, по сути, ножом с четырнадцати дюймовым, двухсторонним клинком, а неполное кольцо образовывало один из концов его гарды. Кольцо крепилось снизу ствольного среза под мушкой, а простое движение в пол-оборота запирало выступы на нём в прорезях рукоятки, что прочно фиксировало его на месте. Оружие можно было заряжать и стрелять из него, хотя частота выстрелов сильно падала, и как заметил Фалкан, это превращало мушкет в абордажную пику. Это означало, что мушкетёрам Морской Пехоты, больше не нужно было бросать оружие, как только начнётся рукопашная.

— В то же время, Брайан, — сказал Кайлеб очень серьёзно, — одна из причин, по которой я хотел, чтобы ты увидел это, заключается в том, что нам нужно принять решение, и я хотел бы услышать твоё мнение, прежде чем мы сделаем это. В частности, хотим ли мы начать выдавать такие ружья всем нашим морпехам?

— Что? — Верховный адмирал почувствовал, как его брови полезли вверх от этого вопроса. — Почему мы не должны хотеть этого, Ваше Высочество? — спросил он через мгновение.

— Я могу привести две основные причины, — ответил Кайлеб. — Во-первых, для изготовления такого ружья требуется гораздо больше времени, чем для изготовления гладкоствольного мушкета. Вероятно, мы сможем изготовить три, или даже пять гладкостволок, за то время пока будем делать одно ружьё. Мастер Хоусмин готов переместить производство мушкетов в новую мастерскую в Дельтаке так быстро, как только сможет. Он должен начать производить их там в начале следующего месяца, и сбор всего этого под одной крышей позволит ему убедиться, что все взаимозаменяемые части действительно взаимозаменяемы.

Принц скорчил гримасу, а Мерлин спрятал улыбку. За последние несколько месяцев Кайлеб осознал недостатки, присущие отсутствию действительно единой системы измерений. Понятие об использовании взаимозаменяемых частей не было абсолютно новым, но если «дюймы» двух разных мануфактур на самом деле не были идентичны, то части, которые производила одна, не работали в мушкетах, сделанных другой. Именно поэтому Хоусмин убедился, что все его заводы используют единицы измерения той же величины, которыми пользовались в Королевской Гавани.

— Как только он полностью наладит там свой ружейный завод, что должно занять примерно месяц, у нас будет в два или три раза больше нарезающих станков, чем сейчас, — продолжил Кайлеб. — Общая производительность будет расти, и коэффициент производства немного изменится в сторону ружей, но нарезка стволов требует больше времени и это целый отдельный этап в этом процессе. Это означает, что мы всегда будем производить гладкостволки быстрее, чем ружья. И хотя преимущество дальнобойности у ружей приятно само по себе, мы также должны думать о том, что это преимущество оправдывало выполнение этих работ.

— Во-вторых, как только мы начнём их производить, и как только они будут использованы в боях, каждый захочет иметь такого же рода оружие для своей пехоты. И, давай посмотрим правде в глаза, будет не так уж сложно скопировать их. Мы не привносим никаких новых принципов или процессов в само оружие, кроме кремниевого замка, что само по себе не является каким-то сложным усовершенствованием.

— Значит, вы подумываете о том, чтобы придержать новые пули про запас, — медленно сказал Остров Замка́, и Кайлеб кивнул.

— Мы сможем нарезать стволы существующих мушкетов намного быстрее, чем если бы мы сделали полностью новые ружья с нуля, — отметил он. — Если мы сохраним новые пули «про запас», как ты выразился, мы можем использовать преимущества более высокого темпа стрельбы и новых штыков, и всё ещё будем иметь решающее преимущество в своих руках, когда другие люди начнут копировать мушкеты с кремниевым замком. И всё гладкоствольное оружие, которое мы произведём за это время, будет подготовлено к нарезке, когда придёт время.

— Но даже это будет довольно мимолётным преимуществом, Ваше Высочество, — заметил Остров Замка́.

— О, я знаю это. — Кайлеб снова кивнул. — Я не говорю, что я согласен с концепцией отсрочки введения ружей. Я просто говорю, что, по-моему, это то, что нам нужно обдумать. В любом случае, конечно, майору Кларику нужно развивать тактику как для гладкоствольного, так и для нарезного оружия.

— Вы определённо правы насчёт этого, Ваше Высочество, — мрачно сказал Остров Замка́. Кайлеб поднял голову, и верховный адмирал фыркнул. — Ваше Высочество, вы знаете, что имея дело с Нарманом и, вероятно, с Гектором, это так не закончится. На самом деле, всё только начинается. И медленно или быстро мы введём новые ружья в дело, они скоро понадобятся. Скорее всего, очень скоро.

V Королевский Дворец, Эрейстор

Князь Нарман откинулся на спинку стула, положив руки на резные деревянные подлокотники, и без всякого выражения наблюдал, как необыкновенно невзрачный мужчина проследовал за бароном Шандиром и Тревисом Олсином, графом Сосновой Лощины, в зал заседаний его Тайного Совета.

Телохранители за дверью зала заседаний вытянулись по стойке смирно, когда первый советник и глава разведки Нармана прошли мимо них; два гвардейца, стоявшие за стулом Нармана, этого не сделали.

— Итак, — сказал князь, когда за вновь прибывшими закрылась дверь. — Насколько я понимаю, у вас есть для меня некий свежий доклад?

Его тон не был обнадёживающим. Не то, чтобы кто-нибудь из них был удивлён.

— Да, мой князь, — сказал Сосновая Лощина, обращаясь к своему двоюродному брату немного более формально, чем он привык. — И нет, — продолжил он более сухим тоном, — это не те новости, которые вы действительно захотите услышать.

Что-то, почти похожее на улыбку, мелькнуло в уголке рта Нармана, и Шандир позволил себе почувствовать осторожное облегчение. Настроение князя было… трудным с тех пор, как появились первые намёки на катастрофу организации Шандира в Черис. Сосновая Лощина понял это, и барон был благодарен первому советнику за его готовность помочь отвлечь тяжесть неудовольствия Нармана от собственных плеч Шандира. Тот факт, что Тревис Олсин был, вероятно, единственным человеком на Сэйфхолде, которому Нарман безоговорочно доверял, тоже не повредил.

— Ну, это, несомненно, есть добродетель откровенности, — сказал князь через мгновение. Затем его лёгкая улыбка, если это была она, пропала, и он переключил свой взгляд на Шандира.

— Тогда вы можете продолжить и рассказать мне, — полу-прорычал он.

— Да, мой князь. — Шандир поклонился и указал на человека, который сопровождал его и Сосновую Лощину. — Мой князь, это Марис Уиллимс. — Глаза Нармана слегка прищурились, и барон кивнул. — Да, мой князь. Мастеру Уиллимсу наконец удалось добраться до дома.

— Так, я понял.

Нарман задумчиво смотрел на Уиллимса, когда мужчина преклонил одно колено и склонил голову. Князь позволил ему стоять на колене несколько секунд, затем махнул рукой.

— Встаньте, мастер Уиллимс, — сказал он, и подождал, пока Уиллимс подчинится команде. Затем он склонил голову набок и поджал губы. — Я рад видеть вас, — продолжил он, — хоть и не совсем в восторге от того факта, что вы здесь. Надеюсь, вы можете дать нам информацию из первых рук о том, что пошло не так?

— Я сделаю всё, что в моих силах, Ваше Высочество, — уважительно ответил Уиллимс. — Но всё равно, Сир, пожалуйста, помните, что я пытался найти свой путь домой, не будучи захваченным агентами Волны Грома более двух месяцев. Информация, которой я владею, уже давно устарела.

— Это понятно, — бесцеремонно сказал Нарман, — просто расскажите нам, что вы знаете.

— Что ж, Ваше Высочество, как я уже сообщил барону Шандиру, я не совсем уверен, что изначально заставило их подозревать герцога. Когда Серая Гавань пришёл в особняк, он и герцог встретились в библиотеке в частном порядке, и я не смог подслушать ничего из их разговора. Я знаю, тем не менее, что герцог приказал пятнадцати своим гвардейцам быть готовыми к его сигналу за пределами библиотеки, потому что я лично передал его записку к капитану его гвардии. После того, как он и Серая Гавань остались в библиотеке одни, за исключением личного гвардейца Серой Гавани, минут, наверное, на пятнадцать, я услышал звонок колокольчика и его люди вошли в библиотеку.

На мгновение Уиллимс остановился, затем покачал головой с выражением человека, который не был уверен, что в его следующие несколько слов поверят.

— Ваше Высочество, я знал квалификацию гвардейцев, которых вызвал герцог, и я лично сопроводил графа Серой Гавани в библиотеку. Передав записку герцога капитану Жансину, я взял на себя смелость принести в библиотеку бренди, чтобы собрать любую информацию, какую только мог. В это время герцог, граф и гвардеец графа были единственными людьми в комнате, и, хотя я не должен был знать об этом, я также знал, что гвардеец графа был определён ему на службу годами ранее самим герцогом. Зная всё это, я чувствовал уверенность в том, что люди герцога легко возьмут Серую Гавань под арест, если это было тем, что он намеревался сделать. То, что могло случиться после этого, было больше, чем я мог спрогнозировать, хотя я подозреваю, что герцог был готов действовать в соответствии с планами на случай непредвиденных обстоятельств, которые он давно составил. Во всяком случае, я не могу поверить, что он мог иметь в виду что-то ещё, когда приказывал своим людям захватить первого советника Королевства!

— Но случилось то, что я услышал звук схватки внутри библиотеки. Многих схваток, Ваше Высочество. Это не могло продолжаться более нескольких минут, но там не должно было быть никого, за исключением одного Серой Гавани против шестнадцати человек герцога.

— Когда прибыл Серая Гавань, в этом крыле дома, в связи с поздним часом, было очень мало других слуг. Те, которые присутствовали, были отосланы капитаном Жансином, предположительно по приказу герцога, чтобы избежать каких-либо лишних свидетелей. Так что за шумом бури и всего остального, я сомневался, что кто-нибудь ещё слышал драку.

— Сам я не знаю, что случилось, но судя по звукам, события пошли по не тому пути, который планировал герцог. Поэтому я расположился за дверью одного из служебных проходов, из-за которой я мог наблюдать за дверью библиотеки. Если бы люди герцога победили, то, как я был уверен, он вскоре вышел бы из библиотеки. Он этого не сделал. Вместо этого открылась дверь библиотеки, и из неё вышел человек, которого я никогда раньше не видел.

— Человек, которого вы никогда раньше не видели? — повторил Нарман, наклоняясь вперёд в своём кресле и нахмурившись в замешательстве.

— Именно, Ваше Высочество. — Уиллимс кивнул, как бы для выразительности. — Я точно знал, кто был в библиотеке… или, по крайней мере, думал, что знал. Я полагаю, это возможно, что мог приехать кто-нибудь ещё, пока я относил записку герцога капитану Жансину, но ему пришлось бы как-то войти в особняк и найти свой путь в библиотеку, так чтобы никто из других слуг его не увидел. Кроме того, я должен был бы увидеть его, когда я приносил бренди, а я не увидел. Но он был там.

— Что это был за человек? — настойчиво спросил Нарман. Барон Шандир с опаской наслаждался выражением князя. Это было, конечно, лучше, чем кислые, наполовину обвинительные косые взгляды, которые сопровождали главу разведки в последнее время.

— По-видимому, офицер Королевской гвардии, Ваше Высочество.

— Королевской гвардии?

— Да, Ваше Высочество. Он носил гвардейскую форму, с лейтенантскими знаками различия.

— Вы говорите, что он вышел из библиотеки? — спросил Нарман, и Уиллимс кивнул. — Что он затем сделал?

— Он позвал слугу, Ваше Высочество. Поэтому я открыл дверь и подошёл к нему.

Глаза Нармана распахнулись даже ещё шире, и он снова откинулся назад.

— Вы подошли к ему, — повторил он с ноткой уважения в голосе, и Уиллимс пожал плечами.

— Я был слугой, Ваше Высочество, и это был слуга, которого он позвал. Казалось маловероятным, что он намеревался арестовать или атаковать любого ответившего, а это была моя лучшая — возможно, моя единственная — возможность узнать, что произошло.

— И что произошло? — надавил Нарман.

— На тот момент, Ваше Высочество, я действительно не знал. Незнакомец перекрывал дверь библиотеки, в основном закрытую за ним, и я мог видеть немного. Однако я видел, что было много крови и по крайней мере два тела, оба в цветах герцога. Насколько я мог судить, все до единого люди герцога были убиты.

— Все они?

— Это было моё впечатление на тот момент, Ваше Высочество, и все слухи, которые мне удалось собрать на моём пути на север, согласны с тем, что именно так и было.

Нарман некоторое время смотрел на Шандира и своего кузена, а затем вернулся к Уиллимсу.

— Что случилось потом?

— Гвардеец приказал мне вызвать отделение Королевской Гвардии, с офицером, из дворца по полномочиям графа Серой Гавани. Я должен был лично и немедленно передать вызов, вернуться с гвардейцами, и ничего ни с кем другим не обсуждать по пути. Я сказал, что сделаю, конечно, и поспешил прочь. Как только я нашёл одного из помощников-лакеев герцога, я передал ему те же инструкции и покинул особняк.

— И?

— И, Ваше Высочество, — в голосе и языке тела Уиллимса в первый раз проявился намёк на беспокойство, — в виду того, что я не знал, что могло произойти между герцогом и графом, или мог ли герцог быть взят живым, я выполнил свои инструкции для непредвиденных обстоятельств от барона Шандира. Я отправился на квартиру Брейди Лаханга и убил его.

Нарман сидел неподвижно мгновение, достаточно долгое, по-видимому, чтобы невозмутимый Уиллимс начал потеть, а затем кивнул.

— Это было хорошо сделано, мастер Уиллимс, — сказал князь. — В самом деле, похоже, в тот вечер вы отлично справились.

— Спасибо, Ваше Высочество. — Напряжённые плечи Уиллимса заметно расслабились, и Нарман слегка улыбнулся.

— Но вернёмся к этому «незнакомцу» в библиотеке, — продолжил он, и его улыбка постепенно исчезла в слабом нахмуренном сосредоточении. — Вы понятия не имеете, как он там оказался?

— Нет, Ваше Высочество. — Уиллимс покачал головой.

— Есть у вас какие-либо предположения, кто это был?

— Согласно сплетням, которые мне удалось собрать, пока я выбирался из Теллесберга, это был тот же самый человек, который расстроил попытку убийства кронпринца Кайлеба, Ваше Высочество, — сказал Уиллимс. — Самый упорный слух состоял в том, что этот человек — «Мерлин», или что-то в этом роде — получил офицерский патент в Королевской гвардии в качестве награды за спасение жизни принца.

Верхняя губа Нармана скривилась в том, что никто никогда не смог бы ошибочно принять за улыбку.

— Казалось бы, у нас есть немало, за что поблагодарить этого… «Мерлина», — мягко сказал он.

— Да, мой князь, — сказал Шандир, включаясь в разговор. Глаза Нармана переместились к нему, и он пожал плечами. — Самая интересная вещь для меня, во многом, мой князь, заключается в том, что согласно сообщениям, которые мы уже получили из Теллесберга, этот Мерлин сопровождал Серую Гавань в особняк герцога. Информация мастера Уиллимса — это первый рассказ из первых уст, который мы получили, и ущерб, нанесённый Волной Грома сети Лаханга, означает, что мы вряд ли получим больше отчётов, подобных этому. Но мои люди здесь, в Изумруде, выкачали информацию из каждой корабельной команды из Черис. И хотя тут есть много путаницы и очевидной бессмыслицы в большей части того, что мы смогли разузнать, похоже все в большинстве своём согласны с официальной версией, которая заключается в том, что Серая Гавань взял с собой «Мерлина», когда он отправился посетить герцога.

— Чего он, очевидно, не сделал, если мастер Уиллимс не видел его прибытия, — задумчиво сказал Нарман.

— Ваше Высочество, — неуверенно сказал Уиллимс, — как я уже сказал, я не видел, чтобы он прибыл, и он не присутствовал, когда я принёс бренди. Тем не менее, я лично не передавал инструкции кучеру Серой Гавани, чтобы он переместил карету и лошадей графа в конюшню, я отправил приказ через одного из лакеев. Так что, возможно, в то время он был с экипажем, и каким-то образом смог войти в библиотеку в промежуток между тем, когда я принёс бренди и прибытием Жансина.

— Но судя по вашему тону, вы не думаете, что это было так, — заметил Нарман.

— Нет, Ваше Высочество, я так не думаю. Однако это возможно. Когда я уходил, я не тратил время на разговоры с другими слугами. Может быть, один из них впустил этого «Мерлина», и он каким-то образом прошёл мимо меня в библиотеку так, что я не увидел его. Но я не думаю, что это произошло.

— Тогда как он туда попал?

— Ваше Высочество, я не знаю. Всё, что я могу сказать, это то, что я его никогда не видел, и что в Теллесберге ходили слухи, что этот «Мерлин» — это своего рода сейджин.

— Лаханг сообщил о том же слухе в своём послании сразу после попытки покушения, мой князь, — напомнил Нарману Шандир, и пухлый князь кивнул.

— Но с какой стати они заявили, что он сопровождал Серую Гавань, если на самом деле он этого не делал? — вставил Сосновая Лощина с озадаченным выражением.

— Секунду, Тревис, — сказал Нарман, поднимая одну руку и переводя взгляд на Уиллимса.

— Можете вы сообщить что-нибудь ещё, мастер Уиллимс?

— Не о событиях в Теллесберге, Ваше Высочество. — Уиллимс снова поклонился. — Я всё ещё работаю над своим отчётом барону Шандиру о моём путешествии в Эрейстор и о том, что я видел и слышал по дороге, но я считаю, что это всё, что я могу рассказать вам о том, что произошло в столице.

— Тогда я благодарю вас, как за вашу службу, так и за вашу информацию. Я уверен, что у барона Шандира будет много задач для человека с вашими проверенными возможностями. Пока же, я уверяю вас, что вы скоро получите более существенной символ моей высокой оценки.

— Спасибо, Ваше Высочество, — пробормотал Уиллимс.

— А сейчас оставь нас, будьте любезны, мастер Уиллимс.

— Конечно, Ваше Высочество. — Уиллимс снова поклонился и ушёл, пятясь назад от присутственного места Нармана в соответствии с протоколом.

— Подождите меня в прихожей, Уиллимс, — тихо сказал Шандир, и Уиллимс кивнув, вышел через дверь, которая закрылась позади него.

— И так, Тревис, — сказал Нарман своему кузену. — Что ты говорил?

— Мне просто интересно, почему Хааральд и Волна Грома должны рассказывать всем, что этот персонаж «Мерлин» отправился в особняк Тириена с Серой Гаванью, если на самом деле это было не так?

— Я не знаю, — неохотно признался Нарман, и посмотрел на Шандира. — Хэл?

— Всё, что мы можем делать на данный момент — это гадать, мой князь, — сказал барон. — На первый взгляд, я не могу понять зачем им это нужно. Разве…

— Разве что? — подтолкнул Нарман.

— Мой князь, — медленно сказал Шандир, — это уже не первый раз, когда мы слышим, как кто-то утверждает, что этот человек — сейджин.

— Нет, не первый, — согласился Сосновая Лощина. — Но, конечно, ты не предполагаешь, что он действительно сейджин, Хэл?

— Я не знаю. — Шандир пожал плечами, потому что был расстроен этим незнанием. — Я просто знаю, что, по-видимому, он специализируется в разделывании большого количества людей, работающих на нас. И что уничтожение всей нашей черисийской сети совпадает с его прибытием в Теллесберг. Если вы можете сказать мне, как один человек может убить или вырубить шестнадцать отборных гвардейцев, а также убить или захватить герцога Тириена — не думая в конце концов о том, как он попал в библиотеку — я буду рад услышать это. На данный момент это звучит для меня как все плохие баллады о сейджинах, которые я слышал.

— В его словах есть смысл, Тревис, — сказал Нарман. — Но есть, также, ещё один момент, который меня интересует.

Оба его дворянина посмотрели на него, и он пожал плечами.

— Уиллимс выполнил свои приказы и убил Лаханга, прежде чем его взяли под стражу, правильно? — Остальные кивнули, а он фыркнул. — В таком случае, откуда они получили информацию, которую они, очевидно, должны были иметь, чтобы Волна Грома полностью уничтожил нашу агентурную сеть?

— Этот момент приходил мне в голову, мой князь, — сказал Шандир. — Я знаю, что сначала мы предполагали, что они, должно быть, начали с Лаханга — или с Тириена и Лахангом — и прошлись по цепочке после того, как раскололи одного из них. Основываясь на том, что мы знаем на текущий момент, возможно, что они заключили герцога в тюрьму, но он не должен был знать достаточно, чтобы они идентифицировали так много других наших агентов.

— Значит они уже идентифицировали Лаханга, — предположил Сосновая Лощина. — Если бы они уже наблюдали за ним, они могли бы идентифицировать, по крайней мере, и некоторых из его людей. И если что-то — вроде того убийцы, которого они захватили живым — подтолкнуло их начать разнюхивать вокруг герцога, то, когда Уиллимс выполнил свои инструкции по устранению Лаханга, они, вероятно, начали хватать всех, кого они уже знали, и чертовски серьёзно их допрашивать. Если это так, то каждый, кого они сломали, мог привести их к другим, пока весь клубок не распутался.

— Это, безусловно, одна из возможных версий, — признал Шандир. — Конечно, у нас здесь нет никакого способа выяснить, что на самом деле там произошло, и нам потребуется время, чтобы даже начать восстанавливаться в Черис. Тем не менее, я думаю, нам нужно внимательно следить за этим их «Мерлином». Сейджин он в действительности или нет, но похоже, что-то начинает происходить, когда он поблизости. Что подсказывает мне, мой князь, — холодно улыбнулся барон, — что мы, возможно, захотим подумать о том, чтобы он не крутился поблизости слишком долго.